В мире этом… Стихи
Издательство:
SelfPub
- -
- 100%
- +
Читателю
Проклятием векав душе человекаживет необузданный зверь.Скорблю я об этом,играя куплетом.Не верь мне, читатель, не верь.Мешая друг другу,мы ходим по кругуи мало умнеем в пути.Изящные позы,хрустальные слезыпрости мне, читатель, прости.В масштабах планетыопасны поэты —обыденной речи враги.От сладкой неволирифмованной болиспасайся, читатель, беги.А впрочем… а все женам грезы дороже,чем горести жизни земной.С волненьем и дрожьюв погоню за ложьюсмелее, читатель, за мной!
С вершин мы сползаем на летний луг
До и после
Кого при жизни хвалили,того хоронят шуты.Слепец ложится прозревшимпод сень могильной плиты.Кого при жизни боялись,того пинают потом,но мгла скрывает беднягусвоим свинцовым щитом.Кого ценили при жизни,вокруг того – тишина.Над кем при жизни смеялись,тому и смерть не страшна.Кому платили при жизни,тот спит, сжимая пятак.Кого всю жизнь изучали,с тем ныне что-то не так.Игрок минутной удачейгневит скупую судьбу.Кого при жизни прощали,того терзают в гробу.В земле становится прахомстрастей и нервов клубок.Кого любили при жизни,тому завидует Бог.Созерцатель
Глядя на ликующих людей,с ними я вприсядку не пляшуи не загоняю лошадей,но не потому, что не спешу.В речках я нащупываю брод,ухарски удачу не ловлю:шансы не вписаться в поворотсводят устремления к нулю.Свергнув тиранию скоростей,принятую женщинами-вамп,вижу в клокотании страстейстертый до замызганности штамп.Станет ли с эпохою мудритьтот, кто ее горечи вкусил?Время не стараюсь покорить,но не потому, что мало сил.Притча
Который уж годв подвалах рабыдля гордых господстрогают гробы,и выбор одиниз множества проб:чем злей господин,тем красочней гроб.Потехи господверней и вернейприносят доходВладыке Теней.По воде небестворится судьба:за гробом ждет бесс ухмылкой раба.Поговорка
Дурень согласно природеделает из ерунды,как говорится в народе,«бурю в стакане воды».Взгляд его щурится строго,вперясь в орбиты планет.Шуму, как водится много —толку, само собой, нет.Коль накаляются страстив шаге до общей беды,любят устраивать властибурю в стакане воды.От содроганья стаканажутко становится вдруг,будто волна океанапочву колеблет вокруг.Граждане рыкают зычнов потных объятьях нуждыи отвечают привычнобурей в стакане воды.Чувствуя братские корчии напряженье умов,как уберечься от порчив этом разгуле штормов?Вторя гуденью металла,множа героев ряды,символом нации сталабуря в стакане воды.Издавна сушит светилокапельки про́литых слёз —лишь бы стаканов хватилои не штормило всерьёз.Метаморфозы
Свет иногда холоднее, чем лёд,и горячей иногда, чем бульон.Либо он капает, сладкий, как мёд,либо штормит, словно море, солён.Свет закрывает обзор, как засов,трепетной бабочкой мечется свет —неуловим, как таинственный зов,или уныл, как прощальный привет.Свет переносит любовную дрожьи озареньями сводит с ума,но погибает, наткнувшись на ложь.Тут уж не дремлет ползучая тьма.Не герои
У того, кто пуглив да хитёр,в дележах ощутимая доля,ибо прочих ведёт на костёрнесгибаемо-твёрдая воля.Всякий вправе красиво сгоретьили жить наподобие крысы.Кто не слишком спешит умереть,тот готов заключать компромиссы.Слабаки притерпелись к плетями к тому, что вокруг лиходеи,и себя вместе с миром к чертямне взорвут ради светлой идеи.Ренессанс 2002
