Пролог
Я проснулась внезапно, будто ударило что-то… Правда, не припомню, чтобы ложилась спать. Но после того что наворотила вчера, это и неудивительно. Впервые в жизни решилась гульнуть по полной, и, наверное, частичная потеря памяти – это удовлетворительный результат. Хотя мне сильно не по себе из-за этого сейчас… Ведь если не помню, где засыпала, следовательно, и где открыла глаза – неизвестно. И опасения мои явно не напрасны, учитывая кружевной полог над кроватью.
Голова болит так сильно, что могу только хлопать глазами и смотреть по сторонам, не двигаясь. Так, резные деревянные столбики, постельное белье явно очень дорогое – похоже на шелк и расшитую парчу, цвета нежные, кругом цветочная тема. И какие-то непонятные ящерицы, вырезанные из дерева – под кружевом балдахина, в изголовье. Уверена, что и ножки кровати такие же затейливые.
В комнате приятный полумрак. Выглядит все так, будто я в музее… Никогда раньше не доводилось просыпаться на столь изысканном ложе. Мой видавший виды диван в съемной квартире – настоящее убожество, если сравнивать. Или… Стоп! Неужели во вчерашнем угаре удалось познакомиться с мужчиной, который может привести девушку в шикарный отель? Точно, отель. Скорее всего, это номер в гостинице, где я непонятно чем всю ночь занималась. Но что-то любовника рядом не наблюдаю…
При мысли что напилась и переспала со случайным мужчиной, щеки начали стремительно краснеть. Ненавижу это неприятное покалывание на коже… Вот же! Стоило только с женихом расстаться, и уже влипла в сомнительную историю. А подружки говорили остановиться, не пить больше. Но как я могла прислушаться, если Петр не просто бросил, а ушел за неделю до свадьбы к моей сестре!!! Да, к двоюродной, но и все же. Я сама познакомила их на семейных посиделках. И даже радовалась первое время, что они так быстро нашли общий язык… Идиотка! Абсолютно не ревновала Петю и не подозревала Машу в таком вероломстве. А ведь она даже не позвонила после того, как заполучила моего жениха со всеми пожитками.
Что было делать? Только позвать лучших подружек «отметить» новую холостую жизнь. Сначала мы закупились в ближайшем супермаркете и дома перемывали кости счастливой парочке. Захмелела я быстро, и приступила к залечиванию сердечных ран. Достала из шкафа свадебное платье и вооружилась ножницами. Девчонки отговаривали, убеждали, что лучше продать через интернет, но меня было не остановить… Спустя короткое время белоснежный наряд превратился в кучу лоскутов. А я, дико хохоча, принялась бить фотки, расставленные и развешанные по всей однушке. Подруги ходили по пятам и только причитали. И еще следили, чтобы не порезалась ненароком.
Когда обе бутылки красного полусухого опустели, я принялась одеваться. И снова проигнорировала увещевания, что алкоголя уже достаточно. Разве лучше лечь спать, если за окном вечерний Питер? Осенний, морозный, с насыщенной клубной жизнью и огромным количеством одиноких скучающих мужчин… Ладно, возможно, они не так уж одиноки, как хотят выглядеть в глазах ищущих личного счастья дурочек. Но мне сейчас не до новых отношений, так развлечься разок. Получить подтверждение, что я привлекательна, желанна и обязательно найду еще свое счастье. А бывший локти кусать будет!!!
Попытки восстановить в памяти вчерашний вечер прервал чей-то тихий шепот.
– Алира бедняжка… Как же так? Еще такая молодая и уже несмываемое пятно на репутации… Куда ей теперь? Отошлют родные подальше, наверное. Или к видящим отправят. А это же хуже смерти…
Я бы, вероятно, заорала от ужаса и подскочила на постели, если бы голова по-прежнему не трещала невыносимо. Но вышло всего лишь чуть дернуться, и непередаваемые ощущения во всем теле заставили застонать. В ту же секунду у кровати появилось несколько женщин. Они с тревогой уставились на меня, поправляя простыни.
– Алира Велиара желает чего-то? Может быть, завтрак принести? Или теплого травяного настоя?
