ОПЫТ ПОСТИЖЕНИЯ ПЕРВИЧНОГО МИРОВОГО ТВОРЧЕСТВА. ОПЫТ ПЕРВЫЙ
- -
- 100%
- +
Кроме познания через разум, человек обладает способностью восприятия путём интуиции. Эти два вида познания являются бинерными аналогами. В то время как рассудочное познание идёт от дифференцированных феноменов, интуиция исходит из синтеза, и притом высшего, чем те синтезы, которые могут быть вмещены человеком в зависимости от его состава, следуя закону пирамиды.
Французский философ, физик и математик Рене Декарт основным методом получения идей считал интуицию. В работе «Рассуждение о методе» (1637), он отмечал: «Под интуицией я разумею не веру в шаткое свидетельство чувств, и не обманчивое суждение беспорядочного воображения, но понятие ясного и внимательного ума, настолько простое и отчётливое, что оно не оставляет никакого сомнения в том, что мы мыслим, или – что одно и то же – прочное понятие ясного и внимательного ума, порождаемое лишь естественным светом разума и благодаря своей простоте более достоверное, чем сама дедукция…».
Таким образом, Декарт говорит об ограниченности логических операций ума, предполагая, что истинные суждения могут быть получены интуитивно, «в готовом виде». Предложенные Декартом критерии истинного суждения – «ясность, отчётливость и очевидность» – относятся к субъективной форме высказывания, в то время как истина ещё древнегреческим философом Платоном связывалась с объективным содержанием высказывания, т.е. с соответствием высказывания в объективной реальности тому, о чём оно повествует.
Субъективистской трактовке истины вполне соответствует предлагаемый Декартом критерий истинности мышления: «Кто ясно мыслит, тот ясно излагает». Однако ясность мышления (владение истиной) далеко не всегда подкрепляется ясностью изложения, даже у гениальных авторов научных работ. Кроме того, одному читателю (или слушателю) изложение может представиться ясным, а другому – туманным, запутанным, непонятным. Получается, что с позиций одного – автор владеет истиной, а, по мнению другого, тот же автор заблуждается и вводит в заблуждение других.
Интуитивизм Лосского не создаёт столь глубокой пропасти между рассудком и (иррационально понятой) интуицией, как это имеет место в интуитивной философии Бергсона. С точки зрения Лосского, сама чувственная интуиция пронизана рациональными связями и сам рассудок – интуитивен. Между чувственной и интеллектуальной интуицией существует различие, но не дуализм.
«На пути всей истории человек всегда стремится к Вечному и Абсолютному, и чем сильнее он чувствовал относительность всего, тем более интенсивно он начинал жаждать Абсолютного. Все философские и религиозные системы представляют собой попытки достижения конечного идеала – анализа Первопричины; учение о Трансцендентальном, само по себе, есть признание ограниченности познавательных способностей человека и ясное сознание того, что Причинная Природа лежит по ту сторону объективного разума. Стремясь к познанию Первопричины, человек стал пользоваться двумя методами: дедуктивным и индуктивным. Основываясь исключительно на эмпирическом опыте и с помощью логики обобщая данные в единичные частные относительные синтезы, человек силой вещей не мог выйти за пределы относительного, ибо все его построения оставались замкнутыми в сфере его субъективного существа и мировоззрения. Основываясь исключительно на интуитивном опыте, человек воспринимает данные в столь сильно индивидуальном освещении, что они остаются совершенно непонятными для других людей, да, кроме того, и сам человек, в огромном большинстве случаев, оказывается не в силах претворить данные интуиции в разум. В первом случае, при восприятии снизу, из среды, человеческие обобщения всегда конечны по принципу; они никогда de jure не могут подняться выше присущего ему сознания и являются, в сущности, опорами его сознания по отношению к среде. Во втором случае, при восприятии сверху, из Интегрального Синтеза, человеческие выводы могут быть абсолютны, ибо таковыми – они de jure являются в своей истиной природе, но, окрашиваясь субъективными тональностями, они de facto становятся относительными. Таким образом, к Абсолютному a priori ведёт только один путь, и этот путь есть интуиция»40.
