Закалённые войной. Рассказы и повести из цикла «Ваш подвиг бессмертен»

Подвиг зенитчицы

Выпускной вечер в средней школе был полон веселья и радости, но на следующий день, 22 июня 1941-го началась война…

Вчерашние школьники – девчонки и ребята собрались около здания школы, а затем пошли к сельскому Совету. Все хотели помочь своей стране. Вскоре их направили на трудовой фронт, который располагался за Брянском. Они копали противотанковые рвы и окопы. Трудились с рассвета до поздней ночи, спали не более 4 часов. Работали там до осени, пока не стала замерзать земля! Весной 1942-го начался массовый призыв девушек на службу в войска ПВО. Юлия Гуськова, которую одноклассники и родные с душевной теплотой называли Юленька, зачислилась в женский 127-ой зенитно-пулеметный полк. После двухмесячного обучения в полку девушку уже назначили командиром пулеметного расчета и присвоили звание сержант.

Первое боевое крещение пулеметные расчеты 127-го зенитно-пулеметного полка получили на железнодорожной станции Кочетовка. В один из июльских дней 1943-го здесь скопилось до 40 эшелонов, из них половина – с эвакуированными стариками, женщинами и детьми. Налет продолжался более 3 часов, но девчонкам-зенитчицам удалось сбить несколько фашистских самолетов.

В начале ноября 1943-го полк перебросили на 1-й Украинский фронт. Его подразделения занимали города Коростень, Белокоровичи, Олевск, Сарны и Пинск. Гитлеровцы хотели разрушить железнодорожный мост, проходивший над рекой Уж, что возле города Коростень. Трое суток подряд фашисты жестоко бомбили! Погибло несколько пулеметных расчетов, но мост уцелел, девчата отстояли важнейшую позицию! Воинские эшелоны Красной армии двигались на запад.

Девчонки часто меняли позиции, а это значит, что надо было перекопать горы земли, вследствие чего нежные девичьи руки постоянно были в мозолях. Они стояли на двух и трехчасовых вахтах. Осенью, а особенно зимой, жутко мерзли!

Долгое время 127-ой зенитно-пулеметный полк стоял на защите городов и сел Украины и Белоруссии. Он принимал активное участие в наступлениях Красной армии.

Вместе с Юлей воевали ее земляки из колхоза «Родина», из соседних сел Мордово, Мельгуны и Ереминка. На войне, особенно для хрупких девичьих плеч, смерть была настолько реальной, что казалось, вот она – дышит в спину, стоит перед тобой, скалит свои клыки, а ты – юная девушка, только вчера сидевшая за школьной партой и игравшая с подружками, идешь вперед прямо на нее!

На всю жизнь в памяти Юли остался подвиг ее боевой подруги – сержанта Нины Карасевой! Под непрерывной и страшной бомбежкой, эта девушка не покинула своей огневой позиции! Цель поймана! Ее зенитный пулемет дает несколько залпов! Мгновение, и немецкий самолет кренится вниз, падает, а из его хвоста вырывается едкий черный дым! Один подбит! Вот еще одно мгновение, и другой вражеский самолет повторяет судьбу первого! Второй подбит! Фашисты в ярости: они не прекращают свой смертоносный налет, а пулемет Нины все еще продолжает работать! С неба доносится дикий свист – это летят бомбы! Взрыв, за ним другой… совсем рядом с расчетом, но зенитный пулемет продолжает стрелять! Закончив бомбометания, немецкие самолеты еще немного покружили над Советскими позициями и улетели, скрывшись за верхушками деревьев. Зенитный пулемет все еще продолжает работать! Огонь уже изрешетил пустое небо!

– Красноармеец Карасева, прекратить огонь! – приказывает командир батареи, старший лейтенант Алексей Белоглазов.

