Ты, я и апокалипсис

«Девочка Дороти жила в маленьком домике посреди огромной канзасской степи. Её дядя Генри был фермером, а тётя Эм вела хозяйство. Домик был маленький, потому что доски для его постройки пришлось везти на повозке издалека. В нём были четыре стены, крыша, пол и одна-единственная комната, в которой стояли старая ржавая плита, буфет, стол, несколько стульев и две кровати. В одном углу помещалась большая кровать дяди Генри и тёти Эм, а в другом – маленькая кроватка Дороти. В доме не было чердака, да и подвала тоже, если не считать ямы под полом, где семья спасалась от ураганов. В этих местах ураганы бывали такими свирепыми, что им ничего не стоило смести со своего пути маленький домик».

(С) Удивительный Волшебник из Страны Оз

Глава 1

Монорельс беззвучно скользил сквозь вечернюю мглу. За окном мерцали силуэты деревьев, создавая иллюзию стен, окружавших медленно скользящие вагоны. В вагоне витал едкий запах химикатов, которыми обрабатывали их на станциях, но все сидящие внутри не подавали вида, будто их беспокоит этот аромат. Женщина напротив, закутавшись в пальто обыскивала свою сумочку в поисках чего-то неведомого уже почти десять минут, а неприятного вида мужчина в грязной кожанке пристроился у выхода из вагона, попивая из горла бутылки пива с вишней на этикетке. Аромат напитка смешивался с общим запахом вагона, делая его еще более невыносимым.

Сара переключила музыку в плеере, чтобы бодрая мелодия сменилась на спокойную и ненавязчивую, гармонирующую с темными стенами леса, мелькающими в окне. Монорельс продолжал движение, резко вырвавшись из объятий чащи и перед немногими пассажирами вагона открылся вид побережья. Океан был необычайно спокойным, ровным, словно листок бумаги. Вдалеке мерцали огни плывущих барж, постоянно что-то перевозивших мимо этого берега. Увидеть их невооруженным глазом днем было сложно, но ночью, по блеску фонарей, легко было понять, что они проплывают на горизонте.

Женщина напротив наконец достала из своей потертой сумочки помаду, проведя ей по своим губам. В это же время, сидящая рядом с Сарой девушка, встала, подойдя к окну и оперевшись рукой на стену начала рассматривать в вечерней темноте нечто незримое. Неопрятный мужчина, поставив полупустую бутылку на пол, подошел к девушке и что-то сказав ей. Она, поправив свои волосы цвета сухой соломы, неприятно глянула на него бросив, по-видимому, едкую фразу в сторону настырного человека.

Тот, скривившись, отошел, и сел на сиденье, закинув ногу на ногу и потянувшись за своей бутылкой. Взгляд его красных глаз упал на Сару. Девушка отвела взгляд, рассматривая пол и пытаясь не встречаться глазами с неприятным пассажиром. Но тот вцепился в нее, словно зверь, не желавший отпускать брошенную ему кость.

Стараясь не обращать внимание, Сара закрыла глаза, отдавшись музыке, звучавшей через беспроводные наушники. По голографическому экрану ее телефона пробежала мелкая рябь, когда музыка закончилась и переключилась на следующую. Она подняла глаза на табло над дверьми, мигнувшее в такт телефону и показывающее остановку. Монорельс пошатнуло, и тот медленно начал тормозить. Когда он со скрежетом дополз до платформы, двери разъехались в стороны и мужчина вышел, оставив свою бутылку на полу вагона, под местом где он сидел. Девушка с соломенными волосами проводила его неприятным взглядом.

В вагон никто не зашел, да и на станции вокруг, казалось, тоже никого не было. По коже Сары пробежали мурашки. Довольно жутко выглядит тип, который выходит на станции далеко от города, посреди пустого побережья. Кто знает, что он будет делать тут ночью? Убьет кого-нибудь? Или что-то похуже.

Сара выкинула эти мысли из своей головы так же быстро, как они в ней зародились. Подняв глаза, она словила уже новый взгляд. Девушка с соломенными волосами смотрела на нее, поправляя свою кожаную куртку, и доставая из внутреннего кармана сигарету. Потерев ее конец пальцами, девушка посмотрела на горящий красным индикатор зарядки и на ее лице выразилось смущение. Несмотря на это она закурила, выпустив в воздух струйкой серо-розовый дым. Это не обошло внимание сидевшей напротив Сары женщины, и та возмутительно начала говорить молодой пассажирке о морали курения посреди вагона, прямо под висевшей над дверью наклейкой, означавшей что курение внутри запрещено. Та не позаботилась даже одарить ее взглядом, закурив еще раз и отойдя от ворчливой женщины подальше, оперлась на один из поручней, закрыв глаза и продолжая курить.

