Мертвые, но Живые 2

Глава 46. Амбар

Меня припечатывают к стенке, едва мы оказываемся у Марио дома.

Удерживая на весу, снова и снова впиваются в губы. Выбивая из меня дыхание.

Я в школьной форме, он в солидном пиджаке – образец порядочного педагога. Не искушенного грязными помыслами.

– Чувствую себя каким-то извращенцем, – признается он, нетерпеливыми пальцами развязывая мой полосатый галстук и выкидывая его подальше. – Соблазнил школьницу, и не особо, получается, далек от самого Марио.

– Заткнись, – затыкаю его своим ненасытным ртом, – мне давно уже двадцать. Считай это ролевой игрой.

Он скучал. Я скучала. Ничто не мешает нам насладиться друг другом в этот момент. Так что очень быстро мы перемещаемся в его спальню. Я крепче стискиваю ногами его офигенный торс.

– Туда, – указываю я рукой, ненадолго отвлёкшись.

– Уверена? – замирает на секунду со мною в руках. – Никогда на такой штуке не пробовал.

– Да, кресло для секса, то, что нужно, – в спешке лепечу я, дёргано и неуклюже высвобождаясь из голубого жакета. – Надо опробовать, не зря же он тут стоял всё время и мозолил нам обоим глаза.

Жакет теряется где-то под ногами, я снова сумасшедше льну к мужским губам.

– Ты п… права, – сбивчиво соглашается парень, терпя мое безобразное нашествие. И, миновав двуспальную кровать, подносит меня ближе к окну. Опускает на волнообразное удлиненное кресло.

На мне только блузка, на нем по-прежнему этот приличный пиджак, выдающий в нем первоклассного интеллектуала. И я это дело исправляю: немедленно раздеваю. Метко отбрасываю на кровать и смеюсь. Илья ловит мой смех губами, и мы то и дело целуемся, пока полностью не освобождаемся от сковывающей нас одежды.

– Я слышал про тантру… – голос такой томный, низкий, его владелец определенно уже в шаге от того, чтобы утратить над собой контроль.

– О да, рай для экспериментов. – Я размещаюсь удобнее, изгиб кресла надежно поддерживает мне спину, и тяну парня на себя. – И непередаваемый процесс. Давай ближе. Слегка приподними меня и… вот так, да.

Сильные нежные руки возбуждают мои соски – я тлею и парю.

– Какая же ты красивая, – его рука замирает на моем лице, а глаза с обожанием смотрят на меня.

Не могу не поиздеваться:

– Я или Амбар?

– Перестань, – простонав это слово, в наказание он зубами защемляет мне губу. – Теперь это тело всецело и полностью принадлежит тебе, не отделяй себя от него, это неправильно. Так и с ума сойдешь. Если не перестать об этом думать. – Он прикрывает веки и впитывает глубину ощущений, накрывших нас с того момента, как его голая кожа слилась с моей.

Приоткрыв рот, я наслаждаюсь вкусом его кожи под подбородком. Ему это нравится, он под кайфом.

Вновь открыв глаза, он решительно оборачивает руку вокруг моей талии, слегка пододвигает наверх, чтобы нам обоим было удобно, и в следующую секунду начинает меня опускать на свой твердый член. Проникает сначала между половых губ, совсем чуть-чуть. Искушая. Скользя. Святая Мария, это волшебное чувство. Затем движется всё глубже, по миллиметру, до тех пор пока… из моего горла не срывается болезненный стон.

Что за чертовщина, Амбар?!

Трущиеся о мой рот губы становятся неподвижны.

– Это то, о чем я подумал? – ошеломленно произносит мужчина, резко остановившись.

– Откуда мне знать? Кажется… да, – я так потрясена, и мне больно, черт подери.

– Ничего не понимаю…

– Вот так сюрприз, Амбар!

– Погоди, это получается…

– А… а-а, – очередной глухой стон срывается непроизвольно, и тогда парень сильнее придерживает меня рукой, чтобы застыть со мной и не допустить проникновения в меня ещё выше.

– Так, давай… знаешь, отложим наш забег и я сделаю тебе компресс? – Он собирается аккуратно снять меня с себя, подняв за талию обеими руками. Но я его сразу останавливаю:

– Нет, погоди, всё нормально. Немного подождем, расслабься, никто от этого еще не скончался, – смеюсь я нервно и быстро нахожу его губы. Напряженные. – Эй, – я ловлю его блестящий взгляд, – немного передохнем и продолжим. Да?