Что они делают в гостиничном номере?! Сейчас так принято заявки на завтрак принимать? Да и выглядят странно – вроде бы горничные, но не совсем. Платья слишком длинные, закрытые фартуки серого цвета. И возраст – половина из них седые уже!
– Где я? – задала самый логичный вопрос.
И ужаснулась собственному каркающему голосу. Это как же надо было напиться и орать от страсти, чтобы так хрипеть? Хотя насчет страсти я уже совсем не уверена – пальцем пошевелить не могу, в каждой мышце любое движение отдается. Оказывается, только голова болела, пока я исключительно моргала. А теперь ощущения во много раз хуже.
– Бедная алира, – самая молоденькая вытерла слезинку с щеки.
– Не помнит ничего, – пробормотала та, что причитала про несмываемое пятно на репутации. – Лекарь сказал, что такое может быть в первое время. Надо позвать его, чтобы осмотрел раны.
Раны?! Какие раны? И почему если я больна, нахожусь в отеле? Или это не отель, а все же музей? Могла я вчера пойти на какую-нибудь выставку и упасть с лестницы?
В голове вдруг возникла яркая картинка. Я иду по набережной Невы, оскальзываясь на обледенелой брусчатке. В руке полупустая бутылка – пить уже не хочется, не лезет. Я беспрерывно плачу, но по лицу размазываю вовсе не влагу, а кристаллики льда. Осень в этом году пришла рано и очень быстро превратилась в зиму. Зачем-то спускаюсь к самой воде. В голове дурацкая мысль, что нужно умыться холодной. Будто бы это поможет прийти в себя и успокоиться…
У самой кромки я запинаюсь на последней ступеньке, неуклюже взмахиваю руками в попытке удержать равновесие, но тут же сильно поскальзываюсь. У воды не просто тонкая корочка наледи, а полноценный каток из-за накатывавших волн – сегодня было очень ветренно. Мои пальцы разжимаются, бутылка со звоном разбивается о камни. Темно-рубиновые брызги окрашивают светло-серое пальто и попадают даже на лицо. Потому что я и сама лечу вниз. Больно ударяюсь коленями о мощеный спуск и падаю в воду.
Дернулась, осознав, что приключения мои точно были далеки от романтики. Но почему я не в больнице? А в этой странной комнате. Да еще и с какими-то женщинами, ни разу не похожими на медсестер…
– Воды, – пробормотала я пересохшими губами.
Чувствую, как на лбу проступает испарина. А кто бы не впал в шок, поняв, что искупался в Неве в ноябре? Как меня вытащили вообще? И кто? Я же ни одного человека не встретила на набережной. Это не самое популярное место у туристов, но зато мое любимое. Неудивительно, что оплакивать несостоявшуюся свадьбу я пришла именно туда.
– Сейчас, алира, – одна из женщин тут же отошла от кровати.
А другая положила мне на лоб влажную тряпку.
– У нее снова жар, – покачала она головой. – Я за лекарем.
Постепенно все они скрылись из поля зрения, а я осталась лежать беспомощной и сбитой с толку. Алира это кто? При мне были вчера документы? Вроде нет. Но я и слова такого не знаю. Почему же они повторяют его постоянно?
В какой-то момент, видимо, опять потеряла сознание. А когда пришла в себя, увидела рядом мужчину. Не старого еще. И тоже странно одетого. Он зачем-то отодвинул одеяло в сторону и принялся ощупывать мои ноги. Осознав, что я практически без одежды резко подскочила, невзирая на боль, и протестующе зашипела. Впрочем, тут же пожалела об этом и рухнула обратно на подушки.
– Алира Велиара, я смотрю, вам значительно лучше, – проговорил мужчина без особых эмоций. – Я рад, но полежите спокойно немного. Мы ведь оба хотим, чтобы вы смогли ходить в обозримом будущем.
– Я могу, – прошептала испуганно. – Укройте меня, холодно.
Две женщины из прежних сразу же подошли и выполнили мою просьбу. Правда, одеяло оказалось на мне только до талии. Рассматривать и трогать мои ноги этот непонятный тип не перестал.