Серо-розовый дым ее сигареты говорил только о том, что ее «Неон Блоссом» оснащена фильтром с ароматом клубники. Сигарета Сары имела черничный вкус, не такой горький, каким были сигареты с клубничным привкусом. Если бы ее спросили, что напоминает этот вкус, она бы ответила, что он скорее похож на горечь листьев клубники, чем на нее саму. Людей, которые способны были перенести это ощущение едва ли волновал запах, они имели проблемы и посерьезнее.

Хотя, судить людей по сигаретам, которые они курят, было, как ей казалось, затеей донельзя глупой и, скорее, забавой от безделья. Обычно, так рассуждал Брэд, который курил только табачные сигареты, когда они еще продавались в местных забегаловках. В последний раз, когда она видела «настоящие сигареты», как их звал Брэд, был лет так пять назад, после того как он отобрал их у какого-то пойманного им парня, продававшего наркотики двум подросткам. В стране велась жестокая борьба с наркотиками. По крайней мере так говорили по телевидению. На деле же улицы были полны молодых людей, которые бесцельно слонялись туда-сюда, смотря в пустоту стеклянными глазами.

А еще по телевидению говорили, что в стране растет стабильность и вскоре норма билетов на гуманитарную помощь и провизию возрастет вдвое. Там говорили много интересного, впору садись, и пиши роман о лучшем в мире государстве Джорджии. Не хватало только летящих ангелов на заднем фоне, распевавших дифирамбы президенту Паттерсону и первому министру.

– Начинай свой день со свежей порции лжи с телеэкрана. – любил говорить Брэд, включая утренние «Новости Джорджии». В детстве Сара любила, сидя у него на коленях, смотреть, как трехмерные геометрические символы под вопящую музыку складываются в название телепередачи на голографическом экране. Так было до тех пор, пока голоэкраны не перестали снабжать и поддерживать, а потом забросили и голографическое телевидение. На воспроизводство и показ этой трехмерной картинки студии тратили больше денег, чем получали в итоге и вскоре во всех домах снова зарябили старые дешевые экраны, которые люди выносили на свалку, когда в очередном магазине техники появлялись первые экраны с голопроекцией.

Монорельс доехал до старой автомобильной свалки, сделав там остановку. Как обычно, никто и не думал выходить или входить. Местные рейсы всегда были пустыми и навеивали тоску. Было удачей, если едешь в вагоне не один. Ситуации вроде той что была пару минут назад, были редкостью. Редко кто получал разрешение на выезд из города, кроме тех, кто работал на особых условиях, вроде самой Сары или Дейзи.

– Дейзи! – внезапно вспомнила она, поняв, что сказала это вслух. Кажется, что именно сегодня девушка обещала ей помочь с сортировкой доставок. Сара взглянула на часы. Нет, слишком поздно. Но Дейзи вряд ли расстроится, такое случается не в первый раз. Да и в конце концов, кому, как не ей понять, что доставка посылок всегда занимает много времени.

Сара глянула в окно, наблюдая за стеклом раскинувшиеся на километры столпы из стоящих друг на друге автомобилей. Свет фар монорельса отражался в их разбитых и потрескавшихся стеклах, от чего по коже пробежала дрожь. В детстве, когда она ездила здесь с Брэдом, ее всегда пугали автомобили. Она и представить не могла, что когда-то все дороги были заполонены этими чудовищными кусками железа. Тысячи многотонных кусков метала, с огромной скоростью носящихся по дорогам. В детстве ей казалось, что все эти машины здесь, словно поверженные монстры, которые взирают на нее своими глазами-фарами и ждут своего зловещего часа. Теперь же прошло много лет и проезжая мимо этой свалки автомобилей она скорее ассоциировала ее не с логовом монстров, а с их кладбищем. Некогда окрашенные корпуса теперь иссохли, краска лопалась и сползала, остовы машин сгнили и теперь тысячи древних чудовищ разлагались на этой свалке, как в одной братской могиле. Их некогда всевидящие глаза полопались и потрескались и взирать на них было даже больно. Огромная свалка истории, на которой покоятся, словно музейные экспонаты, средства передвижения древности, хранящие в своих салонах тайны своих давно мертвых хозяев.

