Книжные тюрьмы

Глава 9

Денис

На площади было тихо, и лишь мерный шкряб-шкряб разносился по округе. Я подошел к лодочке, бьющейся от легкой ряби моря о каменную брусчатку, истертую тысячами ног в сапогах и ботинках. Мэй решила помочь и спрыгнула с плеч, чтобы отвязать гондолу от изгибающейся деревянной палки, вбитой между двух булыжников. Девушка, которая заступилась за дракона, гордым, но немного нервным шагом направилась за мной следом.

Она мне очень понравилась. Такие не учились со мной в университете, такие не ходили в клуб реконструкторов. Кажется, их просто не существовало в мире. По крайней мере, в известном мне мире. Для меня данный тип всегда был вымышленным, фантазийным: таких придумывают и рисуют мужчины, извлекая из своего воображения. Я бы назвал ее стихийной, бесстрашной и женственной, при всей ее почти мужской браваде. Слишком дикой, но настоящей, без притворства. Девушка не позы, а характера. Я в восхищении! Впрочем, уже в следующий момент я пожалел, что повернулся к ней спиной. Незнакомка с размаху врезала мне остроносым ботинком прямо под коленку. От неожиданности я потерял равновесие и рухнул на дно единственной уцелевшей лодочки.

– Ты поработил эту лису и опустошаешь ее, лишая магии, варвар! Ты ничем не лучше тех извергов, которые собирались уничтожить дракона!

Я потерял дар речи. Да что вообще происходит?

– Как ты сумел обмануть ее и получить над ней власть? Говори! – Девушка легким движением вспрыгнула на нос лодки и занесла надо мной ботинок.

Я откатился вбок прежде, чем эта дамочка успела наступить мне на грудь. Едва не ударившись головой о деревянную планку сидений, я качнул борт лодки.

– Никто никого не порабощал! Все по взаимному согласию! Мэй – мой друг.

– Ври больше! – Девушка развернулась, собираясь нанести удар.

– Отпусти Дениса, я сказала! – За спиной у барышни выросли огромные золотые крылья, а секунду спустя Мэй выпустила в небо огромный столб пламени. – Только тронь его, и поджарю тебя, как ягненка на майские праздники.

На этот раз лисица превзошла сама себя. На хребте и крыльях у нее выросли костяные шипы, похожие на набор острейших ножей из «телемагазина на диване», – в общем, ее новый дракон получился куда как крупнее предыдущего.

Девушка сделала инстинктивный шаг в сторону, за борт лодки, и забавно замахала руками, прежде чем с плеском упасть в воду.

– Так-то лучше. Остыла? – Мэй медленно обращалась обратно в лисицу, наслаждаясь трансформацией и победно вышагивая у пристани. – Он никогда не желал мне зла. Только спасал. Думаешь, что все знаешь? Глупая, ограниченная девчонка! Видишь зло там, где его нет. Не устала воевать?

– Тогда присоединяйтесь к моей борьбе, – не растерялась воительница. – Эта война касается всех. Мир скоро рухнет. И от того, сумеем ли мы спасти магических созданий, зависит, будет ли хоть что-то существовать. Или вы струсили?

Этот пыл и напор напомнили мне главную героиню «Ветров Востока». Они у Джерри С. С. Мортира все такие смелые-умелые? Я бы решил, что передо мной Шэнли, вот только совсем не похожа была эта темноволосая барышня с пронзительными золотыми глазами на голубоглазую блондинку – племянницу императора, управляющего Империей Ветра. Да и Шэнли сейчас находится под домашним арестом в императорском саду. В детстве мне очень нравилась непосредственная, бесстрашная цесаревна, вот только потом я вырос и понял, что главный герой безропотно сносит насмешки и властное лидерство девушки, не обретая рядом с ней уверенности в себе. И отважная, но жестокая героиня разом разонравилась мне. Неважно, какие любовные переживания были у писателя, копаться в этом я не собирался.

– Я никак не пойму, с чего ты решила, будто я твой мальчик на побегушках. Ты так со всеми общаешься? – мне даже стало как-то обидно, что поначалу я восхитился этой незнакомкой. – Неудивительно, что тебе дали пощечину.

