Танцующая на облаках

«Лишние» люди

Профессор Кох, в глубокой задумчивости, сидел перед монитором компьютера и молчал. Только что закончился видеочат, в ходе которого ему стал известен проект «Комитета избранных» по сокращению численности населения на планете. Проект долгое время не освещался, хотя о нём знали практически все. Теперь же эта информация была в открытом доступе, так как «Комитет» не считал опасным её обнародование. Никто не мог противостоять этой организации, и ей уже не имело смысла прикрываться маской. «Комитет избранных» просто поставил людей перед фактом своего мирового господства и оповестил мир о своих планах, разумеется, не думая принимать возражений. Людям просто объявили их участь. Теперь человеческая жизнь ничего не стоила, и можно было не удивляться, если правящий клан решит уничтожить пару-другую тысяч «лишнего» населения. Что бы не попасть в разряд «лишних» люди должны соответствовать определённым требованиям, составляющим всего несколько пунктов.

Перечень пунктов, распечатанный на листе бумаги, лежал у профессора Коха на столе. Профессор облегчённо вздохнул, прочитав пункт №5, гласивший, что близкие члена «Комитета избранных» не входят в число «лишних» людей, пока они не потеряют, по какой-либо причине, покровительство этого члена комитета. Может капля сыновней привязанности, а может амбиции из-за научных открытий профессора не позволяли Александру Коху причислить отца к «лишним». Но каждый раз, когда профессор был в чём-то не согласен с сыном, Александр испытывал искушение воспользоваться своей властью. Но видимо он нуждался в научных разработках отца, имевшего репутацию гениального учёного, и уступал ему, усмиряя свою гордыню.

А причина недовольства Александра была в том, что профессор запрещал ему умертвить Сергея Глебовича Каретина, так как боялся, что источник научных идей, его ассистент Олег, не станет или не сможет на него работать. Но Каретин – старший, обладавшей некоторой, действительно секретной, информацией, мог замедлить исполнение планов «Комитета» не секретными данными, а своими духовными убеждениями. Александр Кох уверил комитет в безопасности Сергея Глебовича, как невменяемого, но на самом деле, побаивался, как бы Каретин, вдруг, не заговорил. Человек, заключённый в гетто не был опасен. От него всегда можно было легко избавиться и помешать планам «Комитета» Каретин не мог. Но Александр беспокоился о своей репутации, так как имел больное самолюбие. Вдруг члены комитета узнают, что Каретин бывает в нормальном состоянии, а Александр уверял их в обратном, идя навстречу своему отцу. Таким образом «дамоклов меч» ещё не опустился на семью Сергея Глебовича, но ни он, ни Олег не о чём не подозревали. Отец Олега не считал, что может чем-то помешать кому либо из вышестоящих. Он просто жил и думал, как умел, и помогал, чем мог, людям, находящимся рядом.

Жителям гетто тоже стало известно о проекте «комитета» и они понимали, что их могут уничтожить в любой момент. Каждое утро обитатели «закрытого» поселения просыпались с мыслью, что этот день – последний в их жизни. Сергею Глебовичу стоило немалых усилий успокаивать своих «сограждан», объясняя им, что воля «Комитета» и воля Бога, это не одно и то же. Каретин каждый день собирал людей и цитировал по памяти стихи из Библии, которая была запрещена к чтению, и за изучение которой, христиане сурово наказывались. Он объяснял людям, что через «Комитет избранных» планетой правит дьявол. Что, зная пророчества Библии, не стоит этому удивляться, и власть сатаны бессильна перед властью Бога. Каждый, кто живёт по Божьим заповедям и имеет любовь к ближним, находится под охраной Бога. И жизнь, пусть не лишённая страданий, не прервётся без воли Небесного Отца. Люди слушали Каретина внимательно. Но, тем не менее, численность гетто сокращалась, так как не каждый слушающий, действительно слышит, и не каждый, называющий себя верующим, действительно верит. Ну а тех, кто живёт по чистому христианскому учению, изложенному в Библии, и того меньше. Каретина это всё огорчало, но сам он не терял надежды.

Олег, навещая отца, замечал, как тому трудно. Причём не столько из-за собственных проблем, а из-за страдания других людей. Олегу это было понятно, он сам часто испытывал то же самое. Но юношеский оптимизм помогал ему, и жажда жизни передавала заряд бодрости и надежду каждому, кто с ним общался. Поэтому приходу Олега в гетто радовался не только его отец.

