- -
- 100%
- +
«Разобьемся! – мелькнула паническая мысль. – Стоило лететь в такую даль…»
Рвануло вперед так, что из глаз брызнули слезы. Но ремни удержали, а краем глаза заметил позади раздувшееся красно-белое полотно. Самолет сбавил ход и вскоре остановился. Наступила неправдоподобная тишина. Сирин манипулировал чем-то на панели.
– Если бы не тормозные парашюты, нам хана, – сказал он. – Как только выдержали! Надо потом собрать. Хотя вряд ли еще понадобятся.
Снова зашумели турбины. Сирин подрулил к аэровокзалу и защелкал тумблерами. «СУ» смолк, теперь уже окончательно.
– Всё, приехали. – Сирин освободился от ремней и помог Варламову.
В полу открылся люк, пахнуло керосиновой гарью. Сирин ловко спустился по трапу и, прислонившись к стойке шасси, закурил.
– Интересно, тут «Беломорканал» найти можно? А то у меня последняя. – Он повертел пачку и бережно положил в карман.
Варламов стал спускаться, но на последней ступеньке ноги подвели, и он сел прямо на бетон. Сирин издал смешок, затянулся и покрутил головой.
– Никого, Евгений. Все брошено.
Варламов ухватился за трап и встал. Было тепло, они словно вернулись из осени в зенит лета. В солнечном свете нежилась зелень и стеклянные стены аэровокзала. Но разбросанные автомобили говорили, что и на эту землю пришла беда.
– Ладно, пошли, – сплюнул Сирин. – А то наедет полиция, и нас арестуют. Будем любоваться американским небом в клеточку.
Только сейчас вспомнилось, что их могут встретить враждебно. Варламов поплелся за Сирином. От названия аэропорта на фасаде сохранились только две буквы – «R» и «L». Внутри было пусто, везде лежала пыль: на диванах, телефонных аппаратах, выпотрошенных автоматах для продажи кока-колы…
Вернулись к самолету. Сирин забрался наверх и стал передавать Варламову сумки, тяжелый ящик, полные канистры.
– Бензин, масло, аккумулятор, – буркнул он. – Вдруг найдем машину.
Варламов удивился: – Когда ты успел? Ведь времени не было!
Сирин криво усмехнулся:
– Я, Евгений, всю ночь самолет готовил. Хрен бы мы долетели без запасных баков. Хотел утром с тобой поговорить, чтобы отправился со мной переводчиком. Но тут нагрянули эти хмыри, не до разговоров стало.
– Ну и ну, – оторопело сказал Варламов. – И что тебе в Америке понадобилось?
– Потом расскажу, – голос Сирина прозвучал странно. – Ладно, давай переоденемся. Жарко.
Сняли комбинезоны. Сирин надел прихваченную одежду, а Варламов остался в тренировочном костюме, брюки и куртку забыл на базе. Хорошо, что ключи от уазика оставил в кармане куртки, а то влетело бы от отца. И тут чуть не напал истерический смех, увидит ли он отца вообще?
Сирин забросил комбинезоны в кабину, что-то нажал. Трап поднялся, и самолет сразу стал чужим и недоступным. Сирин потоптался у машины, перенесшей их на другой континент, крякнул и пошел к вокзалу. Найдя столик почище, перекусили консервами из НЗ. Одна канистра была с водой, а в кафе Варламов отыскал пластмассовые кружки. Поев, Сирин вяло сказал:
– Отдохну, и пойдем машину искать. Может, какая заведется. Не пешком же идти.
Подняв облачко пыли, он лег на диван и сразу захрапел. Варламов сел на другой диван и стал глядеть сквозь стеклянную стену. Небо было темно-голубое и по нему плыли облака, похожие на причудливые шахматные фигуры. День обещал быть жарким, Варламов не привык к таким. Он встал и снял трубку раскуроченного телефона-автомата – мертвая тишина. Вышел наружу, приостановился от яркого света и зашагал к зарослям. По пути миновал несколько автомобилей. Все были грязные и на спущенных шинах, наверное их бросили давным-давно.
