На краю дождя

Глава 1

За ней с тихим щелчком закрываются двери – и всё, что было внутри, остаётся позади.

Холодный воздух улицы встретил Викторию резким контрастом к душной офисной тишине.

Она делает пару шагов вперёд; на автомате прижимая к себе картонную коробку, в ней – фрагменты жизни, которые казались важными: пара книг с закладками, статуэтка кота из поездки в Токио, старая кружка с потёртым логотипом компании, ручки и карандаши, исписанный ежедневник и крошечный кактус, завершающий эту композицию.

Виктория не спешит. Чёрные брюки прямого кроя аккуратно стелятся по ногам, подчёркивая стройность и прямоту её походки. Белая блузка колышется от каждого движения: узкие манжеты сдерживают рукава, но ткань свободно плывёт по плечам. Корсетная часть плотно облегает грудь и живот, создавая утончённый силуэт.

Волосы цвета чёрной смолы, уложенные в волнистое каре, немного намокают от моросящего дождя, но ей всё равно. Её зелёные проницательные глаза почти не моргают, взгляд устремлён вдаль, словно она ищет ответы в этом городе. Лицо – как выточенное из камня, с мягким румянцем, лёгким макияжем и безупречно точно очерченными пухлыми губами – сохраняет спокойствие.

Она ставит коробку у ближайшего столба, вытаскивает из сумки сигареты и зажигалку. Виктория курила сигареты размером queen size, длинные и крепкие, словно её мечты, которые тянулись ввысь – к звёздам. Секунда – и в воздухе уже струится тонкий, ароматный дым табака. Она делает глубокую затяжку, прикрыв глаза, и выдыхает, откинув голову назад, с тем облегчением, которое приходит только тогда, когда наконец осознаёшь – что-то хорошее закончилось. Навсегда.

– Ну и хрен с этим всем, – шепчет она себе, стряхивая пепел пальцем.

По пути домой она останавливается у витрины винного магазина. Внутри – тёплый свет, спокойствие, стеллажи с бутылками, каждая из которых обещает забвение и незабываемые эмоции. Она делает последнюю затяжку, тушит об урну сигарету и входит…

…Колокольчик над дверью звенит мягко, почти незаметно, словно приветствует тебя.

Тепло, уют, запах дерева и пробок, легкий оттенок ванили и терпкости винограда в воздухе – всё это обрушивается на неё, и на мгновение коробка, дождь и увольнение остаются за порогом, как сон, из которого она только что вышла.

– Добрый вечер, – говорит молодая, будто только вчера окончившая школу, продавщица.

Виктория кивает ей, не отвечая, проходит мимо, она знает, что ищет.

Каблуки её туфель тихо, но чётко постукивают по деревянному полу. Она останавливается у одного из стеллажей, взгляд скользит по ярлыкам: Франция, Италия, Испания, Чили. Красное, белое, игристое, от сухого до сладкого.

Она тянется к бутылке с этикеткой, украшенной золотым тиснением. На ней указан год – 2016. «А мне ведь двадцать восемь лет», – мелькает мысль.

– Отличный выбор, – подаёт свой по-подростковому тонкий голос продавщица, словно угадывая её вкус.

Виктория бросает короткий взгляд через плечо, с лёгкой усмешкой – напряжённой, но ироничной.

– Надеюсь. Сегодня мне нужен такой, что пробирает до костей.

Продавщица кивает, не навязываясь. Достаёт из-за прилавка тонкий бумажный пакет и бережно заворачивает покупку.

– Что-то празднуете? – спрашивает она, протягивая ей свёрток.

– Что-то хороню, – отвечает Виктория тихо и задумчиво.

Продавщица ничего не говорит, только чуть склоняет голову.

Виктория выходит и снова оказывается в прохладе вечера, но теперь в её коробке не только воспоминания, но и бутылка креплёного вина.

На углу стоит такси. Она поднимает руку, машина останавливается. Вика садится внутрь, называя адрес.

За окном бегут огни города. На миг её лицо отражается в стекле – серьёзное, собранное, а в глазах – грусть и печаль, и что-то новое, то, чего не было раньше – лёгкий отблеск свободы.

«Где-то впереди будет новая глава. Но сегодня я буду в компании вина и спокойного вечера, который можно прожить просто так, для себя», – витает в голове у Вики.