Его команда не выполнена… зенитный пулемет продолжает стрелять. Тогда старший лейтенант Белоглазов вместе с командиром батальона отправляются на позицию. Видят: зенитный расчет… сержант Нина Карасева погибла – ее убило взрывной волной, а руки девушки по-прежнему сжимают рычаги пулемета! Так он и работал, пока не кончилась вся лента…

Старший лейтенант приподнял фуражку, склонился над девушкой и тихо сказал:

– Вот, ведь, проклятая война! Что же ты с нами делаешь?! Эх, девонька, девонька…

Юля стояла и смотрела на нее, смотрела в глаза убитой подруги. Они уже потухли, и в них не было блеска, не было жизни, которую, в буквальном смысле, вырвали своими лапами поганые фашисты! В тот момент в голове девушки крутилась только одна мысль: «Вот еще каких-то пару часов назад мы разговаривали с тобой Ниночка, я тогда еще заметила: ты отчего-то была грустна и все время смотрела куда-то вдаль, как будто предчувствовала… теперь же ты лежишь на земле: недвижимая, бездыханная, а глаза твои, как и тогда смотрят куда-то далеко-далеко, куда нам – живым не добраться! Спи спокойно, моя милая подруженька, спи спокойно!»

Юля подошла к ней, прикрыла подруге глаза, отвернулась и заплакала…

Сержант Нина Карасева была награждена орденом посмертно. Одноклассники не окликнут ее задорно и весело, не обнимут родители, она не выйдет замуж и не родит детей! Она, как и множество других девчат, навсегда осталась на этой войне, навсегда осталась в сердце Юли, в сердцах грядущих поколений, которые обязаны жизнью за ее подвиг… «Отечественной войны 1-й степени»

Спасая раненые души

На всю жизнь запомнились слова бывшего ректора Воронежского медицинского института при первой встрече нового набора студентов 1 сентября 1936 года:

– Вы пришли учиться, мы вас ждали! Добро пожаловать, будущие коллеги!

От этих студентов – девчонок и мальчишек не требовали произносить клятву Гиппократа, просто была взята расписка о том, что после окончания института человек обязан отработать 3 года в том месте, куда его пошлют. Студентка Юлия Никитина при распределении должна была попасть в деревню Карасево Инжавинского района, но эти места девушка так и не увидела…

В жизни Юли, как и в жизни всех молодых людей ее поколения, день – 22 июня 1941-го – запомнился так: солнечно, тепло и тихо, в библиотеку уже сданы книги, сегодня последний экзамен по гигиене. Девушка в числе первых ждала приглашения в кабинет, где присутствовал профессор Леперский (председатель Государственной комиссии), который должен был поздравить студентов с окончанием учебы и назвать их – коллегами. Вдруг ребята и девчата видят, как по лестнице бежит студентка Варя Сомова. Девушка тревожно и громко сообщает:

– Ребята! Война! Мы воюем с Германией! Уже бомбили наши города – Белосток, Киев…

Все опешили, кто-то испугался, кто-то сперва не поверил, но потом все сомнения окончательно развеялись: началась война, и это не шутка!

Когда их пригласили в кабинет, ребята вошли с понурыми лицами.

– Что случилось? – удивленно спросил профессор.

– Война! – сухо ответили студенты.

При общем молчании старый профессор встал и каким-то чужим голосом произнес:

– Ну что же, коллеги, послужим Родине!

В начале июля по полученным повесткам, ребята и девчата, вчерашние студенты Воронежского медицинского института приехали в Тамбовский райвоенкомат. Юля опоздала на место сбора и когда вошла, все уже были на месте. За столом сидел военный, который долго и пристально глядел на нее, как будто всматриваясь в глубину души. Он – военный мужчина, прошедший через многое, ясно представлял себе картину: что значит война, и что таким юным девушкам там не место! В то же время возникал вопрос: если мужики будут воевать, кто будет залечивать раны, полученные ими в боях?! Кто будет вселять надежду на их скорое выздоровление?! Кто, черт возьми, будет тащить их по вспаханному снарядами полю, тем самым, спасая многие жизни?! Ответ напрашивался сам собой: они… врачи… эти девчонки и ребята…

Немного помолчав, он, наконец, спросил:

– Медкомиссию прошли?!