– Алира, не беспокойтесь так. Алер Гнорн осмотрит вас, перевяжет раны. Так нужно, чтобы вы скорей поправились.
– Я в порядке, – уверенно заявила. – И хватит называть меня алирой! Я – Вера!
– Конечно, алира Велиара, – испуганно пискнула самая молоденькая.
– Алира не врет, – хмыкнул со странным выражением лица этот Гнорн. – Она почти в порядке. Жар прошел очень быстро, а на ногах раны затянулись до едва заметных шрамов. За ночь! Каким-то чудом!
Он растерянно посмотрел на женщин, они на него. А потом все вместе на меня.
– Воды дайте, – невежливо буркнула. – И в больницу отвезите нормальную.
Надоело это все. Что за ерунда? Где меня держат? Теперь я в сознании, и буду требовать, чтобы отпустили. И грозить полицией и судами. А что еще остается? Чувствую-то я себя и в самом деле паршиво. Хотя и значительно лучше, чем раньше.
– Вашему бывшему жениху, принцу Ренадину, уже доложили обо всем. Если он распорядится куда-то вас отвезти, это непременно будет сделано, – спокойно ответил мужчина и встал с кровати. – Алиру можно умыть и переодеть. Вдруг Его Высочество пожалуют лично…
Последнее было адресовано женщинам, стоящим вокруг кровати и встревоженно сжимающим руки на груди. И все таким тоном, будто бы меня здесь нет вовсе. Так, стоп… Бывшему жениху принцу?! Какому-то Ренадину? А странный доктор ничего не путает?! Петька при всей моей любви к нему на принца ну никак не тянет. Обычный менеджер по продажам в не самом крутом офисе. К тому же врун и изменщик… Впрочем, неважно, что-то я совсем в алирах и принцах запуталась. А я, между прочим, домой хочу!
1
Еще пару дней я провела в каком-то оцепенении. Много спала, почти ничего не ела и ни с кем не разговаривала. Из принципа. Ведь ни на один мой вопрос ответа я так и не получила. Вроде бы обращаются уважительно, заботятся, но как о ценной вещи. А не о человеке со свободой воли. К сожалению, сил и решимости на открытый бунт не было. Разок я расхрабрилась и перевернула поднос с обедом. Посуда со звоном раскатилась по плитам пола, но женщины, что присматривали за мной, решили, что это досадная неприятность. Заохали, запричитали и принялись собирать еду. А я так вымоталась от нескольких простейших действий, что поспешила прилечь.
Впрочем, постепенно я вычислила самую наивную и словоохотливую из своих тюремщиц. Та самая молоденькая девушка, которой вроде бы искренне было жаль меня. Вот и решила выспросить, почему именно я такая несчастная, что нужно слезы лить. И еще что-то там про пятно на репутации было. И про принца. Надо же что-то делать! Как-то выбираться из музея-отеля-заколдованной башни…
Для реализации своего не особо хитрого плана, для начала стала приближать девушку. Хвалить, улыбаться, просить о чем-то именно ее. Мариса, так ее зовут, буквально млела от каждого моего слова. А от ласковых улыбок и похвал чуть ли в обморок не падала. Но результат оказался предсказуемым – я стала чаще видеть ее у кровати. А остальные женщины предпочли заглядывать пореже. Та, которую я посчитала главной, и вовсе заглядывала теперь только утром и вечером. Правда, в сумерках непременно с этим противным доктором.
Мариса же проводила со мной почти все время – читала мне странные книги, пела песни, смысл слов которых уплывал, рассказывала о погоде или новостях какого-то крупного города. Я активно поддерживала утверждение врача о потери памяти после травмы и пыталась изображать искреннюю заинтересованность. Но быстро поняла, что ничего ценного девушка не сообщит. Что ж, придется ее слегка подтолкнуть к откровенности…
Однажды после вечернего посещения главарей шайки, как я стала называть пожилую женщину и Гнорна про себя, я изобразила прямо-таки вселенскую печать. Стараться особо не пришлось – две минуты воспоминаний о предательстве Пети и вот я уже плачу, с трудом сдерживая всхлипы. Мариса, конечно же, заметила. Подошла, опустилась на колени рядом с кроватью, сочувственно заглянула в глаза.
