Вирус 3. Тома: I, II, III

Свобода плена

Для влюблённой пары птиц клетка становится домом.

Эгоскриптум Человека на скамейке

Снег шёл, не переставая уже целую неделю, заметая следы человеческого присутствия и скрывая тайную лабораторию, построенную в глубинах массивного горного кряжа северной части Уральского хребта. Здесь, в нескольких десятках метров от поверхности, было тепло, температура поддерживалась на комфортном уровне, мягкий свет бионических ламп был максимально приближен к спектру весеннего солнца. Широкие коридоры, просторные помещения, свежий, насыщенный фитонцидами воздух, тому, кто попал сюда в закрытом ящике для грязного тюремного белья, казалось бы, что это элитный крымский курортный отель, а не закрытый научный институт, расположенный в северных широтах.

Глаза постепенно привыкали к свету, мир расширился до белого потолка, пока ограниченного стенками ящика, и лица женщины, смотревшей на учёного.

– Странный способ перевозки вы выбрали, – учёный никак не мог выбраться из ящика, его руки и ноги затекли и не слушались.

– Что-то не то было сказано или просто не расслышала, это было слово «спасибо»? – с иронией в голосе спросила миловидная женщина в белом халате. Ей было, с виду, за сорок, она была среднего роста, худощавая, в короткие пряди каштановых волос, убранных в медицинскую шапочку, уже вплелась седина. Она с лёгким любопытством во внимательных серых глазах, обрамлённых окулярами дорогих очков, смотрела на учёного.

– Меня зовут Ада Николаевна Клинчевская, мы – коллеги, но из разных отраслей науки.

– Вы физик?

Ада Николаевна отрицательно покачала головой.

– А, вы медик! – Егор пытался уточнить границы новых обстоятельств, в которые он попал.

– С некоторым допущением, да, но это не основной род моего научного интереса. Я философ. И это место, – Клинчевская повела вокруг рукой, – храм философии. И вы поможете нам решить нашу главную проблему. Для этого вы и здесь!

– Я вас не просил меня похищать!

– Ну, я бы не спешила называть ваше перемещение сюда – похищением!

– А как бы назвали? – учёный смог привстать и присесть на стенку ящика.

– Если более точно определить, то я бы назвала это сменой статуса. Раньше вы были белой мышью, важной мышью, хорошо откармливаемой мышью, драгоценной мышью. И только всего одно слово в описании портит всё – вы были подопытной мышью.

– Я не люблю мышей! – учёный пытался размять мышцы, отзывающиеся очень неприятной, покалывающей болью.

– А исполнять роль лабораторной крысы любите? – женщина нахмурилась.

– В любом случае, подозреваю, что вы не представитель альтруистической организации и это лишь замена одной клетки на другую! – учёный неуклюже выбрался из ящика и присел на корточки, чтобы не упасть, координация движений восстанавливалась медленно и, что ещё хуже, он не видел и не слышал свой психовирус.

– Возможно. Только это уже не клетка, а огромный вольер, и вы повышены в своём статусе обратно до человека. Вы не интересуете нас ни в качестве подопытного, ни в качестве товара на какой-либо обмен.

– Вы все тут учёные-философы?

– Можно и так сказать. Но, более точно выражаясь, мы – служители.

– Вы служите? А, ясно – армия.

– Армия бы не стала похищать вас у армии – у самой себя, Егор Николаевич, – женщина улыбнулась, – вы здесь из-за вашего желания стать блестящим учёным, которого всегда увлекала идея создания искусственного сознания. Ваша работа привела вас к цели, но важность и значение полученного результата создало как риски, так и новые возможности. Но в чём-то вы правы, зданиями, откуда вас вывезли и куда привезли, – управляют одни и те же люди. Я вижу, что вы немного утратили свои дедуктивные способности или ваша мозговая подружка покинула вас? Не переживайте, эти стены тоже немного умеют работать с сознанием и подавляют активность вируса в вашем мозге. Нам тут несанкционированный сверхчеловек не нужен. А сейчас, я предлагаю вам пообедать. Потом продолжим разговор в моём кабинете.

В стенах коридора открылись две ниши, скрывавшие двух охранников.

