Тень ее третьего имени

Глава

1

That’s

my

party

After Dark X Sweather Weather

«Я всего лишь человек,

Я хочу держать весь мир в своих руках.

Я ненавижу пляжи, но я

стою,

Увядший в песке Калифорнии»

Оди

Вся моя жизнь – гонка. К тем огонькам вдали на горизонте. Что-то внутри каждый день кричит, зовет меня к ним. «Давай, Оди. Быстрее, за тем чувством, когда катишься вниз, без опоры, страховки, но знаешь, что не упадешь. Не упадешь, если не задумаешься над тем, а почему ты едешь. Отдашь всего себя ветру». Потом лампа, стол. Клавиатуру к черту. Разве могут эти таймс нью романы, калибри внять моей внутренней сути? Разгадать тайну моего рождения? Нет, лишь тетрадь и черная гелевая ручка.

Сигарета тлеет как обезумевшая меж пальцев. Пока я не пишу, нет, разрываю бумагу строчками. Хочу как битники. Гребаные алкаши, что горели. Выдавали шедевры, посылая структуру к черту. Генри Миллер, Керуак, Берроуз, Снайдер. На разрыв. На голую суть непреложной правды.

Я родилась не в свое время. Кругом реп, толерантность, синтетика. Все строят из себя крутых, а по факту, молятся перед каждым взглядом в глаза незнакомцу. Чтобы на этот раз уж не отвести глаза первым. Ни мои сверстники, ни люди старше не понимают – всему виной страх перед смертью. Посмотри ей в лицо, прими, что твоя жизнь – лишь игра, и гореть ты будешь как свеча на молебне.

Я потому и верна своей Ямахе. Променяла на нее свой дом, особняк моей матери. Эта глупая, глупая женщина сказала: «Убирайся, прочь. Зачем мне дочь, что уже завтра может стать трупом?» Глупая, глупая Беатрис.Каждый из нас может стать трупом хоть в эту же секунду. Именно поэтому я ценю каждый день и благодарю за него Бога.

Сегодня 27 марта 2017 года. Я выхожу из своего домишки в Квинсе. Тишина, надо мной мириады звезд, ветер колышет платаны. Их томный шелест словно что-то хочет мне сказать. Но языка я не знаю.

Руки потеют, сердце щедро расплескивает кровь по венам. Моя Ямаха томится в гараже, зовет меня, умоляя оседлать ее. Она видела множество побед и знает, что сегодня мы вновь выиграем схватку со смертью.

Это прежде всего о мышлении. Мои парни никогда не умели просто лететь. Их страх сильнее их воли. Как на дороге, так пред ней, когда мы курим всякую дрянь и пытаемся казаться лучше, чем мы есть на самом деле. Но они знают, самоутверждаться за мой счет бесполезно. Я просто смотрю в глаза и говорю правду. Срываю кружевное белье со всех подтекстов.

Я – словно предвестник конца света для Квинса. Мотор ревет, готовится вынести меня на гладиаторскую арену. Моя девчонка плавно выкатывается на дорогу. Совсем узенькую, обрамленную аллеями дубов и домиками как из гребанных «Отчаянных домохозяек». Да, все думают тут тихо, когда переезжают в этот район. А потом ненавидят меня. А ведь я спасаю их жизнь от скуки.

Кожаная куртка впивается в тело нашивками. А потом вновь вздымается, крадет силу ветра и передает мне. Я исчезаю. Меня нет. Я сила, познав которую, каждый захочет променять свои добрые дела на мои грехи. Я – Оди О’Шиллер, мать твою, и совсем скоро Америка сойдет от меня с ума. Я, правда, не знаю, зачем мне это.

Так часто бывает во время езды. Надо смотреть на дорогу, контролировать движение вокруг, свое тело, а я решаю внутреннюю борьбу. Не понимаю, чего хочу. И от того еще сильнее вжимаюсь в свою девчонку и гоню прочь все лишнее. Я – дитя свободы. И мне не нужен этот мир. Лишь гореть. Просто выжигать кислород легкими.

Спальный район позади. Дорога все шире. Ставки выше, ведь теперь всего в паре метров от меня несутся фуры, хищно высматривая фарами мой силуэт во тьме. Мой и Ямахи. Но это блеф. Все, как и в жизни. Много света, шума, ветра от встречного движения, но нужно лишь прочно держать баланс. Чтобы там, у нашего гаража на трассе ни у кого не осталось сомнений, кто выиграет в очередной раз. Тот, кто всегда готов к смерти.