Нет ни капли дарования в певце,но едва ли сожалеет он о том:несмываемая радость на лице —показательный для медиков симптом.Исступлённо аплодируют глупцыпетуху, что подражает соловью.И актриса с обаянием овцыс придыханиями блеет интервью.Политолог, чтоб набить себе карман,устрашает голой задницей ежей.И писательница женский свой романсочиняет, не осилив падежей.Чтобы выйти по солидности в финал,со скандалом, по звонку и под шумокпрорываются все в глянцевый журнал,словно звери в безразмерный теремок.И кумиры устремляются вперёд,как сплочённая обученная рать.Что б ни выскочило – публика сожрёт,да к тому ж ей не придётся выбирать.Бдение
За́ ночь наплачешь, пока себя гложешь,хилый сонет.Так или этак слова расположишь —магии нет.Все же чернила, как с неба осадки,каплют с пера,и растворяются в сердце остаткизла и добра.Собственных мыслей ты напрочь не слышишьсредь тишины.И от отчаянья сдуру напишешьгимн для страны.И на конфуз твой накинет покровыводки бадья.Скажешь ты зеркалу: «Будем здоровы.Бог нам судья.»Из прописей
Щедрость предназначенадля кормленья ворога.То, что не утрачено,ценится недорого.Рассужденья строгиес безрассудством связаны,а молебны многиедьяволом подсказаны.Вздох
Амброй тёк бы лунный свет,был бы мир чудесен,если б только мой соседводку пил без песен.Пословица
Не бойся волковв стране дураков.Из глубины взываю
С амвона поп толкуетпро Высший самосуд —андроиды ликуюти крючьями трясут;стремятся патриотывсех прочих прополоть…От приступа икотыхрани меня Господь.Пивко с утра вкушаетручная голытьба:веселью не мешаетни порка, ни стрельба;Тарзан дочуркам снится,вздымающий коня…От зуда в поясницехрани Господь меня.Ревнители Культурысюсюкают с вождём,стога макулатурысыреют под дождём;куратора неврозытрясут в кругу родни…От авангардной прозыГосподь меня храни.Время и мы
Культура смердит нестерпимо,встают за прогресс пошляки,хрустят под пятой черепки,и время проносится мимо.Коль карты ложатся удачно,на жизнь обижаться грешно:посмотришь – не так уж всё мрачно,скорее, до боли смешно.Но в кольцах табачного дымамы в ужасе чувствуем вдруг,что время проносится мимо…и падают карты из рук.Смерть лечит болезни и раны,из тьмы совершая бросок.Дворцы и великие планысъедает ползучий песок.И мы ощущаем незримо,с порога ступив на крыльцо,как время проносится мимои сыпет песчинки в лицо.И умники в жажде открытийплатком вытирают слезу,не видя зловещих событий,застрявших соринкой в глазу.Еще из Эллады и Римаспешит по большим городампомойка по нашим следам.А время проносится мимо.Лыко в стро́ку
В журналах, где стряпают что-то,уместное в форме золы,улыбки актёров на фотопорой безоглядно подлы.У клоуна, прущего к цели,прочтёшь на челе без труда:«Я парень, сговорчивый в деле.Назначьте: кого и куда.»Усмешка раскрученной кралисигналит: «Барьер проходим.Хоть я безупречной морали —звоните, а там поглядим.»И, как леденцы в общепите,пестреют улыбки, дразня:«Купите, купите, купите!Скорее купите меня!»Ребята! Возможно, в финалесослужит вам службу гормон,но прежде, чем сняться в журнале,пожуйте хотя бы лимон.На запад
С мрачной страстью игроковобобрав себя до нитки,на кораблик дураковпогрузили мы пожитки.Во хмелю ещё сильнанаша нищая держава.И швыряет нас волнато налево, то направо.Капитан наш, супермен,не учил, видать, уроков,но в Эпоху Переменлохи ставят на пророков.С часовыми по боками с чекушкою в кармане —безразлично дуракамто, что прячется в тумане.Все по палубе снуют,чтоб поддерживать с азартомувядающий уютпо совдеповским стандартам.В трюме хлюпает водаи чадит свечи огарок.Курс на запад, господа.Привезём себя в подарок.У обочины
