Баланс. Конец Атараксии

Мальчик ужаснулся, но всё так же пристально наблюдал за их схваткой, искренне веря в победу отца. Неизвестный был в странной белой маске, очень красивой и вычурной, радующей детский глаз, любящий всё таинственное. Но как бы Ариал ни верил в победу отца, тот проигрывал. Неизвестный вырвался и достал короткий нож, собираясь проткнуть Сартису, но тут на второй этаж вбежала мать и преградила это зрелище сыну. Последнее, что он успел заметить, это символ на белой маске, символ «δ».

– Сынок, – сдерживая слезы, скомкано проговорила мать. – Лучше не смотри. Твой папа сильный, он все-таки инквизитор, он точно-точно победит. – Женщина быстро оглянулась, после чего уже не могла сдерживать слезы. Кавалькада практически незаметных соленых капель потекла по щекам, женщина старалась своевременно смахивать их рукавом, однако поток был нескончаемым. – Лезь в окно и беги к соседям, а я помогу твоему папе. Быстрее, прошу тебя!

– Но я…

После ещё одного взгляда назад мать Ариала резко переменилась в лице. Нижняя губа быстро захватывалась и кромсалась зубами до крови. Женщина вскинула голову вверх, стараясь сдерживать слезы или хотя бы скрыть их от сына. Горло быстро сокращалось, словно ему приходилось проглатывать много жидкости. Вены на нем дрожали, все сильнее проглядывая через кожу. Детскому глазу казалось, что в горле матери сейчас находится какой-то чудный маленький зверек, старающийся выбраться на свободу.

– Не возражай! – Женщина в отчаянии хлестко ударила Ариала по обеим щекам так сильно, что они в миг покраснели, а на глазах мальчика возникла влага. В глубине души ее злило, что мальчик остается практически спокоен, хоть она знала, что тот ничего не понимает. – Слушай внимательно и запоминай. – Несколько слез упало Ариалу на лицо. Он чувствовал липкую влагу на ее ладонях. – Сейчас ты бежишь в свою комнату и через окно вылазишь на улицу, после чего бежишь к соседям. Все понял? – Ее речь была очень сбивчивой, и мальчик с трудом мог разбирать слова.

– Да, – смущенно ответил Ариал.

– И самое главное. Не оглядывайся! Никогда и ни за что не оглядывайся, Ариал!

Его мать больше не говорила, она истерично кричала, в попытках достучаться до детской головы и донести до нее серьезность ситуации. Ариал заплакал навзрыд, не из-за страха, а из-за ее крика и слез, причины которых его юный ум не до конца понимал.

Он собирался с силами, чтобы расспросить мать об этом всём, но не успел сказать и слова, как она затолкала его в комнату и хлопнула дверью. После чего, при помощи мраморной статуэтки богини Тэч, обломала ручку двери снаружи. Ариал услышал короткий животный вой с той стороны, после чего неряшливо вылез через окно и побежал к соседям.

Спустя несколько недель по Лармеру побежали слухи о том, как неизвестный перерезал всю семью Эмеритов, кроме шестилетнего сына, сумевшего сбежать. Инквизиция нашла тело Сартисы и его жены распластанными на полу первого этажа. Их кожа покрылась гнойниками и волдырями, сочившимися отхожим зловонием. Цвет напоминал позднее цветение пурпурной азалии, обильно растущей в домашнем саду Эмеритов.

Инквизиторы долго допрашивали мальчика в чаяниях узнать, что произошло. Все, чего они смогли добиться из того, что было разборчиво, это слова «Маска» и «δ». Инквизиция приютила мальчика у себя, все-таки родственников у него больше не было, а отец как никак служил у них, хоть и недолго.

Ариал Эмерит воспитывался в полной строгости, в соблюдении всех правил распорядка инквизиции. Верховный Судья, барон Киссер дер Глассиус, некогда лично входивший в парламент Сорфисии, решил вырастить из мальчика первоклассного инквизитора себе на замену. Все-таки, под его чутким контролем у него получится идеальный служитель для богини Тэч, коль уж его собственный сын не столь успешен в этом деле. Ариал сразу приглянулся Верховному Судье.

Тренировки для кадетов инквизиции были жестокими, беспощадными, но, что самое главное, эффективными. Детей в возрасте не превышающем шестнадцати собирали в группы по пятнадцать человек и составляли им график только лишь из физических нагрузок. Но это особо никого не пугало, ведь по воскресеньям были занятия с инструктором. Среди кадетов его называли «Три палки». И оно своей тяжестью и жестокостью перекрывало остальные дни с лихвой.

