Путь Ариадны

Девушка благодарно кивнула в ответ, смахнув с плеч волосы золотисто-медного оттенка. Пышной густой волной они легли ей на спину, прикрыв поясницу. Безусловно, волосы были крашеными, но тот цвет чертовски ей шел, превратив ее в роковую красотку, как магнитом привлекавшую тысячу взглядов. Профайлер вывалила две толстые папки с документами на стол, села и с немым вопросом на лице взглянула в мою сторону.

Лицо у нее имело идеальную форму овала и, судя по физиогномике, девушка была развита интеллектуально, быстро схватывала информацию на лету и слыла в школьные годы заядлой отличницей. Тонкий подбородок выступал вперед, нос идеально ровный и прямой, брови были в меру густыми, скулы подчеркнуты с помощью макияжа, а редкие желто-янтарные глаза подведены изящной черной стрелкой. Профиль заостренный и, вероятно, она была проницательна, весьма сообразительна и замечала мелкие детали. Кожа была бледной, но не болезненной, скорее причиной тому была анемия.

Сколько ей было лет… двадцать пять? Вряд ли бы к расследованию подобного масштаба допустили столь юного и неопытного профайлера. Тридцать, тридцать три?

Я собрался не сразу. В нос ударил приятный аромат ее духов, в меру приторный и беспощадный, а испытывающий взгляд янтарных глаз едва ли не прожог дыру на моей переносице. Поэтому я облизал губы и неловко прокашлялся в кулак.

– Добрый день, я…

– Одинцов Марк Александрович, старший следователь и все такое, – с улыбкой отозвалась профайлер, жестикулируя руками, и я уловил ее красный маникюр. – Мы все о вас все знаем и очень вас ждали. Золотарева Злата Анатольевна, один из лучших криминальных психологов Сибири.

Я мысленно усмехнулся, насколько ее имя и фамилия подходили к образу жгучей рыжей красотки. Но вместо этого максимально сухо произнес:

– Один из? Значит по Сибири разгуливают еще парочка криминальных психологов получше вашего? Так почему же они не в моем кабинете?..

Злата удобно устроилась за столом, согнув руки в локтях, и протянула их вперед, отчего ее плечи слегка приподнялись. В меру пухлые, в меру притягательные губы с матовой помадой пудрового оттенка растянулись в снисходительной улыбке.

– А вы, товарищ майор, всегда прячете смущение за маской скептика и неисправимого циника?

Гребаные профайлеры. Еще не успела зайти, как уже просканировала всех с ног до головы. Я нервно стиснул зубы, отчего желваки на скулах напряженно заиграли, и без надобности поправил черный расстегнутый пиджак. Мое поведение, безусловно, не осталось без ее зоркого взгляда.

Капитан Смирнов и старший лейтенант неловко отвели взгляд в сторону, а Дорофеев заценил едкий вопрос и продолжил довольно улыбаться.

– Предлагаю оценить ваш профессионализм непосредственно в деле, а не на словах, – процедил я с невозмутимым каменным безразличием, чтобы не оставить девушке и шанса на считывание эмоций с моего лица. – Какую работу вы проделали за две недели?

Золотарева слегка прочистила горло, открыла одну из пухлых папок с видом прокурора и оглядела всех взглядом с ноткой интриги.

– Итак, что мы знаем об убийце? – задала вопрос она с раздражающим тоном учителя начальных классов.

– Что мы знаем об убийце? – передразнил я, с интересом подался вперед и сложил ладони в замок.

– Пока ничего определенного, – ответила на свой же вопрос девушка. – Но мне все же удалось кое-что разузнать о нем. Преступник не оставляет следов и поэтому, вероятно, ему не больше сорока. Убийцы чуть моложе подвержены влиянию эмоций, и не могут контролировать себя. Также ему следует быть в хорошей форме, чтобы расправляться с девушками, тащить на себе их трупы по сугробам вдоль трасс. Рост у него приблизительно от ста восьмидесяти сантиметров. Он довольно симпатичный, машина не из дешевых….

– Слишком слабый профиль, – уверенно изрёк я, не дав профайлеру ни единого шанса договорить. – Вы только что описали половину города.

– Этот убийца не соответствует шаблонам, – резко возразила девушка.

– Каким шаблонам он должен соответствовать? Из ваших учебников? – надменно спросил я и с недоверием переплел руки на груди.

В тот момент она была похожа на маленького ребенка, любимую игрушку которого обозвали, и она принялась ревностно защищать ее.