Бетон кончился, путь преградили зеленые заросли. Они поднимались выше головы, на стеблях торчали какие-то наросты. Вспомнились рассказы матери о родительской ферме, похоже это была кукуруза. Никогда ее не пробовал, но срывать початок не хотелось, все были деформированы: одни грозили бурыми култышками, другие скрючились, словно тяжелобольные. В глубине зарослей сгущалась тьма, и оттуда веяло неопределенной угрозой – верный признак, что они в Лимбе.
Темнота притягивала, вызывая странное томление. Захотелось войти в заросли и бездумно уходить все глубже, чувствуя на лице прохладу, растворяясь в зеленом сумраке… Варламов очнулся, стоя на коленях, зарывшись пальцами в неприятно теплую землю. К лицу тянулись острия нескольких листьев, и Варламов отпрянул, будто увидев змею. Надо же, едва не поддался черному зову! Что-то странно притягательное таилось в Тёмных зонах, временами люди уходили в подобный сумрак, и больше их никто не видел.
Он кое-как встал и вернулся в аэровокзал. Долго мыл руки, потом сполоснул разгоряченное лицо, профилактика не помешает. Сирин всё спал, с улыбкой на помятом лице. Варламов снова сел и стал глядеть на самолет, он стоял за стеклянной стеной как нахохлившаяся птица. Вяло текли мысли: что он будет делать в этой Америке? А вдруг выучится, сделает блестящую карьеру и вернется в Россию?..
Облака вырастали в башни, их движение походило на шествие белых ладей. Вот и первая тень накрыла аэровокзал. Сирин заворочался, спустил ноги на пол, и лицо стало озабоченным.
– Ну ладно, Евгений. Отдохнули, а теперь пора за дело. Надо искать машину.
Они вышли из аэровокзала, однако на стоянке не задержались. Сирин покачал головой:
– Эти все сгнили. Надо искать под крышей.
Стали заглядывать в пристройки, но тщетно. Наконец Сирин повернулся к ангарам и вздохнул: хотя по аэродрому плыли тени облаков, ангары стояли в более густой тени, которая не двигалась. Лимб, граница Тёмной зоны!
– Посмотрим там.
Варламов потащился следом и, войдя в тень, ощутил холодок. Наверное от страха, потому что температура в Лимбе и самих Тёмных зонах всегда была выше, чем снаружи. Впрочем, пребывание в Лимбе считалось относительно безопасным. Зато в первом же ангаре вместо самолета увидели с десяток автомобилей. Сирин повеселел:
– Хозяева улетели, но собирались вернуться. Только не пришлось.
Машины поблескивали в сумраке как новые. Варламову это было знакомо: вещи в Лимбе сохранялись лучше, чем в обычных условиях. Словно впитали неведомую энергию, которая законсервировала их. Зато пытаться оживить аппаратуру, побывавшую в самих Тёмных зонах, было бессмысленно: избыток энергии превращал электронные схемы в закопченное месиво.
Провозились долго. Варламову пришлось отыскать тележку и подвезти аккумулятор и канистры. За это время Сирин распахнул ворота ангара и, подняв капот первому автомобильному диву, стал копаться в моторе. Сначала чертыхался изредка, потом ругань потекла непрерывным потоком, но машина не отреагировала ни на пластиковую бутыль с бензином, ни на подсоединенный аккумулятор. Видимо, электрические цепи все же пострадали. Варламов хотел предложить идти пешком, но вспомнил зловещие заросли и закрыл рот. И так казалось, будто что-то невидимое давит на плечи – это Тёмная зона касалась его, пока играючи…
Во второй машине мотор шумно провернулся. Обрадованный Сирин подсоединил бутыль с бензином, подкачал ручным насосом – и автомобиль завелся, но мотор стал давать сбои и заглох. Сирин сплюнул:
– Нет времени возиться. То ли раньше были карбюраторные.
