Проклятие Пандоры

– Странно, у нас же обычно с матерью присуждают… – удивлённо заметил Скворцов… – Тем более – дочь. То есть девочка. Не мальчишка.

– Разошлись где-то за год до убийства. Сразу после гибели друга семьи – отца парня. Как раз перед командировкой отца девочки. Точнее – из-за неё. Из-за командировки. Дескать – последняя капля. А девочке было почти пятнадцать или даже исполнилось уже, точно не в курсе. Она на суде и выступила. Дескать с матерью всё равно жить не будет, раз она такая…

– Чего так? – в который уже раз удивился Андрей.

– Отца любила. И, поговаривают, маман там ещё до развода с другими мужиками крутила. Отцу некогда за любимой жёнушкой следить, постоянно на службе, особенно когда в командировке, но дочка-то видела. Не шибко-то от неё родительница – иначе не скажешь – скрывалась. Разве что в дом «гостей» не водила. Но когда отца нет, а мать домой под утро с перегаром и засосом на шее… Вот и сочла за предательство…

Андрей поморщился. Имея перед глазами пример своих погибших отца и матери, представить, что мать вот так… В голове не укладывалось…

– Тем более, что современные девочки даже уже в четырнадцать лет далеко не дурочки в этом отношении и всё прекрасно понимают, – задумчиво произнёс парень.

– Да кабы не раньше, – подтвердил правоту друга Антон. – В общем – всё глухо. Ищут пожарные, ищет милиция, парня какого-то…

– В нашей столице, – подхватил Андрей цитату из известного, наверное, всему Союзу стихотворения, – но найти не могут… А что по тому поводу у Ярика и Ленки?

– Ищут…

– Пожарные и милиция… – резюмировал Андрей. – Понятно. Там, судя по всему, не обошлось без заинтересованных лиц, коль скоро даже ты сопоставил с этой компашкой, а родная милиция – нет.

Антон покачал головой, словно пытался разъяснить другу, что он, как лицо частное, имеет все права на свои собственные подозрения. А вот правоохранительные органы таких прав не имеют. Им положено опираться не на эмоции, слухи и догадки, им – пределы доказывания подавай. Да в таком виде, чтобы на суде никакой адвокат не развалил дело. И, между прочим, те подозрения и слухи к этому самому делу – не подошьёшь. Вот и возникает молва, что всем всё известно, но только милиция ходит как в рот воды набравшая и преступника не ищет. А им просто законы такие страной и народом дадены.

Вспомнив, что Андрей в нюансах оперативно-розыскной деятельности разбирается не хуже него, он просто махнул рукой и продолжил:

– Сам ведь всё прекрасно понимаешь. А слова Яра – кто на него напал… И даже вместе с Леной заявленные… Ну да, как основа для разработки пойдут. Но не повод хватать и в тюрьму. Тем более тут – всего лишь драка подростков, пусть и толпой. То есть – не убойная статья. А в том случае, с военведовской детворой, свидетелей так и не нашли. То ли действительно никто ничего не видел, то ли кому-то вдруг зрение отказало…

– Но ведь это только то, что ты напрямую связал с этой братвой, – возразил другу Андрей, предлагая испытанную методику мозгового штурма, как их учили в Бурсе, – наверняка были и иные подобные случаи, ведь ты сам говорил при встрече, цитирую: «буквально волна психических расстройств, убийств, суицида и пропаж подростков». Неужели невозможно выделить случаи с единым почерком и свести…

– Андрей, ты что, на занятии в Бурсе, где нам доводили так, как надо? А оно, – Антон раздражённо нахмурился, – по жизни не так, как надо. Оно по жизни так, как есть. А есть так, что в СССР «серий» не бывает, если это не серии в многосерийном кино. Того же Чикатило, вот здесь, в Ростове, признали серийным только когда неубиенными фактами к стенке припёрты были…

– Понятно. И всё равно, не может не быть такого, чтобы их никто не прикрывал. Убийство, да ещё с изнасилованием – это не дачу бомбануть заради куска колбасы и старых резиновых сапог для рыбалки.