И тут случилось неожиданное. Мэй вздыбила свою шерсть, вспомнив, что она тоже девочка.

– А ну-ка извинись перед девушкой, – возмутилась лисица, которая не так давно нарекла барышню «глупой, ограниченной девчонкой».

– Я сама виновата, – пожала плечами защитница слабых. Обидные слова и оскорбления у девушки как-то сразу иссякли. Я списал все на свою расстановку акцентов.

– Я, правда, не умаляю ваш поступок…

– Шиа, меня зовут Шиа, – подсказала она, выжимая воду из волос и длинных, расклешенных рукавов платья.

– Вы поступили благородно, это так. Но мне совершенно непонятно ваше пренебрежение в мой адрес. Кажется, я не давал повода, – последние слова я выделил властным нажимом.

Мэй, не перекидываясь в дракона, дыхнула потоком теплого воздуха на Шию. Глаза лисицы полыхнули жидким золотом, а потом она улыбнулась:

– Я думаю, мы тут все слегка перенервничали… спишем нелогичное поведение на шок. Денис, а давай пойдем с Шией? Ну пожалуйста, Денис!

И тут я понял, что попал.

Глава 10

Шитха

Дракон помнил себя драконом достаточно давно. Много столетий он в память о своей прошлой жизни жил возле моря, питался мелкой рыбой и строил замки из песка, превращая их в стекло. Когда дракон задумывался, кто он есть, то часто думал о себе в третьем лице и называл себя «он» – «Шитха». Тут сказывались воспоминания о другой, но тоже принадлежащей ему жизни. Той самой, в которой он беззаботно резвился в водах реки и однажды имел неосторожность преодолеть ее и доплыть против течения до самого истока. И вот тогда карп осознал себя другим – крылатым, огнедышащим и очень крупным зверем. Если честно, обнаружив у себя внутри искру пламени, а за спиной огромные крылья, Шитха решил, что теперь никто не решится поймать его и попытаться убить. Но охотиться на дракона стали куда как чаще, чем на карпа. Уставший и замученный попытками пленения, дракон погрузился по пояс в речушку, в которой некогда чувствовал себя вольготно, и попытался проделать весь путь по воде к устью. Однако процесс оказался необратим, и в рыбу дракон обратно не развоплотился. Разочарованный, Шитха продолжил никому не мешать, пока однажды не встретил Таши – такую же печальную и очень красивую дракониху, у которой за плечами тоже был багаж из плавников и чешуи. Таши рассказала о том, что драконы могут принимать облик рыбы, вот только подобные метаморфозы отнимают много сил и вынуждают рано или поздно возвращаться в изначальную форму. Она научила, как снова стать собой. Вместе они поднимали тучу брызг, ныряли к блестящим камушкам, излучая свет счастья, и плавали карпами, как в старые добрые времена, а потом летели в свой стеклянный замок на берегу ущелья, отрезанного неприступными скалами от проклятой цивилизации. Таши убили браконьеры, поймав после превращения из рыбы – обессиленную и слабую, в то время как Шитха был на охоте. Шитха не видел смерти подруги, но почувствовал пустоту и леденящее молчание у себя в голове – там, где раньше жило сознание Таши.

С тех пор Шитха решил не позволять себе подобной слабости превращения в карпа и жил как дракон, неуязвимый для всех и всего, кроме одного растения. Растения без запаха, с бутонами желтого цвета – цвета драконьей слабости и смерти. Наверно, и правда не стоило есть ту рыбу, выброшенную на берег после шторма… оказалось, что под закат едва стихшей бури на песчаную отмель успели наведаться жители ближайшего города и посыпать еду цветочным порошком. Менялись годы, но не менялись люди – всегда алчные, жаждущие урвать свой кусок, научиться дышать огнем… вот только убивший дракона, вопреки распространенной легенде, драконом не становится. И сил его тоже не получает.