– Проведите Егора Николаевича в столовую, а когда поест, я хочу видеть его в моём кабинете, – Ада Николаевна указала ладонью в сторону Егора, – Егор, надеюсь, вы понимаете, что то, что вы не видите охрану, не означает, что охраны нет. Теперь вы знаете, что за вами будут наблюдать. Постоянно. Если хотите состариться, то не нужно пытаться перехитрить тех, у кого охрана режимного объекта является основным видом профессиональной деятельности. И, к тому же, до ближайшего населённого пункта лежит пересечённая горами и ущельями снежная тайга, очень недружелюбная к случайным людям.

– А, так кому-то удалось сбежать? – Егор не смог подавить свой внутренний протест.

– Ага, удалось. Почти. Была тут у нас особо ретивая особь. Была человеком, прямо как вы сейчас, потом стала подопытной и превратилась в изделие, теперь приносит большую пользу, – и, махнув рукой, развернулась и быстро ушла, на ходу набирая номер мобильного телефона.

– Кстати, на белую мышь вы больше похожи чем, я, это на вас халат белого цвета, и вы вынуждены подчиняться начальству и похищать людей! – вдруг вырвалось у Егора.

Ада Николаевна остановилась, опустила телефон и, обернувшись, раздельно и монотонно, словно печатая, чётко произнесла безэмоциональным голосом: – Глупо, но даже если так, то я – та мышь, от которой вы полностью зависите. Не забывайте этого!

Охранники подошли, один жестом указал, куда нужно было идти. Егор подчинился, и один охранник пошёл впереди на пару шагов, второй – отстал на те же два шага. И в таком порядке они пришли в столовую, которая располагалась относительно недалеко, в конце прямого коридора.

Столовая в секретном научно-исследовательском институте представляла собой большой просторный овальный зал, на три четверти мест заполненный людьми. Зал был освещён мягким верхним светом, лившимся из ниш, расположенных в потолке и верхней части стен, тон тёплого света как бы расширял пространство. Большие электронные панели вдоль одной из стен, очень натурально показывали дикий пляж Южного берега Крыма, вероятно, это был Царский пляж в заповеднике за Новым Светом возле Судака. В такт звукам природы система аэрации зала подавала чуть влажный солоноватый морской воздух, тихий шелест гальки от набегаемой на берег прозрачной морской волны. Картина была настолько натуральна, что создавался устойчивый эффект присутствия на курорте.

В зале было установлено несколько длинных деревянных столов со скамейками, свитых в вытянутый знак бесконечности, за которыми сидели и ели учёные и инженеры. Одна деталь этой идиллической картины сильно удивила Егора. Столы, помимо еды, были завалены бумагами, ноутбуками, какими-то мелкими научными приборами и моделями, что явно показывало, что многие сотрудники предпочитали тут и работать, не покидая это комфортное, уютное место.

Помимо учёных и инженеров, в зале находились охранники и несколько вооружённых солдат. Они стояли неподвижно и молча наблюдали за исследователями. Только тут они были видимы как напоминание существующей преграды, отделяющей этот затерянный в горах угол от внешнего мира.

Тем не менее, присутствие охранников не портило общей, деловой атмосферы в зале, служебная рутина, втянувшая людей в свой небыстрый водоворот, в целом была спокойной, дружелюбной и даже уютной. Учёные болтали, иногда пересмеивались с шуток друг над другом, обсуждая за едой последние новости и достижения своих исследований.

Еда в классической фаянсовой посуде была простой, но питательной, с упором на привычные блюда. Подносы с борщом, жареной курицей, тушёными овощами, варёным картофелем, разными салатами и свежим, ещё пахнущем горячей выпечкой, белым хлебом, разносили по столам официанты, одетые в тропические, цветастые майки и шорты. Стройные молодые девушки в стильных бикини катали вдоль столов тележки с кувшинами родниковой воды, соками, чаем и кофе и щедро наливали всем желающим.

Охранники оставили сопровождаемого и присоединились к группе своих товарищей, обедавших за отдельным столом.

Егор, отошёл к стене, продолжая наблюдать за этим занятым, спокойным микромиром, ему казалось странным, что в этом поднадзорном пространстве может жить такое сильное чувство товарищества и сотрудничества. Все люди в этом зале, где должны были только есть, ещё и продуктивно работали для достижения общей цели, а столовая стала местом, где они могли как отдохнуть от работы, так и собраться вместе и поработать как научное сообщество.

К Егору подошёл толстый официант, дреды в его светлых волосах смотрелись совершенно неуместно, даже нелепо. Поймав взгляд учёного, официант пожал плечами, дескать, так надо, курорт и всё такое. Потом провёл Егора к небольшому столу, укрытому куполом полупрозрачной накрахмаленной белой ткани. За столом был только один стул.

Учёный сел за стол, чувствуя, как тяжесть последних событий всё ещё гнетёт и занимает его ум, оттолкнув чувство голода далеко на задний план его текущих потребностей. Официант откинул купол и, пожелав приятного аппетита, ушёл, забрав купол с собой. Егор посмотрел на содержимое глубокой тарелки перед собой: жареная дикая утка-чирок, его любимое блюдо, и изящный бокал тёмного крымского «Кагора».

Он глубоко вздохнул и, взяв нож и вилку, отделил небольшую часть грудки. Первая проба оказалась изысканной на вкус, нежное мясо таяло во рту, хрустящая корочка разожгла аппетит. Он закрыл глаза, смакуя вернувшееся наслаждение, вдыхая аромат с исходящего лёгким паром кусочка и чувствуя наступающее утешение в знакомом вкусе.

Но затем, чем дольше он ел, тем более чёткие и ранящие воспоминания начали заполнять его разум. Он вспомнил свою любовь, свою девушку, чья фотография в траурной рамке когда-то стояла на его рабочем столе, той, которая любила это блюдо так же сильно, как и он. Память вернула ему образы ресторана, где они впервые провели вечер вместе и попробовали это русское блюдо. Они потом часто приходили в этот ресторан, экономили, заказывали и делили одну утку на двоих и ещё, по бокалу вина. Да, сладкого густого красного вина, крымский «Кагор», Массандра.

Его девушка несколько лет назад погибла в результате несчастного случая, и учёный полностью погрузился в работу, чтобы справиться с потерей. Психологи называют этот метод самозащиты психики вытеснением или заменой. Но боль утраты не ушла, она лишь спряталась в глубоких коридорах подсознания, напоминая время от времени о своём невидимом тлении мотивами, способными определить ряд поступков, в результате которых, как сказала Ада, он здесь и оказался. Теперь, когда он ел эту утку, он почувствовал тягучий, пронзительный укол тоски, острота которой, казалось, уже давно прошла.

Он открыл глаза, отложил вилку и опять глубоко вздохнул, пытаясь прийти в себя. В зале было относительно тихо, многие уже ушли, остальные посетители по-прежнему были погружены в свои негромкие разговоры. Но учёному казалось, что весь остальной мир на несколько десятков секунд замер или, вообще, перестал существовать. Егор думал о своей девушке и обо всём, что у них было общего. Быстролётное чудесное время их первых встреч, радость и смех, слезы обид от недосказанного и непреднамеренной лжи. И теперь, когда он ел чирка, он снова чувствовал её присутствие рядом с собой.

Он взял вилку и медленно доел блюдо, погрузившись в свои мысли. Ароматы всё ещё дразнили его обоняние, его рот ощущал всё тот же отменный вкус, но теперь и вкус, и запах еды были смешаны с горько-сладкими воспоминаниями о его прошлом.

Егор встал. Он догадался, для чего нужна была такая столь изощрённая пытка, такой способ заставить его работать, а не делать вид. Ада думает, что он вернётся сюда снова. Не столько за уткой или возможностью общаться с другими людьми, сколько за воспоминаниями, которые, как полагает Ада, она вернула. За моменты, которые он разделял со своей девушкой, и за надежду, что однажды он снова сможет полюбить и опять обретёт своё счастье. Напрасно, Егор был однолюбом и закрытой личностью, а потому не нуждался в обществе, если это не касалось его работы. А работать на Аду он не намерен. Воспоминание придало ему уверенности, она, его единственная любимая, с ним, пусть как психовирус, пусть не в активном состоянии и пусть они делают, что хотят, он устал от всех этих навязчивых, агрессивных людей, постоянно чего-то от него требующих.

Охранники вернулись, увлечённо обсуждая между собой какой-то боксёрский поединок и, не прерывая разговора, бесцеремонно понукая похлопываниями и тычками Егора, заставили его идти в нужном направлении по бесконечным коридорам и пролётам лестниц до тех пор, пока не остановились у высокой резной, из светлой древесины карельской берёзы двери. Охранники постучали, дождались ответа, затем, открыв наполовину проход, впихнули Егора вовнутрь кабинета Ады Николаевны и закрыли за ним дверь. Дверь толкнула учёного в спину, от толчка он упал на карачки, толстый ворсистый ковёр спас его ладони и колени от ушиба.

Женщина сидела за старинным письменным столом в удобном широком кресле из белой кожи, её глаза были устремлены на учёного, стоявшего возле двери в позе собаки и так же смотревшего на неё снизу вверх. На несколько секунд в кабинете повисла пауза, отмеряемая самой быстрой стрелкой размеренно тикающих настенных часов.

– Да, нехорошо получилось! – разочарованно произнесла Ада Николаевна.

Егор поднялся на ноги:

– Я не буду на вас работать!

– Я это и имею в виду, идея с уткой мне не сильно нравилась, но я решила послушать и проучить наших зазнавшихся психологов, показав, что есть некоторые люди, такие как вы, и даже безотказные для большинства методы психологического воздействия на таких не действуют. Даже наоборот, вызывают обратную от желаемой реакцию, так ведь?

Егор насупился и не ответил, только стоял, слегка покачиваясь и зло, исподлобья неотрывно, глядел на Аду Николаевну.

– Вам кажется, что у вас всё, что вам нужно, уже есть. Ощущение присутствия любимой в вашем мозге, там памятью запечатлены изыскания, борьба и страдания ради неё. Хороший результат в виде психовируса в итоге. Вы считаете это настолько личным, что не уловили одной важной особенности этой вашей чувственной стороны и переплетённого с ней научного пути, хотя окружающие считали вас сухим и крайне рациональным человеком, – Ада Николаевна отодвинулась от стола, выдвинула ящик и, достав коробку спичек, демонстративно положила на стол.

Егор почувствовал тонкий, чуть пряный запах женского табака.

– Угадаете, какой предмет я достану и положу рядом? – Ада Николаевна постучала пальцем по коробку, – Если угадаете, я отпущу вас.

– Я не угадаю, но в таком случае, думаю, что говорят «пачка сигарет», женских, длинных и тонких, – пробурчал Егор.

Ада Николаевна достала красивый продолговатый тёмный бархатный футляр, по размеру чуть больше, чем коробка для очков и, открыв, показала учёному. Там лежала изящная трубка с серебряным нагубником и платиновыми боковыми накладками с выемками для пальцев.

– Угадал только один человек и я до сих пор не знаю как, но тут вы как все, не угадали, – Ада Николаевна улыбнулась.

Женщина достала плотный бумажный пакет с табаком, задвинула ящик, придвинулась обратно и стала неторопливо набивать трубку.

Егор молча наблюдал за ловкой работой её пальцев.

– Егор Николаевич, это похоже на трубку мира? – Ада Николаевна стала раскуривать трубку, – поможете раскурить?

– Я не курю и вам не советую, курение – зло! – резко ответил Егор, – Зачем я здесь?

– Я полагаю, что вы знаете ответ на этот вопрос – чтобы работать на меня! И да, предложение «раскурить» носило риторический, переносный смысл.

– Я думаю, что вообще никто не угадал задачу с вашей трубкой и весь этот спектакль – прелюдия к попытке вынуть из моего мозга психовирус. Вы действительно полагаете, что на успех влияет общий эмоциональный фон, что если успокоите меня, то экстракция легче пройдёт?

– Я сказала правду. Это была девушка, иногда женская интуиция способна творить чудеса предсказания, – Ада Николаевна поморщилась.

– Вижу, что вам неприятно о ней говорить, это она пыталась сбежать?

– Угадали. Но не угадали в другом, более важном. Ваш психовирус не особо интересует нас. Речь только о работе.

– Я не…

– Закройте, наконец, свой шкодливый рот, – Ада Николаевна грубо прервала Егора, – ваше согласие уже предопределено, я даже могла и не спрашивать вас, мягко подготавливая, а просто сломав вашу гордость, услышать торопливое «да» на моё предложение. Пойдёмте со мной!

Ада Николаевна положила дымящуюся трубку на никелированное блюдце, встала из-за стола, подошла к стене и приложила ладонь.

Открылся широкий вход в лифт.

– Слушайте, тут система такая же как в городском лифте, дверь закрывается автоматически, поторопитесь! – Ада Николаевна быстрым шагом зашла на подрагивающую платформу.

Егор зашёл следом. Это устройство не было лифтом в привычном понимании. Это была транспортная платформа с поручнями, перемещавшаяся в вертикальной шахте. Ада чётко назвала несколько цифр, и платформа, мягко стронувшись, с ускорением устремилась вниз и спустя некоторое время, издав слабое шипение пневмотормозами, плавно остановилась.

Ада Николаевна опять положила ладонь на стену, противоположной той панели, через которую они вошли. Часть стены отошла в сторону, открыв проход в пространство большой пещеры. Потянуло холодом и свежестью горного речного потока. Ада Николаевна жестом пригласила Егора выйти первым из лифта. Егор немного пригнул голову, сделал шаг вперёд и оказался в самой секретной лаборатории этого тайного исследовательского института. Учёному стало жутко, даже страшно от вида большого, просторного, тускло освещённого пространства, уходившего в невидимую мглу свода. Влажные стены пещеры напоминали внутренность большого склепа. Несколько расставленных по площадке прожекторов освещали ключевые области этого природного зала. Вдали искрились струи холодного водопада, лившегося откуда-то сверху.

Егор остановился, разглядывая природное монументальное величие горной пустоты, Ада Николаевна остановилась, ожидая, когда Егор свыкнется с обстановкой. Спокойствие женщины подействовало, чувство страха прошло.

– Идёмте дальше, как вы понимаете, эта лаборатория является не совсем обычным исследовательским центром, поскольку были причины расположить её глубоко в горной пещере, – Ада Николаевна повела Егора в направлении центральной конструкции, вокруг которой было собрано всё остальное оборудование.

В центре выровненного и забетонированного участка был большой стеклянный цилиндр, установленный на круглом, гладком мраморном основании. Сквозь матовую белизну его содержимое не было видно. Из цилиндра выходило множество разнокалиберных трубок и кабелей, соединяющихся с различными механизмами и электронным оборудованием, заполнившим лабораторные стойки. Егор никогда не видел оборудования столь высокого класса, во многом это были модификации самых современных моделей медицинских аппаратов, там был аппарат искусственной вентиляции лёгких, ближе дубликатор системы кровообращения, там несколько моделей искусственных почек и печени. Всё это с сенсорными экранами и пространственными многоуровневыми виртуальными 3D-панелями было подключено к суперкомпьютеру. Трубки и кабели тщательно уложены, создавая впечатление, что они являются неотъемлемой частью этого статичного во времени, загадочного эксперимента. Персонал из несколько человек в белых и синих халатах, был занят проведением тестов, анализом данных и настройкой параметров оборудования. Они почти не обращали внимания на Аду Николаевну, только кивком головы приветствовали и продолжали копошиться дальше.

– Ну вот мы и пришли. Тут будет ваше рабочее место, а эти люди станут вашими подчинёнными, – Ада Николаевна хлопнула ладонью по мраморному основанию, вызывая виртуальную панель управления.

– Я уже некоторое время не занимаюсь медицинской практикой, – заявил Егор и сел на бетонный пол и закрыл лицо руками, – я устал, там, откуда вы меня притащили, была хоть какая-то определённость и угол с койкой!

Женщина, не слушая Егора, наконец добралась в этих списках выпадающих меню до нужной опции.

Поверхность цилиндра стала терять свой молочный цвет, открывая что-то большое и неясное, слабо колыхающееся в потоке какого-то движущегося вещества и кишащих мелких разноцветных газовых шариков.

Ада Николаевна продолжала свои манипуляции с виртуальной панелью и добралась до управления одним из прожекторов, и его луч быстро переместился на цилиндр.

– Егор Николаевич, взгляните. Вот работа, которую вам надо доделать. Поверхность цилиндра стала такой прозрачной, что стекло перестало быть видимым. Цилиндр был наполнен неизвестной жидкостью, которая преломляла свет, создавая завораживающую игру цветов.

Егор поднял голову, его глаза округлились, он издал нечленораздельный вопль и одним прыжком оказался на мраморном основании, едва не разбив себе лоб о стекло цилиндра. В цилиндре было помещено бессознательное тело обнажённой девушки, с длинными распущенными волосами и тонкими чертами лица, словно сошедшей со знаменитой картины Боттичелли «Рождение Венеры».