«Интуиция – это то русло, по которому веяние Высшей Недосягаемой Силы доходит до человека. Интуиция не есть исключение, не есть особый случай действия или тем паче нарушение или обход общих законов, наоборот, это есть основная сущность их всех, их основание и утверждение. Если бы человек познавал исключительно мощью своего разума, то это имело бы своим прямым последствием то, что вся эволюция человеческого существа шла бы механическим путём, человек не имел бы вовсе свободы и вся его жизнь заключалась бы в машинальных действиях по мёртвым недвижным законам»41.
С точки зрения интуитивизма, категории, как и идеальное бытие вообще, не суть лишь «формы рассудка», идеальное бытие есть реальное бытие. Категории идеального бытия не менее реальны, чем внешний предметный мир. Они пронизывают собой как субъективный, так и объективный полюсы знания. Они универсальны. К составу идеального бытия принадлежат также пространство и время. Так, все материальные вещи находятся в пространстве и во времени, но сами пространство и время нигде не «находятся». Они суть первоформы идеального бытия, условие возможности бытия реального.
«В состоянии духовной интуиции разум видит непознаваемые предметы при посредстве света, который на них проливает Первоединый, и, видя эти предметы, он реально видит Непознаваемый Свет. Но так как разум сосредоточивает всё своё внимание на освещённых предметах, он неясно видит Начало, их озаряющее; если же, наоборот, он забывает видимые предметы, чтобы созерцать лучи, делающие их видимыми, он прозревает самый свет и Начало света. Но разум созерцает Непознаваемый Свет не во вне себя, он уподобляется глазу, который, не восприняв никакого внешнего и чуждого света, даже не заметив его, внезапно поражается ему одному свойственным лучом, который исходит из него и является ему среди мрака»42.
Вся трудность развития и заключается именно в том, что во всяком постижении человек должен уметь соединять данные интуиции с данными опыта низших сторон согласно общим законам разума. Это показывает, что всякий познающий должен иметь развитыми не только самые разнообразные, но даже с первого взгляда исключающие друг друга стороны своего сознания. Действительно, ограничиваясь интуицией, человек становится беспочвенным идеалистом, рано или поздно осуждённым на крах, когда настанет неотвратимая необходимость согласовать интуитивные выводы с непреложными объективными фактами. Наоборот, считая интуицию простым беспочвенным мечтанием и отдавшись всецело области объективного мышления, человек тем самым осуждает себя на невозможность увидеть и создать что-либо, кроме объектов и форм собственного мышления43.
«При помощи интуиции человек предвосхищает принципы, до которых он никогда бы не дошел мешкотным кропотливым трудом своей низшей стороны; эти-то принципы и раскрывают человеку новый мир, и его задача связать высшее с низшим тем безмерно облегчается. …
Итак, к системе сверхиндивидуальных (всеобщих) законов мы можем подходить действительно как снизу, так и сверху: в первом случае через синтезирование познаваемого a posteriori; во втором, чрез построение аналогов принципам Горнего Мира. Эти два метода не являются вполне полноправными и эквивалентными. Действительно, при всяком синтезировании мы всегда влагаем в нашу работу нашу силу, энергию нашего мышления. Можно сказать, что всякая работа от частного к общему по существу своему вампирична, ибо мы только затрачиваем на неё силу и имеем возможность выявить принцип осязаемым образом только тогда, когда, в сущности, нашей предыдущей работой он уже предварительно полубессознательно выявлен. Наоборот, всякая работа при помощи интуиции сама по себе облегчает наш труд. Каждый общий интуитивно воспринятый принцип, как истинный пентаклъ, является сам по себе неистощимым источником силы мышления, оформления, ассоциации, проектирования и запечатления. Чем больше человек работает при помощи интуиции, тем сильнее он становится в интеллектуальном отношении. Такая работа совершенно не утомляет его, ибо она не только не требует от него ментальных флюидов, но сама порождает могущественнейшие вибрации, в силу своей собственной мощи наполняющие энергией мозг исследователя и помогающие ему увеличивать количество потенциально содержимой им умственной энергии. Вот почему всякая позитивная работа по самому существу своему имеет свой предел, когда она исчерпает силы её автора. Наоборот, работа интуитивная предела в этом отношении иметь не может, но зато ставит его в другом. Когда человек слишком усилится, его вибрация слишком утончается, его материальное тело оказывается лишённым возможности дальше удерживать эти вибрации, – наступает смерть, но не от недостатка силы, а от её избытка44.