Открыв один глаз, не в силах пошевелиться, но осознавая происходящее, Шитха наблюдал, как его тело попыталась загородить хрупкая девушка, едва достающая ему до обездвиженной лапы. Человеческую женщину грубо опрокинули наземь, да и что она могла сделать с этой толпой одна? Соскальзывая в кладовые разума, Шитха увидел, как пронеслись образы: прикосновения легких рук, глади моря – зовущего и урчащего, солнечных бликов, похожих на радужку глаза… А потом возникло чувство легкости и возвращающихся сил. Мутное стекло перед глазами исчезло, и картинка происходящего стала удивительно четкой. Судьба не остановилась на этой помощи: вперед выскользнула совсем юная лиса с золотыми глазами, обернувшаяся отважным драконом. Шитха думал, что кицунэ совсем перевелись, но вот одна из них, живая, стояла перед ним, однако была слишком испугана, чтобы выдыхать пламя. Она мужественно выкашляла немного пара и сжалась в комок. Дракон в кандалах попытался коснуться ее сознания и попросить: «Беги! Улетай!», но мысли перепутались и затерялись. И тогда случилось совсем уж странное. Из толпы вылетел юноша, взъерошенный и самоуверенный. Шитха приготовился к смерти, Шитха попрощался с лисицей, которая свернулась в клубок у его ног, Шитха подумал о том, что все-таки был счастлив… Но юноша не причинил вреда дракону и его неловким защитникам. Юноша выпустил тот пожар, который прежде затух в кицунэ. Юноша – дерзкий, бесстрашный и искусный – очень разозлился и взял совсем немного лисьего пламени. Бережно объединив свой разум с сознанием лисы, он построил из огня заградительную стену. Странные времена наступили… где же теперь граница между людьми и магическими созданиями? Увидит ли мир, как создаются и крепнут союзы существ с теми, кто привык истреблять чудеса? Неужели человеческая раса, вырубающая под корень магию, может измениться? Должно быть, пришли совсем иные люди, которые сотрут с лица земли тех, кто когда-то дерзнул устроить геноцид волшебства… С этими мыслями Шитха взметнулся в небо и решил, что настала его пора… нужно искать своего человека.

Дракон не рискнул вторгнуться в город – он не хотел страха и паники, не хотел нести смерть. Под покровом ночи он влетел сквозь круглое отверстие в куполе монастыря и еле слышно спикировал, едва не задев тонкий мост каменной галереи. Шитха скользил по воздуху, точно алый лепесток розы. Он принюхался, чувствуя воду. «Дорогая Таши, я опять легкий карп, рассекающий голубую гладь воды. Я невесомый кинжал, что прорезает ткань мироздания, оставляя ее целостной… Ты так любила быть рыбкой, а я так любил тебя».

Местные люди оказались на редкость… простоватыми. И никто из них не был похож на того отважного юношу, бросившегося наперерез бушующему морю людей, чтобы защитить свою лису. Монахи напоминали пугливых бабочек, прячущихся от полуденного света в тени своей веры. А еще им не сиделось спокойно и всегда что-то было нужно. Но самым загадочным был член ордена, приходящий «просто посмотреть». Настолько, что вскоре всем обитателям пруда начало казаться, что этот странный маленький человек просто дожидается, пока они заснут, перебирая в голове рецепты грандиозной ухи. Впрочем, остальные карпы быстро успокоились, когда заметили, на кого пал выбор монаха. Шитха, вдоволь наподозревавшись, тоже перестал опасаться и решил, что более подходящего человека себе вряд ли отыщет. Шитха даже научился откликаться на незатейливое прозвище «Ли», которым его нарек частый гость. В конце концов, важно не само имя, а тот обмен частицами души, который происходит, когда вы узнаете о тайне наречения собеседника. Теперь задачей дракона, дремлющего внутри карпа, стало приручение монаха и взращивание в нем способности доверять. Постепенно дракон сумел внушить служителю монастыря Минжу чувство защищенности и начал вить вокруг этого человека алые нити ментальной связи. Аккуратно, петелька за петелькой, Шитха связал полотно одного сознания на двоих.