– Прошла! бойко ответила Юля. —

В скором времени девушку назначили врачом в 114-ый походно-полевой госпиталь (ППГ), а ее лучшую подругу Люду – в 113-ый (ППГ). Перешивать форму было некогда: на складе выдали длинную шинель и ботинки с обмотками, так как сапоги 43-го размера были страшно велики. Однажды в таком виде Юля встретилась со своим родным братом – Сергеем. Полк, в котором он служил, остановился неподалеку от 114-го (ППГ), возле железнодорожной станции. Родной брат сначала даже не узнал ее: ботинки с обмотками, брюки галифе, форма на 2-3 размера больше! Свободные минуты выпадали очень редко, но когда они все-таки были, Юля не упускала возможности встретиться с ним.

Девушка дежурила в приемно-сортировочном отделении. Молодые врачи, вчерашние студенты, работали неумело: поголовно всем меняли повязки, даже если этого не требовалось, вокруг пулевых ран на ткани вырезали кружочки – их называли «пятачками», не экономно тратили очень много перевязочного материала, а когда увидели первую партию раненых – растерялись и не знали, что делать. Но все приходит с опытом…

Под Смоленском шли сильные бои, именно тогда стали поступать первые «самострелы». Юле поручили писать на них протоколы в дополнение к медицинским картам передового района. Вести с фронта были тревожные: самолеты немцев бомбили города и переправы, прошивали пулеметными очередями санитарные машины и людей! У бойцов Красной армии не хватало винтовок, в то время как немцы, передвигаясь на мотоциклах, были вооружены «до зубов»!

Юле запомнился один молодой человек – военфельдшер, тоже «самострел». Он пытался убедить девушку:

– Помоги мне, коллега! Сделай что-нибудь, а я потом отблагодарю…

Что же она могла сделать, когда налицо были все признаки близкого выстрела в левую руку?! Он пытался доказать, что было страшно, что не хотелось умирать… да разве тогда кому-нибудь хотелось умирать?! Перед глазами Юли всплывали лица первых погибших, которых она увидела. Молодые кадровые командиры лежали: кто на носилках, а кто на сырой земле – они, не задумываясь, сложили свои головы за Родину! Даже ее лучшая подруга – Люда, которая была откомандирована из 113-го (ППГ) в часть, погибла под вражеской бомбежкой, а ты… мужчина… военфельдшер!

Через несколько месяцев Юля узнала о трагической судьбе своего брата. Его товарищ и боевой друг разыскал девушку и рассказал ей все, что случилось. Совсем недавно Сергею присвоили звание сержант. Когда полк, в котором он служил, попал в окружение, Сергея и еще двух солдат отправили в разведку. Выйдя на опушку леса, и попав под пулеметные очереди, бойцы поняли, что нарвались на засаду. Обратно разведка так и не вернулась. По официальным данным сообщили: «Пропали без вести».

Судьба самой Юли дальше складывалась так: шел октябрь 1941-го, немецкие войска стремительно продвигались вперед, сжимая наших в кольцо! Буквально за несколько дней до окружения, шесть врачей откомандировали в Москву. Немец «наступал на пятки». Красная армия терпела катастрофические поражения: только прибыли в Вязьму, сразу же сдали Смоленск, когда вошли в Можайск – сдали и Вязьму! В результате окружения фашистскими войсками Западного и Резервного фронтов Красной армии, образовался так называемый «Вяземский котел». Полк, в котором находился 114-ый походно-полевой госпиталь, неимоверными силами, с боями пробивался через 3 кольца окружения этого котла! Люди: мужчины и женщины, бойцы и командиры, медицинский персонал – спасались, как только могли спастись!

Юля, в числе многих, была серьезно ранена. Ее отправили в госпиталь. Там находилось множество солдат и командиров. Были и девушки. Особенно Юле запомнилась одна совсем еще юная девчонка-медсестра. Во время боя она тащила на себе раненного солдата, и в 20 метрах от блиндажа их накрыло взрывной волной! Юля лежала, смотрела на нее и думала: «Она такая же, как я – медик! Такая же молодая и с таким же горячим сердцем!»

Спустя пару часов прямо на Юлиных глазах эта молодая девушка-медсестра умерла, так и не узнав, что мы победим в этой проклятой войне! Но в то же время, умирая, она безоговорочно верила в единство и сплоченность советского народа! Верила в силу Русского духа! Верила в нашу Победу!