Ведут дороги через некрологисквозь этот мир, как зеркало, кривой.Когда в пути отказывают ноги,резоны есть подумать головой.Что впереди? Безумие построитмираж прекрасный в небе голубом.А позади… Таращиться не стоит,чтоб соляным не сделаться столбом.К чему спешить и, взбрыкивая шумно,адресовать Всевышнему упрёк?По рассужденью, право же, разумноодолевать дороги поперёк.Вздох
Красиво жить никто не запретит,и конкурент потерпит пораженье,коль ваш здоровый волчий аппетитспособно укротить воображенье.Вы из мечты воздвигнете Парнасна месте бань в районе хулиганском.И на черта́ вам сдался ананас,который вдруг не плавает в шампанском?Когда же вас на избранном путишутя пленит заезженная тема,вы мимо блага можете пройти,бродя в садах картонного Эдема.Поскольку вам до гроба далеко,вы насладитесь отзвуками балаи редкий шанс отвергнете легков погоне за мерцаньем Идеала.И брань Фортуны вас не возмутит,хоть каши просят стёртые ботинки.Красиво жить никто не запретит,когда вы мирно смотрите картинки.Витязь
Сквозь страх и ропот людей,сквозь жар песков и снега́во имя верных идейя пёр с мечом на врага.Железным был я внутри,но между ратных проблеммыслишки две или трико мне проникли под шлем.Уныл я стал и угрюм,повел сумбурную речь…Когда смутился мой ум,тогда сломался мой меч.Я к Богу сделался глухи сдался женщине в плен.Смирился гордый мой дух,согнулся крепкий мой член.Хоть гнев уже не кипит,но, помня шумный успех,пока хозяйка храпит,я тайно чищу доспех.Притча
Без личного спортивного участья,удачу не умея оценить,обрел я как-то крошечное счастье,которое не принято хранить.Попробовал его я на зубочек,нашел в нем эстетический изъяни, спрятав это счастье в коробочек,забросил коробочек в океан.Судьба с тех пор то плачет, то смеется,держа меня ревниво на мели.Большое счастье в руки не дается,а маленькое – волны унесли.Альтернатива
Под флагом застыть параднои выглядеть, как в кино,живому порой отрадно,а мёртвому всё равно.К певичке прижаться теснои с нею упасть в кроватьживому бывает лестно,а мёртвому наплевать.Улавливать слухи чуткоо бойнях внутри страныживому до колик жутко,а мёртвому хоть бы хны.Когда от битья и крикамотается голова,живому такое дико,а мёртвому трын-трава.Терпеть, когда рядом кодла,глумясь, досаждает всем,живому грешно и подло,а мёртвому без проблем.В гробу или в славной банде,неметь или складно врать —вопрос лишь, в какой командеизволите вы играть.Шут
Я кривлялся, напялив дурацкий наряд,я похабщиной души терзал,я штаны приспускал, демонстрируя зад, —и от хохота корчился зал.Лишь один, скорбным ликом толпу заслоня,с беспокойством и болью смотрел на меня.И поник я, как раб от удара кнута.Зал притих. Каждый к месту прирос.И тогда я пропел о страданьях шута,вызвав реки сочувственных слёз.Лишь один не заплакал. Как будто виня,он с печальным укором смотрел на меня.И глаза мне застлала багровая мгла,и в безумии я возроптали, придя в исступленье, крушил зеркала, и осколки ногами топтал.Все бежали в испуге. Но, верность храня,из осколков он грустно смотрел на меня.Инсинуация