Глава 11

Минж

Дружба с карпом не осталась незамеченной. Вскоре посмотреть на трогательные взаимоотношения рыбы и человека, который сумел с ней подружиться, приходил весь монастырь. На губах Минжа заиграла улыбка: впервые за много лет он чувствовал себя нужным, он даже стал увереннее в себе и расправил плечи. Ли, завидев своего приятеля, принимался выписывать по поверхности воды почти магические круги. Минжу нравилось думать, что карп так рад его видеть, что не может сдержать восторга и радости – словно пес, который машет хвостом, выбегая навстречу своему хозяину. Монах привычно опустил руки в воду. За спиной раздался шорох. Несмотря на то что Минж уже более месяца провел в монастыре, он так и не понял, какими тайными ходами перемещаются по монастырю Ритуальные: казалось, что любая стена под их взглядом превращается в дверь, ведущую куда нужно. Рука Эрика легла на плечо бывшего чаесборца. Раньше Минж от неожиданности дернулся бы, а потом чувствовал себя неловко, затевая разговор с тем, кто занимает более высокое положение. Но сейчас Минж был уже не тот. Нового Минжа было не так-то просто напугать или поставить в тупик. Юноша обернулся, открыто и благодушно глядя в прозрачные, словно потерявшие синеву глаза священнослужителя. Это у всех, кто воздает почести Творцу, радужка окрашивается в перламутровый оттенок или только у Эрика? Кажется, что у всех… Ритуальные словно отдавали часть своего цвета и убавляли яркость красок своих тел, становясь… возвышенными? Отдаленными от мира?

– Минж, прогуляемся вокруг пруда? – предложил Эрик.

Аграрий с нежностью отдал кусочек слипшегося риса карпу и вместо ответа двинулся вдоль берега, огороженного крупными черными и белыми камнями.

– Я лишь хотел сказать тебе лично. Думаю, тебе было бы приятно услышать эту новость от меня – магистра высшего круга Ритуальных.

Кто такой магистр высшего круга, Минж мог лишь догадываться. Наверняка у Священнослужителей была своя иерархия.

– Именно магистры высшего круга ведут дела монастыря и получают послания от Творца. Остальные Ритуальные в разной степени помогают нам в этом сложном деле. Есть ассистенты – они ближе всего к простым монахам, есть… я немного забылся, прошу прощения. Это для тебя сейчас лишняя информация, – Эрик споткнулся на незаконченном предложении и замер у кромки воды. – В монастыре считают, что те, кто легко находит общий язык с животными, приближены к Всевышнему более остальных. Способность понимать и чувствовать магическую природу этого мира, его изнанку, всегда особенно ценилась монахами. Мы думаем, что вскоре ты станешь одним из Священнослужителей-магистров, минуя многие ступени рангов и годы ученичества.

Минж выдохнул, сдерживая бурю радостных чувств. Следом за ним, в такт шагам юноши рассекал атласную гладь пруда верный Ли. Он слегка покачивался, словно лодочка, и не отставал от Минжа, сопровождая его путь.

– Я хотел предложить тебе занять место помощника в ритуале, который мы проводим этой ночью. Раз в год, в самый длинный день лета, каждый монах, достигший просветления, участвует в танце, повторяющем движения рыб. Мы облачаемся в голубые одежды – одежды цвета жизни, ловим потоки воздуха и разделяем судьбу каждого волшебного создания в этом мире. Коллективный всплеск силы хранит равновесие и не дает этому миру пасть в пучину хаоса, – Эрик не мог отвести восхищенного взгляда от парящего по поверхности воды карпа.

– Я согласен! Теперь я понимаю, в чем мое предназначение! – Минж встал рядом с седовласым монахом. Казалось, разница в росте, равно как и в статусе, перестала их разделять.

Эрик еле заметно кивнул, давая понять, что разговор окончен. Он развернулся и ушел прочь, легко ступая по мраморным плитам монастыря. Ритуальный покачал головой. Все-таки его подопечный так и не научился задавать правильные вопросы и не растерял наивной до тошноты доверчивости. «И это после того, как от него отказалась семья! Сколько еще предательств он должен пережить, чтобы наконец обрести мудрость?» – Эрик лишь вздохнул, не понимая, почему переживает.