Сняв со спины рюкзак, Сара расстегнула его, запустив руку внутрь. Достав из рюкзака небольшую баночку и легким движением сняв крышку, она приложилась к ней губами и хлебнула зеленоватого напитка, отдающего резким вкусом мяты и лимона с сахаром одновременно. Теперь уже настало время Сары взять на себя оборону от привередливой женщины в вагоне. Та обратилась к ней, явно пытаясь достучаться, но не замечая, что в ушах Сары под шапкой таятся заветные наушники, огораживающие ее от всего остального мира.

Сара подняла глаза на женщину, вероятно причитавшую ей на то, что она распивает вредные для здоровья напитки прямо посреди вагона и что это могут увидеть дети. Однако, ей было плевать. В конце концов, кого заботит мнение этих вечно всем недовольных людей вокруг. Сара, специально глядя на женщину, хлебнула еще один глоток зеленой жидкости из банки энергетика «Маверик», от чего женщина скривилась и встала, подойдя к двери и отвернувшись.

Сделав последний глоток, девушка оставила банку на сиденье и сняла наушник, чтобы послушать голосовое сообщение в вагоне. В уши тут же ударил скрежет монорельса, ворчание недовольной дамы и сопение девушки в углу. Сняв наушники, она снова услышала реальность, невзрачную и полную раздражительных звуков.

– Прибытие в Бей-41. – ненавязчиво заявила мягким женским голосом запись. – Внимание! Прибытие в Бей-41.

Послышался скрипучий звук торможения и вагоны медленно начали останавливаться, а перед глазами представали знакомые очертания родного поселения. Сара встала, застегнула рюкзак и закинула его на плечо, поправив куртку, чтобы тот не съезжал. Монорельс въехал в арку тоннеля, освещаемого десятками неоновых огней синего цвета, а затем остановился, раскрыв двери и позволив наконец недовольной пассажирке выбраться из осточертевшего ей вагона.

Сара встала, направившись к двери вслед за девушкой, у которой уже села ее сигарета с клубничным вкусом. Сара вдохнула поглубже аромат скопившегося в вагоне дыма, еще раз почувствовав его горький привкус. Она ступила на станцию и отошла от края платформы. Тут же огоньки датчиков движения на краю платформы погасли и двери аккуратно закрылись, позволяя монорельсу продолжить своей ежедневный путь туда-обратно по одной и той же ветке. Сара еще несколько секунд стояла, глядя как тот проноситься мимо и пыталась уловить лица людей в других вагонах, но тщетно, он был слишком быстр, а ветер бьющий в лицо от его разгона лишь заставлял глаза слезиться.

Повернув, она пошагала дальше, наблюдая что двух ее спутниц уже и след простыл. Ну и пускай, зачем ей лишний раз наблюдать за этими людьми. Она пошла к выходу со станции, доставая из кармана свою личную карточку. Подойдя к автомату, она вставила ее в разъем и тот, издав одобрительное пищание, открыл перекладину, загораживающую путь. Сара медленно поднялась по лестнице, наблюдая все те же картины, которые видела каждый день.

В конце подъема всех прибывших в Бей-41 встречал огромный, занимавший всю стену, плакат первого министра. На темном фоне красовалось его изображение во весь рост. Облаченный в темное пальто, он стоял и смотрел прямо в глаза посетителям станции. Позади него, разрезая тьму, лучился мягкий блекло-желтый цвет, будто бы снабжая его нимбом, как святых со старых икон. Его лицо, несмотря на преклонный возраст, было изображено и вовсе без морщин. Седые волосы были гладко уложены, а массивная борода ровно подстрижена. Взгляд нарисованных голубых глаз был проницателен и чуток, казалось, будто он смотрит на тебя с пониманием и укором одновременно. Перед ним стояла затылками к зрителю безликая толпа граждан, на рукавах которых красовались нашивки с первым символом республики. Девушка в ярко-красных тонах, пускающая в небо феникса, расправлявшего крылья. Первый министр, держась одной рукой за воротник, второй указывал толпе путь на тот самый яркий свет позади него, словно пророк, который ведет свою паству к искуплению и лучшему будущему. На фоне же сверху, повторяя заветы республики, красовалась надпись: «Республика Джорджия. Мудрость. Справедливость. Умеренность.»