– Ну как не быть. Можно на жизнь смотреть много проще, имея папашку – ментовского начальника в ГУВД. Военведовских уже потом на каких-то беглых рециков списали. Чтобы народ успокоить. Оно любому, кто в теме, понятно сразу – за уши притянуто, но общественное мнение, естественно, не в теме.

– Так, может, действительно они и…

– Всё может, – перебил друга Антон, – ведь те, конечно, настоящие рецидивисты, и на рывок ушли от хозяина[11], но есть нюансы. Предполагаю, что весь криминал сильно удивился, узнав про их «подвиги».

– Поясни. Это ты в своей милиции уже поднаторел, а мне-то откуда знать нежные струны душ криминалитета…

– Они карманники. Помнишь «Глеб Жиглов и Володя Шарапов»? Кино «Место встречи»? Если верить «менту Жиглову», то эти даже карманы и сумки режут остро отточенной монетой. И сдаётся мне, это не киношная «натяжка». Не знаю, чем там они действительно сумки режут, но на изнасилование и тем более «мокруху» они не пойдут. Тем более – девочки-малолетки. У самих, у обоих, кстати, дочери по возрасту едва меньше, чем убитая.

– Подожди, почему же тогда…

– На них? – опять перебил друга Антон. – А кто подвернулся. Их после побега повязали где-то в Караганде, – тут Антон хмыкнул, показывая, что название населённого пункта взял из головы, по аналогии с известной всем идиомой и что не в названии суть, – и тут выяснилось, что примерно в это самое время данные конкретные рецики пробегом в Караганду в Ростове обретались. Могли молодняк «зацепить» на пробежке? Теоретически – да. Вот и… Иных кандидатур на почётное право замазывания лба зелёнкой на тот момент не нашлось. Не сыночка же собственного под «вышак»[12] подводить. Простому-то советскому человеку все воры на одно лицо. Он не вникает. Раз криминал – значит на всё готов. От кражи портмоне до убийства. Так что… Сошло.

– Мило…

– Ладно, друг мой Аскер, – улыбнулся Антон, – как ты говоришь, всё это – лирика. Вернёмся к вопросу, почему тебе к Лие, а не за Яром.

– Думаешь смотрины? Так быстро? – недоверчиво прищурился Андрей.

– А они вообще, насколько успел про них узнать, мальчонки шустрые и резкие. Так что не удивлюсь, если не только смотрины, но и привязка…

– В смысле, – искренне изумился Аскер, – что, сразу же «раз пошли на дело… лап-тап-тибу-дада»… дурашливо напел он какой-то мотивчик из расплодившегося шансона.

– Нет, Андрюша. Не всё так примитивно. Хотя… зашли в квартиру типа «посидеть, винца попить, фото голых девочек в импортных журналах поглазеть», а наутро оказалось, что квартирка была не их, да ещё и обворована. Ими, кстати, обворована, пока ты слюни на девчонкины фото пускал. И ты там тоже был. И пальчиков твоих – выше крыши. А вот их пальчиков, на минуточку, – нету… Значит, как минимум, – сообщник. А максимум – ты и бомбанул. Не отвертишься. Теперь – либо с ними, либо «твой дом турма», – процитировал Антон героя актёра Папанова из известного всем фильма[13].

– Не-е… – покачал указательным пальцем Андрей в жесте отрицания… вот тут я не согласен, я тут массу…

– Андрюха, окстись стара! Они кого привязывать собрались? – иронично воскликнул Антон. – Выпускника Специальной школы КГБ СССР, или лопуха шестнадцатилетнего, у которого гормоны вместо мозгов? Ты для них кто? Во-от! – назидательно произнёс Антон, увидев раскаянное выражение на лице у друга. – Но, думаю, что в твоём случае подход будет иной. Не лоха – наводчика, оперативным языком говоря, вербуют. Парня рукопашника. Боевика. То есть не из страха разоблачения с ними должен быть. По желанию… Так что будь готов, пионерия… В душик сходи, одеколончиком побрызгайся…

– Думаешь девочка? Хорошая, красивая и честная… давалка? – с сомнением покачал головой Андрей. – А ничо, что мне, как сам сказал, восемнадцати ещё тю-тю?