Глава 2

Такси мягко и бесшумно катится по мокрому асфальту, шины шепчут чуть слышно что-то невнятное о дорогах. Она сидит, чуть прижавшись к прохладному и запотевшему стеклу, наблюдая, как неон вывесок растворяется в лужах, превращаясь в мазки акварельной краски.

В голове пусто, как в квартире, в которую она скоро войдёт. И от этого почему-то легче дышится. Никаких вопросов. Никакого ужина перед сном. Никаких уведомлений, которые звучат как приговор. Только она, вечер и бокал с чудесным вином. Впрочем, а зачем бокал, если можно и так попить его. Кто сказал, что нельзя пить вино в одиночестве и делать это красиво?

Такси останавливается у шикарной парадной многоэтажного дома. Она оплачивает, не дожидаясь сдачи, и, прижимая к груди коробку, закидывает свою сумку на плечо и заходит в парадную.

На двадцать третьем этаже ключ привычно скользит в замок, дверь открывается с лёгким скрипом, впуская её внутрь. Квартира встречает тишиной и полумраком – всё, как она и оставила утром. Пальто перламутрово-опалового цвета лежало на спинке мягкого стула с кожаной обивкой.

Туфли остаются у двери, а она босиком идёт на кухню.

Там – старый, но надёжный штопор, один из тех, что уже не делают. Одно ловкое движение – пробка выходит с сочным взрывом. Она наливает, не глядя, почти по краю, в круглый бокал.

Виктория садится, не спеша, на подоконник французского окна, уложенного мягкими подушками, поджав ноги, и отпивает. Вино чуть мягкое и сладкое, с лёгкой терпкостью – именно то, что нужно.

Оно не утешает, но как будто говорит: «Ты справишься…»

Снизу доносится шум улицы, за окном кто-то смеётся, а может, кто-то на балконе или на лоджии, ну а впрочем, какая разница? Проезжают автобусы и машины. Как будто всё идёт своим чередом.

Она прижимается лбом к стеклу, чувствует его холод и впервые за долгое время позволяет себе просто сидеть, ничего не делая, но с чувством, что нужно готовиться к новому рабочему дню, хотя знает – его уже не будет.

Телефон вибрирует – коротко, как будто извиняясь, – но она не смотрит. Сегодня всё молчит. И в этой тишине рождается свобода…

…Ночь тихо проникает в комнату. Вино в бокале становится теплее, а мысли – глубже. Где-то внутри неё что-то щёлкает, будто проворачивается механизм: старое тяжело отпускается, новое ещё не началось, но момент между ними самый честный.

Она допивает бокал, чувствует, как напиток обволакивает изнутри, не опьяняет, нет, просто будто держит за руку. Она поднимается с подоконника, направляясь к барной стойке, чтобы налить продолжение этой ночи.

Возвращаясь к своему уютному месту, она захватила тёплый мягкий плед со своего белого дивана, такого же, как и стул, с такой же обшивкой из кожи. Она укутывается в плед, осторожно устраивается на подоконнике, словно этот кокон из тёплой мягкой ткани и вечернего вина сможет защитить её от всего мира.

Город за окном не засыпает, но теперь он будто звучит иначе, просто… существуя параллельно. Без давления, без ожиданий.

Виктория смотрит на отражение в стекле – почти неузнаваемое, мягкое, с лёгкой тенью улыбки, которую она сама не замечает. Она улыбается не потому, что весело, а потому, что спокойно. Первый раз за долгое время. Она вспоминает, как недавно мечтала исчезнуть хотя бы на вечер. Перестать быть коллегой – сильной, уверенной, собранной. Она хочет просто быть собой. Сейчас – она есть. Без масок. Без обязательств. Просто женщина в полумраке, с вином в руке, в пледе на окне.

Снова вибрация. Дольше и настойчивей.

Она медленно поворачивает голову, смотрит на телефон, словно на незваного гостя. На экране – имя. Оно тянет за собой столько всего: разговоров, слёз, объяснений, от которых устала.

Палец зависает над экраном. Одно движение – и всё это снова ворвётся в её мир. Но она просто нажимает два раза на кнопку выключения, сбрасывая вызов, и откладывает телефон в сторону. Виктория глубоко вдыхает. Медленно. Словно впервые разрешая себе не быть хорошей и удобной, а просто быть.

