- -
- 100%
- +
Затем яростные кулаки Толика, мой тихий и приглушенный, громкий и молящий о пощаде плачь Алисы. Она дрожала в самом углу кровати ближе к окну, поджав под себя ноги, по-детски закрыв лицо ладонями. Я же с силой облокотилась об тумбочки, которые едва-едва не впускали яростного монстра по ту сторону двери, и без преувеличения спасали наши жизни. Ножки тех несчастных тумбочек к тому времени уже успели нещадно поцарапать старый линолеум и проделать неровную дорожку от кроватей к дверям и обратно.
С каждым его ударом хлипкая деревянная дверь, казалось, трещала по швам. С каждым ударом кулаков образовывались новые вмятины, угрожавшие перерасти в дыры. С каждым ударом мы нервно вздрагивали, молясь, чтобы все это поскорее прекратилось.
– Фисочка! Слышишь меня? Ты останешься у нас? – тем временем, мать все никак не желала оставить меня в покое. Как только та услышала, что я затихла, ее тон изменился на более привычный: требовательный и командирский. – А что… что ты там делаешь?! Анфиса! Немедленно открой дверь!
С непосильным трудом сглотнула подступающие слезы и приступила расшнуровывать тугой корсет платья. Без посторонней помощи было крайне трудно выбраться из корсетного плена. Но, повозившись минут десять, все же удалось избавиться от единственного напоминания о том дне. Открыв шкаф, вывалила первую попавшуюся одежду. Не помнила чья она была, и не глядя взяла черные брюки скинни, темно-синюю толстовку с капюшоном и серые полу рванные кеды, которые когда-то ослепляли своей белизной.
Когда я принялась аккуратно снимать диадему с волос, стараясь не вырвать половину из них, телефон завибрировал, а экран загорелся. Тут же подошла к смартфону известной американской марки и вчиталась в содержимое анонимного сообщения. Как только глаза пробежались по словам, по позвоночнику прошел неприятный холодок:
– «Менты следят за тобой. Будь осторожна. Используй только налик. Сними деньги со всех карт и избавься от них. Мои карты и счета не трогай. Слишком подозрительно. Ты сегодня молодец. Но менты от тебя не отстанут. Я в безопасности. Не переживай. Люблю».
– Сука… – вырвалось из уст прежде, чем успела о чем-либо подумать.
Прикрыв губы ладонью, машинально подошла к окну – ничего подозрительного. Впрочем, я и не обладала какими-то особыми навыками по обнаружению ментов в засаде. Болезненно прикусила костяшки пальцев, обессиленно промычав.
Как ты мог меня оставить… Как ты мог меня оставить?! Как ты мог!!!
Никогда прежде не ощущала себя настолько беспомощно. В голове за минуту пролетали тысячи мыслей: ни одна не обладала положительными красками.
Как Олег мог знать, что я ходила на допрос? Откуда ему было известно, что менты за мной следят? Хорошо, последнее можно было предугадать… Но что делать с первым?
На размышления времени не было. Вытерла слезы тыльной стороной ладони. Громко выдохнула и запустила руку в волосы, уложенные в пучок тремя тоннами лака и невидимок. Глянула на время – половина двенадцатого.
– Анфиса! Мне надоело твое поведение! – сокрушалась мать, барабаня по двери. – Сколько еще ты будешь вести себя как несносный обиженный подросток?! Ты уже замужняя женщина, скоро у тебя появятся свои дети, и ты должна прекрасно меня понять…
– Наличка… наличка… где же…
Впопыхах перевернула сумочку вверх ногами в надежде, что Крис припрятала хоть какую-то наличку в сумке. Холодные, пораженные дрожью пальцы, судорожно перебирали содержимое: зарядное устройство, документы, зажигалка, какой-то древний блеск для губ, бренчащая мелочевка и…О, Боже, во внутреннем кармане сумочки пальцы нащупали помятую зеленую купюру в размере двухсот рублей. На такси и до банкомата хватит. Выдохнув с облегчением, я быстро вернула вещи на место, и сумка из розовых паеток, раздражающая своим блеском, вновь набухла.
Решив не тратить время и не возиться с распутыванием волос, взялась за свой тайник. Придумала его еще лет десять назад, чтобы хранить в той жестяной баночке из-под печенья с бутафорским детским замочком свои личные дневники. Однако, время шло и детские никому ненужные записи в нем сменились важными уликами.