«Возвышаясь над относительным, интуитивное знание тем самым возвышается над временем. Вневременность и внеусловность – суть равно отличительные признаки интуитивного знания. К какому бы веку человек ни принадлежал, в каком бы периоде истории он ни жил, среди каких бы условий он ни находился, всё равно единство познания тотчас же сказывается и притом самым поразительным образом. Стремясь к одной и той же цели, люди не только постигали те же самые идеи, законы и принципы, но и выражали их в тех же самых мыслях, а сплошь и рядом даже в тех же самых словах»45.
«Интуиция – этот высший дар делается воистину путеводной звездой человека, он начинает видеть всё через её свет; вот почему в традиции оккультизма интуиции приписывается эпитет «Stella Magorum» – «Звезды Магов». Интуиция есть та именно сторона существа человека, которая делает его божественным; она приобщает его Горнему Миру и связывает со всем неразрывными узами»46.
2.4. Об умозрительном познании
Умозрение – способ постижения истины, основанный на её непосредственном усмотрении «очами разума» или же на отвлечённых (спекулятивных) логических построениях, не связанных с эмпирически установленными фактами. Высшие интуитивные озарения ноуменального получают феноменальное приложение и конкретный смысл в дифференциации, квалификации и организации эмпирических элементов сознания. Главным источником умозрительного познания является интуиция, эмпирические факты служат для подтверждения умозрительных построений.
Умозрение есть восприятие и перевод данных интуиции в категории разума. Это способ восприятия и объяснения данных интуиции с помощью теоретических понятий, терминов и категорий. Главная задача умозрительного постижения – это переведение откровений духа, интуитивных прозрений и интуитивно воспринимаемых образов, в понятия и категории разума.
«По мере развития человек все больше и больше направляет свою энергию на изучение окружающего мира, а потому невольно начинает руководствоваться преимущественно разумом. Переходя от изучения единичных факторов к синтезу, он сразу убеждается, что один разум не может утолить целиком жажду его духа. Разум и интуиция – одинаково должны служить человеку; мышление и логическое познавание не должны ни нарушать, ни нарушаться интуитивным познанием; более того, всякое познание должно быть осуществляемо мощью обоих начал. Все воспринятое интуицией должно быть переведено в разум, освещено им и выявлено в деталях. Всякое рассудочное познание должно привлечь на себя свет интуиции и мощью ее быть проанализировано»47.
Рассудочное познание идет от дифференцированных феноменов, интуиция исходит из синтеза, и притом высшего, чем те синтезы, которые могут быть вмещены сознанием человека, в зависимости от его состава и иерархического достоинства, следуя закону пирамиды.
«Путем интуиции человек проникает вглубь своего существа, черпает силу и использует возможности, в него вложенные с самого начала его бытия, но имевшие до сих пор лишь абстрактное существование. Путём активного мышления человек как бы вызывает из небытия одни формы и представления за другими, которые все, однако, связаны единством происхождения первоначального, как и единством перманентного синтеза»48.
«Поле интуитивных восприятий и впечатлений через чувствительность (impressions sensibles), о котором мы не можем иметь сознания, есть поле, лишённое пределов: ясные представления занимают лишь точки в бесконечно малом количестве, которые сознание освещает. Отсюда выходит, что на бесконечной карте мира мысли лишь только некоторые редкие места освещены, и мы по ним только должны созерцать и сознавать нашу собственную природу». (Кант)49.