Сара легонько усмехнулась, глядя на то, как какой-то умник красной краской, так ярко бросающейся в глаза на темном фоне, написал большими буквами прямо на пальто Первого министра: «Большой брат следит за тобой.»

Надпись явно высохла не сразу и потому от нее вниз, словно кровавые слезы, стекали медленно капли, придавая ей жутковатый вид. Сара подошла ближе, чтобы рассмотреть это причудливое проявление вандализма. Что-ж, краски они явно не пожалели.

Оставив в покое плакат, Сара медленно поднялась на поверхность, вдохнув наконец свежего осеннего воздуха. Пластинка вечера уже была проиграна до того самого момента, когда ее пора сменять на ночную. В городе зажигались фонари, загорались неоновые вывески, а также немногочисленные рекламные голографические проекции тех компаний, которые еще способны были оплачивать это дорогое удовольствие.

Сара пошагала по полупустой улице, видя, как люди собирают уличные палатки, в которых они по утру продают еду и кофе, или то, что они называют «кофе». Процесс приготовления этого напитка состоял из заливания черного порошка кипятком, и порошок этот явно не походил на то, что в рекламе звалось «молотым кофе». Но, впрочем, люди не жаловались. Когда в гуманитарном центре раздачи продовольствия не хватает еды на все билеты, которые приносят с собой граждане, людям ничего не остается как прибегнуть к старым и простым бумажным деньгам, за них все еще продаются товары в забегаловках у людей, не признающих электронные кредиты личных карточек.

В целом, бумажные деньги не считались валютой Джорджии, однако, ввести электронные деньги оказалось сложнее, чем предполагалось. Сара помнила, как все вокруг пестрило рекламой новых «личных карт», которые будут и вашим удостоверением личности, и кошельком и билетом на проезд. Однако несмотря на то что все вокруг имели эти личные карты, не все могли позволить себе оснащать свои магазинчики их приемниками, а заодно и оплачивать их аренду. Торговля в таких поселениях, как Бей-41 велась бумажными деньгами, несмотря ни на что.

За бумажные деньги покупали еду, чистую воду, одежду. Бумажными деньгами давали взятки. Бумажными деньгами пользовались как средством оплаты чего угодно. Однако, тот кто мог быть миллионером тут, в мегаполисах не имел не гроша, если на его личной карте не имелось кредитов. Люди, которые жили здесь, на побережье, в Бей-41, были бы нищими, попади они каким-то чудом в Атланту.

Хотя, попасть в мегаполис было недостижимой мечтой любого человека. В больших городах жили только люди, имеющие власть и деньги, которое признавало Министерство Атланты. Президент Паттерсон и Первый Министр Маккриди ввели закон, четко разделяющий тех, кто имеет кредиты, и тех, кто их лишен. Закон этот назывался просто и понятно – финансовая поправка и следующий из нее акт о распределении, но таил за собой слишком явное разграничение тех, кто готов был жить по правилам и тех, кто нет, богатых и бедных. Так ей всегда рассказывал Брэд. Потому вход за стены Атланты людям из поселений, вроде этого, был закрыт. Если ты не имеешь кредитов, которые ты можешь просадить в развлекательных заведениях Атланты, или которые мог бы вложить в акции корпораций, там расположенных, тебе лучше даже не приближаться к мегаполисам.

Сара достала из кармана куртки свою «Неон Блоссом», потерев ее кончик пальцами. Сигарета пискнула, показав одно деление из трех. Значит еще ненадолго хватит. Синтетические сигареты «Неон Блоссом» были самой продаваемой маркой в Америке. По крайней мере так заявляли их производители, располагающие свой завод рядом с Атлантой. Члены этой компании были достаточно богаты, чтобы еще показывать на давно заброшенных голографических стендах рекламу своих синтетических сигарет.

Один из таких буквально вспыхнул неподалеку от выхода, показывая изображение облаченного в костюм мужчины, который, поправляя галстук, достает из кармана свою сигарету и произнося что-то вроде: «Это мой путь к успеху», закуривает ее. При чем тут успех и курение синтетических сигарет, Саре, видимо, понять было не дано.

Закурив свою сигарету, она вдохнула ядовитый запах черники с мятой, чувствуя, как дым наполняет легкие, занимая в них все пространство. Язык легонько обожгла мятная горечь и она, закрыв глаза, выдохнула все накопившееся дневное напряжение вместе с этим дымом.