– Ты всегда была такой… такой неблагодарной дочерью! – все никак не могла успокоиться мама. По крайней мере, она перестала яростно барабанить дверь кулаками. – Я до сих пор удивляюсь, как Олег взял тебя такую замуж! Ты же всю жизнь сбежать от нас хочешь… От собственной матери, которая выносила и родила тебя в страшных муках! Даже и понятия не имеешь, как это обидно… Анфиса… Анфиса!!!
Как же я ненавидела это имя…
Я лгала, когда говорила, что не была здесь чуть больше шести лет. Пару-тройку лет назад мне все же пришлось приехать сюда. Выждала время, когда Толик ушел в очередной запой и стал впускать в дом кого угодно, а ничего не подозревавшая мать была на работе. Отчим даже не удивился, увидев меня на пороге, а я и не вела с ним светских бесед. Молча прошла в комнату, запихнула улики в новогоднюю коробку из-под печенья, защелкнула замок и утопила ее в горе никому ненужных детских вещей. Я знала, что никому не будет дела до жестяной коробки со страшным дедом Морозом и облезшей Снегурочкой.
– Черт, руки…
Вовремя опомнилась, потянувшись к детскому вязаному платочку, который без проблем скроет отпечатки пальцев. А затем взяла телефон, отодвинула чехол, где припрятала небольшой поржавевший ключик от замочка. Парочка ловких движений и плюшевый замочек открылся. Глаза встретились с черным непроницаемым пакетом, от содержимого которого в жилах стыла кровь. Я громко выдохнула, собралась с духом и взяла в руки шелестящий пакет. Заглянуть вовнутрь еще раз духу не хватило. В коробочке оставила документ, от одного взгляда на который на глаза наворачивались слезы… но он мог здорово меня подставить. Следственный комитет уже взял мои отпечатки, поэтому рисковать я была не в силах. Сначала хотела взять весь пакет целиком, но подумала, что улики могут еще пригодится. Поэтому оставила три документа в твердой обложке в пакете, остальные запихнула обратно в коробку под замок.
– Я каждый день Господа молю, чтобы моя дочь вразумилась! – жалостливо воскликнула мать. – Нельзя быть такой черствой и безразличной! Мать у тебя одна, как ты не понимаешь?!
Черный пакет запихнула в небольшой тканевый рюкзак, с которым Алиса когда-то ходила на бальные танцы. Пальцы предательски дрожали, когда я схватилась за собачку и попыталась закрыть молнию. Сразу после без разбора и наспех засунула разбросанные вещи в шкаф, намертво прикрыв банку для печенья с небольшим секретиком. Накинула на голову черный капюшон, скрывавший мою свадебную прическу, небрежно кинула сумочку Кристины в рюкзак и закинула его на плечо. Бросив последний взгляд на свадебное платье, одиноко лежавшее на моей бывшей кровати, я тяжело выдохнула. После прикрыла веки, собралась с мыслями и, отодвинув тумбочку, подпиравшую дверь, вышла из комнаты, натолкнувшись на мать в проходе.
– Лучше бы ты молилась, чтобы дочь тебя простила, – грубо выплюнула слова ей в лицо и толкнула в плечо, чтобы пройти в коридор.
– Ты… ты… да как ты! – от возмущения она начала заикаться, последовав за мной по коридору. – Да Алиса… моя Лисочка, никогда бы не посмела так разговаривать с матерью!!!
Я резко развернулась, уловив ее широкие от злости глаза – васильковые, ярко-голубые. Та единственная красивая и бесподобная вещь, что была в ней, которую она передала дочерям. Подобные бездонные глаза воспевали поэты в стихотворениях и изображали на своих картинах художники, вдохновившись их красотой. Но они не умоляли всего того, что мать натворила.
– Не смей произносить ее имя…
Мой голос прозвучал грубо, рвано. Он был сравним разве что со скрежетом металла или раздражающим скрипом ногтя по школьной доске. Полный ненависти и злобы, он морально ударил мать и подействовал куда хуже обычной пощечины. Взгляд мой метал молнии, а челюсть скрежетала от раздражения и какой-то невероятной злости, накатившей в тот момент.