Происходило всё так: инструктор становился в центр арены, вокруг стояли безоружные кадеты. Они должны были нападать на него, а тот – отбиваться. Отбиваться до тех пор, пока три ясеневые палки, укреплённые лаком, не сломаются об их детские тела. Продолжалось это в течение всего дня; инструктор умел бить так, чтобы палка лишь отпружинивала от детских тел и не ломалась. Обычно, когда он утомлялся, то специально целил по голове или спине, чтобы наверняка её поломать, и бил изо всех сил. Но даже это не было самым пугающим.

Было одно правило, гласившее: «Если кого-то что-то не устраивает, он может это спокойно высказать инструктору». Этим правилом активно пользовались новички, высказывая свои девственные недовольства. Подвох заключался в том, что за каждую жалобу к тренировке добавлялась еще одна палка.

Однажды, с очень дерзким новичком, тренировка продолжалась в течение девяти палок, в результате чего он чуть не умер, а у Ариал были сломаны три ребра и выбито несколько зубов.

Через несколько лет у него появился первый друг, Андре Пигинс, коего отправили сюда родители, что удивило Ариала. Он даже не задумывался, что кто-то может прийти сюда добровольно, а тем более ниспослать дитя.

Андре не был силён физически, и тренировки давались ему нелегко, особенно с инструктором. Но и совсем безнадёжным он не был, всегда балансируя на грани отчисления. Ариал ценил в нём добродушие, с которым Андре относился к новичкам, всегда объясняя им здешние порядки и устои. Не то чтобы связь, возникшую между ними, можно было обозвать словом «дружба», скорее она являлась подвидом взаимопомощи или зависимости, в которую скатываются люди, обременённые перманентным одиночеством и отрешённостью от большинства. Они не разговаривали нигде, кроме как на занятиях, не проводили вместе свободное время, никакой деятельности за пределами кадетского социума.

Финальный экзамен состоял из спарринга между кадетами, и результатов по его итогу было два. Первый: если кадет победил, то он назначается младшим инквизитором и заканчивает обучение. Второй: если кадет проигрывает, то остаётся на второй год и продолжает обучение до тех пор, пока не выиграет следующий спарринг.

Судьба сыграла свою любимую пьесу. Ариала поставили в пару именно с Андре. На арене Ариал видел, как его друг пятится к стенке, как сильно не желает сражаться с ним. Ариал расценил это как страх и с ненавистью накинулся на товарища. Андре не смог долго отбиваться и быстро оказался избит. Все-таки детская жестокость больше напоминает животную, чем человеческую, и удары были воистину свирепыми, попадая по самым незащищённым местам. Ариал выиграл спарринг и был назначен младшим инквизитором, уйдя с арены, ни разу не посмотрев на лежащего друга.

В дальнейшем он не интересовался его судьбой, но так как больше его не видел, напрашивался вывод, что Андре до сих пор проходит обучение и пытается выиграть хоть какой-нибудь спарринг.

Спустя три года после того, как Ариал закончил обучение в академии, в Лармере начала набирать популярность вера в Мандуса, давно забытого в столице бога, покровителя скота, земледелия и прочих ответвлений фермерства. В Сорфисию знания о нём привёз жрец Маккей Сай, прибывший с Севера. Парламент долгое время закрывал глаза на его деятельность, в результате чего он собрал деньги на храм и отстроил его, к нему начали ходить прихожане. Люди, находившиеся на границе бедности, легко поддавались его миссионерской деятельности и готовы были служить Мандусу и лично Маккею, как его единственному представителю и спасителю. Всё бы так и продолжалось, конторщики не обращали бы на него никакого внимания, до тех пор, пока он не перешел черту. В инквизицию начали приходить жалобы о его бесчеловечных поступках в отношении прихожан. Он запирал и морил голодом тех, кто приносил недостаточно подношений, отбирал и брал в заложники детей, до смерти избивал тех, кто смел ему перечить, особенно женщин. На деньги, собранные от людей, он нанял охрану, нарядил их всех в священнослужителей и поставил защищать себя от возможного бунта прихожан. Несмотря на эти ужасы, люди продолжали приходить, кто из-за того, что кроме веры в Мандуса у них ничего не осталось, кто из-за плененных детей, были и те, кто с восторгами относился к макеевской интерпретации культа Мандуса.