Вино будто не заканчивается, оно тянется и тянется, словно тёплый летний вечер, растворяющийся в мягкой дымке разговоров и взглядов. Кажется, ещё один глоток – и растворишься сам в этом уютном забвении, где не существует времени. Она не спешит сделать этот глоток. Просто сидит и слушает. Себя. Город. Тишину.

Мир за окном продолжает жить, а она впервые выбирает жить вместе с ним. Но только на своих условиях. И вдруг ей становится почти радостно… Совсем немного, как бывает, когда нахлынывает мимолётное вдохновение, но достаточно, чтобы понять – всё только начинается…

Она смотрит в бокал, потом на улицу – как будто пытается увидеть в отражении всё, что осталось позади. И вдруг приходит простая мысль: больше не придётся так переживать. Не так, как раньше. Не до боли в груди, не до бессонницы, не до истощения.

Виктория отдала этой жизни многое – слишком многое! Работа, которую она когда-то искренне любила, со временем стала чем-то вроде бесконечной гонки: дедлайны, задачи, звонки и вечные переработки. День начинался со срочного, а заканчивался истощением. Она тянула, потому что так надо, потому что так правильно, потому что все ждут. И ведь тянула хорошо. Долгое время. Если так подумать – всегда.

А теперь – пауза. Не вынужденная, а заслуженная.

Эта квартира с её мягким светом, белыми стенами, тяжёлой дверью, молчаливыми французскими окнами – всё это не просто метры, за которые она платила, это её крепость. Каждая стена здесь – результат тех самых ночей, когда она задерживалась в офисе, когда вместо отпуска выбирала переработки. И теперь, когда ключ в замке поворачивается легко и бесшумно, она знает – это только её. Никто не может забрать у неё это пространство. Эту тишину и свободу.

С родителями давно нет того близкого понимания, о котором пишут в книгах. У них свой мир, свои взгляды, свои ожидания, в которые она не вписывалась с юности. Она пыталась, правда. Но пришёл момент, когда поняла, что любовь не должна быть с условием. И что любить можно на расстоянии и без постоянных объяснений.

С друзьями не так много общего, как раньше. Некоторые остались где-то в прошлом, растворились между этапами жизни. Кто-то оказался временным. Но те, кто остался, – настоящие. Не пишут каждый день, но появляются в нужные моменты, с ними можно встретиться и один раз в месяц, или даже… один раз в год. И этого достаточно.

Она отпивает ещё глоток. Жизнь изменилась. Она сама изменилась. Не стала холодной и чёрствой – просто научилась выбирать, где отдавать себя, а где оставлять для себя.

В этой тишине нет одиночества – есть пространство для спокойствия и уединения.

В этой усталости нет опустошения – есть только завершение для чего-то нового.

И, может быть, завтра она снова включит будильник и подумает о новых планах, но сегодня – просто вечер.

Её вечер! И этого вечера ей достаточно, чтобы снова поверить в то, что в жизни бывает место не только для выживания, но и для простого проживания, для нежности, для лёгкого касания, для взгляда, который не требует слов. Для человека, который не приходит с бурей – а остаётся с тишиной.

Такой человек не спасает – он просто находится рядом. Как банально бы это ни было, варит кофе утром, поправляет плед, когда она засыпает на диване с книгой. Не спрашивает, почему она вдруг молчит – он просто ждёт, и тем самым даёт ей возможность быть собой. Когда можно быть рядом и не общаться просто так, потому что это требуется. Быть просто настоящей.

Ей всегда казалось, что отношения – это работа, постоянная, изнуряющая. Что нужно заслужить что-то, доказать, что ты достойна тепла и любви, но сейчас она знает, что любовь не требует усилий, она просто течёт, как это вино в её бокале. Сладкое и терпкое. Настоящее чувство не упрекает и не исчезает, когда ты не в лучшей форме. Оно просто остаётся.

И если кто-то однажды откроет эту дверь своим ключом. Войдёт в тишину, не нарушая её. Пройдёт мягкой и бесшумной походкой. Сядет рядом, не прося ничего взамен. Ни ты, ни он ничем не обязаны друг другу – значит, он и есть. Тот самый, не герой из фильма и не идеальный образ, а человек, у которого свой путь, свои шрамы, но в чьих объятиях и в компании можно будет не бояться ни прошлого, ни будущего. Только быть – здесь и сейчас. С тем, кого можно назвать домом. Того, с кем можно почувствовать тёплое и живое дыхание рядом.