– Алира, если я могу хоть что-то сделать для вас, только скажите…
И тихонько сжала мою руку. Предложение показалось очень многообещающим. Для приличия я повздыхала еще немного, а потом принялась расспрашивать.
– А принц… Ренадин, – надеюсь, с именем я не напутала. – Он… Не приедет?
– Нет, пока нет. Но мне же никто заранее и не скажет. Понимаю, вы скучаете… Но не стоит. После того, что он натворил. Ваши ноги заживут, и сердечные раны тоже затянутся. Я очень хочу этого и верю, что так и будет!
Я чуть повторно не расплакалась. На сей раз вполне искренне. Как же хотелось услышать подобные слова после расставания с Петей. И подруги не раз говорили нечто подобное, но почему-то и сейчас сочувствие оказалось необходимым.
Пытать Марису не пришлось, даже наводящие вопросы не понадобились. Видя мое состояние, она начала говорить сама.
– Не стоит алер Л’Тиригос ваших слез, – выпалила нервно и тут же опустила глаза. – Понимаю, как нелепо звучат мои слова… Он же принц и красивый такой… Но если дракон не держит своего слова…
Про принца Мариса говорила с придыханием и слегка порозовевшими щеками. Но умилиться этому я не успела – она, правда, сказала дракон? Дракон?! Серьезно?! Захотелось схватить Марису за плечи и встряхнуть, как следует – что за чушь она несет?! Или это из той же серии, что и алира Велиара?
Только сумасшедшее желание разобраться и получить шанс выбраться из этой странной комнаты заставили прикусить язык. С легкой вымученной улыбкой я чуть пожала плечами, как бы соглашаясь с ней.
– У вас, у знати, конечно, другая жизнь, другие представления о ней, – принялась горячо убеждать меня Мариса. – Но поверьте, поступок Его Высочества осудили все! Он не должен был так поступить с вами! Это очень непорядочно!
– Спасибо, Мариса, – поспешила остановить ее поток возмущения.
Мне не эмоции нужны, а факты. Что за Велиара, о каком драконе речь, что произошло все-таки? Кстати, о последнем я, наверное, могу спросить напрямую.
– Что с моими ногами? Лекарь, – поморщилась, использовав словечко, которое слышала здесь, а до этого только в исторических фильмах. – Ничего мне не говорит…
– Все нормально с вашими ногами, не переживайте. А алер Гнорн не говорит ничего, потому что считает, что вы снова можете натворить глупостей. Полежать и набраться вил вам не повредит.
Понятно, все же насильно удерживают, прикрываясь заботой. Я так и думала, поэтому даже не расстроилась.
– Глупостей? А что я сделала? – прошептала испуганно. – Я ведь не помню ничего… Все как в тумане…
– Нет, алира, я не могу сказать. И не просите, – Мариса внезапно проявила твердость. – Память вернется, алер Гнорн в этом уверен.
Мило улыбнулась ей, показывая, что не сержусь. Гнорн уверен, а я нет. При падении в холодную воду я могла травмироваться так, что теперь вынуждена постоянно лежать в постели? Я бы скорее поверила в воспаление легких и отмороженные пальцы. Но ничего этого и близко нет – уж собственные конечности я рассмотрела в подробностях. Кстати, они не показались мне знакомыми, но в комнате не раздвигают шторы, поэтому я не слишком убеждена, что все еще хуже, чем кажется. Вдруг и зрение пострадало. Или психика. Последнее, кстати, многое бы объяснило.
– Может быть, я могу сделать для вас что-то другое? – Мариса преданно заглянула в глаза. – Что вас порадует? Какой-нибудь особенный десерт? Или пеканники от Норты? Вы же их так любили в детстве! Как и я!
Эта девушка явно считает, что мы знакомы гораздо дольше, чем несколько дней. Почему же я думаю иначе? Не могут же все здесь ошибаться? Или могут?
– Есть кое-что, – пробормотала задумчиво, прикидывая, откажет или нет. – Алер Гнорн ведь разрешил вымыться… Можно мне в ванную? Ну, пожалуйста!