– Я ничего не знаю на сто процентов, товарищ майор. Но нам нужно сузить круг подозреваемых, разве не так? Разве не это одна из моих основных задач? – медленно произнесла Злата, взглянув на меня из-под накрашенных ресниц. – Я только начала, позвольте договорить.

Я отстраненно кивнул одним подбородком в сторону ее толстых папок, уже и не надеясь, что Золотарева скажет что-то по существу.

– Итак, изучив материалы дела и аутопсию трех жертв, я сделала следующие выводы по почерку преступника. Убитые девушки имеют сходства во внешности. Это говорит нам о том, что женщина похожего типажа когда-то давно в детстве или в юности, издевалась над преступником или надругалась над ним. В нашем случае жертва служит спусковым механизмом, напоминая своим типажом того самого обидчика. Возможно, это была его бывшая жена или девушка, которая унизила его, растоптала, изменила. Может быть, над ним издевалась родная мать или бабушка. Причин может быть множество. Взять того же небезызвестного Попкова…

– Давайте не будем сравнивать этого убийцу с другими его «коллегами», – перебил я, и с невозмутимым видом достал планшет из дипломата. – У нас есть определенный возраст жертв – от восемнадцати до двадцати пяти лет. Тут и дилетанту ясно, что версия с матерью и бабушкой отпадает. Он имеет фантазии только в отношении девушек в этом диапазоне лет с определенной внешностью.

Золотарева тактично промолчала. Но недовольно поджала губы и перелистнула страницу с документами.

– Наш преступник, очевидно, собрал в себе два типа серийных убийц. Первый тип получает наслаждение от неограниченной власти над жертвой. Такие убийцы зачастую мучают жертв до последнего, самоутверждаясь таким способом. А второй – гедонист, получающий удовольствие от самого акта убийства как такового и, как правило, оно всегда связано с эротическими фантазиями. Фантазии рано или поздно обрастают новыми деталями, тогда преступник не выдерживает и начинает их реализовывать…

– Вы так и будете цитировать методичку по поимке серийников, Злата Анатольевна, или скажете, что по существу? – произнес я, и со скучающим видом откинулся на спинку кресла, с вызовом переплетая руки на груди. – Всю это я уже понял, когда ознакамливался с материалами дела в самолете. Но все еще лелею надежды услышать от вас что-то новое.

В кабинете воцарилось напряженное молчание. Капитан Смирнов неловко прокашлялся в кулак, старший лейтенант Краснов нервно теребил шариковую ручку, а капитан Дорофеев с отстраненным интересом разглядывал гардину на окне. Злата натянуто улыбнулась и развернулась ко мне всем корпусом, вонзив в мою переносицу острый как лезвие ножа взгляд.

– Марк Александрович, у вас какие-то проблемы с профайлингом? – невзначай спросила она, и голос ее прозвучал на тон выше обычного. – Вы имеете что-то против? Чем обосновано такое предвзятое отно…

– Я искренне не понимаю, что вы здесь делаете, – признался я, сохранив прежнее беспристрастное выражение лица. – Или вы думали, что если разоденетесь и нанесете тонну макияжа, то мы пропустим мимо ушей ваш доклад, пялясь на ваше декольте?

– П-прошу прощения? – в оскорбительно-недоуменном тоне произнесла Золотарева, быстро-быстро заморгав. Она нахмурила брови, но на ее лбу не образовалось ни единой морщинки, из чего я сделал вывод, что девушка колола ботулотоксин.

– Вы только что заняли полчаса нашего времени и высказали и без того понятные всем вещи, лежащие на поверхности, – беспощадно строго ответил я, продолжив глядеть на нее из-под ресниц. – Вам, профайлерам, легко теоретизировать на этот счет. Вы не лучше чертовых экстрасенсов. Тыкните пальцем в небо, сообщите какую-то до смешного очевидную вещь и выплюнете в подозреваемого обобщенной информацией, которая подойдет любому левому человеку. В общем, из кожи вон лезете, чтобы оправдать свою зарплату.

Судя по растерянному и одновременно озадаченному лицу девушки, я был практически уверен, что она расплачется в тот самый момент. Но вместо этого, она гордо вздернула подбородок, сжала губы и хладнокровно процедила:

– Если вы, товарищ майор, намерены на протяжении всего доклада ставить под сомнение каждое мое слово и мой опыт… тем самым, пытаясь подорвать мой авторитет среди коллег, то я буду вынуждена прекратить доклад.

Я с вызовом вскинул бровь.

– Опыт?

Профайлер сжала челюсть и вынужденно улыбнулась, а я отчетливо уловил, как побагровели ее щеки.