– Думаешь засмущаются?

– Да ладно? Ты серьёзно? Что, Лийку подложат? Так она стерва, не спорю, но по виду не шалава, чтобы по приказу…

– Ну, почему сразу её? – пожав плечами спросил Антон со смешком. – Мало ли девочек хороших. Постарше и в таких делах более опытных? Привяжут на сладкую патоку, вовек не отклеишься… Нет! – остановил жестом Антон вскинувшегося было друга, – не изнасилование. Сие есть грубо. Любовь, друг мой. Любовь. Она чудеса творит.

– Любовь… Ща как дам леща… – возмутился Андрей… – Какая там любовь? Разве что продажная.

– Так они-то не в курсе, что ты у нас такой подкованный, – иронично хмыкнул Антон, – ещё раз: не выпускника Спецуры кадрят. Салагу сопливого с гормонами вместо мозгов. Сам же рассказывал, что Лиечка на свои недозрелые телеса афродизиак брызнула, когда тебя заманивала на предмет рожу поколотить. Значит, о сём предмете, как минимум, представление имеется в этой компашке…

– Если так, – не нашёл причин не согласиться с другом Андрей, – тогда это самый лучший способ. Так сказать, «по любви». Только вот я могу её технично бортануть. Чтобы не обиделась. И ничего не будет. Учили ведь. И хорошо учили…

– Ша! Учили его! – с улыбкой воскликнул Антон. – Во-первых, ты лох педальный, сопляк шестнадцатилетний. И где, скажи на милость, тебя учили на предмет «бортануть»? А, во-вторых, нам не надо, чтобы ничего не было. Тогда, коль скоро ты такой весь из себя неподдающийся, и они тебя бортануть могут. А ты нужен там, внутри. Или мы будем вокруг них до морковкина заговенья кружить. Так что – клюй, карасик…

Увидев возмущённый жест Аскера, Антон развёл руки в жесте «я бы да, всё понимаю, но ничего не поделаешь»:

– Извини. Работать придётся в этом русле. Иначе – не поймут и насторожатся.

Андрей признал правоту друга. Хотя, именно в таком ключе они и были подготовлены. Суть в том, что их готовили необычно. С одной стороны, в разных группах, каждую группу, полевиков-боевиков и аналитиков, – отдельно по своей программе. Но ещё и натаскивали на работу в парах аналитик – боевик. Парой Андрея был как раз Тропарь. Все эти двенадцать лет. По идее, при возникновении необходимости на задачу выдвигалась боевая пара. Аналитик в этой паре – старший. При необходимости они могли создавать себе группу помощников из местных. В смысле – проживающих в том регионе, куда прибыли в соответствии с поставленной задачей. Согласно практикуемым методикам, аналитик всегда оставался за кадром, руководя операцией. Его дело – стратегия. Активно «шевелился» полевик. Он был свободен в плане выбора тактических приёмов, но стратегически… Стратегия – прерогатива аналитиков.

Так что сейчас ничего нового для себя оба парня не открывали, привычно и деловито разрабатывая программу внедрения в группу, как минимум, подросткового криминала. А там… Кто его знает, куда кривая доведёт. Может, и на «серьёзных дядей» выйти получится. Например, на папашку Гарика. Поэтому они и не светились пока в милиции со своими соображениями. Если папа фигуранта там не последний человек, то вероятность утечки – очень высока. Со всеми вытекающими. Вот потом, с уликами на руках…

Кстати, их именно к такому виду действий и готовили. Автономная пара – несколько пар в связке – без выхода на официальные силовые структуры, или контакт со строго обозначенными людьми из оных. По всей видимости, кто-то ещё двенадцать лет назад предсказал повальную криминализацию страны и проникновение криминала во властные и правоохранительные структуры. Как и перерождение отдельных функционеров спецслужб. Так что оба были обучены и подготовлены соответствующе. Образно говоря, в своей тарелке нынче обретались. Об этом предпочитали не говорить прямо, но такая пара ещё и имела все необходимые навыки наведения порядка в подшефном регионе без привлечения официальных структур. Вообще. Оба имели достаточную подготовку как ликвидаторы. И не так, как в американском кино: крутой парень со снайперской винтовкой на крутой тачке: пуля бабах – голова плохого человека вдребезги. Нет. На самом деле способов масса. От «неожиданно» сломавшихся тормозов в автомобиле, до просто поздороваться на улице с незнакомым человеком… Ничего громкого и шумного, как в импортном кино. Даже – скучно… Для требовательного зрителя кинобоевиков.