Я родилась не в свое время. В 70-х происходило настоящее безумие. Парни садились за руль и мчались друг на друга до тех пор, пока кто-то из них не остановится первым. Когда Остин – наш местный старпер – рассказывал мне о своем приятеле, погибшем в то время, его глаза никогда не находили моих. Он знал – даже все святые реликвии мира, припаянные к моей Ямахе, меня бы не спасли. Бог отвернулся бы за миг до крушения.

Подъезжая, яуже вижу грузную фигуру Остина, его кожаную жилетку с черепом и наколками. Над ним возвышается Джек, окутывает всех под собой белесым дымом этого гребанного вейпа. Чем от него пахнет в этом раз? Челка пропиталась бананом или вишней? Хочется по привычке наречь его педиком и достать свои «American Spirit unfiltered» под гогот парней. Но это все не всерьез. Я люблю всех в своей стае как братьев. С ними все просто и весело. То ли дело писательский мир, в котором, должно быть, меня нарекут неотесанной дикаркой. Скажут, нет, ты не достойна творить, взять знамя из рук Хемингуэея и Лондона.

Я подъезжаю. Все оборачиваются. Все уже в сборе, ведь таковы правила. Позже Оди О’Шиллер приехать не может никто. Джек с шутливой усмешкой прячет электронку в карман, Остин растягивает в стороны лапы как сердобольный папаша. Я, черт возьми, его люблю. Как себя. Может больше.

–

А

вот

и

моя

малышка.

Я

упираюсь

подбородком

ему

в

плечо

,

прямо

в

шипы

,

но

все

равно улыбаюсь, как глупая. Словно прошлая сходка была не неделю назад. Словно этот довольный кот в кожаном мешке воистину мой отец.

–

Уже

есть

ответы

по

книге

?

– шепнул

Остин

мне

на

ухо

.

–

Конечно

,

нет

.

Кому

я

нужна

в

этом

мире

очкастых

теть

с

немытыми

волосами

?

–

Оди

!

–

смеется

он

.

–

Ты

не

понимаешь

,

чувак

,

там

нужны

агенты

,

связи

,

а

у

нашей

фурии

ничего

нет

,

кроме

пламенного сердца

.

Этого придурка зовут Адриан. У него и имечко говорящее. Не знаю, как он затесался к нам, потому что сам родился в семье актеров и что-то да смыслит в шоу-бизнесе. Мы разболтались втроем, пока семь других байкеров обсуждали новую модель Хонды. Лишь иногда они замолкали. Когда воздух вспыхивал от моих пламенных речей, а потом холодел в ту же минуту. Так случалось и раньше, когда я говорила о книгах. Но о своей книге за меня словно говорила другая личность. Может, Одиллия, может, Адель, а, может, все-таки Оди.

–

Смотри

–

ка

,

мчится

на

нас

,

–

подошел

к

нам

Джек

,

обдав

свежий

воздух

химозной

клубникой

.

Сейчас

мне

было

на

нее

наплевать

.

На

нас

и

вправду

летел

мотоцикл

.

Очень

странной модели

.

–

Кто

бы

это

мог

быть?

–

спросил

Остин

,

словно

самого

себея

.

–

«Ангелы

Ада»

собираются сегодня у Бруклинского моста

.

«

Язычники» всегда в другой части Квинса…

–

Посторонитесь

.

–

Оградила

я

парней

.

–

Сейчас

посмотрим

,

кого

занесло

к

нам

.

Не знаю, что за фигня. В ту же секунду я ощутила, как эфирный аромат сосен, соль ближайших озер разложился на атомы в воздухе. Вздох, и все, что витало в нем, поочередно ударило в голову. Сердце забилось чаще, но не так, как мне нравилось. Словно от угрозы более веской, чем сама смерть.

Я смотрела на фары мотоцикла. Он все ближе, не останавливается, мчится. Черт дернул выйти на дорогу. Парни что-то кричали мне, ветер встряхнул спесь с сосен. Но мир затихал в моей голове, исчезал, как непроявленная пленка. Эти фары, словно сон, затягивают меня в пелену собственного сознания…

–

Оди

!

Мотоцикл остановился у моих ног. Фары тут же погасли, но в полумраке теперь светились глаза парня. Слезы от ветра почти скатывались с щек, пока в зрачках дрожал огонек от испуга. Какого черта у него на голове ковбойская шляпа вместо шлема?

–

Какого

черта

,

Оди?

–

подбежал

Остин

.

Но

я

даже

не

взглянула

на

него

.

–

Ты

в

порядке

?

–

ровным

голосом

спросил

этот

псих

.

Меня

аж

покоробило

от неестественного спокойствия в голосе

.

–

В

полном

,

дружок

.

А

вот

к

тебе

есть

пару

вопросов

.

–

Я

слушаю

.

–

Он

слез

со

своей

ржавой

развалюхи

.