Виктория улыбается своему отражению – теперь чуть шире. Без печали. Без надрыва. Просто с благодарностью за всё, что было. И за то, что всё ещё впереди.

Пусть этот вечер не стал началом чего-то нового. Но он стал точкой, с которой можно начать двигаться. Мягко. Без спешки. К тому, что по-настоящему важно.

К себе.

И вся ночь ещё впереди.

Глава 3

Она делает последний глубокий глоток – вино ложится тёплой волной внутри, будто подводит черту под всем, что осталось позади. Не с грустью, а с лёгким поклоном. Почти как благодарность.

Виктория медленно поднимается, ощущая, как плед мягко соскальзывает с плеч. Шаги по тёплому полу звучат почти радостно. Она наливает себе ещё бокал – уже без мыслей, без внутреннего монолога. Просто потому, что хочется. Потому что можно. Потому что теперь ночь принадлежит не сомнениям, а предвкушению.

Она возвращается к окну, устраивается поудобнее – и теперь уже взгляд другой. Тот же город, те же огни, те же случайные прохожие внизу, но в каждом движении за стеклом – будто крошечное подтверждение того, что жизнь не стоит на месте. Всё меняется, и она вместе с этим течением.

«Знаешь что, – почти вслух говорит она себе, – всё будет хорошо». Не как мантра, не как утешение. А как уверенность. Спокойная и взрослая. Потому что внутри неё, как предыдущие бокалы вина, разливается ощущение будущего – не пугающего, а светлого. Может, не совсем понятного, но с оттенком радости.

Она берёт телефон. Не для того, чтобы кому-то ответить, не для того, чтобы кому-то пожаловаться. А просто, чтобы включить музыку. Клубную попсу, лёгкий джаз, всё, что задаёт ритм. Музыка заполняет пространство, и в комнате становится теплее – как будто кто-то только что обнял её.

Она вдруг вспоминает, как однажды мечтала, как многого хотела, и чего не сделала, и всё то, чем пожертвовала.

Пусть с завтрашнего утра начнётся что-то новое. Пусть это будет не поворот, а лёгкий сдвиг. Маленький шаг в сторону к себе. Настоящей. Весёлой. Чувствительной. Открытой. И той, что ещё верит в любовь. Не в сказочную, а в ту самую – простую. Где тепло, понимание и отзывчивость. Где «я дома» звучит как музыка. Где её выбирают не за что-то, а просто так.

Она поднимает бокал, как тост за себя. И улыбается, уже по-настоящему.

– Всё только начинается! – сказала она вслух.

Из динамиков звучит трек, от которого хочется качать головой в такт. Виктория слегка покачивается, всё ещё глядя в окно, но уже не думая – чувствуя. Просто позволив себе быть здесь и сейчас. В этой комнате с включённым светом. В этом мгновении.

Она ставит бокал на подоконник, подходит к зеркалу и замирает. Смотрит на своё отражение внимательно, почти с любопытством. Без осуждения, без привычного критического взгляда. Как будто видит себя впервые – такую, какая она есть на самом деле. С такими же волнистыми волосами, с блеском из-за вина в её зелёных глазах, с лёгкой усталостью, но с той же искрой. И тут взгляд падает на её одежду.

– Ну конечно, – тихо усмехается она. – Я ведь даже не переоделась.

Будто по щелчку внутри что-то переключается. Она идёт в спальню, на ходу стягивая блузку, и тянется за самым уютным, что есть, – за любимой свободной белой футболкой и короткими хлопковыми шортиками. Та самая пижама, в которой можно валяться, тянуться, танцевать и просто дышать. Та, что без всяких условий и обязательств.

Когда она вернулась на кухню, уже босиком и в домашнем, всё ощущается по-другому. Пол под ногами кажется теплее, музыка – ближе, пространство – светлее.

И в зеркале отражается не просто женщина, вернувшаяся с работы после увольнения, а та, что выбрала себя.

Она, улыбаясь своему отражению в зеркале.

– Привет, – шепчет. – Вот теперь – я.

Музыка звучит громче. И она танцует. Сначала осторожно, словно примеряясь к себе новой. Потом смелее, свободнее, с каждым движением стирая границы между вчера и завтра. Танцует, как будто танец – это молитва.