За эти двенадцать лет они научились понимать друг друга почти без слов. Жест, малейшее изменение положения мимических мышц… Вот и сейчас, увидев изогнутую бровь друга, Антон понимающе кивнул.

– Нет, ну если там крокодил какой-то, тогда отказ будет обоснован: мал ещё столько водки пить…

Андрей покачал головой. Он и без Антоновых наставлений знал эти нюансы работы, если уж возникнет такой раскладец. Его беспокоило иное.

– Тоха, я не о том беспокоюсь. Надо будет – и с крокодилом справлюсь. Мы с тобой не знаем, что конкретно им нужно, любовь или компра. Пусть и подростковая.

– Подростковая компра? Эт ты, брат, сильно завернул…

– В том плане, повторюсь, что мы не знаем, что им от меня надо. То ли в группу свою заполучить, то ли опять Лиечка, но уже иную пакость задумала. Например, если одной девочке, которая за это время мне весьма серьёзно понравилась…

– Назовём её, эту девочку, исключительно для того, вот строго чтобы обозначать в последующем разговоре, например, Людой, – невинным тоном предложил Антон.

– А по шее? – притворно сердито «возмутился» Андрей, показав другу кулак. – Но да. Ты прав: Люда. Людочка мне нравится. И нравится серьёзно. Хоть на задаче искренние привязанности запрещены, ибо это азы работы.

– Ну, мы не на задаче государевой… Так, сами себе её нашли. Точнее – она нас. И, если помнишь, то и я грешен, и привязанностями, стройненькими такими и умненькими, тоже обременён…

– Так вот. Мне бы очень не хотелось, чтобы кто-то, та же Лия, ехидно рассказала Людмиле, как я там у неё в гостях… И даже видео продемонстрировала, коли Ракитина засомневается… Понимаешь, с одной стороны мы с Людой и не общаемся почти, и уж тем более клятву верности друг другу не давали, так что… Но вот не хочется девчонку обижать и всё тут.

– Да откуда там видео, Андрей? Это что, шпионы какие-то? – засомневался Антон. – Хотя…

– Судя по всему, – попытался обосновать свои подозрения Аскер, – Лиины родители – люди состоятельные, и компактную видео камеру, привезённую из-за границы, им прикупить проще простого. Любимой доченьке в подарок. Их, камер, от бытовых до профессиональных, там сейчас полно. Ну, или тому же Гарику у папы одолжить что-нибудь интересное.

– Думаешь оперативную технику… Это же строжайше запрещено, – Тропарь едва руками не замахал, показывая, как он относится к такому предположению.

– Ага, – скептически воскликнул Аскер, – как и покрывать сынулю – убийцу тоже… Не важно как. Важно, чтобы до Людмилы… Ну, ты понял… Да! Кстати… Не факт, что всей этой преступной группой сам папаша и не руководит, создав её из друзей-отморозков сына.

– Тоже вариант возможный… – вынужден был согласиться Антон… – Поэтому так: коль скоро тебе Людмила так нравится, и ты не хочешь выглядеть в её глазах таким же отвратным, как Гарик сотоварищи, то, когда почувствуешь, что тебя ведут… как бы это…

– Уединиться… – с ехидной улыбкой подсказал Андрей.

– Спасибо, – вернув другу не менее ехидную улыбку и согласно кивнув, Антон продолжил инструктаж:

– В этом случае ты, по возможности, конечно, технично выбери иное помещение. Не то, куда ведут. Не думаю, что у них видео во всех комнатах понатыкано. Или что кто-то будет нагло врываться в ваш… хм… будуар с камерой наперевес. За такое можно и по морде схлопотать, и к тому же так не привлекают технично, так ломают через колено. А рукопашник – боевик им, судя по всему, не разово нужен, а на постоянной основе. Поэтому тебя будут зацеловывать, образно говоря, до умопомрачения и вести себя с тобой очень корректно. Хотя возможны и эксцессы, но тут ты лучше меня знаешь, что делать. Учили тебя на совесть.