После нескольких месяцев лечения Юля вернулась в 114-ый походно-полевой госпиталь, с которым впоследствии и прошла всю войну, дойдя до Берлина!

Вечная слава: врачам и военфельдшерам, медсестрам и сандружинникам, которые в годы войны не только спасали солдатские жизни, рискуя собой, но и их изувеченные души – добрым и напутственным словом, огоньком надежды, вселяя в сердца веру…

Люба

Любовь Родионова родилась и жила в Ленинграде. Училась на 2-ом курсе мединститута. В июне 1941-го ее группа должна была сдавать экзамен, а там уж не за горами каникулы.

День 22 июня был солнечный и теплый. Настроение у всех приподнятое: как же – скоро отдых и долгожданная встреча с родными, но вдруг, внезапно объявили: «Война! Война!»

С началом войны сразу же все изменилось. Даже солнце будто бы померкло! Людей словно подменили: все будто перешагнули за какую-то черту жизни! Уже не радовала сдача экзаменов, да и на каникулы никого не отпустили.

Весь курс Любы перевели на казарменное положение. По ночам по сигналу их поднимали и строем вели на вокзал разгружать эшелоны с ранеными солдатами и эвакуированными детьми. Днем они ходили мыть школы и приспосабливать их под госпитали. «Тревога»

Питание с каждым днем ухудшалось но, тем не менее, они, совсем еще юные девчонки и ребята, все как один, стали донорами, хотя сами после сдачи крови падали в обморок. А как иначе?! Раненым нужна была кровь!

Зимой 1941-го вместо каникул Любу с остальными девчонками послали в Чадский район Пермской области на вспышку сыпного тифа. Там они и понесли свою первую потерю: двое студентов заразились и погибли.

В январе 1942-го весь курс, кроме парней, которых уже перевезли в Куйбышев, санитарным поездом отправили в Вологду на учения по усовершенствованию старшего медицинского состава, где они должны были находиться 3 месяца. Но уже через 3 недели их начали отправлять в формирующиеся воинские соединения! Любу с подругой направили в лыжную бригаду, которая формировалась в лагере Лахта под Архангельском.

Начальник медслужбы, доктор Гладков, встретил их возгласом:

– Боже мой, скоро бой, а мне снова детский сад прислали! Совсем девчонки!

В лагере началась настоящая военная жизнь. Время шло не по часам, а по минутам. Тренировки на лыжах, сборка и разборка палаток, развертывание операционных и перевязочных столов, как говорится: до седьмого пота!». Все это они должны были освоить и выучить до автоматизма! «

Когда бригада была полностью укомплектована, девушек в теплушках отвезли в Тихвин. Прошли долгие месяцы тренировок и набора опыта.

В ночь под Новый 1943 год весь Волховский фронт выступил на соединение с Ленинградским фронтом. Была поставлена задача – во что бы то ни стало прорвать блокаду Ленинграда! Туда двинулась масса различных воинских соединений, в том числе и та, в которой служила Люба.

Ночь была очень холодная и ветреная. Все на лыжах и в маскировочных халатах, лица закрыты шерстяными шлемами. Запрещено разговаривать, курить и чиркать спички. Вскоре был получен приказ: «Срочно развернуть палатки и быть готовыми к приему раненых!»

Началась артподготовка: все кругом загрохотало и загремело! Земля содрогалась! Все горело! Советская артиллерия била через медицинское расположение! И вдруг все замерло… такая тишина… до звона в ушах!

– Ура-а-а-а!!!– внезапно послышалось где-то издалека. Это наша советская пехота пошла в бой!

Врачи, военфельдшеры, медсестры и санитарки не успели опомниться, как начали поступать первые раненые – закипела их нелегкая работа! Доходило до того, что не успевали одного раненого снять со стола, как уже клали другого!

– Сотрите пот! – или – Дайте напиться! – не отрывая глаз от ран, просили врачи.

Если немного стихал поток раненых, только и успевали облить друг другу головы водой из ведра и снова к перевязочному столу!

Кроме первичной обработки ран, остановки кровотечения, введения противостолбнячной и противогангренозной сывороток, на раненых заводилась карточка передового района – документ, с которым он следовал дальше. Всю эту писанину и инъекции выполняли медсестры и военфельдшеры, которым врач только и успевал диктовать!