Сама взяла ее за руки и умоляюще посмотрела. Что там ванная, я здесь даже нормального туалета пока не видела. В определенные моменты чувствую себя малышом или того хуже – кошкой. Хорошо хоть, выходят все, не пытаются остаться и поприсутствовать. Но выносят потом, а мне так стыдно… Словами не передать. И главное – зачем все это? Я же могу ходить, двигаться. Да, устаю быстро, но на душ меня хватит, уверенна.
– Алира, так давайте я вас оботру. Прямо здесь рядом с кроватью, – тут же выдала Мариса предложение, которое меня абсолютно не устраивало. – Всего-то и нужно таз и полотенца принести…
– Нет, – оборвала ее и сделала еще более несчастное лицо. – Я сама хочу.
Сжала кулаки и упрямо посмотрела на смутившуюся девушку. Мариса чуть побледнела, задумалась.
– А если случится что-то? – возразила она. – Если вы упадете, поранитесь? Меня же накажут. Возможно, даже уволят…
Лицо у нее сейчас такое было, будто страшнее увольнения в жизни ничего быть не может. Странная реакция – никогда бы не подумала, что место сиделки такое завидное.
– Ничего не случится, Мариса, – улыбнулась ей ободряюще. – Давай оставим дверь открытой. Ты будешь слышать, что все в порядке. А если вдруг голова закружится, позову тебя сразу. Хорошо?
Все же ее беспокойство и забота приятны. И не вспомню, когда кого-то в последний раз волновало, как я там в душе… В прошлом году поскользнулась на ступеньках подъезда и сломала руку. Сама тогда корячилась – Петя сказал, что это всего лишь больничный. Вот я на больничном и сидела – убирала его разбросанную одежду, пекла пирожки, кое-как мылась, замотав руку в целлофановые пакеты. И ждала с работы каждый вечер, а он почему-то приходил все позже…
– Давайте попробуем, – не очень уверенно пробормотала служанка. – Только если я замечу, что вам плохо, тут же возвращаетесь в постель.
– Хорошо, – радостно улыбнулась и чуть в ладоши не захлопала.
Мариса принялась хлопотать – приготовила свежую ночнушку, полотенца, достала постельное, чтобы перестелить. А когда закончила, протянула мне обе руки.
– Не надо, я вполне могу сама, – промямлила не слишком уверено, и девушка, конечно, это почувствовала.
– Нет уж, давайте буду вас под руку поддерживать.
На это я согласилась, а то еще передумает и велит обратно ложиться. Только предпочла сама вцепиться в ее локоть. Ох, встать оказалось не таким уж простым делом. Что со мной все-таки? Ничего не болит уже несколько дней, но все переживают, лечат, смотрят в оба глаза. И слабость такая, что уже хочется упасть обратно. Задать вопрос в лоб? Так снова ответит, что не может ничего рассказать. Наверное, лекарь меньше всех настроен щадить меня и мои нервы, но поэтому ему и вопросы задавать не хочется.
Дверь в ванную я могла в любой момент увидеть с кровати, чуть повернув голову в сторону, но пока дошли, выдохлась. Сразу присела на заботливо предложенную табуреточку.
– Вот так, передохните немного. Пройдет, все пройдет. К весне будете в полном порядке, – приговаривала Мариса, раскладывая на бортике ванны необходимые вещи.
К весне?! А сейчас? Осень же? Или уже нет? И если нет, то как давно? Завертела головой в поисках окна. Всегда знала, что оно здесь есть – основной свет в комнату попадал именно из-за приоткрытой двери. И сейчас даже глазам немного больно из-за длительной полутьмы. Поэтому рассмотреть быстро ничего не вышло, еще и голова тут же закружилась из-за активных движений. Зажмурилась, чтобы передохнуть – надеюсь, Мариса ничего не заметила.
– Все готово, алира, – осталось только воды набрать.
– Спасибо. Ты не знаешь, когда мне гулять можно будет?
– Не знаю, – ответила задумчиво. – Нескоро, наверное. Сейчас же сезон ветров начинается. Безопасно прогуляться в вашем состоянии только по столичным улицам возможно. Но туда вам путь закрыт.