– Я изучаю поведение серийных убийц больше семи лет и помогаю раскрывать дела не только следственному комитету, но и МВД и прокуратуре, – гордо изрекла она, слегка вздернув волевой подбородок. Два янтарных глаза в тот момент взглянули на меня сверху-вниз из-под пышных ресниц, щедро накрашенных тушью. – Поэтому, прежде чем сомневаться в моем опыте и знаниях, которые пригодятся в расследовании, советую для начала поработать со мной некоторое время. И если вдруг, в ходе раскрытия дела вы убедитесь, что мои предположения оказались неверны, можете смело ставить под сомнение…

– Прошу прощения, Злата Анатольевна, – перебил я, потому как был больше не в силах выслушивать оправдательный монолог обиженной женщины. – Я ни в коем случае не хотел умалить ваших заслуг и подорвать ваш авторитет. Но мы с вами оба работаем в органах, и вы тоже должны меня понять. Я не привык доверять всему, что мне говорят.

Девушка нахмурилась, продолжив глядеть на меня с неким подозрением.

– Хорошо. Я вас услышала. Дайте мне время, и я подготовлю более убедительный и детальный портрет преступника.

Удовлетворенно кивнул и перевел взгляд на остальных членов группы. Первым опомнился капитан Смирнов.

– Я подготовил отчеты о проделанной работе в письменном виде. Они уже лежат у вас на столе, – отчитался Андрей, кивнув на несколько листов бумаги слева от меня. Я тут же мельком пролистал их, прочтя по диагонали, пока мужчина продолжал говорить. – Оперативно-розыскной деятельностью занимались капитан Дорофеев и старший лейтенант Краснов. Я же, по понятным причинам, временно выполнял роль руководителя группы.

– Я ожидал, что за этот срок вы сделаете, как минимум, вдвое больше. Две недели прошло, а преступник все еще на свободе, – строго произнес я, бегло оглядев отчет. – Ну, хотя бы что-то. Учитесь, Злата Анатольевна.

Профайлер улыбнулась натянуто-приторной улыбкой.

– Я не работаю в госструктурах, товарищ майор, и не обязана строчить километровые отчеты о каждом своем шаге. Моя задача – консультировать следствие и задавать ему верное направление.

– Что ж, вы задрали слишком высокую планку для своей деятельности, гражданка Золотарева, – ответил я с едва уловимыми высокомерными нотками в голосе. А слово «гражданка» произнес с особой медлительностью, подчеркнув позицию девушки в нашей группе. – Надеюсь, в следующий раз вы подготовитесь лучше.

– Не сомневайтесь, Марк Александрович, – раздался ее уверенный голос.

– Так, вернемся к делу. Что по гистологии жертв? Наркотики, алкоголь в крови? Что-то я не вижу этой информации в отчете, – с укором произнес я, пролистав бумаги.

– На пятой странице, – последовал незамедлительный ответ капитана из Петербурга. – Следы алкоголя были обнаружены в крови второй и третьей жертвы, но они были не существенны. А что касается первой… Сами понимаете, тело нашли в таком состоянии, что судмедэксперты разводят руками. Они взяли несколько образцов на экспертизу, но шанс, что они найдут там хоть какие-то следы, несчастно мал. Практически аналогичная ситуация была и со второй жертвой, но чуть получше. А вот с третьей повезло, если можно так выразиться, экспертизу провели быстро. Сейчас мы полагаемся на аутопсию лишь третьей жертвы, как более-менее сохранившейся.

Я медленно кивнул, пока глаза все еще бегали по отчету. Мельком прочел аутопсию всех трех жертв: за несколько месяцев их тела не только успели разложиться, но и дикие животные безжалостно обглодали все мягкие ткани. На теле первой девушки нашли шерсть лисы и следы лисьих зубов на обглоданных ребрах. Глаза, языки и некоторые внутренние органы, предположительно, у второй и третьей девушки, были съедены крупными северными птицами. Лица первой и второй девушки могли полностью обглодать даже мелкие северные птицы, не считая мелких грызунов, выползающих по весне.

Картина не из приятных.

– Личности всех жертв установлены?

– Только второй и третьей девушки, – отчитался Сергей Дорофеев, сцепив руки в замок. – По поводу первой вопрос решается. Скорее всего, это была какая-то проститутка. Ну, сами понимаете, их особо никто не ищет и на опознание редко приходит. Там, в принципе-то и опознавать уже нечего. Личности второй и третьей мы подробно указали в отчете.

