Тайна бабушкиного самовара или Любовь с приветом из прошлого

– Ну, ты и дура! – прошептала Марина, даже не дождавшись, когда Максим отойдет подальше от их столика, – Что включаешь свою гордыню?! Такой приятный мужчина, подвез бы, все же с ним спокойней там… в деревне…

Алиса внутри согласилась с подругой, но не призналась в этом.

– Нет, Маринка, я с ним не знакома так близко, чтобы ехать в одной машине, – сказала она.

– Как хочешь, – вздохнула Марина и, смеясь, шутливо спросила, – а с таксистами ты можешь ездить в одной машине?

Подруги рассмеялись.

Глава 4. Начищенный самовар, Лукич и гусь Геннадий

Дорога до Загадкино заняла чуть больше часа. Страхи Марины насчет машины частично воплотились: Алисина «тарантайка», подержанный хэтчбек цвета «подавленный муравей» начал капризничать на последних пяти километрах, угрожающе подвывая под капотом при подъемах.

– Ну хватит капризничать! Баба Люда молится за нас с небес! Ты же знаешь ее – святой не была, но упорство ценила! Доедем как-нибудь, а? – вслух уговаривала Алиса свою машину.

Хэтчбек в ответ скрежетнул какой-то шестеренкой и натужно, но вытянул горку. На спуске открылся вид на Загадкино. Деревня раскинулась в долине, омываемой извилистой лентой речки Загадки. Домики с пестрыми ставнями и резными коньками тонули в зелени палисадников. Парило ощущение умиротворенной, почти сонной жизни. Запахло скошенной травой, нагретой смолой и… свежим навозом, где-то рядом косили выпас. Алиса усмехнулась: «Пахнет сеном и г… Поэтично». Деревня Загадкино встретила Алису тремя воронами на покосившемся указателе и гусем, который, завидев её машину, гордо вышагивал по середине улицы, не собираясь уступать дорогу.

– Эй, пернатый! – крикнула Алиса, высунувшись из окна. – У тебя права есть?

Гусь ответил грозным шипением и Алиса решила не испытывать судьбу – припарковалась у лужи, которую местные, видимо, называли «центральной площадью». Она пошла пешком. Найти дом оказалось просто. Он стоял чуть в стороне от основной улицы, за канавой с журчащей водой, точно как в воспоминаниях Алисы: двухэтажный, деревянный, почерневший от времени, но прочный. Резные наличники окон еще хранили следы голубой краски, а массивные ставни на первом этаже были наглухо заколочены. На стене обвисла выцветшая вывеска: «Товары повседневного спроса и книги. М. Людмила». Алиса смахнула слезинку с глаз, вспоминая бабушкин магазинчик на веранде – конфеты по смешной цене, тетрадки, сода… и непонятные книги, которые никто в деревне не покупал – про звезды, про историю Египта и разных цивилизаций.

В общем, к большому удивлению Алисы, дом бабушки оказался не развалюхой, а аккуратным теремком с резными ставнями и еще не созревшими подсолнухами у крыльца. Алиса вернулась к машине. Гуся уже нигде не было видно. Алиса подъехала прямо к дому. У Алисы были запасные ключи от бабушкиного дома, на том настаивала сама ба. Въездные ворота, представлявшие собой старую амбарную дверь с кованой скобой, скрипели на проржавевших петлях. Их Алисе удалось открыть не сразу. Ключ из довоенного замка крутился туго. Алиса поднатужилась – скрип и дверь распахнулась. Двор зарос густой травой. Возле крыльца блаженно спал огромный грязно-белый кот-тяжеловес. Услышав шаги, он лениво открыл один глаз, сверкнул им словно желтым кинжалом, промурчал что-то угрожающе-ворчливое и продолжил спать.

– Нашел себе дом, пока хозяйки не было, – пробормотала Алиса. – Разговорчивый, прямо как Бублик.

Алиса охнула. Она вспомнила, что оставила Бублика в машине! Неужели убежал?! Она ринулась назад. Бублик, свернувшись клубочком, спокойненько спал на заднем сиденье. Алиса не стала его будить.

Алиса поднялась по ступенькам крыльца и подошла к входной двери дома.

– Ну, бабуля, – вздохнула Алиса, поворачивая ключ, – если тут живёт призрак, пусть будет добрым.

Первые впечатления были угнетающими. За годы простоя дом пропах тоской, обдав ее волной затхлого воздуха с нотами мышиных гнезд, пыли, старых книг и… чего то сладко-пряного? Бабушка Люда любила ароматные травы и сушила их тут же, под крышей. Комнаты первого этажа, та самая бывшая лавка на веранде и кухня за аркой были завалены старыми коробками, покрытыми паутиной. Мебели осталось немного: массивный стол на точеных ножках, пара стульев с протертым сиденьем. В углу зияла чернотой дыра русской печи с разбитой лежанкой. Пыль лежала толстым, серым ковром. Солнечный луч, пробившийся сквозь щель ставни, поймал миллиарды пылинок – как будто бабушка Люда стряхнула над головой свою звездную книгу.