Он кивает, хоть и выглядит растерянным и… чертовски милым. Обожаю. Последнюю мысль я озвучиваю вслух:

– Обожаю, ты такой малыш, когда напуган и удивлен одновременно, – и как настоящая обезьянка, обнимаю своего доброго милашку руками и ногами. – Не сопротивляйся, отпусти меня до конца. Не держи.

– Точно?

– Да, просто покончим с этим, а то сколько еще ты будешь держать меня так над собой?

Он тихонько расслабляет руки на талии, и я плавно насаживаюсь на него.

– А-а… Черт, я и забыла, как это больно! Или у Амбар на порядок больнее?.. – Я прикрываю глаза, навалившись щекой на его щеку. Немного колкую, безумно приятную.

Илья замирает у меня внутри и просто бережно кусает ухо в попытках смягчить мою боль.

– Итак, мы опытным путем выяснили, что у Амбар с Марио не было никаких любовных отношений, – отвлекает он меня разговором, шёпотом на грани страсти. – И если на то пошло, вообще ни с кем не было. Либо мы оказались заложниками слухов, либо… не знаю, что предположить… ранняя мужская импотенция? – посмеиваются его губы хрипло, шевеля мои волоски и продувая приятно кожу под ними.

– А я думаю, у них просто не дошло до постели. И этому есть только две причины: просто не успели или… – Как же это непросто: говорить на отвлеченные темы, когда внутри тебя такой шикарный мужчина. Нужно постараться, чтобы собрать мысли в кучу. – Или Амбар водила Марио за нос и хотела коварным, старым как мир способом отомстить за подругу, но её не поняли. Не подруга точно. Иначе эти двое бы не поссорились.

Заметив, что он повернул голову и не понимает многое из моих слов, объясняю:

– Речь о Кармен, еще одной подруге Амбар.

– Прошлогодняя суицидница? – быстро схватывает он, и я киваю.

– Есть основания полагать, что это не было суицидом. Мы с ребятами ведем расследование.

– Какое еще расследование? – настораживается мой заботливый малыш, инстинктивно пригладив мне волосы и прижавшись обеспокоенной ладонью к голове. Заставляет смотреть себе в глаза. – Кати, пожалуйста, не суй ни во что свой любопытный нос. Это может быть опасно.

– Всё потом, всё потом, – повторяю я, привлекая его губы к себе, лишь бы не расстраивать мою зайку. – Целуй и не отвлекайся. Подвигайся разок там… – И сосредотачиваюсь на ощущениях, когда член его, скользя по нежным стенкам, начинает по моей команде шевелиться. – Да, кажется, да, – нахмурившись, киваю я, привыкая к легкому дискомфорту, – уже можно, боли почти нет.

Парень еще с сомнением смотрит мне в глаза, а потом не выдерживает: глубоко и яростно засовывает свой влажный язык в мой влажный рот и начинает не сразу, но постепенно набирать ритмичный темп.

Так мокро внизу. Так сладко.

– Ты как? – справляется Илья о моем самочувствии.

Пот стекает с моих висков. Он весь липнет к моей мокрой коже.

– Супер. Не жалей меня, – смеюсь я звонко и зажимаю в зубах его вкусную кожу. – У меня от тебя голова уже кружится. Не останавливайся и жги, как ты умеешь.

Тантра под нами тотчас начинает дрожать, а я сходить с ума от блаженства и растворяться в пространстве и мужчине, которому я с самой первой встречи подарила свое стеклянное сердце. Если в чем я и уверена, так это в том, что он сбережет его.

Между тем стоны рвутся из меня по наитию:

– Илья… Илья… я люблю тебя. – Опускаю веки. Удовольствие слишком сильно.

Меня вырубает каждое его касание.

Меня бьет током каждое его проникновение.

И убивает каждая секунда его промедления.

Волна дрожи по телу. Четыре секунды… одна. Оргазм обрушивается, меня обволакивает насыщением и потряхивает от этой силы; затем я обессиленно разваливаюсь на гнутой спинке шикарного кресла, слушая удар за ударом – как за ребрами сходит с ума чокнутое влюбленное сердце. Голова запрокидывается; на шее следы от поцелуев, на губах дрожащий рот, между ног подходящий к своему экстазу мужчина. Его толчки энергичны, жадны, мучительны. Я открываю глаза – он великолепен. Глаза сверкают, пеленают и о чем-то молят меня. Сквозь подрагивающие ресницы я вижу их нереальный, замутненный блеск.