– Почему? – спросила быстрее, чем подумала.
– Ну, сложно все, – замялась служанка. – Все смотреть будут, обсуждать. Для императора это вряд ли желательно. Да и принц не позволит наверняка.
– Но почему?! – воскликнула я. – Что я такого сделала?! Ничего не помню! Почему он бросил меня, Мариса?!
– Ничего вы не сделали. До того. И вспомните, непременно вспомните. Давайте я помогу вам забраться в воду.
2
– Не надо, Мариса. Я сама, иди.
– Дверь закрывать не буду. Если что кричите, как договаривались.
Кивнула ей с улыбкой и облегченно выдохнула, когда служанка вышла. Теперь бы с силами собраться и… Только что у меня было столько планов – и в окно посмотреть, и ванную комнату обыскать на предмет знакомых вещей, и себя с ног до головы в зеркале обсмотреть. И внезапно все это оказалось на втором плане. После жгучего желания вымыться. Действительно залезть в теплую воду и оттереть себя до скрипа. Сколько меня мыли, обтирая мокрыми тряпками? А волосы? Я даже не помню, чтобы их хоть раз распускали. Только подправляли, если какие-то пряди выбивались из-под платка. Так и завшиветь недолго. Насколько помню, и в больницах, и в тюрьмах никого без необходимой гигиены не держат.
К вопросу, где меня все же держат, возвращаться не хотелось. Поэтому я поспешно распустила завязки на вороте и стащила рубашку вниз. Потом принялась яростно избавляться от шпилек. Волосы тяжелыми прядями падали на спину, но я не обратила особого внимания на это. Я ж не знаю, сколько не стриглась. Приемлемых ответов на свои вопросы уже и не ждала особо. Какая, в сущности, разница – месяц я провалялась в постели или шесть? Из жизни я выпала все равно, Петя давно женился на этой жабе, а родители наверняка не похвалят за плаванье в пьяном виде.
Освободив волосы от найденных заколок, осторожно встала. Равновесие удержать удалось, поэтому я пошла дальше – спустила рубаху по бедрам и шагнула из упавшей на пол ткани. Еще пара шагов и я около ванны. Она огромная, на позолоченных ножках и с высокими бортами. Какой-то минибассейн, но не в полу, а на нем. Ну что ж – осталось совсем немного, перешагнуть и опуститься в теплую мыльную воду. Мне так хотелось этого, что я чуть не застонала, предвкушая.
Забраться в ванную удалось. Все же. Через какое-то время. Ноги действительно слушались плохо. Но я справилась. И плюхнулась в благоухающую пену. Видимо, слишком громко, потому что Мариса тут же встревоженно заглянула ко мне.
– Все хорошо? – внимательно посмотрела.
– Лучше не бывает. Чем это пахнет? Просто невероятно…
– Как чем? Это же розуэлла, ваш любимый цветок, – вытаращила Мариса глаза.
– Да? Не узнала. Там же еще что-то есть? Перебивает, – попыталась исправить ситуацию.
– Нет, ничего. Чистейшее масло самого лучшего качества. Принц Ренадин лично присылал вам в подарок. Забыли?
– Да, – кивнула, радуясь, что разговор отклонился от опасной темы. – Как и многое другое.
Понятия не имею, сколько провалялась в ванной. Мариса трижды приходила, спускала воду немного и добавляла горячей. Убеждалась, что я в порядке, а не вырубилась, рискуя утонуть. Уходя в последний раз, многозначительно посмотрела на меня и положила на полочку рядом с кранами мочалку и кусок мыла. А в угол на бортик какие-то бутылочки и баночки.
– Я поняла, сейчас вымоюсь, – крикнула ей вдогонку и снова погрузилась в воду с головой.