А раненых все везли, несли… кто-то сам шел, а кто-то полз, кто как мог добирался до полевого медпункта…

Однажды в палатку вошел один больной: раненый в челюсть. У него была огромная кровавая борода, чуть ли не до самого пола. Нужно было ее как-то отцепить, чтобы срочно остановить кровотечение и надеть на челюсть шину. «Ведь ему же будет больно, невыносимо больно, когда я начну ее отрывать…» – подумала Люба, поглядев на бороду. А он показывает рукой, мол, смелее-смелее, потерплю… Кровавую бороду отрезали, на раненую челюсть наложили шину, и бойцу стало легче. Он выдержал все! Настоящий мужчина!

Как-то принесли молодого парнишку. Тот не мог лежать и все время сидел на носилках. Люба увидела, что у него огромнейшая рана грудной клетки справа и в нее, страшно сказать, было видно, как дышит легкое! Парень задыхался! Девушка срочно наложила ему повязку, и он успокоился, стал лучше дышать и даже заговорил. Когда, наконец, наступило небольшое затишье, медицинский состав отвели на отдых в огромную палатку. Все, буквально все, как вошли в нее, так и попадали – кто где стоял, даже не расстегнув полушубков!

– Подъем! Раненые поступают! – будили они друг друга.

От сильного переутомления у многих начались звуковые галлюцинации. Девушки долгое время не могли отдохнуть, не могли отмыть руки – они от крови были коричневыми! На следующий день пришел начальник медслужбы, доктор Гладков, и поблагодарил всех за хорошую работу, за стойкость, выносливость и оперативность!

В медсанчасти, где служила Люба, санинструктором была Валя Шаталова. Хорошая девушка. Она мечтала стать певицей. У неё был очень хороший голос и такая фигура! Блондинка, голубоглазая, а самое главное – искренний и добрый человек! Люба подружилась с ней. Валя участвовала в художественной самодеятельности. Перед прорывом блокады Ленинграда она ездила с выступлениями по близлежащим частям. Девушка пела, а аккомпанировал ей Алексей Сычев – мичман с эсминца «Храбрый»который вместе со «Смелым» стояли в это время на Неве. Алексей был родом из Пушкина. Валя ему очень нравилась, и симпатия их была взаимной. ,

Вскоре в одном из многочисленных боев на Ленинградском фронте девушку серьезно ранило в бедро. Ей ампутировали ногу. Когда об этом рассказали Алексею, то он отпросился у командира корабля, узнал в каком госпитале она лежит и приехал туда. Просто невероятно: зимой, во время боев он где-то достал цветы и с этим букетом роз пришел в госпиталь, вручил их Вале, встал на колено и попросил её руки! Сразу же после войны они поженились, у них родилось трое детей.

К 18 января 1943-го бои практически закончились.

Блокада Ленинграда была прорвана, но до конца войны еще было далеко! Выживших сандружинниц, врачей и военфельдшеров осталось очень мало и медицинскую часть расформировали. Люба с подругой попала в госпиталь под Ленинградом на станцию Хвойная. После работы на передовой, жизнь в госпитале показалась раем: можно было помыться, поспать в постели, поесть за столом, поработать в настоящих операционных и перевязочных но, самое главное было у кого поучиться! К тому же фашисты бомбили госпиталь редко. Несмотря на то, что работы все равно было очень много – это уже была не передовая…

К лету раненых стало поступать гораздо меньше и медикам даже удавалось делать плановые операции.

В окрестных лесах еще оставались отдельные группы немцев и из-за этого часто поблизости вспыхивали небольшие бои. Их называли «боями местного значения». И вот однажды, совсем недалеко от места, где располагался госпиталь, вспыхнул такой бой! Любу вместе с подругой послал туда начальник госпиталя: помочь обрабатывать раненых. Дорога шла через кладбище. Девушки быстро бежали, стало жарко, и они сдвинули пилотки на затылок. Люба бежала первой, Галя – следом за ней. Вдруг: выстрел, за ним другой, а за ним еще один! С головы Любы слетела пилотка – это снайпер попал в звездочку на ней!