В школе, во дворе, на работе, да и просто на улице, Олег чувствовал напряжённость людей. Каждый из них находился в угнетённом состоянии, боясь попасть в разряд «Лишних». Только небольшая группа христиан, из церкви, членами которой была семья Каретиных, ещё не разучилась улыбаться. Но это, как раз-то, и раздражало всех остальных. Олег знал, что «гроза» когда-нибудь разразится, и гонения на христиан, предсказанные в Библии, обрушаться на его семью. Но юноша старался об этом не думать, помня об обещании Бога защитить своих детей. Но именно христиане, живущие по Библии, в первую очередь попадали в разряд «лишних»! Но заступничество Бога, явленное к каждому по разному, не давало возможности «Комитету» избавится от них. Сергей Глебович, сам того не подозревая, оставался жить, благодаря одарённому сыну, нужному ещё профессору Коху. Олег же ничего не знал, а просто верил, что Господь не оставит его семью. Александр же, приписывал эту заслугу себе, не думая, что это план Бога, и что у Творца нашлось бы тысячу других способов сохранить жизнь Каретину. А тем временем список «лишних» людей всё увеличивался, причём в него попадали и просто обычные граждане, не нужные «Комитету». В ближайшее время план по «очистке» территории от «лишних» должен был осуществиться, по мнению его составителей, на все сто процентов. И люди уходили из жизни каждый день. Ритуальные службы объединились в одну организацию, имеющую стабильный доход, которая превращалась в некую монополию. Но и эта организация имела в себе «лишних». Так что никто, даже из числа обеспеченных, теперь не имел уверенности в завтрашнем дне. Сегодня, как говориться, пан, а завтра – пропал. И в такое тяжёлое для населения планеты время, происходило временами маленькое чудо, которое давало, пусть кратковременную, радость и надежду. В разных местах люди наблюдали необычное явление – танец неизвестной девушки на облаках.

Обсерватория доктора Марецки

Через круглое отверстие в потолке обсерватории столб солнечного света, пронизывая полумрак, падал на гладкий отполированный пол. Окошко в потолке было подвижным иллюминатором . Столб света сейчас был неподвижен. Но если вращать иллюминатор, то поток света мог перемещаться по помещению. На стенах располагались круглые зеркала, установленные на шарнирных креплениях.

Эмили развернула зеркала на тридцать градусов и опустила полупрозрачный гелиевый экран. На экране появилась красная точка. Это вертикальная проекция солнечного столба. Эмили пододвинула лазерную трубку проектора к плоскости экрана, и от точки, верх, протянулся тонкий луч красного цвета. Девушка нажала на клавиатуре, соединённой с экраном, кнопку с синей звёздочкой и на экране появилось изображение, напоминающее лупу. Эмили пальцем пододвинула лупу на нужное место. При этом луч, проходящий через неё, разложился на несколько проекций. И точка приобрела формы от круга до эллипса разной ширины, а луч формы цилиндра. Эмили посмотрела на большой монитор с геодезической картой полушарий, который был вмонтирован в стену.

– По графику у нас Россия. Сегодня облачно над Новосибирском, но облачность непродолжительная, – сказала Эмили сама себе и вздохнула, – но и там есть люди, которые ждут радости.

Эмили отметила на карте Новосибирск, затем перевела курсор на Москву. Над Москвой сгущались тучи, и отрицательный заряд был очень высок. Эмили сделала запрос. Ответ пришёл через несколько секунд. Прогноз обещал просветы к восемнадцати часам вечера. Универсальная система прогнозирования доктора Марецки была не признанной разработкой учёного. Он разработал её, когда уже был «не у дел» и «Комитет избранных» объявил учёного умалишённым. Но на всей планете теперь только одна Эмили могла знать точный прогноз погоды на ближайшие восемь часов. Конечно, это не неделя, и даже не сутки, но предсказать погоду точно, самые лучшие метеорологические станции могли максимум на три часа, и это не было гарантированным прогнозом. Климат перемешался, где должна была быть жара, было холодно и наоборот. Времена года тоже не соответствовали. Если в одном поясе весна, то в другом, ближайшем, могло быть лето или осень. Снег и град в июне уже никого не удивлял. Но по универсальной системе доктора Марецки, Эмили точно могла знать, где каких осадков можно ожидать.