Глава 12

Шитха

Облик карпа дракону был откровенно мал и жал, словно костюм, подогнанный не по фигуре. Шитха с нетерпением ждал вечера, чтобы наконец выпустить своего внутреннего дракона и, вдыхая соленые брызги, пронестись над морем. А тут вдруг выяснилось, что его человек будет участвовать в какой-то общественной активности. Сдерживать рвущуюся наружу мощь становилось все сложнее – сжимать и комкать материю до бесконечности все-таки было невозможно. Шитха знал, чем это чревато: слабостью и временной потерей огня. Но и покидать монастырь без своего человека дракон не собирался. Шитха заглянул внутрь себя и убедился, что незримые алые нити, соединяющие его и Минжа, прочны и надежны. Драконы не владели человеческой речью, так как стояли намного дальше по степени родства к людям, чем, например, кицунэ. Но после создания ментальной связи Шитха мог пользоваться человеческой речью, а не просто поддакивать или не соглашаться. Он попробовал на вкус простые слова: «Мир», «рис», «экзистенциальный кризис» – и удивился, как гулко звучит его голос, отскакивающий от стен, заставляющий воздух подрагивать под бесспорным напором мощи. И тогда дракон чуть убавил громогласности. Как раз вовремя, чтобы не напугать своего человека.

– Здравствуй, Ли! Сегодня я буду в самом центре событий!

Минж присел на теплый камень и прислонил руку к подбородку. Теперь для воплощения образа Аленушки не хватало самой малости: сарафана и козленка.

продекламировал Минж, глядя на тихий пруд. Именно в моменты отдаления от общества, в минуты созерцания природы у него рождались самые искренние стихи.

парировал дракон, проплывая мимо кувшинок и огибая фонтанчик в центре пруда.

От неожиданности монах едва не упал в пруд.

– Так ты говорящий? А почему молчал все это время? Ты проверял меня – достоин ли я твоей дружбы и мудрости?

– Вообще-то, я совсем недавно научился говорить. Но твоя версия звучит как-то красивее и убедительнее, – карп выпустил пузырьки воздуха в воду. – Можешь звать меня Шитхой.

– Наверно, у рыб есть свое наречие? Буль-буль? Чпуньк-чпуньк? Ну что, у меня получилось что-нибудь сказать на твоем языке?

– У тебя получилось сказать на языке придурков. Вы что, все здесь такие? – Шитха подплыл ближе. – Давай пропустим все эти моменты твоего удивления, восхищения и поклонения и попытаемся общаться на равных. Я могу звучать у тебя в голове. А могу и произносить слова. Важно не это. Значение имеет лишь то, что пока мы не научимся работать в паре и действовать как один, людей нам лучше избегать, – карп посмотрел Минжу в глаза с особой серьезностью.

– Но монахи – это не обычные люди! А монастырь – это обитель добра и мира, здесь никому не причинят вреда. Я знаю, как жесток мир за стенами, я понимаю твою боль. – Юноша не заметил, как принялся вышагивать вдоль пруда.

– Все люди – обычные, просто каждый обычен по-своему, – усмехнулся Шитха.

– Тогда почему ты выбрал меня? – Минж всплеснул руками в полном непонимании.

– Я наблюдал за тобой. Ты единственный, кто не требовал ничего от других и вел себя… бескорыстно… без скрытого умысла… я не совсем еще разобрался в ваших категориях и понятиях, – признался карп. – Такому человеку я мог довериться. Однажды я уже видел подобные качества… и понял, что для меня личность, обладающая внутренней силой, – это и есть спасение… Мы слабы, пока между нашими видами огромная пропасть. Но я больше не хочу отказываться от союзников, пусть нужно перечеркнуть все сложившиеся веками устои и порядки. Я готов взбаламутить воду и перевернуть это болото вверх дном.