Вынырнув, села и принялась рассматривать, чем мне предложено мыться. И удивительное дело – я могла прочитать все, что видела на простых бесхитростных этикетках и ярлыках. Но вот понять смысл никак не получалось. Что за ерунда?! Вот та самая розуэлла – небольшая прозрачная бутылочка с тягучей желтоватой жидкостью внутри. Пахнет действительно так же, как давно осевшая пена. Но… Я никогда до этого дня не слышала этого слова, и, хоть убей, не представляю, что это за растение такое. На потерю памяти мое состояние походит все меньше. И это пугает. Пугает даже сильней всего остального – пусть не знаю, где нахожусь, но обращаются со мной вполне сносно. А что будет, когда они догадаются, что дело вовсе не в моих воспоминаниях, а в чем-то другом?
Вода снова остыла, поэтому я прекратила изыскания, которые все равно ни к чему бы не привели. И начала собственно мыться. Голову намылила раза три. И каждый раз с удовольствием смывала густую пену прямо под краном. Потом принялась за тело – вставать не стала, не уверена, что не грохнусь сразу же. Так и возила по коже мочалкой сидя. Руки, ноги, торс. Высоко на бедрах нашла непонятные красные полосы – раньше их точно не было. Как и такой невероятной стройности. Исхудать могла запросто, но чем я все же поранилась? Все настолько ужасно, что Мариса и полсловечка не хочет говорить.
Спустила воду, домыла все, что она скрывала и, кажется, начала чувствовать себя значительно лучше. Я вся буквально скриплю, и голова такая легкая стала. Захотелось петь и улыбаться, улыбаться и петь. Именно это и сделала, продолжая поливать себя душем. На звук тут же заглянула Мариса. Она тоже улыбалась. Мы переглянулись, и я выключила воду.
– Я почти закончила. Еще немного.
– Хорошо. Позовёте, – служанка снова скрылась в комнате.
А я приступила к очередному неприятному этапу – теперь нужно как-то вылезти и вытереться. Конечно, можно попросить о помощи, но я очень сильно хочу добраться до зеркала и в подробностях рассмотреть все шрамы. Возможно, так мне станет понятней, что произошло.
Корячилась я долго. Попыталась, потом отчаялась – дотянулась до полотенца и принялась вытираться сидя. Затем обернула волосы и достала чистую рубаху. Надену – вымочу, не надену – замерзну. Внезапно мое внимание привлекла штора, что болталась у меня по правую руку. Вроде там полки, Мариса оттуда мыло, шампуни и прочее достала. Интересно, что там еще есть. Аккуратно отвела шелковистую ткань в сторону и тут же увидела напротив чьи-то пронзительные голубые глаза в обрамлении белесых ресниц. Сразу же вцепилась мертвой хваткой и в полотенце и в рубаху, пытаясь прикрыться. А когда вернула взгляд к непонятно как оказавшейся в ванной девушке, увидела на ее лице те же панику и смятение, что испытывала сама.
Пара секунд потребовалась, чтобы осознать невероятное – нет никакой другой девушки, эта голубоглазая незнакомка я. Просто вместо задней стенки у шкафа зеркало. Я похлопала ресницами, и незнакомка повторила. Подняла руку, и отражение сделало то же самое. Вымученно улыбнулась, и молоденькая измученная красавица ответила тем же.
Я так изумилась, что позабыла обо всем на свете. И в первую очередь о том, что плоховато держусь на ногах. Глядя в зеркало в невероятной красоты прозрачные глаза, я медленно встала и выпрямилась. Потом сгребла к краям все содержимое полок и сняла с волос полотенце. Нет, этого просто не может быть… Эта изящная юная красавица не может быть мной, а я не могу быть ею. У меня глаза серые, а волосы русые. А она, она просто невероятна – с пепельно-белыми прядями до бедер, с тонким чуть вздернутым носиком, алыми губами и потрясающими формами. Я же никогда не могла похвастаться особой легкостью и хрупкостью сложения. Первое, что приходило на ум, когда смотрела на себя в зеркало – обычная. Симпатичная, конечно, не урод, но и ничего особенного.