Не помню, как выбежала тогда из подъезда. Не помню, как добежала до ближайшего банкомата в соседнем магазине и сняла все деньги с карты. Не помню даже, как вводила пин-код и взяла ли карту обратно, когда ее выплюнул банкомат. Дрожащие руки заказали такси в приложении. И пока оно не подъехало, не выходила из помещения с круглосуточными банкоматами, опасаясь местного контингента, и следящих ментов.
Молча плюхнулась на заднее сидение. Водитель и все остальные прохожие уже не пялились на меня так, будто у меня было три головы. Потому как находилась я в обыкновенной неприметной одежде, а не в нарядном свадебном платье посреди ночной улицы. Мужчина, чье лицо скрывалось за темнотой, спустя двадцать минут поездки, завернул на нужную улицу.
Расплатилась наличкой и вышла из машины. Меня трясло то ли от прохладного ветра, то ли от страха, когда я взглянула на высотку, состоявшую из двадцати пяти этажей. Где-то там наверху находилась квартира, в которую страшно было войти. Свет в окнах не горел, она непривычно пустовала, и от того наводила жуткую атмосферу. Сложилось ощущение, будто меня не было здесь вечность, а на деле же и суток не прошло.
Я вернулась домой.
Глава 8
Около трех месяцев назад
– Да говорю вам, товарищ следователь, не мог я этого сделать! – оправдывался очередной подозреваемый, вскинув ладони. Его плечи без конца нервно подпрыгивали, и от волнения мужчина постоянно оттягивал толстое горло засаленного серого свитера. – У меня же тоже две дочери. Да и потом…Я физически не смог бы…
Пятидесяти пятилетний таксист отвел смущенный взгляд в сторону, почесав седой облысевший затылок. Я уже и не помнил какой по счету был тот допрос за прошедшие две недели.
– На словах все мы не смогли бы убить нескольких девушек, – невозмутимо ответил я, продолжив наблюдать за его поведением.
– Вы не понимаете… – он опустил голову, нервозно теребя пальцы. – У меня это… половое бессилие…
Я откинулся на спинку кресла и устало провел рукой по лицу.
– Можете быть свободны.
– Так а че… это самое… мне даже никакие справки не нужно предоставлять, чтобы подтвердить, шо я это…
– В случае чего мы с вами свяжемся, – произнес я отстраненно, принявшись составлять протокол допроса на компьютере.
– А это… выезжать-то мне можно за город на заказы? – растерянно спросил мужик, встав со стула.
– Да, у нас имеются все ваши данные, до свидания, гражданин Ермолов.
Он попрощался и закрыл дверь кабинета, а я устало прикрыл веки и потер пульсирующие виски. Всю последнюю неделю меня не покидало стойкое ощущение, что копали мы не там. Допрошены были все таксисты Иркутска и даже области, и ни один из них не подходил на роль серийного убийцы. У половины из них было алиби, у кого-то даже железное – сидели в спецприемниках за пьяное вождение, употребление веществ, драку на дороге и иные противоправные деяния. Кого-то не было в городе и в области на момент преступлений, кто-то из них лежал в больнице по состоянию здоровья, а кто-то и не помнит даже в какие смены он работал в зимние месяцы.
Я бегло составил очередной протокол, распечатал его сложил в толстенную папку с остальными допросами, в которых не было ни единой зацепки. А после вышел из кабинета и заглянул в оперативную комнату к ребятам. Дело близилось к ночи, поэтому в помещении были все члены спецгруппы. В комнате господствовала звенящая тишина, прерываемая лишь щелчками клавиатуры, перелистыванием бумаг и время от времени гудящим старым принтером.
– Товарищ майор, а мы с Дорофеевым приехали недавно и всем по кофейку захватили. Вы будете? – спросил старший лейтенант Краснов, поднявшись с рабочего места.
– Матвей, я же просил называть меня по имени, – устало бросил я, подойдя к десертному столику, где стояла одинокая чашка кофе в пластмассовом стаканчике с крышкой. – Мы не в армии, в конце концов.
Парень коротко кивнул, подавив неловкую улыбку. Капитан Дорофеев с невозмутимым лицом заполнял протокол устного опроса возможных свидетелей, а капитан Смирнов, нацепив очки с тонкой серебристой оправой, распечатывал трехтомный недельный отчет о проделанной работе. Золотарева даже не обратила внимание на мой приход. Или, наверняка, лишь сделала вид. Она продолжала изучать нераскрытые дела десятилетней давности с похожим почерком, но взгляд ее так и кричал об усталости.