Подкатил тележку со своим хозяйством к третьей машине, «Форду». Подсоединил всё, и машина внезапно завелась, мотор загудел мощно и ровно. Сирин даже ругаться перестал от неожиданности и быстро разъединил провода.
– Упокой, Господи, душу раба твоего, Генри Форда! – с чувством произнес он, вытирая со лба пот.
Варламов вздохнул: было что-то неестественное в легкости, с какой завелась машина, простоявшая в ангаре Бог весть сколько лет. Наверное, сказывалось зловещее колдовство Зоны. Но канитель на этом не кончилась: Сирин заливал бензин, масло, охлаждающую жидкость, а Варламов подкачивал шины. Наконец Сирин сел за руль, и «Форд» с рычанием прополз несколько метров.
– Ничего, доедем, – ухмыльнулся Сирин, вылез и стал закреплять под капотом новый аккумулятор вместо выброшенного.
Наконец все было готово. Сирин постоял, глядя на покинутый самолет. Глаза немолодого лысоватого мужчины были печальны, словно расставался с любимой женщиной.
– Ладно, поехали, – буркнул он. – Садись за руль, Евгений.
Варламов устроился на сиденье и стал искать рукоять переключения передач. Севший рядом Сирин издал смешок:
– Тут ездили на автомате. Переводишь селектор в положение «D», и остаются тебе две педали – газ и тормоз. Да баранку не забывай крутить.
Руль слушался необычно легко – пару раз Варламов повернул слишком круто, но потом привык. Скоро стена кукурузы скрыла аэропорт с самолетом. Двигатель работал неровно: то ли бензин был неподходящий, то ли барахлили свечи. Не гасла надпись «check engine», однако автомобиль ехал. Варламов не разгонялся, хотя и хотелось скорее миновать кукурузный лес. Солнце прошло зенит и должно было палить нещадно, но дорога тонула в густой тени. Варламов поежился:
– Надо же, сели в Лимбе.
– Ну и ладно, – зевнул Сирин. – Зато в аэропорту никого, и машина в приличном состоянии.
Тёмные зоны – главная загадка минувшей войны! Даже ученые из университета Карельской автономии не понимали природы происшедших в них изменений. Ходили слухи, что не только животные, но и некоторые люди выжили там, только это были уже не люди… Так что стало приятно, когда дорога вырвалась на залитый солнцем перекресток. Шоссе налево уходило в сумрак Зоны, где угадывались городские постройки.
– Мы сели в аэропорту Гринфилд, – Сирин глядел на поблекший указатель. – Жалко, нет карты. Тут вроде есть навигатор, но не работает. Ладно, нам по любому направо.
Дорога была непривычно широкой: две полосы в одну сторону и две в другую, пространство между ними заросло буйной травой. Варламов ехал медленно, жалея мотор, и указатель спидометра колебался у отметки «40» – не сразу вспомнил, что это не километры, а мили. Он попытался представить время, когда по всем четырем полосам неслись автомобили, но не смог. Казалось, шоссе всегда было пустынным, и всегда на него гневно смотрел ослепительный глаз солнца. Местность потихоньку менялась: поля сделались ухоженными, а потом проехали домик, перед которым на странной карусели сохло белье.
– Смотри! – оживился Сирин.
– Остановимся? – Варламову стало не по себе.
– Не стоит, – расслабился Сирин. – Доедем до какого-нибудь городка. Может, у них пиво есть. И сигаретами запастись надо. Авось долларов хватит. – Он похлопал по карману.
– Если такие еще ходят, – хмыкнул Варламов, несколько успокоенный беззаботностью Сирина.