Последний гортанный стон, прямо мне в губы, и он наконец кончает. С такой охренительной силой, что меня качает на этих волнах вместе с ним. Теплая жидкость вливается в меня приятными дозами и медленно растекается глубоко во мне.

Тепло. Сексуально. Порочно.

– Напомни мне потом принять таблетки, – смеюсь я, хрипя и тяжело дыша под ним, – беременная школьница вызовет к себе вопросы, имей это в виду.

По мужским губам пробегает улыбка.

– Обворожительна, – хрипит он, любуясь мной. И проводя пальцами по волосам над моим потным лбом, убирает те, что прилипли к лицу.

– Ты совсем не вспотел, – жалуюсь я, тем не менее не в силах перестать сиять озорством.

Он оставляет мое замечание без ответа; лишь глубоко вздохнув, всем весом наваливается на меня. Уставший. Горячий. И от этой приятной тяжести моя кожа воспевает к Господу Богу молитвы.

Время будто останавливается. Проходящие минуты не ощущаются. Мне просто приятно делить с ним этот волшебный миг покоя и умиротворения. Я обнимаю его и говорю это снова:

– Я люблю тебя.

Наконец завозившись у меня в волосах, он целует меня в голову и, привстав, садится. Массирует безотчетно плечи, рисует подушечками пальцев лозы вдоль руки, невозмутимо перебирает длинные волосы. Смотрит как на чудо, но молчит.

С затаенным дыханием слежу за ним.

Двумя минутами позже (время резко вернуло для меня свой ход), мягко прикасаясь губами к кромке моих волос на лбу, Илья мягко шепчет:

– Любовь моя, ты себе представить даже не можешь, как долго я искал тебя. Я думал, сойду с ума без твоих прикосновений. Без твоих объятий. – (Клянусь, в этот момент у меня отрастают крылья как у крылатого ангела; на лицо упорно лезет глупейшая из всех возможных улыбок.) – Моя любовь к тебе безусловна и неизмерима. Я навеки твой, моя горячая испанская девочка. Я навеки твой, Каталина. – И он закрепляет свои слова сладчайшим поцелуем.

Зацеловывает на мне каждый клочок счастливой улыбки. Забавляется, видя, что она никак не сходит; улыбается сам. И этой живой улыбкой льнет к моим игривым губам.

Мы смеемся, дурачимся.

Обожаю смаковать и облизывать этот рот. Ничего вкуснее нет на свете.

Лизаю и хихикаю, игриво кусаю и смеюсь, сипло, по-детски. Я веду с ним борьбу, маня и отступая. Илья подхватывает очередной мой неугомонный смех и внезапно обездвиживает мой подбородок рукой, чтобы больше я не смела его обманывать.

– Шалунишка, – довольный, выдыхает хрипло и завоевывает наконец мои баловливые, изворотливые губы.

– Знаешь, я тут подумала, – мне стоило огромных усилий оторваться от моего самого любимого учителя. – Нам постепенно надо привыкать к новым именам, если хотим дожить эту жизнь мирно и не привлекать к себе внимания. Амбар красивое имя, меня оно устраивает. И Марио мне нравится, я привыкла тебя так называть; и наверное, это и к лучшему, нам нельзя вызывать подозрение.

– Ладно, – соглашается Марио, никак не угомонившись: чмокает меня еще раз и еще. – Но иногда и только наедине, я буду звать тебя моя Каталина, и с этим ты ничего не сможешь поделать. В этом я тебе не уступлю.

– Ладно. Ладно, только перестань, – смеюсь я под его щекотками и влажными поцелуями за шеей. – Договорились. У Амбар как раз второго нет… будут у меня два имени, испанцев этим не удивишь. Кстати, ты знаешь свое второе имя?

Мой учитель задумывается, на время прекратив пытки.

– Кажется, я раз видел его у себя в загранпаспорте, но не запомнил.

– Изучи этот момент, чтобы не попасть впросак. Не оплошай, когда у тебя его спросят, а ты не сможешь ответить.

Его ласки становятся настойчивее. Властная рука обхватывает шею справа и заставляет склонить набок голову.

– Обязательно гляну, – бормочет он. Вновь распаленный, мужчина откидывает мои растрепавшиеся волосы за спину и всё увлечённее продолжает осыпать нежную шею поцелуями.