После того, как обо всем этом узнал Верховный Судья, он снарядил небольшой отряд, чтобы те разобрались с Макеем. В отряд входили Ариал и еще двое младших инквизиторов.

К их удивлению, снаружи церковь никто не охранял, и они спокойно вошли внутрь. Их встретило пустое пространство: ни свечей, ни людей, ничего не было. Только маленький, гнетущий звук слышался со стороны лестницы, ведущей на подземный этаж. Один из инквизиторов спустился по ней и закричал. Ариал сразу побежал к нему, словно этот крик вызывал в нем издавна подавляемое чувство страха. Внизу он увидел нечеловеческую картину.

Маккей Сай стоял, словно в наркотическом трансе, и держал на руках что-то прикрытое покрывалом. Рядом лежало несколько тел, одетых в церемониальные рясы; это были его охранники, из их груди торчали ножи. Маккей смотрел на пришедших инквизиторов, не выражая никаких эмоций; его руки, под весом груза, начали трястись. Покрывало немного сбросилось, из-за него показывалась маленькая, бледная ручка, по которой стекала крохотная капля крови.

Инквизитор, спустившийся первым, вынул клинок и быстро направился в сторону Маккея.

– Стой, – прокричал Ариал. – У нас задание арестовать Маккей Сая, даже не думай убить его.

– Ты что… ты, ты не видишь, что он сделал? Это же ребенок…

– Я все вижу, но у нас есть задание.

– Плевать я хотел на твое задание! Пошел ты! – Сказал инквизитор и бросился в сторону Маккея.

Ариал преградил ему дорогу и ударил в шею; тот скукожился и упал на колени. После чего он забрал из рук Маккея тело девочки и аккуратно отложил в сторону.

– Маккей Сай, вы арестованы. Встаньте на колени и сложите руки на затылке.

Маккей Сай подчинился.

***

Главное здание инквизиции возвышалось над всем городом. Гигантская, монструозная амальгама массивных каменных блоков и металлических листов создавала что ни на есть угрожающий и серьезный вид. Никто из жителей Лармера, даже добропорядочных, не желал находиться внутри или проходить мимо. На крыше здания возвышался огромный дымоход, из которого постоянно валил черный дым. В городе гуляли теории, для чего же он нужен; самая популярная была, что из него вылетают сожжённые остатки казненных преступников. На самом же деле, так как здание было огромным, а зимы в Лармере суровыми, дымоход выполнял свою настоящую функцию по отводу смога из помещений.

У главного входа всегда стояло несколько караульных, не допускающихся внутрь здания без приглашения. Над их головами висела эмблема инквизиции, сделанная из малахита и цитрина – широко открытый глаз, смотрящий за городом.

Казармы были достаточно оборудованы, чтобы в них спать и есть. Была кровать с прочным металлическим каркасом и свиной кожей, маленький деревянный столик и табурет к нему. В углу стоял миниатюрный обогреватель, труба от которого пронизывала стену, доходя прямо к подвалу. Трубы из каждой комнаты, в своем итоге, вели к подвалу, занимающемуся отоплением всего здания.

Ариал просыпался рано, до того, как по казармам будет пробегать постовой с криком о начале дня. Он скудно завтракал, делал несколько неспешных глотков воды и выходил на пробежку.

Чтобы как следует проснуться и размяться, он пробегал несколько раз вокруг здания инквизиции до того момента, пока солнце не появится над городом, освещая улицы и крыши.

Словно преследуя его, Ариал бежал по городу, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания. Пробегая мимо террасных домов, рассыпанных по городу густым дымом, громоздких складов, давящих своей массой, чайных и кофеен, пабов и таверн, библиотек и читальных залов, Ариал старался очистить свою голову и ни о чем не думать.

После случившегося в детстве Ариал подавил в себе любые эмоции до тех пор, пока не найдет человека в маске с символом «δ» и не подвергнет его паровой казни. Другие инквизиторы часто зазывали его с собой на вечерний отдых в пабе, но он всегда отказывался, иногда даже молча. После чего отправлялся отрабатывать удары клинком.

В мастерстве фехтования он достиг хороших результатов, настолько, что единственным достойным спарринг-партнером для него оставался заместитель Верховного Судьи – Виктор дер Глассиус. В бою Ариал использовал длинную флиссу, выкованную специально под него. Односторонняя заточка позволяла лучше контролировать клинок и способствовала удержанию его в руках – идеально для спаррингов, в которых всего-навсего требуется выбить оружие из рук оппонента.