Снова перекресток, дорог было заметно больше, чем на родине. Варламов повернул наугад, направо. Покрытие стало лучше, и вскоре показалось первое транспортное средство. Варламов прибавил скорость, нагнал ярко-желтый автомобиль и стал его обходить. Выглядел автомобильчик забавно: вдвое короче «Форда», обтекаемой формы, и сильно смахивал на жука. За рулем сидел мужчина в костюме, на «Форд» поглядел удивленно.
– Ясненько, – бодро сказал Сирин, когда жук остался позади. – Похоже, электромобиль, выхлопной трубы не заметил. Сбылись мечты экологов.
Наконец показался город. Въезд перегораживали ворота, но открытые и без охраны. Зато имелся дорожный указатель с надписью «Anotherdale». «Другой дол», – автоматически перевел Варламов. Населения числилось 19 248 человек, вдоль улицы стояли незнакомые деревья с густыми кронами, а в глубине ухоженные домики. Кое-где на подъездных дорожках виднелись автомобили, похожие на давешнего жука. Различались только цветом: красные, синие, белые…
Сирин схватил его за руку: – Тормози, черт! Перекресток.
Варламов резко затормозил и глянул по сторонам, но других машин не было видно.
– Здесь у них светофоры. Ну вот, зеленый. Трогай, но езжай помедленнее.
Варламов пожал плечами: в Кандале было мало машин из-за проблем с бензином, так что обходились без светофоров.
Улица оставалась пустынной, попалось всего несколько прохожих, их «Форд» провожали взглядами. Сирин первым заметил вывеску «BAR & RESTAURANT».
– Стоп машина! Попробуем здешнего кофейку. А может, и пивка хлебнем. Не забыл, как по-английски пиво, Евгений?
Варламов хмыкнул и подрулил к пустому тротуару. Помедлив, открыл дверцу и вышел. Подул ветерок, подняв над улицей немного пыли. Варламов с вздохом вошел – следом, сопя, двигался Сирин. Внутри оказалось чисто, вдоль окон стояли столики и стулья из красноватого дерева. Надпись гласила, что можно самим выбирать столик, и приятели сели поближе к двери.
Откуда-то выпорхнула девушка в голубом платье, белом переднике и с черными как смоль волосами. На миловидном личике выделялись фиолетовые губы. Сирин прямо впился в нее глазами. Официантка глянула на мятый тренировочный костюм Варламова и прощебетала:
– Что будете, парни? – Разумеется, по-английски.
Возникло странное чувство, вот и пригодился язык. Как герои делали заказ в одном фильме?..
– Два пива, по гамбургеру и чашке кофе, пожалуйста.
Официантка глянула на него с любопытством: – Занятный выговор. Вы с юга, ребята? А пиво какое?
Названий здешнего пива Варламов, естественно, не знал.
– Светлое, – вывернулся он.
Официантка исчезла и вернулась на удивление скоро. На подносе имелись две запотевшие бутылки с янтарной жидкостью, два внушительных бутерброда, бокалы и две чашки кофе. Сирин глядел, как она это расставляет, а официантка кокетливо стрельнула в его сторону глазами. Едва она отошла, Сирин попробовал кофе – и с отвращением отставил.
– Такая же ячменная бурда, как у нас, – пожаловался он тихо. – Стоило лететь за шесть тысяч километров.
Зато от пива не оторвался, пока не вытянул все до капли. Грустно поглядел на пустую бутылку, и Варламов придвинул свою.
– Пей, я все равно за рулем.
Он жевал непривычно огромный бутерброд, запивал теплым невкусным кофе, и в голове теснились мысли: «А что дальше? Куда направимся? Что тут вообще делать будем?»
Чуждым показался этот опрятный ресторанчик, да и весь городок за его стенами. Другой дол… И в самом деле, все другое. Хорошо бы обратно в свою комнату в Кандале. Но тут Сирин тронул за плечо:
– Спроси, есть у них настоящий кофе? Я сам стесняюсь. Произношение у меня швах, да и словарный запас кот наплакал.