– Ты что делаешь? Хочешь повторить? – закатываю от удовольствия глаза.

– Я тут подумал, – о, какой медленный, лукавый тон! – замечательное кресло, надо испробовать другие позы.

Температура моего тела тут же становится горячей.

– Например какие? – губы едва шевелятся.

– Ты предложи, – нагло, с хрипотцой выдыхает он, вобрав в рот и тут же нагрев-остудив потоком воздуха из легких мою потревоженную кожу.

Из меня сам собой вырывается стон.

Сладко до боли.

Это начало конца, невыносимый процесс между ног запущен, всё начинает ныть и гореть.

– Можно стоя, можно лежа, можно стоя и лежа… – перечисляю я варианты заплетающимся языком.

– Давай. Строго в этом порядке.

Голова взрывается после этих слов – мое воображение возобладало над разумом.

"Давай согрешим", – напевает чей-то голос за кадром.

И, похоже, что в эту ночь нам снесло крышу… Губы не сохнут. Комната не перестает вращаться.

Глава 47. Амбар

3 декабря, Суббота.

– Прошу, останься со мной сегодня. – Его губы нежно целуют мое плечо в пять утра.

Мы лежим абсолютно голые под одеялом, Илья по-прежнему держит меня в своих руках, никто из нас не сомкнул этой ночью глаз.

– До рассвета еще три часа. Тебе этого мало? – мой тихий смех отдает простуженной хрипотцой; бросаю взгляд себе за плечо. Обнаженное. Горящее под его медленными поцелуями.

– А ты решила сбежать от меня на рассвете? – Он плавно перебирается на мои губы, оставляя на них замедленные, терпкие и рваные поцелуи, пока я отвечаю ему:

– У Амбар строгий отец… – Невыносимо нежно, на несколько секунд мой рот выбирает куда более приятное занятие, чем ткать какие-то слова. – Не уверена, что могу побыть с тобой весь день. Вечером нас с ним пригласили на ужин. А еще Карлос наверняка спросит, где я ночевала этой ночью.

– У подруги. Ты же ночевала у подруги, – утверждает он уверенно, дерзко глядя мне в глаза.

– Да, слушай, а ведь так и есть, – киваю я, серьезно выпятив нижнюю губу.

Из нас вышли бы хорошие лжецы. Мы умеем обманывать даже самих себя. Уровень, которому можно только позавидовать.

– Напиши ей прямо сейчас. Предупреди, – кивает он подбородком.

– Хорошо. – Я тянусь к тумбочке за телефоном.

Затем, отложив его обратно, с безмятежной улыбкой возвращаюсь в объятия своего парня, откидываясь спиной ему на грудь:

– Пишет, что Карлос накануне ей не звонил и обо мне не спрашивал. Но если спросит, она подтвердит, что мы весь вечер смотрели сериал "Менталист" и пускали слюни на милашку Патрика Джейна, а потом обе вырубились как попало, прямо поперек ее кровати, высыпав вокруг себя весь попкорн. Так что нам пришлось всё утро отчищать покрывало, одеяло и нашу одежду от мелких сладких крошек, ведь в особняке Итсана Грандеса прислуги, которая бы делала всю работу по дому, уже несколько лет как не водится. Я застирала форму, мне пришлось ждать, пока она высохнет. Потом мы с Консуэлой придумали еще что-то интересное, в общем, бездельничали до самого вечера, и так домой я вернулась только… к ужину, – многозначительно заявляю я, что теперь я вся его и никуда не тороплюсь.

Сзади пальцами аккуратно перебираю на шее волосы и со спины перебрасываю их вперед на одно плечо, чтобы они не мешали.

– Детализация, – хмыкает Марио с ироничным уважением.

– Если хочешь соврать с кем-то, продумай всё до мелочей, – кокетливо задираю я свой подбородок, посматривая на парня уголком глаза.

Улыбающиеся пухлые губы опускаются мне на шею в одном маленьком мокром поцелуйчике. Он крепче прижимает меня к себе, и я чувствую спиной каждую линию его груди, а каждым изгибом тела – его изгибы. Сильные, твердые и мягкие.

– Немного странно, что твоя подруга отвечает тебе в пять утра.

– Наверное. Но, может, у нее была не менее захватывающая ночь? – отзываюсь с улыбкой в голосе.