Известно, что бараныне ходят в рестораны,где могут на паркетекопытом наследить,но среди лжи и блудастремятся лечь на блюдо,изысканной диетежелая угодить.Пасясь на скудных травах,в дебатах о приправахбараны лбы раскваситьспешат семь раз на днюи ждут с волненьем часа,нагуливая мясо,чтобы собой украситьвоскресное меню.Пастушеским стараньемчадит в мозгу бараньемсознанье, что их нежати зорко стерегут.Им велено трудиться(в том смысле, что плодиться),и тем, которых режут,и тем, кого стригут.Поэтому бараныне ходят в рестораны,где вспыхивают дракии музыка плоха.Но всё же, как ни странно,влачат из ресторанахозяйские собакибараньи потроха.Вслепую
Темной ночью отрадно у нас удальцусадануть кулаком по чьему-то лицу.В злобном умысле глупо винить удальца,потому что он лупит, не видя лица.Лишь под утро мы кровь замечаем в тоскеу кого – на губах, у кого – на руке.Темной ночью не трудно у нас подлецужирной грязью мазнуть по чьему-то лицу.А при солнечном свете, при пении птицужасают нас маски изгаженных лиц.Но, размыслив, мы всё ж подлеца не виним:в темноте он не ведает, кто перед ним.И когда нескончаемой кажется ночь,кто-то, крики услышав, выходит помочь,и, ступая на зыбкую почву болот,он несчастному руку в беде подает.Но спасает, увы, удальца-подлеца,потому что опять же не видит лица.Инструкция
Чтоб не вздумал роптать, грубитьи чтоб глаз не смел поднимать,человека проще убить,но куда похвальней – сломать.С виду, вроде, боле́зный живи даёт зелёный побег,но, по сути, трухляв и лживловко сломанный человек.Если ж он, истощённый зломвновь хребет свой начнёт крепить —чтобы глубже стал перелом,человека можно купить.«Крик души» будет вмиг забыт,голос станет слезлив и слаб.И, покуда калека сыт,он от пят до макушки раб.Ну а если в груди рабавозмущенье начнёт свербить —значит, это уже судьба:человека надо убить.На Родине
Мы не ставим друг друга ни в гроши для бодрости пьем беспробудно.Мир отчасти безумно хорош,но отчасти – устроен паскудно.Мы умеем душевно зеватьи лупить для знакомства по роже.Нам отчасти на Бога плеватьи отчасти – на дьявола тоже.Не касаясь болезненных тем,пробуждающих буйные страсти,я пишу эти строки затем,чтоб использовать слово «отчасти».По традиции все мы грешныи отраву хлебаем из чаши.Наши беды отчасти смешны,потому что отчасти не наши.Главный вопрос
Наши братья, гоблины, —сумрачный народ:лбы у них покатые,перекошен рот.Признаки их мужества:клочковатый мех,глазки оловянныеи утробный смех.Братья наши, гоблины, —адаптивный вид:подсуропить ближнемукаждый норовит.И когда проявитсявид во всей красе,мигом обнаружится:«каждый» – это «все».От забот у гоблиновпухнет голова,защищают гоблиныгоблинов права.Осудив бестрепетнодряхлый гуманизм,гоблины придумалиНЕОГОБЛИНИЗМ.С гоблинами гоблинывсюду заодно,гоблины для гоблиновделают кино.От нехватки знанияне впадая в стресс,гоблины рачительно«юзают» прогресс.Наловчились гоблиныразмножаться всласть.Гоблины для гоблиновутверждают власть.Напрягают гоблиныскудные умыв интересах гоблинов.А при чём здесь мы?Причины
Лень покидать кровать —вот почему я пью.Хочется мне блевать,глядя на жизнь свою.Люди вокруг – дерьмо:лгут да воруют впрок,сальным перстом клеймоставит на всех порок.А почему я пью —в общем, ответ простой:в нашем земном раюпьяный – почти святой.Сроки придут – и мразь,прущая к дележу,втоптана будет в грязь,в ту, где я сам лежу,где, что ни день женапечень клюёт мою.Жизнь чересчур длинна —вот почему я пью.Увы