Варламов механически перевел вопрос появившейся официантке. Та заулыбалась:
– Да вы миллионеры, ребята. И машина у вас, – она глянула в окно, – давно такой не видала. Это будет стоить пятьсот монет.
У Сирина открылся рот. Он обвел рукой столик и на плохом английском спросил: – А за это сколько?
Официантка поджала губы и оглянулась.
– Триста, – сказала она заметно холоднее.
Вздохнув, Сирин вытащил из кармана пачку купюр. Варламов с любопытством глянул: зеленоватые, с портретами бородатых господ – наверное, первых президентов. Сирин отсчитал требуемое количество и передал официантке. У той даже глаза расширились:
– Надо же, старые! Извините ребята, я пойду проверю.
Исчезла, а Варламов стал гадать, что она имела в виду? Но тут входная дверь отворилась, и по спине пробежал неприятный холодок. Вошел плотно сбитый мужчина с бляхой на груди, хорошо знакомой по фильмам – звезда шерифа. На поясе у мужчины и в самом деле висела кобура. Окружающее стало казаться нереальным, словно смотрел очередной американский боевик – с самим собой в качестве действующего лица.
– У тебя клиенты, Мэри? – спросил шериф у появившейся официантки. На Варламова с Сирином даже не поглядел.
– Какие-то приезжие, Боб. – В голосе официантки слышалось облегчение. – Представляешь, расплатились старыми. Но на гробокопателей не похожи, деньги чистые.
Шериф повернулся к двум приятелям, неторопливо подвинул стул и сел. Потом положил ладони на колени и наклонился вперед. Лицо у него было круглое, добродушное, и таким же добродушным голосом он спросил:
– Вы откуда, ребята? Покажите свои гражданские карточки.
– Наверное, с юга, – подала голос официантка. – У этого, помоложе, южный выговор. Когда я была…
– Помолчи, Мэри! – недовольно отрубил шериф. – Итак, гражданские карточки. И где взяли машину? Номерной знак штата Иллинойс, сейчас такие не действуют.
Варламов прекрасно все понял, разобрать речь в фильмах бывало труднее. Надо было отвечать, а они заранее ничего не придумали. Так что вздохнул и скучно сказал:
– Нет у нас никаких карточек. Мы из России. Прилетели на самолете в Гринфилд, взяли там брошенную машину и заехали сюда кофе попить. Извините, но виз нет. Получить их у нас негде.
Лицо шерифа почти не изменилось, только карие глаза потемнели, да верхняя губа приподнялась в нехорошей усмешке. Варламов обратился к Сирину по-русски:
– Миша, скажи что-нибудь.
– Все так, – подтвердил Сирин на ломаном английском. – Туристы мы. – И добавил, тоже по-русски: – Неужели непонятно, елки-моталки?
К шерифу вернулся добродушный вид, самообладания ему было не занимать. Он кивнул Варламову:
– А откуда язык знаешь, парень?
– Мать научила, – вздохнул Варламов. – Она у меня из Южной Каролины. Застряла в России, когда все это началось… – он неопределенно повел рукой.
– Я же говорила… – радостно встряла Мэри. Шериф оборвал ее движением руки.
– Ладно, ребята, – задумчиво произнес он. – Я вынужден вас арестовать. Незаконная иммиграция, так это вроде называлось. Но если накурились и несете всякую чушь… – тут он поднес здоровенный кулак к носу Сирина, – это для вас плохо кончится. Пошли! Идите вперед, руки за голову. Не делайте резких движений.
Он вывел их из ресторана. Рядом с «Фордом» стояла полицейская машина с мигалкой. Шериф заставил положить руки на крышу и сноровисто обыскал. Из кармана Сирина извлек пистолет и, внимательно осмотрев, отправил в собственный карман. Потом вытащил футляр, похожий на портсигар, и не глядя, сунул туда же. Открыл заднюю дверцу:
– Залезайте. Только не вздумайте безобразничать, оглушу из парализатора. Слава Богу, законы у нас сейчас простые.