– Давай поспим, – шепчет он, не отпуская. – Совсем без сна нельзя.

Я выше натягиваю наше одеяло и расслабляюсь в его руках.

– Ладно. Пока, – мягко и тихо роняю я в темноте.

– Пока, – произносит Марио эхом, прижавшись щекой к моей голове.

Мы попрощались до новой встречи. Встречи, которая повторится, стоит только нам снова открыть глаза.

В какой-то момент рядом раздается ритмичная композиция, и меня сонную останавливают большие теплые руки.

– Мой телефон. Я возьму, – слышу я нежный шепот и прикосновение, отчего я перестаю тянуться неизвестно куда.

– Почему твой будильник звенит так рано? Суббота же, – шевелю я заспанным языком.

– Уже девять, милая. – Он невесомо целует меня в плечо и осторожно вылезает из-под меня. – Но ты еще поспи, ладно?

– А ты? – я инстинктивно протягиваю руку и сжимаю половину его ладони. Но мои пальцы быстро с нее соскальзывают и в сонном бессилии падают на дно одеяло, придавив воздушное серое облачко. Тяжелые веки закрываются сами собой, мысли качаются на убаюкивающих волнах, в голове становится пусто.

– Спи, Каталина, а я кое-что должен сделать. – Мою руку заботливо прячут под одеяло, и вскоре я слышу кожей, как матрас подо мной приподнимается в отсутствии тяжелого веса.

Потом я открываю глаза, а часы уже показывают далеко за полдень.

– Вот же блин. Я проспала полдня… – "А это наполовину меньше того времени, которое я была просто обязана уделить непорочному свиданию со своим великолепным мужчиной". – Браво. Браво, Амбар. А всё почему? Потому что кое-кто решил, что давно не практиковал сексуальный марафон.

Со счастливым ворчанием иду в ванную. Умывшись и причесавшись, что-то из мужского гардероба накинув на себя, я выползаю из спальной норы и зову своего очень плохого профессора:

– Профессор Калеруэга. Вы где?

На кухне пальчиком поддеваю арахисовую пасту с поджаренных тостов и медленно слизываю с кожи. Сексуальная, босая, переношу вес на одну ногу, чтобы игривым пальцем ноги потереть чешущуюся лодыжку, и наливаю себе прохладную воду из чайного кувшина с нарезанными киви и половинками клубники внутри. Смотрю на шкафы с книгами в гостиной. У бывшего Марио Калеруэга в профессиональном плане всё очень даже неплохо. У него замечательная домашняя библиотека, одно это уже восхищает. Илье ничего не придется докупать.

Утолив жажду, я прохожу под широкой изящной аркой и, подступив к полке, открываю одну из книг, которую брала в руки в прошлый раз. Он ее читал еще тогда, и в ней до сих пор лежит акриловая закладка. Почти дочитал, двадцать страниц осталось.

"Значит, мое послание ты еще не видел", – мои губы дергаются в проказливой улыбке.

– Что у тебя там такое? – А вот и мой пропавший куда-то мужчина. Обняв меня со спины, он тоже заглядывает в предпоследнюю страницу книги. И тут же по расслабившимся ладоням на моем животе я ощущаю легкую его озадаченность и недоумение. – Это что? – Он перехватывает у меня книгу. – Это ты написала? Когда?

Марио видит на полях вероломные пометки чудным русским почерком – записи, сделанные моей рукой. Там написано: "Илья, вот бы ты снова мог мне прочитать эти строки…"

И на другом абзаце не просто невозможное, а даже нечто очень наивное: "Храни мою вековую любовь, ведь мы обязательно снова увидимся… или нет? Ты же не бросишь меня? Я очень тебя жду."

– В минувший вторник, – пожимаю я плечами.

– И почему, черт побери, я не увидел этого раньше? – усмехается он нервно.

– Ты отошел в уборную, – напоминаю я, обхватывая парня за талию.

– Хоть бы намекнула.

– Ничего страшного, что ты этого не видел. Мы ведь все равно вместе.

– Да, а мог бы прочесть книгу раньше и уже пять дней делать так. – Калеруэга, отбросив книгу, жадно притягивает меня к себе и губами один за одним крадет у меня вдохи, заполняя своим дыханием меня до глубины. – Я жалею, что потерял так много времени.

Облизнув его еще раз, делаю сочувствующее лицо.

– Но теперь-то всё хорошо. Да?

Пальцами вожу по его лицу, с наслаждением тону в белых волосах.