Глава 4

С бутылкой оставшегося вина в руке она перебирается в спальню. Легкий головокружительный эффект от выпитого вина, словно маленький и приятный намёк, что пора уже поддаться усталости и отдаться ночному покою. Она ставит бутылку на тумбочку рядом с кроватью, а затем мягко опускается на постель.

Кровать, как облако. Мягкие подушки, белоснежное постельное бельё – всё это создаёт идеальное пространство для отдыха. Она сладко потягивается, ощущая, как расслабляются все мышцы тела. Голову вминает в подушку, и её тело становится частью этого уютного мира. Минута, две – просто пустые мысли.

Полное спокойствие…

…Но вскоре её тело начинает требовать движения. Она поднимается с кровати, чувствуя лёгкое головокружение, которое вновь напоминает ей, что ночь ещё не закончилась, а время для отдыха ещё не пришло. Она направляется в ванную, чтобы подготовиться к своему намерению – ночной прогулке.

Она выбирает брюки прямого кроя – изысканно строгие и одновременно элегантные. К ним подбирает жемчужную блузку, которая нежно сияет под ярким светом ванны. На блузку, плотно облегающую её фигуру, она надевает кашемировую жилетку без рукавов, с тонким воротником, который красиво сливается с глубоким декольте, подчеркивая её утончённость и лёгкость.

Волосы – просто убраны, чуть небрежно, но с намерением. Макияж – легкий, как будто можно было его не делать. Блеск на губах – будто запятая, а не точка.

Серьги – кольца, простые, но элегантные. Браслеты – тихие, но создающие эффектный акцент на её запястье. Всё, что нужно, чтобы почувствовать себя настоящей, готовой к ночному приключению.

Она стоит перед зеркалом, но уже в прихожей, оценивая себя. Взгляд её падает на пальто перламутрово-опалового цвета, то самое, что лежало на спинке стула, которое она давно решила надеть, думая, что ночь будет свежей. Она накидывает его на плечи и сразу чувствует, как его ткань, прохладная и уютная одновременно, окутывает её. Затем она надевает сапожки на невысоком каблуке, тихо постукивающие по полу, когда она шагает, словно подчёркивая её уверенность в этом ночном мире.

Она снова оценивает себя в зеркале. Сияющая, собранная, но в то же время не слишком вычурная – она идеально отражает то, что она чувствует этой ночью. Готовая к прогулке. Готовая быть собой.

С легким вздохом она собирается уходить, и перед тем как покинуть дом, бросает последний взгляд на свою комнату. Белое постельное бельё, которое теперь кажется таким далеким и уютным, маняще ждёт её возвращения.

Глава 5

Она медленно спускается на лифте, наблюдая за тем, как на дисплее сменяются этажи. Металлические стены отражают её лицо, немного искажённое в тусклом свете. Вика смотрит на своё отражение, не узнавая себя, будто бы она уже где-то далеко.

Наконец двери открываются, она спокойно выходит из лифта и плавно покидает парадную.

Вика выходит на улицу. Воздух – плотный и насыщенный – пахнет пылью, бензином и едва заметной влагой, которая обещает дождь. Холодный ветерок приятно касается кожи. Надев наушники, Вика включает плейлист. Спокойная, мелодичная музыка льётся в уши, окутывая её, словно тёплый шарф.

Глубокий вдох. Легкая дрожь в пальцах. Не от холода – от предвкушения.

Пальцы ловко щёлкают зажигалкой – короткая вспышка огня отражается в глазах. Треск от первой затяжки, и вот дым закручивается в воздухе, и обволакивающий мысли, как тонкий занавес между ней и реальностью, он усиливает то состояние, в которое она хотела погрузиться – лёгкое опьянение от алкоголя, музыки, дыма и одиночества.

Шаги ведут её в сторону парка. Там почти нет людей, только редкие силуэты, растворённые в полумраке. Асфальт под ногами чуть влажный, откуда-то доносится аромат мокрой травы. Парк встречает пустотой и привычными силуэтами деревьев. Шаг за шагом она углубляется в парк. Кроны деревьев шелестят над головой, скрипя ветвями, воздух становится свежее. Пахнет сырой землёй.

Капли начинают падать с неба – сначала неуверенно, будто облака сомневаются в своём решении. Но вскоре начинается дождь – сначала робкий, будто бы извиняющийся. Вика не обращает на него внимания. Она продолжает идти, позволяя каплям собираться на ресницах, стекать по вискам, запутываться в волосах.