В ходе умозрительной деятельности могут возникать как осмысленные, так и «бессмысленные» высказывания. Уже на умозрительном уровне необходимо из множества возможных умозрительных представлений выделить подмножество осмысленных. Нетрудно усмотреть, что умозрительное представление окажется бессмысленным, если в его конструкцию включается такой признак, который несовместим с содержанием данной конструкции.
В умозрительном исследовании применяются разнообразные приёмы творческого воображения. Среди них указывают на аналогию, агглютинацию (греч. склеивание), когда в образе сочетаются части различных предметов; идеализацию, типизацию. Творческое воображение существует и на уровне подсознания, и на уровне самосознания, когда прилагаются волевые усилия для создания образа.
«То, что принималось за объективную реальность как нечто извне данное – мир нашего опыта, – оказывается лишь субъективным явлением, или видимостью, то же, что отвергалось как субъективный вымысел – результаты нашего умозрения, – оказалось выражением истинно сущего; внешний объективный опыт, в котором мы думали находить подлинное бытие внешних вещей самих по себе, является теперь лишь выражением их относительного, феноменального бытия, – их бытия для нас, а наше субъективное умозрение, которое считалось лишь источником пустых фантазий, оказалось откровением истинно сущего, показателем собственной, безусловной сущности вещей; короче сказать, то, что было объективным, стало теперь субъективным, и наоборот; реальность стала видимостью, и вымысел стал сущею истиной»50.
«Но, полагая умственное созерцание как основную форму истинного познания, мы возбуждаем новый вопрос. Так как умственное созерцание, или непосредственное познание идей, не есть для человека состояние обычное и вместе с тем нисколько не зависит от его воли, ибо не всякому и не всегда даётся пища богов, то спрашивается: какая деятельная причина приводит человека в возможность созерцать сущие идеи? Сами из себя а ргiогi мы, очевидно, не можем получить никакого действительного познания о чем-нибудь другом. Если действительное наше познание о внешних явлениях зависит от действия на нас внешних существ или вещей, то также и действительное познание, или умственное созерцание, трансцендентных идей должно зависеть от внутреннего действия на нас существ идеальных, или трансцендентных. Дело в том, что ни явления, ни идеи не могут существовать сами по себе, а также не могут и быть чисто субъективными определениями нашего существа (ибо тогда не будет определяющего): и те и другие, следовательно, имеют своих собственных субъектов, и действие этих субъектов производит в нас как чувственное познание явлений, так и умственное познание идей»51.
«Действие на нас идеальных существ, производящее в нас умосозерцательное познание (и творчество) их идеальных форм, или идей, называется вдохновением. Это действие выводит нас из обыкновенного нашего натурального центра, поднимает нас в высшую сферу, производя, таким образом, экстаз. Итак, вообще говоря, действующее или непосредственно определяющее начало истинно философского познания есть вдохновение»52.
Внутреннее сверхсознательное, но ясно чувствуемое ощущение абсолютности своей внутренней первоосновы выливается вполне осязаемым образом в присущее каждому человеку сознание направления движения к Вечному и Абсолютному. Тот, кто много мыслил, кто устремлял взор свой вглубь вещей, всегда вырабатывает, вернее, реализует это шестое чувство, которое Владимир Шмаков называет чувством синтеза. Полярной противоположностью ему является чувство сектантства, которое само по себе нереально и есть лишь дальтонизм сознания, неумение, неразвитость. Чувство синтеза, или чувство реальности, есть воистину венец всех других форм восприятий, ибо оно есть чувство сущности, а не формальной стороны явлений. Каждое восприятие, получаемое человеческим сознанием извне, имеет два элемента: абсолютный и относительный. Поднимая порядок сознания, человек последовательно отбрасывает одни относительные элементы за другими до некоторого свойственного данному индивидууму предела53.
2.5. Об откровении
Религиозный тип познания, также как и философия, направлен на постижение единства мира, но в его непосредственной, живой связи с трансцендентным. Универсалии в религии подобны универсалиям в науке и философии, но основаны на иррациональном опыте. Каждая из известных мировых религий: христианство – восточное и западное, ислам, буддизм, иудаизм – имеет свои «духовные практики», которые разделяются на «вербальные» и «невербальные» (иконические).