– Конечно, – отвечает он нежно. Тихо и сокровенно.

Я присматриваюсь к нему внимательнее.

– Но это неправда, ведь так? – Его глаза. Они у него имеют не совсем живой и здоровый вид.

Он хмыкает:

– Вообще-то правда. Не знаю, в чем ты меня пытаешься уличить, но ты точно не можешь утверждать, что я не рад быть тут с тобой.

Кажется, что он что-то не договаривает, но его насмешливая ухмылка и умный взгляд заставляют меня поверить всему, что он скажет.

– Ладно, – киваю я с облегчением. – Прости. В последнее время у меня настоящая паранойя.

– Пойдем, позавтракаем, – Марио тянет меня на кухню. – А ты расскажешь мне о своей паранойе и всех авантюрах, в которых ты успела поучаствовать. Тебе угрожает какой-то чокнутый на машине, вы с друзьями ведете какое-то расследование, сегодня у тебя ужин… кстати, с кем?

– С семьей Мерседес Монтеро, – вздыхаю я, предчувствуя непростой разговор. Он точно попытается меня отговорить. Чтобы я держалась от всего этого подальше. – Это первая…

– Жертва, – кивает он, – я знаю. Зачем тебе в это влезать и тем более ужинать с ее семьей?

Он серьезно хмурит брови. Я подгибаю под себя одну ногу и опускаюсь на сиденье в одних трусах; белая рубашка на мне задирается, но дома кроме нас никого нет, поэтому любуйся, дорогой мой, моими голыми ножками и восхищайся тем, что у тебя девушка такая секси.

– Я вроде как ее знала лично. Ну, то есть Амбар. Кстати, ты не забыл, что впредь ко мне следует обращаться так? – вставляю я как бы между прочим, выразительно округлив глаза. И будто это было короткой рекламной паузой, продолжаю: – Родители Мече каждый год устраивают ужин, сегодня девятая годовщина со смерти их дочери, и мы с Карлосом обязаны там быть.

– Что ж, это понятно. Тебе подогреть?

– Нет, не нужно. – Я подхватываю остывший тост с арахисовой пастой и откусываю хрустящий уголок хлеба. – Знаю, всё, что ты готовишь, вкусно даже холодным.

Я дарю ему улыбку, и мой учитель подсаживается максимально близко ко мне. Пока он наливает горячего чаю, я кладу ногу ему на колени и шаловливо продвигаюсь к самому аппетитному местечку.

– Амбар, – в его голосе, таком глубоком и хриплом, слышна укоризна. – А если я случайно на тебя пролью?

– Неужели моя нескромность для тебя неожиданность? Я думала, ты уже привык.

Мой плохой профессор протяжно и громко выдыхает.

– Амбар.

– М-м? – тяну я, по-прежнему балуясь у него между ног.

– Я люблю всё в тебе и, поверь, ко всему привык, но разве мы не завтракаем?

Он ерзает на стуле и отставляет чайник подальше от меня.

– А мы что, не завтракаем? По-моему, завтракаем. – И я демонстративно откусываю еще кусочек от жареного тоста.

Улыбка учителя становится шире, и он тянет меня за руку.

– Ладно, обезьянка, иди ко мне.

Подскочив, я быстро перебираюсь ему на колени и звонко целую его в уголок губ.

– Так-то лучше. – Обняв ладонью мое бедро, он пододвигает ко мне чайную чашечку, коробку клубники и тарелку с блинчиками. Ко всему, до чего смог дотянуться. В моем положении куда больше мобильности, и гору тостов, что стоит дальше всего, ему приходится поручить мне.

– Рассказывай теперь, какая жесть творится вокруг тебя и твоих новых друзей.

Я опускаю откусанный бутерброд на краешек тарелки. А он ни секунды и не забывал, да, об этом?

Посмотрев ему в глаза, такие требовательные, задумчивые, я обхватываю ладонями его беспокойное лицо.

– Не переживай. Одна ночами больше не хожу. Ну чего ты?

– Ты что-то задумала. Я это не одобряю.

– Ты даже не знаешь, что это, а уже куксишься. Давай я тебе всё расскажу…

Несколько минут спустя он настоятельно меня просит:

– Только будь осторожна. Не рискуй понапрасну. – Марио вздыхает. – Лучше бы вы это дело оставили полиции, но, боюсь, ты и твоя компания не отступитесь, верно?