Долгая пробежка быстро выматывала его организм, но, благо, в городе был еще один человек, который вставал так же рано, как и Ариал. Бассарук Сиво – торговец выпечкой, прибывший из Сардида со своими фирменными рецептами. Этому старику сильно нужны были деньги, посему на торговую площадь, вместе со своей тележкой, он выходил ранним утром, а уходил гораздо позже восхода луны, надеясь на голод пьянчуг и любителей золы, самозабвенно блуждающих в ночи.

В какой-то момент пробежки Ариал уже не спонтанно метался по улицам Лармера, а направлялся прямиком к Бассаруку. И так происходило каждый день.

– Доброе утро, господин Эмерит. – Вежливо поздоровался Бассарук. – Как вам погодка?

– Не жалуюсь. – У Ариала была слабая отдышка, что нисколько не мешало ему членораздельно разговаривать.

– Вам как обычно?

– Да, пожалуйста.

Бассарук быстро достал из-под деревянного прилавка несколько мясистых пирожков, вызывающих своим ароматом слюну у инквизитора, и стеклянную бутылку молока.

– Пожалуйста! С вас двадцать четыре ассари.

– Поднял цены?

– Как не поднять, с жизнью в столице? – Старик наиграно вскинул руки к небу и рассмеялся. Солнце отбликовывалось в паре его золотых зубов. – Тем более не намного, всего на два ассари.

– Ага. Держи. – Ариал передал старику несколько монет и развернулся обратно, в сторону здания инквизиции.

– Удачной вам дороги, – сказал Бассарук ему в спину.

Ариал предпочитал съедать пирожки до прихода в казармы. Не то чтобы он стыдился чего-то, просто в глубине души не желал, чтобы кто-то видел, как он ест. Он приходил к мосту над Изьей и садился на лавочку, принимаясь за еду.

Изья всегда была хороша собой, ровные водяные потоки радовали глаз. Раннее утро позволяло заниматься едой в одиночестве, но только не сегодня. Сегодня его кто-то окликнул.

– Можно к вам присоединиться? – проговорил женский голос из-за его спины.

Ариал обернулся. Перед ним стояла рыжеволосая девушка миловидной внешности в бежевом корсете и шляпке. Слегка просыпающееся солнце грациозно переливалось на ее одеждах, а естественный женский запах отвлекал от пирожков. Ариал ничего ей не ответил.

– Меня зовут Ори, а вы… – Взгляд девушки упал на металлический значок, висевший на одежде Ариала. На значке была эмблема инквизиции. – Вы инквизитор! Ого! Никогда не разговаривала с инквизитором. – Ори бесцеремонно села рядом с ним. – Как вас зовут?

– Ариал. Ариал Эмерит, старший инквизитор. – Ариал почувствовал дискомфорт и искренне желал, чтобы Ори убралась отсюда.

– Понятно, – Ори широко улыбнулась. – Знаете, я считаю, что работа инквизиции – это что-то очень интересное, хоть и не понятное. А еще знаете что?

– Что?

– Знаете… Никогда бы не подумала, что инквизиторы бывают такими симпатичными.

Ариал молча посмотрел на реку и вздохнул. Он никогда не рассматривал свою внешность и тело с призмы симпатичности. Первостепенными для него были лишь его физические качества и опрятный вид, способствующий продвижению по службе. Посему, он не смог подтвердить или опровергнуть для себя слова девушки.

– У вас есть женщина? – смущенно спросила Ори.

– Нет, должность не позволяет, – быстро соврал Ариал.

– Ох. Как скучно. А если никто не узнает…? – девушка приблизила свое туловище ближе к Ариалу настолько, что они почти соприкасались, ее запах сильнее внедрялся в его границы.

– Увы. – Ариал аккуратно взял ее за плечи и отодвинул от себя, после чего встал с лавочки. – Мне пора.

– Очень жаль, очень жаль, – поднеся указательный палец к губам, проговорила Ори.

Девушка первая встала с лавочки и неторопливо отправилась вдоль реки. Ариал побежал обратно к зданию инквизиции, стараясь забыть случившееся.

***

Каблуки звонко постукивали по плитке, пока Ариал шел по главному холлу. Направлялся он в зал для тренировок, чтобы завершить утро спаррингом. Он был уверен, что Виктор уже ждет его там, тот никогда не мог позволить себе опаздывать. И вправду, Виктор уже стоит в центре миниатюрной арены и скучающе зевает.