Равнодушен к жестам и к словам,не натру я чашечки коленной,чтобы рабски жаловаться Вамна порядки в замкнутой Вселенной.Неприглядна Ваша цитадель:здесь каприз не ведает мотивов.Вы не миф, не образ, не модель —просто склейка старых негативов.И меня Вам нечем поразить.Жаль чертовски. Впрочем, я утешен:кто посмеет Вас вообразить,должен быть безумен и безгрешен.Может, Вы готовите финал,поместив под сумрачным закатомэтот мир как скромный филиал,учреждённый адским синдикатом?Но душе нашёптывает плоть,что, увы, в пределах филиалаправит бал не Дьявол, не Господь,а продюсер телесериала.Или Вам опять нужны века,чтоб блеснуть в Рождественскую ночку?Поживём – увидим. А покая впотьмах гуляю в одиночку.Модель
Плохо ль оказатьсяв царстве муравьином,не уметь терзатьсяи за глотку брать,быть на всех похожим,чистым и невинным,и деньком погожимшишки собирать?Тащите иголку —правила известны:можно втихомолкудумать о своём.Хищникам различнымвы не интересны,будучи обычнымбравым муравьём.Даль пред вашим взглядомзаслонит репейник,но не будет рядомнедовольных лиц.Тех, кто прямо с детствастроит муравейник,не собьёт соседствобабочек и птиц.Трудятся без ленис волей неизменнойсотни поколенийныне, как всегда.Муравейник числитьпрочною Вселенной —есть, о чём размыслить,право, господа.Очень старый гном
Корча гримасы из мрака веков,сгорбленный и смешной,запер я вас, как слюнявых щенков,в крошечный мир земной.Заняли место в моем шапитобог, человек и зверь.Но ни за что, ни за что, ни за чтовы не найдете дверь.Если сквозь дверь просочится водаили пробьется луч,все ж никогда, никогда, никогдая не отдам вам ключ.Бунт одиночек затопчет народ,выхода нет в борьбе:тот, кто моих удостоен щедрот,замкнут в самом себе.Прозрение
Отмеряют удачу годаочень скупо,воздавая за труд иногдамиской супа.Если ты романтически глуп,то не плача,говоришь себе: это не суп,а удача.Неустанно твердя эту ложьдо могилы,ты внезапно в испуге поймёшь:так и было.XX век
Он был вызывающе кроток,когда фарисеям назлоучёных и голых красотокзаботливо брал под крыло.Для циников был он учитель,воспев орхидеи в дерьме:торговец, двурушник, мучительи парень себе на уме.Пока не лишился он властии шумно прогресс признавал,своей необузданной страстиподпольно он волю давал.Грешки его были пристойны,он многих подвиг на труды,и даже глобальные войныему приносили плоды.И что же? Замызганным клерком,в толпе не опознан никем,ушёл он, гремя фейерверкоми бунтом компьютерных схем,ушёл в синтетической шубке,оставив наш мир за чертой,где хищно взирает под юбкибезмозглый телец золотой.Ушёл он, бардак предрекаяи фаллос приделав тельцу.Едва ли игривость такаябыла ему ныне к лицу.Ушёл он – не чёрный, не белый —и, кашляя, сгинул во тьме.Прощай, дилетант недозрелыйи парень себе на уме.Виде́ние
В городе грязноми безобразномлюди и вещипахли маразмом.Здесь первым деломв частном и в целомпровозгласилимир черно-белым.Врали тут класснои ежечасномёрли как мухи,веруя страстно.А над могилкойв резвости пылкойдети скакалис гнусной ухмылкой.Рисунок тушью