Как такое вообще возможно? Может, я сплю? Или брежу? Принцы, драконы, идеальная внешность… Нет, стоп! Такого точно не может быть – какой мужчина в здравом уме бросит такую красавицу?! Нереально, невероятно и очень сомнительно, что все мои ощущения правдивы. Неужели реанимация или дурдом? Или того хуже? Я умерла? Почему тогда и после смерти меня терзают тем же? Я ведь не хотела падать, я не сама…
А потом я опустила взгляд ниже и с ужасом разглядела те самые полосы на ногах, что заинтересовали чуть раньше. Несколько уже едва заметных розово беловатых шрама пересекали всю поверхность бедер пониже лобка. На боковых поверхностях ног внезапно обрывались. Повернулась к зеркалу спиной и посмотрела на себя через плечо. И едва не заорала от нового открытия. То что спереди казалось лишь застарелыми, почти сошедшими шрамиками, сзади выглядело намного хуже. Спина, поясница, ягодицы, бедра и даже голени – буквально все было испещрено такими же полосами. Только более толстыми и яркими. Зрелище настолько ужасало, что долго разглядывать не нашлось сил. Я подхватила рубашку и поспешно натянула через голову. Потом позвала Марису и попросила помочь выбраться. К чему надрываться самой, если уже увидела то, что хотела?
Потом я сидела перед зеркалом в спальне. По моей просьбе открыли шторы. И пока служанка расчесывала мои волосы, я хмуро разглядывала разнообразные баночки на туалетном столике. Эта Велиара не только была красавицей, он еще явно осознавала это и не упускала случая себя приукрасить. В жизни не видела столько косметики разом, если только в специализированном магазине. Только вот зачем это все так разложили? Показать? Пробудить воспоминания? Так, стоп! Почему Велиара была?! Она есть, сидит перед зеркалом, поглядывает в окно. Получается, что это меня нет? Или как вообще это все понимать?
– Алира, хотите, я сделаю вашу любимую прическу? И платье достанем, какое скажете. Может, украшения посмотрите?
– Хочу, – сухо ответила я, продолжая пялиться на деву в зеркале. – А еще больше хочу поговорить с кем-то, кто расскажет все. Мариса, это важно… Я не понимаю, что со мной. Я даже не понимаю, кто я!
– О, тут все просто, – девушка ловко заплетала еще влажные волосы в тонкие косички. – Вы – Велиара Брайдос, единственная дочь и наследница Брайдоса Серебряного. Главы клана среброкрылых и всего рода Ксеадас. Владыки горного отрога Хофикар и защитника западных пределов Стеклянных Гор.
– И? – спросила я, когда она внезапно замолчала.
Обрадовавшись ее желанию говорить, я расстроилась после первого же предложения. Единственное, что поняла, что я чья-то дочь. Но это и так было очевидно – не сын же. Вероятно, родители Велиары уже умерли, раз за столько дней я ни разу не увидела их у ныне своей постели.
– Что и? – встревоженно глянула на меня Мариса.
– Расскажи что-то, что будет понятно тому, кто забыл абсолютно все. Вот мои родители. Они живы?
– Да, конечно, – кивнула Мариса озадаченно. – Хвала Первому Дракону с ними все хорошо.
– А почему они не приходят? Мы поссорились?
– Нет, алира, – служанка отвела глаза. – Вы не поссорились, нет… То, что случилось, нельзя так назвать. Просто вы совершили поступок… который осуждается всеми драконами без исключения. Они не придут сюда. Возможно, пришлют письмо с распоряжениями относительно вашей дальнейшей судьбы.
– А мой жених? Бывший, – поправилась. – Принц… Ренадин, кажется…
– Он тоже, наверное, не придет. Мог бы прийти раньше, это было бы правильно. Но если до сих пор не появился, значит, уже не придет. Мне жаль, простите…
Она замолчала, и плести перестала, даже на шаг отступила. И чуть не плачет снова.
– У меня что? Совсем никого нет? Никого, кто мог бы прийти и просто поговорить? Поддержать? У меня ведь свадьба сорвалась! – повернулась к ней и уставилась умоляюще.
Ну скажи же, что есть подруга какая-нибудь! Или брат четырехюродный! Хоть кто-то!!!
– Извините, алира. Вам успокоиться нужно. Я позже зайду, – Мариса рванулась к двери, но я успела схватить ее за руку.
Не могу позволить закончиться этому разговору вот так. Иначе в следующий раз она и рта не раскроет.
– Подожди! А как же платья? И украшения? – сделала возмущенный вид.