Вдруг, в стене открылось маленькое окошко, и в зал обсерватории влетел попугай. Это был молодой жако, серый с красным хвостом.

– Ачи! Нагулялся, бродяга! – Эмили погладила птицу, доверчиво севшую к ней на плечо, – Ты потом мне расскажешь о своих приключениях, а сейчас я занята!

– Ачи хор-р-роший мальчик, хор-р-роший мальчик! – Попугай потёрся клювом о шею девочки.

– Не в, пожалуйста! Ты долго отсутствовал, а я беспокоилась! В другой раз Ачи, я посажу тебя в клетку под замок! И ты, проказник, больше не сможешь её открыть! Во время твоего отсутствия я поменяла замок в твоей «квартире», и он не открывается ни клювом, ни лапами! Это всё для твоей же безопасности! Я выпущу тебя, дружок, как только закончу свои дела! Не обижайся!

– Вы-ы-пущу! Вы-ы-пущу! – Попугай наклонил голову набок, скосил глаза и высунул язык.

– Опять дурачишься, Ачи! Дразниться нехорошо!

– Др-р-р-разниться нехор-р-р-рошо! Нехор-р-р-рошо! – Попугай корчил гримасы, и Эмили рассмеялась.

– А теперь иди, поешь, – сказала девочка и погладила своего любимца. Она отнесла попугая в клетку и закрыла её. Попугай запротестовал было, но увидев полную кормушку, накинулся на еду.

Эмили снова подошла к монитору.

– Облачно в Перми, Уфе и Барнауле, – Эмили отметила на мониторе нужные точки, – Ну, что ж, возьмём пока Пермь, потом плавно перейдём дальше по карте. Как ты думаешь, Ачи, мне стоит включить прямую трансляцию или поставить запись? – Эмили с улыбкой посмотрела на попугая.

– Тр-р-рансляция! Тр-р-рансляция! – попугай просвистел что-то и потом заговорил голосом профессора, – Эмили, девочка моя, станцуй для меня! Я любуюсь твоей грацией и забываю о плохом! Ачи хор-р-роший мальчик! Хор-р-роший мальчик!

Эмили засмеялась и подбежала к клетке. Она гладила попугая по пёрышкам, просунув тонкие пальчики между прутьев клетки. Попугай притих и зажмурился от удовольствия, когда Эмили почесала ему брюшко.

– Ах, ты, проказник, Ачи! Ты знаешь, что я люблю, когда ты говоришь папиным голосом! Ладно, я люблю танцевать и в память о папе, исполню его любимый танец.

Эмили встала в центр светлого пятна на полу. Она теперь вся было освещена солнечным светом, падающим сверху. Девочка плавно подняла руки вверх. Тут заиграла музыка, и Эмили закружилась в танце. Она словно плыла и порхала, высоко прыгая и кружась. Во время танца девушка находилась в потоке света, перемещавшегося по помещению вместе с ней. Это работала система «Оператор», а система слежения передавала изображение на экран. Изображение проецировалось и множилось, а на мониторе загорались точки, показывающие, в каком месте земного шара можно было наблюдать явление «Облачного танца».

Окончив танец, Эмили подошла к монитору и включила дополнительное окно, которое воспроизводило запись танца. Девушка видела, как смотрится её танец на облаках над далёкой Россией.

Проектор профессора Марецки передавал изображения в слои атмосферы, где собирались облачные массы, т.е. изображение притягивалось скоплением мелких водных частиц и могло приблизиться к человеку, желающему этого. Человеческий организм состоит до 60 – 70 процентов из воды, и при положительных эмоциях, кластеры воды заряжаются позитивной энергией. Таким образом, голограмма танцовщицы могла появиться на облаках и рядом с живым объектом, испытывающим позитивные эмоции.

Всё началось года три тому назад. Как-то летом, когда ещё жива была мать Эмили, они всей семьёй вышли на пикник. Марецки всегда много работал, у него был плотный график, и он редко выходил из дома. Но в тот день была замечательная погода, и Эмили радовалась, что они всей семьёй обедают на природе. Девочка смотрела на облака и раскачивалась в такт напеваемой мелодии. Её мама начала ей подпевать. Потом они обе вскочили и стали вместе танцевать. Тут мама Эмили вдруг сказала:

– Хорошо бы нам с тобой потанцевать на облаках, правда, Эмили?!

