Шербурские зонтики для «Адмирала Сенявина»

– Так, ну-ка пусть снимет пробу, принесите ему икры, – приказал Стрекалов и через переводчика капитан-лейтенанта Богомольца попросил французского кулинарного Де Голля отведать русской икры, наивно полагая прорваться таким образом к его расположению через желудок. – Так, быстро сделайте бутерброды: черную икру с черным хлебом, красную с белым, – прикрикнул он на камбузных матросов.

Первый бутерброд с черной икрой плавно поплыл ко рту гиганта, он одобрительно кивнул, прожевав его и отправив далее в свое внушительное чрево. Богомольцев шустро подал красиво смотрящийся со светло-гранатовыми камешками, чуть трепыхающимися на белой булке, бутерброд с красной икрой. Кок величественно прожевал: этот вкус ему был ранее не очень знаком. (Норвежцы еще не научились, как сейчас, выращивать лососей в садках и продавать по всей Европе красную икру.) Богомольцев быстренько подал второй красно-белый. На этот раз кок удовлетворенно хмыкнул, чуть прищурив глаза от удовольствия.

– Сделайте розетки, – сказал он Богомольцеву. – Чтобы у каждого клиента был бутерброд с черной, и бутерброд с красной икрой, – перевел капитан-лейтенант Богомолец.

– Да почему по одному бутерброду-то, у нас красной икры целый бочонок, чего ради бутерброды сушить? Короче, сделаем по бутерброду тот и тот в розетке и наложим в вазочки, если кому-нибудь не хватит, – резюмировал старший кок «Сенявина».

– Так, – подвел черту под икряным фуршетом начпрод Стрекалов. – Дайте ему пару банок черной и насыпьте трехлитровую банку красной, да аккуратнее так, крышечку запечатайте, чтобы было видно, что у нас ее море. И смотрите, чтобы чисто, без плевы, чтоб все было чин-чинарем.

После вручения презента советско-французское боевое сотрудничество в кулинарии достигло апогея. Француз расписал регламент обеда, рецептуру блюд, что и как называется, и даже техпроцесс изготовления, дал перечень недостающих ингредиентов – от оливкового масла до спаржи и пообещал помочь хорошим французским вином из запасов «Клемансо», поменяв его на водку.

Подошедшему на камбуз капитану II ранга Стеблову было доложено, что торжественный обед с помощью французской стороны будет обеспечен в самом, что ни на есть надлежащем виде. Генерал Де Голь от французской кулинарии важно прошествовал на корму «Сенявина», чуть кивнул провожавшему его переводчику, капитан-лейтенанту Богомольцу, и перенеся запечатанную стеклянную банку с красной икрой в левую руку довольно легко для своей комплекции спустился, отдав честь флагу корабля.

Тем временем события в команде мичмана Первелова развивались с одной стороны может не очень последовательно, но с другой как довольно целеустремленно ведомая нашим «коммандером» акция, направленная на добывание знаменитых сувенирных шербурских зонтиков, о которых местные аборигены вообще-то и не подозревали, до белых парадных туфель 49 размера дело еще не дошло. С другой стороны, эти события все более подтачивали незыблемые как скалы скульптурные «облико морале» советских моряков.

Маленький шербуржанец потянул мичмана Первелова за рукав и что-то пролепетав, указал направо в маленький переулок. Паньшин перевел, что тот знает, где загнать часы. Однако тут вмешались французские барышни, у них возникло желание получить фотографии сразу, о чем они поведали нашему толмачу с жаром размахивая руками: дескать, вы уплывете завтра, а что на память нам оставите. Матрос Васин сказал, что фото он сможет сделать только после отхода корабля, да и то не сразу. Наступила довольно грустная пауза, но тут «мадам де Лавальер» толкнула в затылок чуть запоздалая мысль про ее дядю Мориса, который содержал небольшое фотоателье на ля Круазет. Наша блондинка радостно воздела руки и воскликнула:

– Я знаю, что делать.

И компания кавалеров с дамами двинулись к фотоателье, благо оно находилось всего в полутора километрах от маленькой площади с фонтаном Де Вилья.

Дядюшка Морис с интересом осмотрел компактный никелированный «Зенит» и сказал, что проявит пленку и сделает фотографии для своей племянницы часа за полтора, пусть пока господа матросы и офицер погуляют. Затем, явно заинтересовавшись аппаратом, сказал, что мог бы поменять аппарат, либо просто купить его, а пока в честь советских моряков предлагает сфотографироваться на память с девушками, указав на «полароид», сказав при этом племяннице, что денег за снимки не возьмет, так как впервые видит советских моряков. Пока мичман Первелов думал, можно ли участвовать в таких съемках с точки зрения «особого мнения» первого отдела, живописная группа матросов и с ленточками бескозырок на груди, и обнимающих их дам уже сформировалась и ему ничего не оставалось делать, как подчиниться Жаннет, которая усадила его на стульчик рядом с собой в первом ряду. Дядюшка Морис навел «полароид», поправил прическу у матроса Васина, поднял подбородок мичману Первелову и щелкнул фотоаппаратом, которым тут же выдал цветной снимок. Посмотрев на него, явно удовлетворенный старый фотограф сделал еще пару снимков, потом сказал Луизе, что готов сделать снимки кавалеров с дамами отдельно и отдельно господ советских моряков и плюс заплатит 150 франков за аппарат «Зенит». Когда Паньшин перевел предложение француза матросу Васину, тот немного подумал, хмыкнул и махнул рукой: «Валяй».