Немного отпил содержимое стакана, заранее предположив, что там окажется кофейная жижа, которую нужно давать лишь во время пыток. И не прогадал. Кофе оказался омерзительно холодным, вдобавок еще и горчил. Я приложил немалые усилия, чтобы сглотнуть ту пургу, что продают под видом кофе. Но выбора не было, в десять вечера его нигде не продавали.
– Через пять минут жду всех у себя, – произнес я, словил взгляды всех членов группы и вернулся в кабинет.
Пяти минут ждать не пришлось. Ребята завершили межэтапную работу и подтянулись за стол переговоров. Последней соизволила прийти профайлер. В тот день она была в красном, вызывающем и донельзя облегающем мини-платье и туфлях на шпильке того же оттенка. За две недели я уже привык к ее внешнему виду, поэтому изо дня в день реагировал максимально хладнокровно. Но вот коллеги все так же пожирали ее взглядом как в первый раз, в особенности холостые Дорофеев и Краснов.
– С таксистами покончено, – уверенно заявил я, все еще ощущая на кончике языка тошнотворный привкус дешевого кофе. А затем устало откинулся на спинку кресла, и указательный палец некоторое время недовольно барабанил по подлокотнику. – Я изучил похожие уголовные дела по Иркутской области за последние пять лет. Злата просмотрела дела за последние десять и даже пятнадцать лет. Пока ни одного совпадения. Как я и предполагал, убийца местный, раз достаточно хорошо знает здешние леса и трассы. Отправил запросы к коллегам из близлежащих областей. Надеюсь, как только они пришлют похожие дела, ситуация немного прояснится. Вполне возможно, преступник специально уезжал «тренироваться» на местных девушках, чтобы не вызывать подозрения у Иркутских властей. Поэтому версия, что маньяк – дальнобойщик, должна быть проработана. Андрей, что узнал по поводу местных дальнобоев?
Капитан Смирнов прочистил горло, бегло поправив серебристую оправу очков.
– Местные транспортные компании сотрудничают со следствием, хоть и не охотно. Директора предоставляют анкетные данные всех сотрудников, так же графики рейсов, отпуска, больничные, маршруты и так далее. Но есть проблема с одной компанией.
Я направил хмурый взгляд на капитана из Петербурга.
– В чем дело?
– Директор «Транс-Сибирь» оказался весьма категоричен в этом вопросе, – осторожно сообщил Андрей, глядя мне в глаза. – Он наотрез отказывается предоставлять какие-либо данные о сотрудниках. Говорит мы получим все только через ордер.
– В чем проблема? Объясните ему, что ордер в этом случае не требуется, – устало произнес я.
– Вам легко говорить, товарищ майор, – вдруг оживился Дорофеев со свойственной ему ухмылкой на устах. Мы уже не обращались друг к другу по званиям, но иногда Сергей делал это намеренно, чтобы подчеркнуть мой статус. – Мы с Матвеем так… местные. А вы важняк, первый отдел главного управления СК по Москве… Вас он бы еще послушал, а вот нас чуть ли не на хер послал.
– Все наши попытки доказать ему, что ордер на это не требуется, жестко пресекались, – отозвался Краснов, подтвердив слова капитана.
– Хрен с ним, оставьте его мне, – с раздражением отмахнулся я, нахмурившись. – Сам съезжу к нему в понедельник.
– Я могу проехать с вами, Марк Александрович, – с приторной улыбкой произнесла Золотарева. – Надоело сидеть в оперативной комнате третью неделю подряд. А так будет хоть какое-то движение.
Я бросил в ее сторону отстраненный взгляд, неопределенно покачал головой, дав понять, что мне было решительно наплевать поеду я один или со Златой. А после вернулся к ребятам:
– Так, что там по поводу камер на трассах и придорожных кафе?
– Вот тут самое интересное… – с интригой начал капитан Дорофеев, приподняв брови. – На большинстве камер присутствуют фуры с символикой компании «Транс-Сибирь». И именно в районах, где были оставлены тела жертв. Я уверен, если мы пробьем номера остальных фур, то узнаем, что и некоторые из них принадлежат «Транс-Сибири». Это одна из крупных транспортных компаний всего СФО.
– Думаете, этому директору есть что скрывать? – предположил я.