Карп выпрыгнул из воды, на лету обращаясь в дракона. Свет, отражающийся от водной глади, тысячей бликов заиграл на рыбьих чешуйках, превращающихся из маленьких бисеринок в панцирь, так напоминающий скат черепичной крыши. Расправленные плавники стали крыльями, узкая, немного собачья морда на длинной шее коснулась лба и носа Минжа. Половина пруда водопадом рухнула обратно вниз, вызвав неодобрение остальных карпов.

– Полетели, скорее полетели отсюда!

Галереи храма донесли звуки шагов и голосов задолго до того, как по стенам побежали гротескно вытянутые тени. По вечерам в монастыре зажигали редкие свечи на полочках вдоль стен: свечи служили ориентиром и помогали не теряться тем, кто по той или иной причине не спал. Но сегодня, для проведения ритуала, дрожащие золотистые огоньки пламени дорожками взлетных полос бежали еще и вдоль галерей монастыря.

– Но я не могу! Здесь мой дом. Теперь, когда у меня появился смысл жизни… – Минж посмотрел в печальные глаза дракона и почувствовал себя предателем. Его верный друг просит о помощи. Ли открыл ему, обыкновенному монаху, свою тайну и надеется на полное доверие…

Шипастые крылья – две огромные горы – поникли и свернулись – Шитха догадался, какое решение принял человек.

– Извини, что подвел тебя… Я не могу. Улетай без меня, – зашептал Минж.

«Я не успею. Слишком поздно. Они уже здесь», – мысленно отозвался зверь.

Дракон болезненно поморщился, комкая свою ипостась, словно исписанную бумагу. Где-то между рыбой и драконом в воздухе мелькнул водяной змей, такой смешной и сдувающийся, как будто его дергал за веревочку маленький мальчик.

«Я не стану покидать тебя. Я подожду еще», – сообщил Шитха. Вода пруда волнами расходилась к берегам, красный карп нырнул в грот и исчез с глаз монаха.

Поворот коридора монастыря открыл взору Минжа процессию Ритуальных с Эриком во главе.

– Я так и знал, мой мальчик, что найду тебя здесь! Все мы, – священнослужитель кончиками пальцев показал на своих спутников, – наслышаны о тебе. Начнем же скорее!

Минж не успел толком понять, в какой момент водоворот людей затянул его и включил в делегацию, спускающуюся все ниже и ниже, к уровням, на которых стирали одежду и готовили пищу. Поклонение Творцу означает принесение ему в дар самой лучшей еды? Или, может, погружение в горячие источники в чистой одежде? А вдруг нужно будет задерживать дыхание как можно дольше под водой? Он, Минж, в этом совсем не силен! На все вопросы спутники не спешили отвечать, лишь с улыбкой кивали головой и просили набраться терпения. Бывший чаесборец не на шутку переволновался. Почему его отказываются посвящать в подробности ритуала? Когда позади остались все те уровни, к которым у него был доступ, Минж немного успокоился. Катакомбы монастыря безжалостно пили влагу из каждого, кто решился опуститься столь низко: теперь даже капельки пота испарялись сразу, едва оказывались отторгнуты телом. Кто-то из Ритуальных тяжело задышал. Вдохи и выдохи почему-то вызвали у юноши чувство мерзости и отвращения.

– Мы пришли, – наконец объявил Эрик, и его перламутровые глаза блеснули алыми искрами в свете красной пещеры. Каменные своды были багряными, точно крепленое вино. Но как такое возможно? Разве камень может быть такого цвета? Минж вспомнил, как мать рассказывала о минералах, из которых мастера вытачивают безделушки и обереги. Цветные, а не серые и коричневые, камни встречаются в природе довольно редко, и всегда прячутся в недрах земли. Подземелья, в свою очередь, – это перевернутый мир, зеркально отображающий обитель людей. Вместо деревьев и кустов корнями вверх растут разноцветные минералы, вот только на формирование одного небольшого пучка драгоценных ископаемых нужно в сто раз больше времени, чем понадобится растению. Само существование этой пещеры перечеркивало все имеющиеся данные о подземном мире. А вдруг такая пещера – единственная в своем роде?