Он не надел им наручников, но задние места были отделены прозрачной перегородкой. Закрыв дверцу, шериф обошел машину и сел за руль. Нажал что-то на передней панели и сказал приглушенным голосом:
– Сэм! Сгоняй-ка в Гринфилд. Там может стоять чужой самолет. Если найдешь, – шериф покосился назад, – то вызывай военных и жди. Полетят чьи-то головы. Если самолета нет, дуй назад. Успеешь до темноты.
Он помолчал, а потом рассмеялся:
– Чей самолет? Русский, если наши новые приятели не врут. Добрались-таки до нас. Ладно, давай поскорее.
Он что-то переключил:
– Ник! Подъезжай к ресторану Поллака и забери «Форд»… Да, из старых, на бензине. А то наша шпана мигом угонит… Скорее всего из Лимба, так что сразу в могильник.
Машина тронулась и уже через несколько минут свернула к широко раскинувшемуся зданию со словом «HOSPITAL» на фронтоне. Странно, что не полицейский участок. Остановились у бокового входа. Шериф препроводил обоих в большую комнату, похожую на приемный покой больницы, но с решетками на окнах. Там передал двум крепким мужикам в синих халатах – наверное, санитарам.
– Обработайте их, ребята. И проверьте, нужен ли карантин?
Сам ушел, а Варламову и Сирину приказали раздеться догола, сложить одежду в пластиковые корзины, потом затолкали в душевую, где четверть часа обдавали водой с запахом дезинфекции. Затем вода перестала течь, поток горячего воздуха высушил тело, дверь открылась, и им кинули новую одежду – пижамы из желтоватой ткани. Варламов не успел натянуть штаны. Его опрокинули на холодный скользкий стол и вкатили укол в зад. Потом санитар перетянул руку и набрал кровь из вены – видимо, на анализ.
Варламов хмуро встал. Сирин был не так покладист – когда его хотели повалить на стол, оскалился и саданул американца кулаком в скулу. Здоровяк в синем халате выругался, а Сирин победно крикнул: «Врешь, нас не возьмешь!», и развернулся ко второму.
Тот флегматично снял с пояса дубинку и огрел воинственного Сирина по голове. Варламов дернулся, но тоже получил болезненный тычок в бок. Сирина забросили на стол и повозились со шприцем. Потом санитары отошли, и получивший по скуле стал опрыскивать больное место из баллончика.
Так гостеприимно встретила двух приятелей Америка.
Варламов поспешил к столу, но Сирин зашевелился и сел сам. Тут же застонал и коснулся головы.
– Черт! – прошипел он. – В нашей КПЗ хоть просто в морду бьют, а тут сразу дубинками.
Раздвинулась прозрачная перегородка, и санитары красноречиво потыкали дубинками в сторону камеры из металлических прутьев. Приятели вошли, и решетчатая дверь камеры закрылась.
– Ну и ну, – фыркнул Сирин, садясь на койку. – Обращаются, как со зверями в зоопарке. Всех так обрабатывают, или только нам такая честь? Боятся, что занесем заразу в их Америку.
– Да ладно, – угрюмо сказал Варламов, разглядывая камеру. Сквозь решетку было видно, как санитары пьют что-то из кружек. – Это наверное карантин. Интересно, сколько нас продержат?.. А нашей КПЗ я так и не видел.
– И немногое потерял. – Сирин как будто пришел в себя и, надев пижамную куртк3у, лег на койку.
Варламов тоже прилег и чуть было не рассмеялся: матрац был мягче, чем на кровати дома… А нервишки-то разгулялись.
– Интересно, что с нами сделают? – спросил он.