– Ну, об этом говорить еще рано. Этот мужик явно чего-то боится, – предположил Сергей, закусив нижнюю губу. – Возможно, это не касается нашего дела, но он явно не чист перед законом. Все остальные директора компаний хоть и были напряжены и несколько растеряны, но все же пошли на контакт и предоставили нужную информацию.
Я устало потер лоб. Несколько глотков тошнотворного кофе не подействовали, отчего клонило в сон каждый раз, когда я облокачивался на спинку комфортабельного кресла.
– Значит так, получим данные сотрудников этой компании и будем сверять приблизительное время убийств с рейсами каждого дальнобойщика. Нас интересуют только те, кто ездил с октября по начало апреля в нескольких километрах от мест, где были найдены жертвы. Пробьем дальнобоев, которые чаще всего попадались на камеры или же были в рейсах в тот период, и вызовем их на допрос, – твердо заявил я, оглядев всех присутствующих. Взгляд остановился на профайлере, которая начинала откровенно скучать на подобных собраниях. – Злата Анатольевна, мы все с нетерпением ждем ваш вердикт о профиле убийцы.
Я надменно улыбнулся, откинулся на спинку кресла и сложил руки на уровне солнечного сплетения, направив испытующий взгляд в сторону девушки. Она не растерялась, деловито прочистила горло, выпрямила спину, выгнув пышный бюст вперед, и улыбнулась привычной уверенной улыбкой.
– Начну с портрета потенциального преступника. Как я уже говорила ранее, он живет он либо один, либо с сожительницей. Не женат, но может иметь несколько постоянных партнерш. Ему не составляет труда знакомиться, заводить друзей. Но отношения с ними могут быть достаточно поверхностными. По характеру – типичный самовлюбленный социопат. Возраст от тридцати пяти до сорока пяти лет. Приятной наружности. Обаятелен, харизматичен. Имеет не дешевый автомобиль. Умеет производить благоприятное впечатление на окружающих, – профайлер сделала недолгую паузу, мельком глянула на меня, и после моего удовлетворительного кивка продолжила. – Хорошо развит интеллект, но при этом имеет профессионально-техническое образование, возможно, слесарь или водитель. Чувствует себя комфортно вдали от дома. Хорошо ориентируется в местности, но уже прозвучали предположения, что он местный. Работает слесарем, наладчиком, водителем. Может быть связан с обслуживанием железнодорожных путей.
– Хороший портрет, – удивленно произнес Дорофеев, взглянув в глаза Злате или все же атаковав ее пышный бюст. – Версию про обслуживание ж/д путей мы не выдвигали.
– Это все по портрету? – безучастно спросил я, опасаясь хвалить криминального психолога. Слишком было рано для похвалы.
– Да, теперь что касается почерка, – тоном прокурора ответила Золотарева, перевернув страницу заметок. – Про очевидное сходство убитых девушек повторяться не буду. Я уже выдвинула предположение почему он выбирает именно такой типаж. Следуя показаниям родных и свидетелей, девушки пропадали либо в пятницу вечером, либо в субботу ночью. Что говорит нам о том, что преступник не женат, либо не сильно привязан к семье, или же работает по графику в ночные смены. Жертвы были найдены без верхней одежды в одном нижнем белье и, что примечательно, из одного комплекта. Исходя из этого можно предположить, что они целенаправленно шли с ним на свидание и насилие происходило в другом месте. К примеру, в машине преступника, в гостинице или дома у девушек. Жертв он выбрасывает в лесополосах, личные вещи раскидывает возле трупа в хаотичном порядке. Документы и телефоны у всех жертв тоже отсутствовали. Что свидетельствует либо о том, что они вовсе не носили их с собой, либо преступник забирал их, опять-таки в качестве трофея, или чтобы правоохранители не смогли долгое время опознать личность жертвы. Телефон забирал соответственно для того, чтобы мы не отследили его. Предполагаю, что там хранятся переписки с убийцей. Но, примечательно, что двое девушек были студентками и, по показаниям свидетелей, всегда носили с собой студенческие билеты, чтобы получать различные скидки, бонусы и льготы. Поэтому, судя по всему, вторая версия является верной. Что подтверждает мое предположение о том, что он харизматичный и имеет неплохую машину. Две последние жертвы не проститутки, значит вполне могли добровольно пойти с ним на свидание. И преступник, в свою очередь, завлек их своей внешностью и автомобилем. Эту версию опять же подтверждает тот факт, что они были в тщательно подобранном кружевном белье, – девушка прервалась на мгновение, увлечено перелистнув страницы своих записей. – На этом… пока все. Это все, что мы имеем на данный момент. Возможно, картина прояснится, когда отыщем еще несколько похожих преступлений в других городах.