– А что? Это мысль! – сказал вдруг Марецки и о чём-то задумался.

Он решил создать аппарат, позволяющий человеку танцевать на облаках. Но когда проект был полностью закончен, его жены уже не стало. А проект предназначался для неё. Мать Эмили в юности окончила школу хореографии и хорошо танцевала. Она обучила этому и Эмили, девочка танцевала даже лучше матери, более эмоционально, она будто растворялась в танце. Из любви к отцу, Эмили решила его поддержать.

Марецки создал прозрачный диск, который при помощи магнитного поля поднимался высоко над землёю, и Эмили танцевала на нём. Снизу казалось, что девочка танцует прямо на облаках. Но это продолжалось недолго. Однажды в Эмили кто-то начал стрелять. Пули просвистели рядом, девочка не пострадала, но Марецки испугался за дочь. Он уничтожил диск, и совсем было отказался от этой затеи. Тогда Эмили предложила ему создать иллюзию, голограмму, спроецированную с её танца. Девочке очень хотелось помочь отцу и людям, которым её танец понравился. И Марецки, воодушевившись этой идеей, создал новый проект.

Разработка доктора Марецки полностью не соответствовала планам правящего клана, желавшего держать население планеты в угнетёенном состоянии. Такое состояние способствует слепому подчинению, стрессовым ситуациям, болезни и соответственно смертности, которая была на руку небольшой кучке людей, возомнивших себя богами.

Эмили, помня наказ отца, каждый день приходила в обсерваторию, оборудованную, как современная лаборатория, по последнему слову техники. Девушка включала лазерный проектор и отправляла проекции своего танца по графику, в разные страны, в места, где в этот день наблюдалась небольшая облачность. В грозовых тучах проекция была незаметна, так же, как и в слоях смогга. Потому то люди и выдели танец на облаках не всегда, так как солнечная погода, с лёгкой облачностью на чистом небе, была теперь редкостью.

Зачем Эмили это делала? Не только из-за любви к отцу, но и из любви к людям. Девушка воспитывалась в христианской вере и читала Библию, где сказано, что любящий Бога, должен любить и ближнего, как самого себя. Доктор Марецки знал, что «Комитет избранных» заинтересован в истреблении большей части населения планеты и люди всё реже улыбаются. А ведь в Библии есть такие слова: «Весёлое сердце благотворно, как врачевство, а унылый дух сушит кости». К тому же множество раз в этой Святой книге написано слово: «Радуйтесь». Поэтому доктор Марецки пытался радовать людей, причём так, что бы правящий клан не смог ему в этом помешать. Травля на доктора Марецки загнала этого оптимистичного человека в тупик. Доброе сердце, неравнодушное к несчастью других людей, всё-таки не выдержало. Смерть жены тоже подорвала его здоровье. Но Марецки оставил своё изобретение дочери, веря, что Господь её не оставит. Эмили было трудно. Она жила практически в одиночестве и о том, что происходит в мире, знала только благодаря совершенным технологиям. Но девушка было счастлива тем, что хоть кому – то доставляло радость то, что она делала.