Золотарева встала из-за стола со скучающим видом, сложила руки на груди и подошла к окну. Я медленно проследил за ее движениями, сделав вид, что меня нисколько не раздражало, когда во время доклада кто-то разгуливал по кабинету.

– Хорошо. Следы сексуального насилия выявили, дайте угадаю, только благодаря третьей жертве? – поинтересовался, оглянув всех членов спецгруппы. Все как один кивнули. – Биоматериал преступника имеется?

– Никак нет, – ответил Матвей. – Убийца действовал с предельной осторожностью. Также и под ногтями жертв отсутствует его ДНК. Они были связаны, но до последнего сопротивлялись, судя по гематомам на запястьях у третьей жертвы.

– Позвольте исправить, – неожиданно встряла Золотарева голосом эксперта на идиотских ток-шоу. – Не сексуальное, а сексуализированное насилие, Марк Александрович, – уверенно заявила Злата. А после подошла ко мне на расстояние вытянутой руки. Ее пальцы с длинными красными ногтями дотронулись до поверхности моего стола. В носу защекотал тонкий приятный аромат ее парфюма. Она намеренно понизила голос. – Сексуальным может быть белье, тело, голос, женщина… Все, что угодно, связанное с наслаждением и удовольствием. А что касается половой неприкосновенности – существует термин сексуализированное насилие. Это не про удовольствие, и жертва не получает от этого никакого наслаждения.

Я прочистил горло, улыбнувшись одним уголком губ.

– Спасибо за краткий экскурс, Злата Анатольевна, – надменно процедил, сцепив ладони в замок, и с театральной задумчивостью преподнес их над верхней губой. – Не знаю, что бы я делал без этой информации.

– Всегда пожалуйста, товарищ майор, обращайтесь, – ответила она сладким мелодичным голосом, вонзив в меня глаза с завораживающим желто-коричневым отливом.

Еще парочку секунд ее длинные ногти барабанили по столу, и я одним лишь взглядом дал понять, что не приемлю столь короткой дистанции с профайлером. Напоследок она коротко улыбнулась то ли натянуто, то ли просто решила поиздеваться надо мной. Отомстить, так сказать, за то, что я поиздевался над ее докладом. В любом случае, было совершенно очевидно, что эта дамочка доставит мне немало хлопот.

– Так, что по поводу выяснения личности первой жертвы? – спросил я, нервозно поправив удушающий ворот черной рубашки из льна. – Насколько вы продвинулись в этом вопросе? И еще… как давно нашли первую и вторую девушку?

– Первый труп нашли в лесополосе полтора месяца назад. Особого значения не придали, да и предпоследняя стадия разложения… ничего толком непонятно, – рассказал Дорофеев. – Вторую нашли в ста километрах от первой, в лесу, но уже чуть поглубже от дороги, примерно, спустя пару недель. Пошептались о серии, решили народ не пугать и разошлись на том, что это проезжие дальнобои проституток убивают. Прокурор наш принял решение, что мы сами по-тихому разберемся, в столицу не доложил. А третью нашли три недели назад, тогда же и поступило распоряжение из Москвы о создании спецгруппы. Заявление на розыск первой жертвы никто не подавал. Мы с Матвеем вышли на парочку местных сутенеров. Никто из них не признается, что потерял одну из своих девочек. Вот только сами девчонки во время личных бесед признались, что пропали две их подруги. Фотографии нам предоставили только вчера, будем выяснять. Сегодня как раз хотели опросить родственников этих двух девушек.

Задумчиво кивнул, с укором оглядев сотрудников.

– Мало… это охренеть как мало для такого дела. Это все?

– Так точно, – подтвердил старший лейтенант Краснов, неуверенно кивнув.

Я громко выдохнул, откинулся на спинку кресла и устало провел рукой по лицу. Вероятно, мое молчание оказалось слишком долгим для ребят, и они подумали, что наше совещание на этом закончилось. Поэтому спустя некоторое время Матвей спросил с нескрываемой заботой в голосе:

– Вы завтракали? Чай с печеньками хотите?

– Вы что тут две недели чаи распивали… с печеньками? – с раздражением произнес я. Меня отчего-то разозлил тот безобидный, на первый взгляд, вопрос.