Отвергли в душе человечий родиссохшие до костейчетыре монаха, идущие вбродв потоке земных страстей.Презрев деспотичную власть машини вкрадчивый звон монет,монахи стремились достичь вершин,которых в природе нет.Когда они мимо базара шли,один оборвал свой путьи в йоговской позе воссел в пыли,чтоб кармы провидеть суть.А двое других стали хворь лечитьи, здесь обретя кураж,беспечных слепцов принялись учитьтому, что вся жизнь – мираж.Взирая на братьев с глухой тоской,не ведая, как помочь,четвёртый монах лишь махнул рукойи молча подался прочь.Никто не оценит его труда,но выполнит он завет:ведь кто-то же должен взойти туда,где небо теряет свет.Он знал: под луной, на пути ветров,нет смысла, впадая в раж,трепаться в преддверье иных мирово том, что вся жизнь – мираж.Качели
У порога в начале пути,развлекаясь при солнечном свете,на качели взбираются детии до смерти не смеют сойти.Качели вверх,качели вниз —грядёт успехпод крики «бис»,неправый суд,глумливый смех —и вновь несуткачели вверх.То ль грозой, то ли ветром шальнымв океанской зачат колыбели,взгромоздился наш мир на качелии уже не пребудет иным.Цветущий край —полярный хлад,взметнёмся в рай —и рухнем в ад,сквозь мишуру —полёт ума,порыв к добру —и следом тьма.После зноя порхает снежок,подрастают сынишки и дочки —временами из них одиночкисовершают с качелей прыжок.У них на лбугорит печать:«Мою судьбунельзя качать.Земле сюрпризи небесам:где верх, где низ —решаю сам.»К Буратино
Ты слежкой и доносомстращаешь молодежь.Эй, деревяшка с носом!Куда ты нас ведешь,твердя, что мы слепыеи вечно в дураках,что куклы мы тупыев бессовестных руках?Видать, тебе, чурба́ну,проблема не ясна:всем нам по барабануволшебная страна.Здесь публика нам радаи душит нас любя.А там ишачить надохотя бы на себя.Крутые поворотыдаются не легко.Оставь нас, большеротый:до цели далеко.Треплом тебя ославятв награду за добро,рога тебе наставятМальвина и Пьерои в душу смачно плюнутв глумленье над мечтой,и в задницу засунуттвой ключик золотой.И можешь не трудиться,устраивая шмон:на колбасу сгодитсятвой пудель Артамон.Довольно строить целкуда ножками сучить.Мы с Карабасом сделкуготовы заключить.Потерпим его плётку,нужду и неуют —пускай нам только водкубесплатно выдают.Достал нас твой убогий,писклявый голосок.Заглохни, колченогий!Гуляй себе в песок!После бала
Губки надув невинно,юный храня задор,в вальсе кружи́т Мальвинас графом, несущим вздор.Дыбясь волной упрямой,рвётся из лифа грудь.Стала Мальвина дамойи раздалась чуть-чуть.Князю она кивает,щуря дразнящий глаз.А у окна зеваетмуж её Карабас:вперился он в журнальчик,галстук кропя вином.Жаль, длинноносый мальчик,в сущности, был бревноми неудач лавинав нём придавила ум…С бала спешит Мальвина,полная грустных дум.Дома она решаетплатья сменить фасони наконец вкушаетвзбитый, как сливки, сон.Волшебник – ученику
С людьми быть можешь суров,однако судить не спеши:сквозь лживый внешний покровпроникни в глубины души.А коль проник, не робей,в зрачки человеку взгляни:плохого парня убей,хорошему парню кивни.Житье загробное – чушь:наш путь завершается здесь.Плохое дело разрушь,в хорошее дело не лезь.Привычно свой ад и райс пеленок мы носим в груди.Чудовищ ночных карай,от ангельских глаз уйди.Куклы – кукловоду
Не думай, что ты оживляешь нас:семь лет мы тайком живем.Мы будем сражаться на этот рази нити твои порвем.Семь лет в своем шоу ты нас терзал —взбесился бы и гранит.И мы ради денег смешили зал,хоть нас от людей тошнит.Довольно комедии. Про́бил час,итог подведем в конце.Мы будем сражаться на этот разс Фортуной в твоем лице.Не думай, что знаешь любой наш шаг,что куклы с пути свернут.Уколы булавочных наших шпаггордыню твою проткнут.Сверкания молнии на клинкахтебе не сулят добра.Ведь мы не игрушки в твоих руках —давно бы понять пора.Но мы не прикончим тебя, злодей,а только испортим грим,потом, сея панику средь людей,прорвемся в бою к своим.Тебе ж на прощанье обрежем ус,отвесив под зад пинок…Достань нас из ящика, подлый трус!Последний уже звонок!Трезвость