Обсерватория доктора Марецки находилась в Кордильерах, на территории Северной Америки, в труднодоступном высокогорном месте. Вокруг обсерватории находился невидимый магнитный купол, который не допускал проникновение под него ни одного живого организма, без разрешения хозяина. Эмили знала, что здесь она в безопасности, что на территорию диаметром один километр двести метров, не одно живое существо, без её на то желания, проникнуть не сможет. Купол обладал удивительной способностью маскировать всё, что находилось под ним, под окружающий ландшафт. Никто не мог визуально обнаружить ни обсерваторию, ни другие строения, находящиеся в защитной зоне купола. Эта разработка, принадлежащая некогда профессору Горячему, автору проекта биопланов и множества других изобретений, была доработана и доведена до совершенства доктором Марецки, одним из друзей и соратников покойного Анатолия Горячего. Марецки был однажды под таким же вот куполом, находящимся на дне Атлантического океана. После смерти профессора Горячего доктор Марецки стал единственным обладателем разработок русского учёного, так как только он мог доработать все осиротевшие изобретения профессора. Эмили была единственным ребёнком овдовевшего доктора, но в этой девочке Марецки видел продолжение своих начинаний. Воспитывая Эмили, он прививал девочке всё лучшее, что есть в христианском учении. Но Эмили давно не общалась с жителями жестокого мира, от которого была ограждена куполом. А это тоже опасно. Девочка отвыкла от грубого или равнодушного отношения к себе, и общаться с жителями внешнего мира, в редкие минуты, когда она покидала своё убежище, ей было тяжело. Эмили знала, что кто-нибудь может воспользоваться её неопытностью и молила Бога, что бы Он ей послал надёжных друзей, или, хотя бы одного друга, и не важно какого он будет возраста или национальности, девочка нуждалась в общении. Она заметила в каких точках на планете проекция её танца вызывала больше положительных эмоций, и ей очень хотелось встретиться с этими людьми, но по многим причинам, она не могла этого сделать. Конечно Эмили общалась через социальные сети, под вымышленным именем и аватаром, что бы не обнаружить себя. Но ей хотелось живого общения.

Эмили выключила проектор. Во всех точках по графику на сегодняшний день, был показан её танец. Было уже поздно и девочку клонило ко сну. Эмили отключила все приборы, кроме монитора и сигнализации. Она сняла с плеча засыпающего попугая и посадила на жёрдочку в клетке. Ачи вскоре заснул, но его глаза были прикрыты неплотно.

– Спокойной ночи, Ачи! – сказала Эмили.

Попугай что-то сонно пискнул в ответ и ниже опустил голову в плечи. Эмили накрыла клетку тёмной тканью.

Она постояла немного возле клетки, о чём то задумавшись, потом обвела взглядом обсерваторию и выключила ночное освещение. Девочка направилась к выходу из помещения. При её приближении в стене образовался проём, дверь неслышно открылась перед ней и так же неслышно закрылась, когда Эмили вышла. Может кого-то и удивили бы чудеса техники обсерватории, но Эмили уже давно к ним привыкла. Единственным чудом сейчас для неё был бы близкий надёжный друг. Именно об этом думала , отправляясь спать. Она даже не подозревала, что в это время, в далёкой России, один юноша думал о ней, желая всем сердцем увидеть её, не голограммой, а настоящей, как говорится, в живую. Когда человек чего-то очень сильно хочет, то это рано или поздно случается. Эмили надеялась на это так же, как надеялся и Олег, ничего о ней не знавший.

Неожиданное открытие

Олег, по просьбе профессора Коха просматривал его черновики и выписывал выводы исследований в отдельную тетрадь. Юноша писал красивым ровным почерком, который очень нравился профессору. Он уже почти закончил проверять очередную толстую тетрадь, как вдруг обратил внимание на запись в углу страницы, обведённую профессором несколько раз ручкой. Олег не стал бы вчитываться, понимая, что данная запись к выводам не относится, но одно короткое предложение бессознательно запечатлелось в его памяти. Пролистав ещё несколько страниц, Олег вернулся к этой записи и прочёл её. Он задумался, потом прочёл ещё раз. Его словно осенило: Кох знает о явлении танца на облаках. Запись гласила: «Танец на облаках – найти и обезвредить. Решение комитета».

Олег понимал, что значит «обезвредить» в нынешней обстановке, это синоним слова «уничтожить», а ещё проще – убить. А это значит, что «Комитету избранных» нужно было убить девушку, с танца которой проецировали голограмму. Теперь юноша решил, во что бы это ни стало, найти танцовщицу и предупредить об опасности, которая ей грозит. Но как её найти? Кто о ней знает хоть что – нибудь? В интернете Олег ничего не нашёл. Тем более, что все серьёзные сообщения были под кибер контролем. Он просмотрел социальные сети. Но в них столько молодых девушек, среди которых были и танцовщицы! Это тоже не дало результатов. И тогда Олег решил поговорить с профессором.