Виктор дер Глассиус представлял из себя высокого мужчину тридцати лет с ярко выраженными аристократическими чертами лица. Острые скулы плавно спускались к крутому склону на подбородке, после чего неспеша поднимались к колющему, всегда смотрящему вверх носу. Он был одет в цельный нефритовый камзол, который не переодевал даже во время спарринга. Ариал никогда не видел, чтобы тот был помят или испачкан, хотя особого внимания одежде Виктора не уделял.

– Господин Виктор, рад, что вы пришли. – Ариал подошел и слегка поклонился.

– О, это же наш Эмерит! Ты почти опоздал.

– Извините. – Ариал обратил внимание на клинок в руках Виктора. – Вы собираетесь спарринговаться с настоящим оружием?

– Именно. Мне наскучили эти детские игры, мы ведь давно не в песочнице, Ариал. – Виктор резво взмахнул своим мечом, как бы подтверждая сказанное. – Надеюсь, твоя флисса при тебе.

– Как и всегда.

– Замечательно. Запрыгивай на арену. И надеюсь, твое мастерство не ослабло, не хотелось бы стереть все следы Эмеритов с лица земли. – Виктор нервозно хихикнул. – Хотя ты и сам с этим справишься.

– …

Ариал стерпел оскорбление и молча взобрался на арену, параллельно доставая клинок из ножен.

– Сражаемся как обычно. Или кто-то теряет оружие или сдается.

– Понял.

Инквизиторы расположились напротив друг друга, выбрасывая руки с клинками перед собой, а сами становясь в пол оборота.

Прошло несколько секунд, прежде чем Виктор сделал первое движение. Он начал со стремительного выпада вперед, целясь сразу по флиссе Ариала, стараясь быстро выбить ее. Клинки поцеловали друг друга с характерным лязгом. Ариал увел свой в направлении удара, нивелируя его мощь, но не стал тратить этот взмах впустую. Он продолжил разворачиваться вокруг себя, затем мощно взмахнул клинком снизу. Виктор отразил удар, но его равновесие слегка пошатнулось. Он сделал несколько шагов назад, чем сразу и воспользовался Ариал. Он продолжил наседать быстрыми колющими атаками, целя в руку, держащую клинок.

К сожалению, его флисса была острой только с одной стороны, что позволило Виктору, после отраженной атаки, сблизиться и зажать ее в локтевой ямке. Он развернулся и ударил Ариала локтем другой руки, заставив его отстраниться. Шум в ушах, головокружение, но он все еще стоит на ногах. Виктор решил немного покрасоваться своим мастерством, что дало Ариалу время прийти в себя и вновь принять стойку.

– Надеюсь, ты запомнишь то, что ты все еще сражаешься благодаря моему благородству! – пафосно проговорил Виктор.

-…!

– Благодарю вас, господин дер Глассиус, – сухо ответил Ариал.

Ариал начал проводить атаку снизу, предварительно быстро присев. Со скоростью воды, текущей по трубам, он нес свой клинок вверх, ударяя прямо по рукоятке клинка Виктора, почти выбивая его из рук. Но Виктор успел отпрыгнуть, хоть на его руке и появился первый порез.

Виктор стиснул зубы от злости. «Чтобы меня, какой-то безродный» – думал он. Виктор не мог этого стерпеть и быстро провел серию из пяти фликов, но Ариал уже поймал баланс и сумел избежать каждой атаки. Теперь настало его время доминировать. Переместив центр тяжести к тазу, он ринулся бездумно колотить по клинку Виктора, стараясь истощить его силы. И это работало, у Виктора появилась отдышка, говорившая сама за себя. Ариал поймал окно в несколько секунд, несколько секунд, в которые Виктор никак не успел бы поставить защиту. Однако окно это вело прямо к его покрасневшему горлу.

– Не терять же возможность…

Ариал направил клинок прямо туда. Лезвие разрубило связующие нити, и то, что они удерживали, покатилось по арене. С нефритового камзола Виктора упала верхняя пуговица, оголяя часть его груди. Соблазн разрезать его горло был силен, но все же Ариал нарочно отклонил удар.

– Ты знаешь, сколько он стоит!? – Гневно выпалил Виктор, придерживая воротник.