Сигарета уже дотлевает, и она кидает окурок в урну, не сбавляя шаг.

Она почти не замечает, как оказывается в центре. Людное место, улица, витрины, неон. Люди вокруг торопятся, зонты раскрываются один за другим. Она одна – без зонта. Музыка сменяется, в ушах звучит её любимая песня. Сердце сжимается от каждой строчки, будто она поёт именно для неё. Она не просто слушает – она растворяется в ней. На глазах появляются слёзы, не потому что грустно, а потому что слишком честно. Слишком красиво.

Мир вокруг теряет фокус. Машины превращаются в размытые полосы света, неон отражается в лужах, пульс совпадает с ритмом песни. Огни улиц тянутся тонкими нитями цвета, словно дорожки в венах ночного города. Она не замечает, как дождь усиливается. Не просто дождь – это уже ливень. Лица размываются, машины становятся пятнами света, огни бегут по мокрому асфальту.

На ней промокшее пальто, по лицу стекают струйки воды, а волосы – её волнистые, живые волосы – стали тяжелее, как будто бы природа гладит по голове и шепчет ей: «Всё пройдёт». Она идёт, растворяясь в ритме песни, в дожде и в себе.

Мир размыт, как на старой плёнке. Света и слишком много, и слишком мало. И вдруг – впереди, сквозь пелену дождя, она замечает Его.

Они встречаются взглядами. На мгновение дождь перестает существовать. Он словно возник из самой музыки, как часть этой сцены.

«Откуда ты? Почему именно сейчас?»

Он идёт не спеша.

«Ты точно из другого мира. Но, возможно, из моего».

Он выглядит лет на тридцать, высокий – выше её на полголовы. Светло-русые волосы, намокшие, но всё равно аккуратные и не теряющие формы. Он держит в руках длинный, строгий чёрный зонт, словно специально созданный для того, чтобы выделяться в этом хаосе дождя и света. Он одет в стиле денди, сдержанный, элегантный. Он был спортивного телосложения, но без излишней мускулатуры – полная гармония. Серые глаза – добрые и немного наивные, будто он всё понимает и умеет видеть людей насквозь. Прямой нос, пухлые губы, выразительные черты лица. Его расстёгнутое пальто сидит безупречно, но не вычурно. Уверенный, но не вызывающий.

Он идёт спокойно, словно плывёт. Вокруг него – тот же дождь, но он не кажется промокшим. Только зонт собирает капли. Они катятся по его поверхности, будто не решаясь остаться.

«Ты идёшь куда-то, но почему я думаю, что ты идёшь ко мне?»

Глава 6

Она замирает посреди людной улицы, не в силах оторвать взгляд. Он приближается не спеша, уверенно, не говоря ни слова, так что они оказываются вместе под зонтом. Весь окружающий их мир будто растворяется.

Они долго молча стоят, смотрят друг на друга, словно знакомы тысячу лет. В его лице что-то необъяснимо родное, тёплое, как первая строчка любимой песни.

Наконец он говорит – его голос мягкий, с чем-то лёгким, будто мелодия:

– Я знал, что мы встретимся. Именно сегодня. Именно здесь.

Виктория с лёгким удивлением смотрит в его серые, как небо после дождя, глаза:

– Откуда ты знал?

– Просто знал. Я ждал этого момента – момента нашей встречи.

И тот, вытаскивая руку из кармана, протягивает ей для знакомства – тёплую, крепкую, открытую, и с улыбкой на лице говорит:

– Генри.

Виктория смотрит на его руку, затем в его глаза. Словно убеждаясь: это действительно происходит. Она робко протягивает руку в ответ, представляясь:

– Вика, – отвечает она, и их пальцы касаются – ни случайно, ни неловко, а так, как будто это должно было случиться.

– Приятно познакомиться, Виктория. Позвольте составить Вам компанию.

– Только если Вы продолжите держать зонт над моей головой, – отвечает она с лёгкой, почти с наивной, улыбкой.

И вот они идут вдвоём по оживлённой улице под одним зонтом…

…У них, на удивление, оказалось много тем для разговора. Они общаются легко, как будто знакомы всю жизнь. Их диалог, будто танец, где слова рождаются сами. Они гуляют, смеются и ведут воодушевлённую беседу, не замечая, как течёт время. Смех звучит так, как не звучал у Виктории давно, такой живой и настоящий.