Юноша постарался побыстрее закончить работу и отнёс Коху все тетради-черновики и одну с записями выводов. Профессор был приятно удивлён расторопностью своего помощника. Он сидел перед монитором и о чём-то размышлял. Когда Олег подошёл поближе, профессор взглянул на юношу. Вид у Коха был , и морщина на переносице обозначилась резче. Это свидетельствовало о долгой работе и переутомлении профессора. Таким своего начальника Олегу давно не приходилось видеть. Обычно Кох всю работу взваливал на ассистентов и только проверял её, когда всё было закончено.

Олег положил на край стола черновики и протянул профессору тетрадь с выводами. Юноша мельком взглянул на монитор и тут же замер. Профессор пролистывал тетрадь и не заметил взгляд Олега. В окне монитора Олег увидел фотографии танцовщицы на облаках, сделанные в разное время и в разных местах. На одной из фотографий лицо девушки было выделено крупным планом. Олег всматривался в уже знакомые черты. Теперь у него не оставалось никаких сомнений, что это проекция живого человека, а не созданная компьютерной программой иллюзия. В глазах девушки он увидел маленькое отражение, которое создатель голограммы не посчитал нужным убрать. Юноша быстро отвёл взгляд от монитора, когда профессор оторвал взгляд от тетради.

Кох устало улыбнулся и встал из-за стола.

– Вы всю ночь работали, профессор? Выглядите уставшим, – сказал Олег, – Он повернулся к Коху, закрыв собой монитор.

– Пришлось решать одну проблему. Но пусть тебя это не волнует. А ты молодец, парень, всё сделал оперативно! Не зря я тебе доверяю важную для меня информацию! – Профессор отвернулся к шкафу, убирая тетрадь.

В это время Олег увеличил изображение на мониторе, на какое – то мгновение, и снова вернул его в исходное состояние. Когда профессор повернулся лицом к Олегу, юноша стоял как ни в чём не бывало, так же загораживая собой монитор. Кох подошёл к компьютеру и свернул окно. Олег сделал вид, что ничего не видел. Профессор продолжал говорить, устало разминая плечи:

– Когда ты сам станешь руководителем, а я уверен, что ты им станешь, ты поймёшь, как много значит подбор персонала! Как трудно бывает найти ответственного человека, что бы доверить ему важное дело!

– Да что же важного в том, что я сделал? Эти исследования уже известны. А вот вы видимо задумали действительно нечто важное, раз так заработались?! – Олег пытался расположить к себе профессора.

– Я бы с удовольствием переложил на твои плечи часть этого груза, но это секретная информация, – профессор действительно очень устал, раз выразился так откровенно, но он тут же спохватился, – Шучу, шучу! Просто я увлёкся. Я отдохну пару часиков, а ты можешь идти домой! На сегодня хватит работы. Но премию ты определённо заслужил! – профессор говорил так, будто он действительно что-то заплатит Олегу. Но юноша внутренне усмехнулся, так как знал цену этих слов. Кох не раз говорил о поощрениях, но на деле был крайне скуп и не выполнял сказанного.

Олег не решался спросить о танцовщице, по лицу профессора он понял. что Кох не собирается посвящать его в это дело. Юноша простился с профессором и вышел. По дороге домой он думал о событиях сегодняшнего дня, особенно, о фотографии на мониторе. Когда Олег увеличил изображение, то успел рассмотреть отражение в глазах девушки: сверху на танцовщицу падал поток света, а в верхнем уголке глаз отражение напоминало часть круглого окна в потолке помещения. Может профессор не обратил на это внимание, Олег на это надеялся, но юноша увлекался обработкой фотографий и заметил это маленькое пятнышко, не бросавшееся в глаза. Олег понял. что проекцию посылали с помещения, в котором имелось круглое окно – иллюминатор. Олег, поразмыслив, пришёл к выводу, что где-то существует обсерватория, причём мощно оборудованная. Возможно она находится в другой части света. Олег знал, что для подобной работы обсерватория должна находится высоко в горах, но не самых высоких местах, так как воздух там сильно разряжен и не каждый человек способен там находится долгое время. Олег предположил , что обсерватория находится либо на Памире, либо в Кордильерах. Но именно в Кордильерах уже существовали такие обсерватории, финансируемые американскими военными службами. Юноша также знал, что впоследствии они почти все были демонтированы. Об этом Олег решил поговорить с отцом, так как у Сергея Глебовича имелись кое-какие сведения по этому вопросу.