В религиозной вере есть своя гносеология, которая основана на понятии «Откровение», т. е. «принятие на веру» без предварительных рациональных рефлексий и размышлений, догматических основ вероучения.
Откровение происходит не от человеческих рассуждений, а от Бога. Оно являются даром Божиим, который надо принять для того, чтобы в соответствии с ним вести христианскую жизнь. «Божественное Откровение – это то, что Сам Бог пожелал открыть людям, чтобы они могли правильно и спасительно в Него веровать и достойно Его чтить»54
Основу религиозного сознания, мышления и познания составляет идея о том, что Бог открывает нам Себя Сам, тем или иным способом сообщает нам какую-то информацию о Себе, хотя бы самим фактом тварного бытия и тем, что воздействует, тем или иным образом, на нас. В Откровении как бы открываются сверхчувственные связи с трансцендентным, постигая которые человек придаёт универсальный смысл своим частным переживаниям. Форма Откровения в значительной степени определяется собирательными свойствами человеческой личности, коей оно адресовано.
Под Откровением мы понимаем всё, в чём проявляется бытие и действие Бога. Мы понимаем формы и способы мистического, сверхчувственного воздействия Сознания Божьего на сознание человека в пределах человеческого восприятия.
«Откровение Иисуса Христа, которое дал Ему Бог, чтобы показать рабам Своим, чему надлежит быть вскоре. И Он показал, послав оное через Ангела Своего рабу Своему Иоанну, который свидетельствовал слово Божие и свидетельство Иисуса Христа и что он видел». (Откр. 1:1–2).
Апостол Иоанн свидетельствует: «Я был в духе в день воскресный, и слышал позади себя громкий голос, как бы трубный, который говорил: Я есмь Альфа и Омега, Первый и Последний; то, что видишь, напиши в книгу и пошли церквам, находящимся в Асии: в Ефес, и в Смирну, и в Пергам, и в Фиатиру, и в Сардис, и в Филадельфию, и в Лаодикию. Я обратился, чтобы увидеть, чей голос, говоривший со мною; и обратившись, увидел семь золотых светильников и, посреди семи светильников, подобного Сыну Человеческому, облечённого в подир и по персям опоясанного золотым поясом: глава Его и волосы белы, как белая волна, как снег; и очи Его, как пламень огненный; и ноги Его подобны халколивану, как раскаленные в печи, и голос Его, как шум вод многих. Он держал в деснице Своей семь звезд, и из уст Его выходил острый с обеих сторон меч; и лице Его, как солнце, сияющее в силе своей. И когда я увидел Его, то пал к ногам Его, как мертвый. И Он положил на меня десницу Свою и сказал мне: не бойся; Я есмь Первый и Последний, и живой; и был мертв, и се, жив во веки веков, аминь; и имею ключи ада и смерти. Итак, напиши, что ты видел, и что есть, и что будет после сего». (Откр. 1:10–19).
Соединённые вместе интуиция и чувство синтеза выливается в Откровение – высшую познавательную способность, в своём целом присущую только самому чистому духу. Данные Откровения всегда сверхличны, т. е. одинаково гармонируют со всякой индивидуальностью; познаваемые в своей чистой природе лишь сознанием духа, они облекаются в форму высшей земной индивидуальности, они соответствуют целой эре всемирной истории и целому семейству народов; последнее резюмируется формулой: «Откровение есть интуиция расы». Каждое Откровение раскрывает целостный аспект Абсолютной Истины, свойственный данной расе, данному циклу истории.
Обладание чувство-знанием, или способностью прозрения, в настоящее время доступно лишь весьма ограниченному числу людей. Но всё, что человечество имеет самого возвышенного, самого благородного и прекрасного, все высшие ценности культуры – всё исходит из этой области человеческого ума. Эта область есть тот источник, из которого во все времена исходило вдохновение на поэтов, писателей, художников, ораторов, проповедников и вообще на людей, воодушевлённых высшими стремлениями и идеями.