– Ложись! – только и успела крикнуть Люба своей подруге.

Обе упали среди могил и чуть шелохнутся – сразу же гад начинает стрелять! Лежа без движения, девушки незаметно для себя уснули. Сколько прошло времени – неизвестно. Когда они открыли глаза, солнце было уже высоко, в лесу даже посвистывали птицы. Девушки встали и пошли на ту поляну, где шли бои. После оказания первой помощи раненым, усталые и измотанные, они возвратились обратно в госпиталь, а там уже прибыло новое поступление…

– Быстрей переодевайтесь и в операционную! – раздалась команда врача.

Все началось заново…

Несмотря ни на что, их – девушек: медсестер и сандружинниц, никогда не ругали и не осуждали. Они работали, спасая раненых! Так продолжались обычные военные будни до незабываемого дня Победы!

Зимой 1944-го, когда блокада Ленинграда была окончательно снята, советские войска освободили Великий Новгород, Псковскую область и вышли к Прибалтике. Когда освобождали Ригу, наконец, наступило небольшое затишье, артиллерия замолчала! Тогда девушки-медички организовали небольшой праздник: устроили песни и пляски. На этот танцевальный вечер пришли летчики с близлежащего аэродрома. Люба долго танцевала с одним из них. Его звали Дмитрием. Он ей очень понравился.

– Отбой! – в 22:00 часов вечера скомандовал старшина.

Летчики построились на проверку, попрощались с девчонками и стали уходить…

– Ты очень хорошая! Как звать тебя?! – спросил ее Дмитрий.

– Люба – смущенно, отведя глаза вниз, ответила девушка.

Тогда летчик прямо на ходу сочинил песню и запел. И так это было искренне, что казалось, пела его душа:

– Люба, давай обменяемся адресами?! Может, когда закончится война, встретимся?! – спросил он, когда закончил петь.

Ничего не сказав в ответ, Люба захлопала своими большими ресницами, легонько кивнула и прижалась к нему. Они оба одновременно почувствовали тягу, которая связала их в тот момент, тягу зарождающихся светлых чувств, от которых задыхалась и сходила на «НЕТ» сама война!

Девушка написала Дмитрию Ленинградский адрес своей матери, и они распрощались…

После войны Люба вернулась в родной Ленинград и восстановилась в институте. Как-то раз она пришла домой. Ее мама стояла возле окна и улыбалась. Тут Люба услышала мужской голос, который стал напевать ее до боли знакомые слова:

За столом сидел военный летчик. Это был тот самый Дмитрий, с которым она тогда танцевала. Он встретил победу в Берлине, получил звание капитана, сохранил адрес и приехал! Нашел ее – свою единственную! В скором времени они расписались, и у них родилось двое детей. Люба окончила мединститут и стала работать врачом в одной из городских больниц для тех, кто не смог восстановить подорванное здоровье от ранений после войны.

Вот так, встретив друг друга на фронте, они, любящие сердца и родственные души, прожили вместе всю жизнь!

Храбрый-Шумиловский

В 1941 году Мария Сенакевич, жительница села Тулиновка, была ученицей 9-го класса Тулиновской средней школы. В школе девушка была членом драматического кружка, а впоследствии стала его руководителем.

Летом 1941-го Маша с друзьями и подругами по кружку планировала отдохнуть: отправиться в поход по любимым местам, но эти планы были нарушены одной-единственной датой – 22 июня 1941-го…

После объявления войны все учащиеся 9-го класса Тулиновской средней школы добровольно ушли на трудовой фронт, в том числе и Маша. Ее класс был направлен в Брянскую область. Ребята и девчата рыли окопы, а немцы в это время бомбили мирных жителей (стариков, женщин и детей), которые старались собственными силами защитить свою территорию. Вот тогда-то у Маши и зародилась ненависть к фашистам, по этой причине в дальнейшем она вступила в партизанский отряд. На трудовом фронте никто из ребят и девчат не погиб. К счастью, все они в начале октября вернулись обратно целыми и невредимыми. Школа уже работала, но так как время было очень тяжелое, девушка устроилась на военный завод.