Я прочистил горло, поправив широкий ворот черной водолазки.
– Уже лучше, Злата Анатольевна. Вы прислушались к моему совету и исправляетесь. Сергей прав, версию с железнодорожниками мы еще не выдвигали. Думаю, она тоже стоит обсуждения и проработки.
Профайлер благодарно кивнула, просияв от гордости. Это именно то, чего я опасался. Хвалить тоже нужно уметь вовремя.
– Значит так, Матвей, завтра ты сидишь на камерах и продолжаешь составлять список водителей фур, которые были в рейсах в нужный нам период. Смотришь фуры всех, как местных, так и других сибирских компаний. Позже я отправлю к ним официальный запрос на предоставление личных данных сотрудников. В понедельник я поеду в офис к тому принципиальному директору и буду с ним разговаривать, – заявил я, тут же уловив умоляющий взгляд Золотаревой. – Ладно, мы со Златой Анатольевной поедем в офис «Транс-Сибирь».
– Но, Марк Александрович, завтра же воскресенье, – растерянно пробубнил Краснов голосом обиженного подростка.
– Матвей, тебе давно пора запомнить, что у спецгруппы выходные только на бумажках. Через три дня и так неделя майских праздников, успеешь отдохнуть, – твердо произнес я, взглянув на парня из-под ресниц. Он опустил расстроенный взгляд на стол, недовольно поджав губы. – Так, Дорофеев, ты узнал что-нибудь о первой жертве?
– Подруги ее подтвердили, да и родственники тоже, что она была проституткой. Напрямую никто не знал, но догадывались откуда у двадцатилетней девушки новенький автомобиль и собственная двушка в центре города. Единственное, никто точно не знает, когда она пропала. Судмедэксперт называет начало декабря. Поэтому нам остается только догадываться.
– Ясно. Мы исключили личные мотивы. Девушки не были знакомы друг с другом и из общего у них только внешность, – размышлял я вслух скорее для себя самого. – Первая жертва была проституткой, вторая и третья обычными студентками. Нужно выяснить как убийца с ними знакомился, но сначала найти предполагаемого преступника. У нас даже подозреваемого нет. Поэтому продолжаем копать в этом направлении. У остальных поручения остаются те же. Работаем.
Глава 9
Я завел двигатель черного Форда Мондео с красными декоративными полосами —служебного автомобиля, который предоставили нашей группе на время проведения расследования. Завернул на главный проспект города и пожалел о времени, выбранном для той поездки. Восемь утра – самый расцвет час пика, и я совсем забыл учесть это при планировании поездки.
В салоне автомобиля раздавался беспощадный приторный аромат парфюма Золотаревой с нотками ванили. Она потянулась к магнитоле, с минуту скакала по радиоволнам, пока не нашла максимально попсовую девчачью песню с розовыми соплями. Девушка удовлетворенно откинулась на спинку сиденья, а ноги ее, облаченные в привычный черный капрон, дергались в такт песне. Впрочем, весеннее удлиненное пальто цвета увядших листьев хотя бы на время прикрывало ее очередное вызывающее изумрудное платье с открытым декольте.
– Нет, мы не будем это слушать, – отрезал я, притормозив на светофоре, и одним нажатием подушечки пальца выключил радио. В салоне раздалась долгожданная тишина.
– Почему нет? – удивилась девушка с неподдельным интересом.
– Потому что сейчас раннее утро, и я хочу провести его в тишине, сосредоточившись на работе.
– Ты выпил уже два стакана кофе и все еще не проснулся? – фыркнула Золотарева, махнув рукой. – Ну, хорошо. Если тебе не нравится эта песня, включи другую.
– Когда это мы перешли на «ты»? – поинтересовался я и вскинул бровь, нетерпеливо барабаня подушечками пальцев по рулю.
Злата прыснула, как пятнадцатилетняя девчонка.
– Да брось, мне тридцать три, и я не настолько стара, чтобы выкать ровесникам. В комитете при сотрудниках – окей. Но не при личной встрече.