Поправив вечно сползающий с плеча рюкзак, Сара поплелась по тесным улицам Бей-41. Поселения вроде этого были расположены по всей Джорджии. Они, как заявляли, «позволяли стабилизировать уровень жизни населения». По-видимому, с этой задачей свободная полиция справлялась хуже всего. Хотя сложно припомнить случай, когда она хоть что-то делала хорошо. По новостям заявляли, что люди в форме свободной полиции стоят на страже порядка городов Джорджии, на деле все обстояло несколько иначе.

Как раз рядом, мимо Сары, прошло двое членов свободной полиции. Облаченные в черную форму, они всегда вызывали какой-то потаённый страх. Возможно дело было в том, как много слухов ходило о них. С тех пор как Джорджии наравне с другими штатами было запрещено иметь наступательную армию, власти нашли кучу иных решений. «Свободная полиция», например, так они ее и назвали. Разница между ней и армией, была вероятно, только в названии. Сара плохо была просвещена в этих политических делах. Только с пояснений Брэда она и строила свое отношение ко всему этому.

Улицы мигали яркими неоновыми надписями, а на город уже опустилась ночь. Редкие из небольших забегаловок еще были открыты. Желудок Сары дал понять, что она не ела почти целый день и что уже пора бы перекусить. Зайдя в один из таких ресторанчиков, украшенный яркой картинкой в виде улыбающейся коробки с китайской лапшой, она села за свободный столик пустого помещения, медленно перелистывая меню.

К ней подошла женщина, владелица заведения, сказав, что скоро закрытие и что ей стоит закончить побыстрее. Достав из кармана скомканную пачку бумажных денег, она положила их на стол, заказав небольшую порцию рисовой лапши.

По окнам начал барабанить дождь, размывая скрытую за ними картину мира. Вздохнув, девушка уставилась в окно, глядя, как капли неторопливо сползают вниз по стеклу. Неоновые вывески за окнами гасли одна за одной. Собака остановилась возле окна, взирая сквозь него на свет внутри здания, и будто моля взглядом впустить ее в это убежище от дождя. Город погружался в ночную пору, когда на улицах остаются лишь самые неприятные из местных обитателей. Проститутки, члены местных банд, продажные парни из свободной полиции, наркоторговцы и торговцы оружием. В более цивилизованных местах, вроде мегаполисов, как рассказывал Брэд, органы правопорядка могут устраивать комендантский час ночью, потому их улицы становятся еще более пустыми, чем в небольших поселениях и напоминают города-призраки. Только огромные голограммы и висят над зданиями, призывая покупать косметику и алкоголь лучшего качества за пару тысяч кредитов.

– Девушка! – внезапно прервала Сару от раздумий хозяйка ресторанчика, сгребая со стола мятые купюры и подавая посетительнице коробочку с горячей лапшой.

– Спасибо. – ответила Сара, вновь уставившись в окно, и медленно пережевывая горячую, обжигающую специями горло, лапшу из риса.

Пес за окном смотрел прямо ей в глаза, шерсть его промокла и тот, склонив голову, пару раз проскулил, явно надеясь на то, что девушка угостит его своей порцией пищи. Сара вновь посмотрела в сторону кассы, где хозяйка, снимая с себя фартук и форму с изображением логотипа ресторанчика, клала в кассу последнюю свою выручку.

– Эй, слушайте! – окликнула ее Сара. – У вас есть, я не знаю, мясо? – неуверенно спросила она хозяйку.

– В меню все написано. – без интереса ответила ей женщина.

Сара взяла злополучное меню, отыскав там жареные куриные крылья. Когда она попросила их, хозяйка ответила, что остались только те, что были приготовлены утром, а жарить новые перед закрытием она не собиралась.

Расплатившись за курицу, Сара, доела свою лапшу, сложив в пакет мясо и вышла из здания. Пес тут же подбежал к ней, залаяв и подпрыгивая вокруг. Вздохнув, она опустилась, положив курицу под кровлю, чтобы пес мог наконец перекусить, не промокая под дождем. Собака тут же ринулась к еде, кромсая кости и пережевывая их вместе с мясом. Пожалуй, настолько голодного существа Сара не видела даже в очередях за провиантом.

Встав и отойдя, она мысленно пожелала собаке удачи, и, засунув руки в карманы своей куртки, поправила рюкзак и пошагала в сторону своего дома.