– Всё же думаешь, что не Лиечкина месть?

– Андрюха! Друг мой, – иронично воскликнул Антон, – да если бы Лийка просто хотела вас поссорить, то зачем такие сложности с приглашением и прочими телодвижениями? Вот сам подумай. У неё что, подпевал мало в классе? Знаешь, вот это: «Людочка, ты мне подруга, поэтому не могу молчать. Сама видела, как новенький с Лией после уроков в классе целовались»… Ну или ещё что… «Только ты не говори, что я тебе рассказала, а то получается, что я – предательница и про чужие дела тебе рассказываю без разрешения»… Всё, зёрна сомнения посеяны, а если это подтвердят ещё одна – две «подруги», то и вот она – ссора. Или, как минимум, охлаждение отношений.

– Понятно, а если уж Лийка как вьюн в это время будет вокруг меня крутиться и в глаза с придыханием заглядывать…

– Вот-вот. Любая, которая сама на такие подлости не способна, тем более в таком возрасте, поверит. Значит, скорее всего – это приманка. Сиречь – замануха. Так что – готовься. А если что, мы на твою Люду моего боевого товарища наведём. Рядового Анжелику Ивонину. Она – парень свой, – Антон уже откровенно дурачился, – и ситуацию поймёт. А поняв – разрулит как надо. При условии, конечно, что не будет зримых доказательств твоих «подвигов», а только слухи…

– Учту. – Резюмировал Андрей. – Ладно, пойду отдохну, в порядок себя приведу, да собираться надо.

– И да, Андрюха, я прекрасно знаю, что ты эти нюансы и без моих умных умозаключений сечёшь… Просто… просто так мне спокойнее. Вроде как всё оговорили…

– Для очистки совести? – с невесёлой улыбкой спросил – подтвердил Аскер. – Я понимаю. Иногда проще самому, чем другого человека агитировать. Так что не журись, – прорвёмся… Ладно. Пойду я… одеколончиком брызгаться.

– Давай… Только вот…

– Что? – спросил Андрей, обернувшись уже от самой двери в комнату.

– Да на душе свербит нехорошо как-то. Оно, на первый взгляд, оснований, вроде, никаких. Сопливо-подростковая криминальная история и не более, а нас натаскивали на противостояние с куда как более серьёзными ребятами, но что-то…

– Тоха, – задумчиво проговорил Аскер, – даже просто выходя из дома в булочную за хлебом, никогда не знаешь, не упадёт ли каменюка с крыши на головушку. Так что основания волноваться есть всегда. Что касается чуйки, особенно твоей, то ей несомненно следует доверять и к ней прислушиваться.

Увидев инстинктивный несогласный жест Антона, Скворцов протестующе махнул рукой:

– Не спорь. Я тебя уже двенадцать лет знаю. Наблюдал неоднократно, как твои предчувствия выливались в реальные неприятности. И не только я. Так что сие, друг мой, есть факт. Доказано уже.

Антон с каждым словом своего давнего друга и напарника мрачнел всё больше. Но – молчал. Он и сам наблюдал за собой такую странность: стоит ему подумать о возможных проблемах, и они обязательно возникают. Иногда, образно говоря, на ровном месте. А если на душе спокойно, даже в самой непростой ситуации всё идёт гладко и выходит как нельзя лучше.

Видя, что возражений не поступило, Андрей закончил свою мысль:

– У нас просто выбора иного нет: мы либо работаем, либо прощаем Гарику и его сволоте избиение брата и его девочки и сидим тихо. Надеясь, что опять не поколотят парня. Так что – ехать надо. Делай, что должно и будь, что будет… Да, – прервав возглас-напутствие Антона, Аскер махнул рукой и улыбнулся, – обязательно буду осторожен. Обещаю…