Виктор принялся нападать, но слишком предсказуемо: злоба застилала глаза, а нервы натужно дрожали. Каждый удар приходился сверху, Ариал без труда парировал их. Он мог бы заниматься этим весь день, но это слишком скучно. Видимо, он уже перерос Виктора дер Глассиуса. Пора с этим кончать. Он крепче схватил рукоять флиссы, затем, отразив верхний выпад Виктора, повел его вниз. Ариал перебросил клинок в правой руке, меняя не заточенную сторону на заточенную. После чего направил свой клинок по дуге, образованной саблей Виктора, уже во второй раз приближаясь к его горлу. Металл терся о металл, звеня и искря, и вот, флисса в нескольких сантиметрах от кадыка Виктора и ни капли не сбавляет скорость.

– Убей! – эхом отдавалось у него в голове.

Ариал остановился, клинок касался горла Виктора. С его лба обильно лился пот, капли которого попадали на флиссу. Виктор панически хватал воздух, но стоял смирно.

– Спасибо за спарринг, господин Виктор дер Глассиус, – сказал Ариал, готовясь вонзить клинок обратно в ножны и разворачиваясь.

Он успел отойти на несколько метров от Виктора и расслабил мышцы. В голову снова возвращались мысли о предстоящей работе.

– Условия победы не выполнены…

– Что… – Не успел Ариал среагировать, как Виктор, с бешеным взглядом, понесся в его сторону, целясь саблей прямиком в горло.

Ариал попытался развернуться и вынуть флиссу, но понимал, что скорости ему не хватит. В голове проносились варианты, позволяющие выжить, но каждый из них сталкивался о стену в виде убийства Виктора.

– Убей его сейчас же!

Ариал понимал, что убийство Виктора дер Глассиуса, сына Верховного Судьи, сразу отправит его в паровую комнату, посему единственным вариантом было сдаться. Ариал уже готов был выкрикнуть об этом, но его прервал внезапный шум.

Со стороны балкона послышался вой трубы. Это ознаменовало приход посыльного. Услышав его, Виктор пришел в себя и плашмя ударил по руке, лежащей на рукоятке флиссы; та обмякла и свалилась навзничь.

– Я победил, – устало сказал Виктор. – Больше не зови меня на спарринг, мне это не интересно.

– Понял. Спасибо вам за тренировку, – сухо ответил Ариал.

– Этому сыну свинки не интересно!? Мы могли… Нет, мы должны были вспороть ему глотку как гусю! Зачем ты остановился?

– Старший инквизитор Ариал Эмерит, вас вызывает к себе господин Киссер дер Глассиус по срочному делу. Прошу вас как можно скорее явиться к нему в кабинет. – Проговорил посыльный с балкона.

– Хорошо. Сейчас буду.

Виктор гневно смотрел на спускающегося с арены Ариала, затем перевел взгляд на посыльного; тот пугливо вздрогнул и выронил трубу.

***

– Я же говорил тебе молчать, когда кто-то есть рядом. Тем более

Виктор. – Идя по коридору, Ариал разговаривал сам с собой.

– Почему ты ценишь его жизнь выше своей? Мы могли убить его.

– Во-первых, не мы, а я. Я мог убить его, – строго, шепотом, ответил Ариал. – Во-вторых, если бы мы убили инквизитора во время спарринга, тем более сына Верховного Судьи, думаешь, нас бы не казнили?

– Плевать я хотел на ваши формальности. У нас есть цель! И пока мы впустую здесь занимаемся непойми чем, Маска может быть уже мертва или убивает кого-то еще.

– Моя работа в инквизиции приближает меня к цели. Ты же сам все видел. Новое задание напрямую связано с церковью еретиков.

– Этого недостаточно! Мы должны быть там прямо сейчас и рыскать по каждому углу в поисках Маски.

– Всему свое время. А теперь заткнись. – Ариал легонько постучал в двери кабинета Верховного Судьи, с того конца послышалось приглашение войти.

Перед взором Ариала возник массивный стол из черного дерева, занимающий огромную часть кабинета. На нем был сплошной хаос. Повсюду были разбросаны документы, печати, застывший сургуч, перья и полупустые графины из-под красного вина, следы которого были на столе и документах. Свет попадал в кабинет, проходя через громоздкий изумрудный витраж на религиозную тему, в коей Ариал не был сильно подкован, хоть и знал базовые, необходимые инквизитору, вещи. На краю стола стоял серебряный поднос с остатками супа и хлеба.