Из темных переулков на нее косились глаза ночных обитателей города. Облаченные в кожаные куртки, украшенные нашивками, члены местных банд и просто бродяги и хулиганы, днем спали, а настоящая жизнь для них начиналась ночью. Город засыпает, просыпается мафия.

Случаи о ночных погромах, избиениях и даже убийствах часто ходили в округе. Ошиваться тут по ночам было по-настоящему опасно. Сара ускорила шаг, чтобы не привлекать внимания местного полуночного колорита. Девушка услышала лай и обернулась. Пес следовал прямо за ней, несясь под ливнем прямиком от ресторанчика.

Не прошло и минуты как тот догнал ее, постоянно прыгая вокруг и встряхивая свою промокшую шерсть. Сара улыбнулась, обратившись к животному:

– Извини уж, больше у меня ничего нет. – но пес ее ответа, видимо, не понял и продолжал следовать за своей новообретённой подругой.

Наконец, добравшись до своей улицы, Сара, продрогшая от холода и дождя, забралась под крышу и направилась на второй этаж, где располагалась ее квартира. Пес вбежал в дверь вслед за ней и проскулил. Девушка обернулась на собаку, и та тут же села прямо напротив ее двери.

– Нет, я тебя не пущу. – сказала она псу, тот же в ответ издал громогласный лай, который эхом прошелся по всем этажам.

Сара провела своей личной карточкой по замку, тот щелкнул, и красная лампочка засветилась желтым, а затем зеленым цветом. Девушка быстро прошмыгнула в дверь, чтобы успеть закрыть ее до того, как пес успеет среагировать.

Закрыв дверь изнутри, она услышала недовольный лай. Достав сигарету, девушка потерла ее, глядя на мигающее красным единственное деление.

«Слишком уж быстро они разряжаются», подумала она. Положив свою карточку и телефон на столик в прихожей, Сара сняла куртку, мокрую, словно ее только что хорошенько прополоскали в чане с водой, и повесила на ближайший к двери крючок.

Ее небольшое логово состояло из прихожей, кухни, ванной комнаты и спальни. В целом ее все устраивало, если не обращать внимание на вечно царящий тут беспорядок. С ее курьерской работой ей было не до уборки, хотя привести кого-то сюда, не прибравшись, она бы вряд ли решилась.

Голографический экран телефона мигнул и тот издал надоедливый звук приходящего оповещения. Сара взяла устройство, разблокировав его легким движением пальца, и прочла сообщение. Оно было от Дейзи, которая, судя по количеству прикрепленных к сообщению плачущих смайликов, была крайней разочарована в том, что ее подруга не пришла помочь ей с сортировкой доставок. Дейзи была милой, но глуповатой девушкой, с которой они вместе учились в местном филиале образования Атланты. Простая, скромная и вечно старающаяся улыбаться Дейзи могла легко расстроиться из-за любой мелочи, но также легко она забывала о своих невзгодах, которые попросту вылетали у нее из головы.

Решив не отвечать неугомонной подруге, Сара заблокировала телефон, кинув его на кровать спальни, а затем сняла остальную промокшую одежду, переодевшись в свой белый халат с вышивкой в виде овечек. Включив на кухне газ, Сара насыпала в кофейник порошка, залив его горячей водой и стала ждать пока тот заварится. Достав и легонько протерев чашку, она наполнила ее черной жижей из кофейника, достав свою сигарету, чтобы последний разок затянутся чернично-ядовитым дымом и запить его горьким кофе. Сделав очередной вдох, она почувствовала, как тот наполняет легкие, вытесняя из них кислород.

Внезапно в грудь будто пришелся удар и горло сдавило. Сара бросила сигарету, зашедшись кашлем. Легкие будто давило изнутри и с каждой секундой она выплевывала оставшийся в них кислород. Прикрыв рот рукой и сдерживая кашель, Сара выдвинула ящик стола, достав оттуда ингалятор. После очередного приступа, она резко попыталась заглотнуть воздух, снимая крышку ингалятора. К горлу подступил ком, и она выплюнула на стол вместе с кашлем ели заметные капельки белой жижи. В следующую же секунду Сара заглатывала отдающий медикаментами спрей из ингалятора и ее легкие, которые будто сжал чей-то огромный кулак, начали медленно приходить в норму. В груди чувствовался жуткий зуд, но это было в порядке вещей.