Всё, что приобретается человеком по пути его высшего развития, всё, что ведёт к истинному познанию сути бытия и мироздания, всё, что ведёт к состраданию, любви и справедливости, к самопожертвованию и благородству, к единству и красоте – всё имеет своим источником это высшее начало человеческой сущности.
Это высшее начало человеческой сущности имеет своё пребывание в сердце человека, и потому от всего, исходящего из этой области, веет задушевностью, сердечностью, теплотой и искренностью. Подобно инстинктивному уму это высшее начало человека тоже не нуждается в отдыхе и часто обнаруживает своё существование и проявляет свою деятельность во время сна, предупреждая человека о грозящих опасностях или рисуя картины будущего. Таким образом, когда «бодрствующее» сознание человека спит, подсознание рисует нам картины прошлого, сверхсознание – возможности будущего55.
По своему первичному, основоположному существу откровение есть непосредственное явление Божией правды, реальности Бога нашему духу. В этом смысле откровение просто совпадает с религиозным опытом; этот опыт носит характер некой «встречи» с Богом. Истина, обретаемая в религиозном опыте, испытывается нами так, что при этом нашей души касается, в неё проникает некая высшая, объективная реальность, с которой мы вступаем в общение в глубинах нашего духа. Ещё, иначе говоря, то, что мы при этом переживаем, мы можем на нашем человеческом языке выразить так, что нашего внутреннего слуха достигает при этом голос Божий. Словом, подлинное существо откровения есть всегда теофания – богоявление.
«Путём откровения человек способен ещё дальше проникать вглубь вещей, ещё больше приближаться к Божественной Сущности. Великие Посвящённые своим духом воспаряли в такую высь, что они могли постигать Основные Принципы созидания миров, Неисповедимые Пути Божества, по Которым шло Его Проявление в космосе. Эти Первоверховные Истины и были переданы человечеству в виде Божественных Мистерий. Мистерии ещё выше, чем таинства возносят дух человека; тут он не только уходит от обыденной жизни, не только воспаряет ввысь, но и теряет свою обособленность, сливается с космосом, чувствует себя частью Единого Целого. Мистерия есть тоже таинство, тоже символ, но уже отнесённый не к скорбному пути человека, а уже изображающий основы жизни всего мироздания во всём его великом целом»56.
Целью Откровения является спасение людей, которым Откровение преподаётся. Именно потому, что Бог «хочет, чтобы все люди спаслись и достигли познания истины» (1Тим.2:4), для этой цели явилась благодать Божия, спасительная всем человекам, а Откровение во всех его видах есть несомненно благодать, т.е. благой дар Божий.
Истина, данная в Откровении, представляет собой часть абсолютной истины, относится к абсолютной истине, как часть к целому. Достоинство и объём этой части определяется целями Откровения, т.е. нашим спасением. В Откровении Бог раскрывает Себя – Источник абсолютной истины – в той мере, в какой это является необходимым для приближения к Нему человека. По отношению к Богу – своему Источнику – Откровение является относительной истиной.
На высотах Божественных Откровений человек желает лишь одного: безмолвно пребывать в созерцании открывшейся ему Божественной Реальности. Тогда не время для суждения о духовных предметах. Поэтому блаженный Диадох фотикийский пишет, что богословствовать можно лишь тогда, когда наблюдается некая средняя мера «в возбуждении духовном», когда разум человека ещё способен находить соответствующие слова, в то время как «во-жделенное осияние духовное питает веру говорящего». Очевидно, что если человек вовсе не имеет "осияния духовного", но порабощён плоти и страстям, то богословствовать ему запрещается. Святой Григорий Богослов пишет: «Любомудрствовать о Боге можно не всем, потому что способны к сему люди испытавшие себя, которые провели жизнь в созерцании, а прежде всего, очистили, по крайней мере, очищают и душу, и тело. Для нечистого, может быть, небезопасно и прикоснуться к чистому, как для слабого зрения к солнечному лучу».