Сирин хмыкнул:
– Известно, чего. Посадят в тюрьму, или будут возить по Америке в клетке, чтобы местные поглазели на русских. И зачем сюда прилетели?
Да уж… Но Варламова стало клонить в сон – наверное, сказывалась потеря крови и напряжение последних часов.
Незаметно он задремал, и опять привиделась река – но не черная, из-за которой мать помахала рукой, а сверкающая под солнцем. Он забрасывал удочку в заводь, поплавок повело, и Варламов подсек. Раздался всплеск… И перешел в лязг открываемого замка.
Варламов с трудом разлепил глаза – похоже, проспал довольно долго.
В проеме двери стоял шериф, а за ним двое в серых костюмах. Вспомнились слова Сирина, и по телу пробежал холодок: неужели повезут в тюрьму?.. Ну и сволочь этот Сирин, затащил в страну, где должны ненавидеть русских!
– Выходите! – в голосе шерифа проскальзывали юмористические нотки. – Это надо же, русский военный самолет в сердце Ил-Оу! У вас случайно ядерной бомбочки на борту нет, ребята? К сожалению, самолет наверное конфискуют. Военные в бешенстве, прислали за вами специальный вертолет из Колумбуса.
Варламову полегчало, тюрьма как будто откладывалась. Приятно было и то, что понял речь шерифа до последнего слова. Тот стоял, подбоченясь, а двое санитаров с ухмылками наблюдали за сценой. Маски они уже сняли: видимо, провели анализы и сочли гостей не заразными.
Двое в сером ничего не сказали, только отодвинулись. Санитар принес одежду, в тех же корзинах, но мятую и с запахом дезинфекции. Пока приятели переодевались, шериф продолжал болтать:
– Думал, вы меня разыгрываете. Или накурились. У нас по границам Тёмных зон в рост пошло такое, что куда там прежней травке. Ник чуть не ошалел, когда увидел ваш самолет. Минут пять ощупывал, словно бабу. Теперь сидит, ждет военных из Колумбуса.
Когда закончили одеваться, шериф махнул в сторону выхода. Сели в ту же машину, но перегородку шериф опустил. Один в сером костюме сел рядом с шерифом, а другой сзади, толкнув Варламова локтем и обдав запахом хорошего одеколона. Приезжие из Колумбуса неприязненно молчали.
– Закуривайте, – шериф протянул назад пачку сигарет.
Сирин выхватил одну. Варламов отказался.
Они поехали, быстро проскочив несколько улиц. На приборной панели замигал зеленый огонек, и приятный женский голос сказал:
– Боб, явись ко мне. Вместе с задержанными.
– Есть, мэм. – Шериф повернул голову к человеку в сером костюме и ухмыльнулся. – Слышали? Вертолету придется подождать.
– У нас приказ губернатора, – раздраженно отозвался тот.
– А у меня моего начальства, – пожал плечами шериф. – Начихать мне на губернатора, я не от него жалованье получаю.
Он свернул, и вскоре машина остановилась перед белым зданием с колоннами. Над колоннами свисал американский флаг со звездами и полосами, а по фронтону шла надпись золотыми буквами: CITY HALL.
– Мэрия, – шериф выключил двигатель. – Пошли, ребята, я вас представлю.
Сначала из машины выбрались серые костюмы, потом Сирин с Варламовым. Поднялись по лестнице, удивил простор, обилие мрамора и безлюдье. В приемной шериф кивнул девушке за компьютером, а та вежливо улыбнулась приезжим из Колумбуса:
– Джентльмены, вас просят подождать. Боб, тоже останься.
Шериф пожал плечами и плюхнулся в кресло. Двое в сером недовольно сели у входа. Девушка с любопытством глядела, как Варламов топчется у двери – та просто отодвинулась, когда подошел ближе. Из-за стола поднялась женщина средних лет в бежевом костюме. Голубые глаза внимательно оглядели Варламова и Сирина, она первой подала руку: