Повесть о настоящем Карабасе Барабасе

С каждой минутой рынок наполнялся новыми лицами – местными жителями, пришедшими за продуктами, и приезжими, завороженными атмосферой и яркими цветами, которые казалось, прямо здесь, на месте, разложили сами художники. Дети увлекались за стариками, заглядывая в прилавки, пытаясь выменять сладости или фрукты, подзывая мудрых торговцев добрым словом и улыбкой.

Свет вечернего солнца все ярче отражался в глазах покупателей и самого Бартоло. Бурлящая жизнь рынка Ликаты продолжала разворачиваться, утверждая свою неотъемлемую роль в сердце этого маленького, но такого живого города.

Подойдя к рыбаку, он вежливо с ним поздоровался.

– Добрый вечер синьор. Как сегодня улов, кого взяли, нормально ли дошли?

– Привет парень, да всё как всегда, сколько в лодку влезло, столько и взяли, – философски выдал свою мысль рыбак. – В основном конечно тунец, окуня много, но нашим подфартило, ската хорошего взяли, да и рыбу меч на гарпун взяли. Весь крупняк уже по тратториям роздали, а для рынка вон сам видишь, – довольно ёмко для рыбака поделился новостями мужчина.

– А большая у вас ватага то?

– Большая, по более десятка будет.

– Наверное только в проливе работаете?

– Да нет, не только, везде ходим, вот и на запад недавно ходили, хорошо вернулись. А ты что интересуешься парень, не похож ты что-то на нашего брата, уж больно чистый ты.

– Я вообще то, с шести лет с отцом в море на промысле, дядя.

– Ты? – Удивился рыбак. – А как зовут твоего отца?

– Звали дядя, звали. Лука Борг его звали, мы с Мальты.

– Да ты что! Я же знал твоего отца, мы с ним пересекались и тут и в море. Слышал я, убили его в море супостаты. Так я и тебя помню, только не признал сразу по одежке. Я же помню, как ты улов торговал купцу, как ты ему монеты пересчитал по весу серебра. Вот как звать тебя забыл, да и не знал, если честно.

– Барти меня зовут.

– А меня дядя Джузи, только для тебя, ладно.

Ио ни обменялись крепким мужским рукопожатием, и только тогда Джузи заметил, что руки у Барти то же в шрамах и со следами въевшейся соли, такие бывают только у рыбаков, а ладонь почувствовала мозолистую ладонь.

– Барти, может тебе что надо, я помогу, если рыба нужна бери сколько хочешь, через пол часа приготовим, поедим выпьем молодого вина.

– Да спасибо не надо, я приехал к деду, он у меня тут живет, семья всем обеспечит, не бедствуем мы.

– Барти, ты рыбак, всегда обращайся к нам рыбакам, если нужда какая будет, кто то из наших всегда тут болтается, скажи что от меня.

– Хорошо, воспользуюсь в случае чего. Вы мне лучше подскажите что тут интересного в городе можно посмотреть?

– Да что тут смотреть, город небольшой, хотя ты знаешь, – слегка задумался рыбак, – есть тут развалины одни древние, так они не хуже, чем в Риме или Неаполе, сходи посмотри, для интереса.

Они попрощались и Бартоло пошёл по указанному Джузи маршруту. Заблудиться в городе он не боялся, он в море ориентируется, а уж в городе то и подавно, к тому же куда не иди на острове, всё равно выйдешь к морю.

Все достопримечательности уложились в час ходьбы и любования. Он посмотрел старинную крепость и несколько старинных церквей, построенных ещё до крестовых походов. На Мальте же, куда взгляд не кинь, то дворец, то замок, тем более в Валетте. Но каким-то вторым чутьём он принимал этот город близко к сердцу, всё-таки он Сицилиец, но родился на Мальте, а какое это имеет значение место рождения. Барти вздохнул, вспомнил, что в Мелихе остались мама и Катерина, судьбу которых бабушка Люсия решила определить чуть позже, он опять тяжело вздохнул и ориентируясь по маяку, пошёл искать свою гостиницу.

Рано утром, когда солнце только начало свой восход, Винчензо уже стоял на ландо, запряженной парой смиренных кобылок, с потертыми бортами, практически у входа в гостиницу. Одетые в дорожные костюмы, они выглядели как заправские путешественники. Погрузив свой багаж в багажное отделение, с помощью заспанного работника гостиницы, они двинулись в путь в родовое гнездо Альчерито. Дорога проходила сперва вдоль побережья, а потом уходила вглубь острова теряясь в предгорьях Сиканских гор.

Когда они проезжали береговой участок дороги, Барти рассмотрел, как на глади моря в сторону Мальты двигалась ватага рыбачьих лодок, подняв паруса на попутном ветре резво подрезая небольшие волны, оставляя за собой недлинный след, размывающийся водами моря. Потом пошли луга и поля, оливковые рощи, на которых уже работали трудолюбивые крестьяне. Небольшое разнообразие началось, когда они въехали в горы и Бартоло заворожённо смотрел на великолепие природы. Горы, поросшие лесом, речки, которые они проезжали, попались им по дороге и водопады, всё это великолепие переливалось изумрудными цветами, а вода блестела на солнце как живой хрусталь, не останавливая своего много векового движения.

Природой, Барти был очарован, такого он раньше не видел на Мальте, хотя и там была красота, но уже какая-то привычная. Пока он созерцал это разнообразие красок, Люсия разговаривала с братом и обсуждала последние новости Альчерито, время от времени либо удивляясь сказанному Винчензо, либо на что-то хмурясь. Примерно где-то в полдень, как определил Барти по солнцу, они остановились на небольшой полянке, где перекусили чем Бог послал, запили разбавленным вином, которое уже не так страшило юношу и продолжили свой путь.

Ближе к вечеру, они наконец то добрались до Альчерито, проехав по узким улочкам, лошадки остановились у знакомого с детства дома, те же ворота и тот же молоточек рядом с ними. Ворота открылись как бы сами собой, незнакомый Барти мужчина, взял под уздцы лошадок и завел их во двор.

Во дворе он заметил пару дорожных карет, стоявших вдоль забора с правой стороны от ворот, не запряженные лошадьми, что говорило Барти, о том, что они здесь не одни приезжие. Как оказалось, это собиралась семья. Чезаре, был при смерти, ему оставались последние дни, а может даже и часы. В момент их выгрузки из ландо, из дому во двор, спустились по ступенькам крыльца, две женщины, среднего возраста, и бросились к Люсии. Женщины обнялись втроём, что-то быстро стали друг другу объяснять и одновременно плакать, и вытирать друг другу слезы, то ли радости, то ли печали. Как понял из их быстрого разговора и отдельных реплик, это были сёстры Люсии – Лаура и Элеонора, которые так же приехали попрощаться с отцом. Барти так и не смог определить кто из них, кто, но ничего, сейчас станут его представлять, без этого он и сам запутается, кто есть, кто.

– Сестренки, – обратилась Люсия к женщинам, – а вот и мой внук Бартоломео, прошу его любить, как и своих внуков. Он уже взрослый мальчик, так что не тискайте его и не сюсюкайте.

– Здравствуй Бартоломео, – обратилась одна из женщин к юноше, я тётя Лаура, средняя сестра, а это Элеонора, младшая сестра, – и обе женщины одновременно обняли Барти, расцеловали в щёки, потрепали по плечам, взлохматили волосы, ну и конечно, кто-то из них потрепал его любя за ухо. Всё как всегда, когда бабушки встречают новообретенного внука.

– Мы много о тебе слышали Бартоло, Люсия нам писала, отец нам писал, да и рассказывал, когда мы приезжали к нему, – заговорила за всех Лаура.

– И прими наше соболезнования, по поводу смерти отца, – продолжила Элеонора, всё-таки он наш племянник. Бедняга Лука, он, наверное, сейчас в раю, смотрит на тебя, радуется за тебя. – Всхлипнула она и утерла появившиеся слезы беленьким кружевным платочком.

– Так девочки, утираем слезы, нам надо переодеться, и мы пойдем к отцу, он наверно заждался нас, – дала указание Люсия.

– Не тяните время, каждая минута дорога, он приказал как приедете, сразу к нему в спальню, он очень плох, а ему надо вам и нам ещё что-то сказать. – возразила Лаура.

Так они вчетвером, вошли в дом. Первой, как самая старшая шля Люсия, за ней шел Бартоло, а младшие сестры замыкали процессию. Пока они поднимались на второй этаж, к этой процессии присоединился и Винчензо.

Ничего не изменилось в доме Чезаре, те же панели, те же гобелены, те же подсвечники на стенах, только копоти над ними стало больше. Панели, судя по всему не так давно покрывали лаком, и они смотрелись намного свежее чам сами стены.

Чезаре лежал на своей большой кровати, в объятиях подушек, которые были подложены и под голову, и по бокам, а также и по бокам тела. Накрытый лёгким одеялом, он смотрелся как маленький ребенок, заботливо укутанный семью няньками, а рядом с кроватью на тумбочке стояли различные микстуры, стаканчики и лечебные порошки, расфасованные по сверткам. Его оставшиеся на голове седые волосы, были взъерошены и не имели следов расчесывания, по крайней мере за последние три дня.

Он тихо улыбнулся вошедшим родственникам и протянул правую руку к вошедшим. Сначала Люсия, а потом и остальные сестры приложились коротким поцелуями к его руке, а Винчензо и Барти просто склонились и поцеловали его в холодную щёку.

– Я рад видеть тебя Люсия, и тебя Барти, – тихо произнес Чезаре, – я так по вам соскучился, что дал слово сам себе, что не умру, не увидев вас.

– Ну что ты Папа, немного возразила Люсия.

– Не перебивай меня милая, осталось немного, а мне ещё надо много вам всем сказать. – Попросил дедулька.

– Лёжа на смертно одре, я вам оглашаю свою последнюю волю, начал излагать свою волю Чезаре. – Ты Винчензо остаёшься главой клана Альчерито вместо меня, это важное. Теперь всё ляжет на твои плечи, ты после моей смерти должен рассказать Барти то, что обязан. Ты Люсия, займись семьёй Барти, хватит им скитаться по рыбацким деревням. Вы девочки мои – обратился он к Лауре и Элеоноре, – будете продолжать свою работу, но помните, что теперь с этой минуты главный будет Винчензо. Слушайтесь его как меня. Что же касается того, что у всех на виду, то я уже давно всё распределил, и моё завещание лежит у нотариуса. В общем там – всём сестрам по серьгам, – вымученно попытался улыбнуться старик. Бартоло, тот палаш что висит у меня в кабинете, он твой по праву, ты можешь жить в поместье Альчерито сколько угодно и когда угодно, Винчензо всегда позаботится о тебе. В средствах никто нуждаться не будет. И самое главное, дети мои. – Старик замолчал, подумал, отпил какой-то жидкости из фужера, стоявшего на тумбочке и продолжил, – Вы помните, что эти идиоты Риверо, объявили нам кровную месть. Так вот, около месяца назад, пришла весть о том, что они якобы выполнили своё обещание, данное на смертном одре. Больше не будет с их стороны каких-либо претензий к нам. Мне очень удивительно, никто из наших не погиб, ни на дуэли, ни от руки наёмника. Но вот совпадение, после смерти Луки не прошло и недели, как они объявили, что прекращают месть в связи с её исполнением, что якобы они потратили баснословные деньги. Всё это предстоит проверить тебе Винчензо, и вы девочки имейте это в виду. А тебе Бартоло, я хочу сделать отдельный подарок, лично от себя, пока я жив, и в свидетели беру своих детей. – Чезаре запустил свою худую руку под подушку, покопался немного, и вытащил на свет божий маленькую коробочку, которую протянул Барти, а тот её принял.

– Это перстень семьи Альчерито, дитя моё, – обратился он к Барти, – это реликвия нашего дома, ты как олицетворение продолжения рода, имеешь право его носить. Этот перстень принадлежал нашему предку, Нормандскому рыцарю, высадившемуся на этот остров. Он изготовлен из золота и украшает его рубин, доставшийся предку в битве с сарацинами. Этот перстень передаётся из поколения в поколение, по форме он напоминает гору. Он имеет своё собственное имя – «Этна», в честь того, что предок бился за остров и овеял себя славой, за что и получил земли, на которых мы сейчас живём. Береги его Бартоломео. Этот перстень олицетворяет дух нашей семьи, а вместе с палашом и силу семьи.

– Я не подведу дед, я буду его хранить, как и палаш, и да, я выясню кто убил отца и зарублю его этим палашом. – Ответил Барти.

– Всему свое время, мальчик мой. А сейчас, – обратился он ко всем присутствующим, – после того как я всё главное вам сообщил, дайте мне побыть одному, я немного устал.

Когда они вышли за дверь, то там уже стоял местный пастор и лекарь, которым в знак уважения, все поклонились, а священник перекрестил их всех.

– Долго ему, – обратился Винчензо к обоим посетителям.

– Всё в руках Господа нашего, – ответил пастор.

Лекарь только неопределенно пожал плечами и посмотрев на пастора перекрестился, мол святому отцу виднее.

Кавалер Чезаре, умер в ту же ночь, в окружении своих детей и правнука. Когда пастор, закончил соборование, причастие и отпустил все грехи умирающему, он позвал в комнату родню, ожидавшую за дверью. Барти было жалко дедульку, но век человека не безмерный, прожив почти сто лет, Чезаре отдавал свою душу Богу в умиротворении и в окружении семьи. Неприличная роскошь, для этого времени, времени войн и революций.

– Ну вот и всё, – только и произнёс Чезаре, – вздохнул глубоко и тихо представился перед Господом.

Женщины запричитали, и заплакали, а мужчины в том числе и Бартоло, молча вытерли скупые мужские слезы ладонями рук и перекрестились.