– Мы вообще-то работали, на места преступлений ездили, кучу человек допросили, – возмущенно ответил Дорофеев, стрельнув в меня то ли обиженным, то ли недоуменным взглядом. – Вас ждали все это время, а вы все не приезжали…

– Я, Дорофеев, за эти две недели в срочном порядке закрывал два дела одновременно, чтобы как можно скорее прилететь в Иркутск, – произнес я совершенно спокойно и невозмутимо, но в тот момент отчаянно хотелось повысить голос. – И потом… Я вижу, как вы работали. Где результаты? Почему ни одна версия не отработана? Не знаю, как вы, а я приехал сюда работать, а не чаи распивать.

Оперативники и следователь из Петербурга коротко переглянулись и опустили виновные взгляды на стол. Золотарева в то время села на положенное место, и на лице ее играла самодовольная ухмылка.

– Значит так, записывайте, – раздался мой командный голос спустя минуту. – Пробить всех таксистов легальных и нелегальных на предмет судимости за половые преступления. Да и вообще всех, кто имел такую судимость. Чтобы через три часа они были у меня под дверью. Дальше, собрать справки обо всех жертвах с самого детства: кто родители, где учились, за кого замуж выходили, с кем дружили, работали, пробить любовников каждой. Короче, вывернуть их жизнь наизнанку и показать мне. И выяснить, наконец, личность первой жертвы! Чтобы через три часа все это у меня было на столе.

– Да где мы столько людей возьмем?! – удивленно отозвался капитан, разведя руками в стороны.

– Мне все равно, Дорофеев. Если вы вошли в состав спецгруппы, значит должны уметь все, – резко отозвался я, с укором оглядев всех присутствующих. – Если будут проблемы с допуском на какие-либо объекты, сразу сообщайте мне. Я урегулирую этот момент с начальством. Вопросы?

– Нет вопросов, – ответил Матвей.

– А я пока отправлю запросы к коллегам в соседние регионы, чтобы вы не думали, что я буду тут место просиживать, пока вы работаете, – сообщил я. – Преступник не мог с первого раза сделать все настолько кристально чисто, не оставив никаких следов. Скорее всего, это уже не первое его убийство или, по крайней мере, были какие-то покушения на девушек подобного типажа. Буду изучать дела как во всей области, так и по всей Сибири. Искать зацепки, собирать материал и разговаривать с начальниками местных УВД и управлений СК. Даже несмотря на то, что убийца знает расположение Иркутских дорог и лесов и практически наверняка местный. Так что работаем.

Я дождался пока сотрудники-мужчины выйдут из кабинета, с минуту понаблюдав, как Золотарева неспеша приводила в порядок две пухлые папки.

– А для вас, Злата Анатольевна, у меня будет персональное задание, – заявил я, уловив ее заинтересованный хищный взгляд. – Поищите в архивах висяки десятилетней давности с подобным почерком преступника. Можете еще лет пять взять с запасом, чтобы наверняка. Убийца мог начать убивать еще лет пятнадцать назад с долгими перерывами.

Некоторое время она обдумывала мою просьбу, вскинув желто-коричневые глаза на потолок. Я уже было начал сомневаться, что она вообще согласиться выполнить это задание, одновременно с почерком преступника и более продуманным портретом. Но, в конце концов, Золотарева послушно кивнула, взяла папки в руки и прижала их груди. Отчего зона декольте стала еще пышнее, и еще больше выглядывала из выреза.

– Что-то еще? – уточнила она, уловив в моем взгляде немой вопрос.

Я с трудом оторвал взгляд от ее декольте и неловко прокашлялся в кулак. Желваки на моем лице нервно заплясали.

– Не могли бы вы не одеваться так…

– Как? – с самодовольной улыбкой спросила она, вздернув бровь.

– Не носить настолько облегающую одежду, – наконец произнес я максимально невозмутимым голосом. – Если так будет продолжаться и дальше, то Краснов и Дорофеев не смогут полноценно сосредоточиться на деле.

На мгновение она сжала в меру пухлые губы с остатками пудрового карандаша, распределив его по всей поверхности губ, и вскинула на меня хищный взгляд огненных глаз.

– Я одеваюсь так, как хочу, товарищ майор. И если мужчины в нашей группе не в состоянии удержать в штанах своего дружка, это не мои проблемы, – уверенно заявила профайлер, и ее губы растянулись в надменной улыбке. Она крепче стиснула папки, прижатые к груди, подошла к двери и в последний момент развернулась, добавив низким бархатистым голосом. – И на будущее… если вам понравилась девушка, не стоит говорить о вашей к ней симпатии через толстые намеки.

Она тут же покинула кабинет, не дав возможности на ответ. Я крепко стиснул зубы, все еще ощущая в носу сладкий аромат ее парфюма.

Этого еще не хватало. Чертовы профайлеры.