Когда на душе паскудно,для пьянки ищу двоих,но стало чертовски труднов толпе различать своих.Ханыги моей плеяды,нервишки сплетя в клубок,в асфальт упирают взглядыи дергают рожи вбок.Никто ничего не значит,и каждый вокруг – беглец.А тот, кто глаза не прячет,скорее всего, подлец.В уютном таком режимешатается мир кривой.Неловко мне пить с чужими,и сам я себе не свой.Слой мусора ветер резвыйсо свистом метет метлой,и я отступаю, трезвыйи взрывоопасно злой.В зеркале
Зеркало врёт!Зеркало врёт,будто меня этот олух сожрёт,хоть он, собака, отчаянно прёт,выставив дерзкую челюсть вперёд,и в отупенье визгливо орёт:«Зеркало врёт!Зеркало врёт!»Общество
Пастыри рекламу изрыгают,паства рукоблудием грешна.В обществе, где книги не сжигают,правда населению скучна.В обществе, где даже на морозехрам до основания протух,верят, что жемчужину в навозесыщет недорезанный петух.Сладко для чувствительного ухавор о благоденствии поёт.В обществе, где чествуется брюхо,член при звуках гимна восстаёт.В обществе, где царствуют макаки,челядь раболепна и важна.Зренье притупляется во мраке,бесу маскировка не нужна.Выхлебав целительную водкус чёртом, словно с братом во Христе,чтоб не угодить на сковородку,мудрый прозябает в темноте.Но, видать, по прихоти Господней,скрашивая смрадный неуют,солнечные блики в преисподнейзыбкую надежду подают.Фатум
Тайно придя в гости,чтоб насолить впрок,мечет судьба кости,карты сдаёт рок.Принцип игры твёрдый:как ни вертись – крах.Умный, прямой, гордыйвтоптан толпой в прах.Смелый поник взглядом,в тёмный ступив круг.Кто был рождён гадом,соколом взмыл вдруг.Рыцарь, порвав стремя,даму честит вслух.Кто погонял время,начал гонять мух.Не одолев старта,слышит бегун: «Бис!»Так уж легла карта,путая верх-низ.Словно клеймо ада,всюду судьбы знак.Игры менять надо.Только, пардон, как?Мизантропическое
Смурной от житья убогого,народ в предвкушенье дракихозяина алчет строгого,толпою бредя во мраке,и пламя из книг и хворостапод звёздами пляшет дико.Толпа не имеет возраста,толпа не имеет лика.Бесполая и бесплодная,рабыня своей утробы,толпа – не волна природная:стихии не знают злобы.Наверное, пылко вторя ейв стремлении подольститься,любой, кто вошёл в Историю,её нечистот частица.Кто слился, сменив обличие,с бесполою и бесплодной,сегодня до неприличиялюбовью смердит народной.Глядя в зеркало
Я с судьбой никогда не лукавили открыто сжимал кулаки,но она меня била без правил,оставляя в душе синяки.Ну и черт с ней. Калекой убогимоб утратах я слезы не лью:мне к лицу быть холодным и строгим.Но таким я себя не люблю.Зайчик солнечный скачет по коже,майский ветер мне шепчет, пьяня,что холодных и строгих, похоже,в мире этом полно без меня.И, забыв, чем волненье чревато,воспарив, будто кум королю,вдруг я делаюсь мягким, как вата…Но таким я себя не люблю.Ведь частенько бывает на свете,как в немом черно-белом кино,этот майский безудержный ветеридиотов швыряет в говно.Потому и на празднике шумномя восторгов ни с кем не делю,оставаясь практично-разумным.Но таким я себя не люблю.