Падре тут же на латыни начал читать какую-то молитву, слов которых Барти не расслышал из-за охвативших его чувств.

Потом началась пред похоронная чехарда, которую Барти практически забыл, только отрывки мог он вспомнить и то если сконцентрирует свою память. Боле или менее он пришел в себя в церкви на отпевании и на кладбище, где дедульку похоронили в семейном склепе Альчерито.

Народу на похороны собралось много, у Барти было ощущение, что собрался весь городишко, незнакомые люди стояли по одиночке и группами, и все имели скорбный, приличествующий моменту вид. Бабушка Люсия, и её сестры были облачены в черные траурные одежды. Он тоже был одет из гардероба семьи ради такого случая.

Когда всё закончилось и люди стали расходиться, к ним несколько раз подходили мужчины и женщины и выражали своё соболезнование. Только тогда он заметил пару мужчин и пару женщин, которые сразу не ушли, а подошли к к их группе близкой родни усопшего. Они скромного подошли к Винчензо, облобызались с ним, а потом они переключились на Люсию и на сестер, так же расцеловавшись с ними как с родней. И вот тут Барти ждал сюрприз.

– Барти, мальчик мой, обратилась Люсия к внуку, – а это родственники твоего отца.

Двое мужчин и две женщины, при внимательном взгляде, имели черты отца, но только каждый из них по самой малости, но все вместе практически лицо Луки.

Самый старший представился как родной брат деда Микеле, синьор Луиджи, далее второй мужчина представился Сальваторе, двоюродный брат отца, по случаю сын Луиджи, а женщины, это сестры Микеле – Ванда и Дебора.

Для Бартоло, это было ещё одно потрясение за два дня. Теперь у него были ещё родственники, но со стороны деда Микеле из семьи Борго. Он конечно догадывался, что родственники должны быть, но вот так сразу четверо, да и то, судя по всему делегатов от семьи. А ещё он представил, что где-то там могут быть лично его двоюродные братья и сёстры, дяди тёти, племянники и ещё не пойми кто. И все вместе это большая Сицилийская семья.

Естественно, они были приглашены на поминки, которые скромно состоялись в поместье Альчерито, персон на двадцать, где собрались не только родня, но и какие-то знакомые дедульки, по каким-то делам.

После небольшого поминального стола для родни, когда все стали расходится, старший из Борго обратился к Барти, – внучок, когда опасность кровной мести миновала, ты теперь можешь смело называть себя Борго, а не Борг, как принято на Мальте. Ты же прямой потомок по мужской линии, внук моего брата Микеле. Ты имеешь все права на дворянство, дом Борго признаёт тебя своим полноправным членом. Если хочешь всегда можешь приезжать в наше родовое гнездо, с мамой, сестрой, бабушкой. Люсия нам то же родной человек, но обстоятельства складывались так, что мы не могли активно общаться из-за клана Риверо, но теперь слава Деве Марии, ты обретаешь ещё одну семью, и мы всегда рады тебе. – после чего расцеловал Барти в обе щеки, а потом и дядя Сальваторе с Деборой и Вандой так же как родного, а не для проформы, расцеловали Барти,

Да, это были очередные откровения для Бартоломео, и их нужно было обсудить с бабушкой Люсией.

Маркиз Антонио Северино, уже третий час перечитывал отчёт о смерти и о похоронах Чезаре. В поле зрения его тайной службы, наконец то попали люди, которые ранее не встречались ему в отчетах. Они присутствовали на поминальной мессе, они общались с Альчерито, побывали на кладбище. Значит всё-таки они приехали на похороны. Значит он был прав, и от них потянется ниточка к Обществу, теперь он по другим каналам будет проверять этих людей. Он всё-таки сопоставил отдельные крохи информации, сплёл их во едино, и пришёл к выводу, обоснованному выводу, что на острове давным-давно существует Организация, цель которой это свержение власти Неаполитанского короля. Вот откуда кражи со складов оружия и пороха, вот откуда непонятные чиновники саботирующие указы короля, вот откуда время от времени брожение в народе. То, что этими бандитами и заговорщиками руководил Чезаре, факт бесспорный. Но может он один из руководителей, тогда надо отыскать его контакты с другими людьми, но это дело времени. Люди маркиза, то же не зря ели свой хлеб и пили его вино, под присмотр попали все, кто был не известен его службе. Просто прекрасно, хорошая работа, теперь бы отыскать хоть один склад, где эти заговорщики держат оружие. Мы бы его накрыли, всех бы причастных и их родню повязали бы, допросили бы, да и на виселицу. А в Неаполь пошёл бы бравурный отчёт, а потом последовали бы от короля награды, а это почёт при дворе и уважение в обществе, не только в королевстве, но и во всей Италии.