–

Ты

кто

и

что

делаешь

здесь

?

В

нашей

тусовке

мест

нет

.

И

позже

меня

сюда

никто

не

приезжает

.

В тишине не слышно даже тления сигарет. Ветер бродил по лесам Квинса так же невозмутимо, как этот парень подошел к нам, протянул руку и произнес тембром вокалиста «Cigarettes After Sex»:

–Я – Ривер.

И ветер утих. Ривер протянул ладонь, а я лишь склонила вбок голову.

–

Кто

ты

такой

,

Ривер

?

Это невозможно не спросить. Клеши, потертая куртка, кожаные сапоги и шляпа с тесьмой у подбородка. Глаза слишком серьезные для бунтаря. Кто же ты?

–

Но он лишь хмыкнул. Начисто проигнорировал мой вопрос.

-

Девчонка

среди

мужчин

.

У

всех

прям

языки

в

трубочку

сжались

от

твоего

перфоманса

.

А если бы я тебя сбил

?

–

Твое

корыто

разбилось

бы

об

мой

скелет,

дружок.

Ривер рассмеялся себе в кулак, забавно сгорбился, словно вывески на фасадах баров от ветра. Достал сигарету, закурил, но зажигалка продолжала гореть у него в пальцах. Он смотрел на нее так, словно этот огонек – последнее, что осталось у него на разрушенной войнами планете.

–

Так и будешь молчать

,

мальчик

–

хиппи

?

Или что

–

то расскажешь о себе

?

Ривера не поколебали смешки со всех сторон. Он даже не сразу поднял на меня своих глаз.

–

Зачем

?

Я

тут

надолго

не

задержусь

.

Я

–

свободная

птица

.

Слова потерялись даже у меня. Свободная птица? В Нью-Йорке свободным быть нельзя, внутри всегда отголоски суеты улиц. Он врет себе, я это знала. Как не выпрямляй спину и не задирай к звездам голову, из глаз не выветрится этот мрак. Но его тяга к самообману впечатляет.

–

Тогда

уговор

,

–

сделала

я

шаг

вперед

.

–

Если

сможешь

меня

обогнать

,

то

,

как

знаешь

.

Но

проиграешь

,

–

слова сами растянулись в сладком предвкушении

.

– Придется все рассказать

мне

.

–

Легко

,

–

пожал

плечами

наглец

.

Мои

парни

тут

же

осадили

его

усмешками

.

–

По

байкам

,

дорогуши

,

–

воскликнула

я

,

вскинув

вверх

руки

.

Кожаная

курта

приятно

натянулась в локтях

,

перчатки понемногу стали впитывать крупицы пота

.

Все знали, что у бедного Ривера нет шансов. Кем бы он ни был, вряд ли всю жизнь смотрел мотогонки, вряд ли в его руках от нетерпения все узнать сгорали энциклопедии по мотоспорту. Иначе катался бы он на своей ржавой лошадке? Не-е-ет, это уж точно.

Мой мотор взревел и вслед за ним еще десять. Они все громче, а мысли становятся тише . Сейчас мне не до них. Сейчас я – не писатель, я не хочу им быть, я лишь хочу сделать союзником ветер.

–

Оди

,

надень

шлем

,

–

прокричал

Остин

.

Зачем?

Неужто

,

не

знает

,

что

жребий

брошен

,

и

меня не остановить

?

Ведь этот Ривер

,

мальчик

–

хиппи

,

бросил мне вызов на развалюхе деда

,

в

куртке

,

должно

быть

,

еще

его

прадеда

,

надеется

меня

обогнать

,

и

я

надену защиту? К черту

.

Все знали, что я уничтожу его. Оторвусь тут же, еще на первом километре и скроюсь за поворотом. Передо мной будет маячить лишь луна, пока я с гордым видом стану поджидать Ривера у заправки с нашим любимым кофе. Успею и мотоцикл на мойку сдать, а парни только подъедут.

Об этом я думала, готовясь вжать педаль Ямахочки до упора. Но вот ветер заиграл в волосах. Боже, как давно я не подставляла лицо свободе. Она приятно заколола в руках, забрала меня от меня самой же.

Деревья, фары машин, трассеры от фонарей и редкие домики фермеров – к черту! Все ушло. Лишь Оди О’Шиллер и Бог. Ничего, кроме ее превосходства.

Оторвалась я быстро. Еще бы. Даже лучи фонарей едва успевали тянуться в мою сторону. Точка впереди поглощает все больше пространства, в ушах шквал, а в сердце словно поет соловей. Меня уже ничто не остановит.

Обгоняю фуру – тут же вправо – на меня уже мчится джип. Сигналит, бедолага, но это миг, доля секунды, и я уже взбираюсь на эстакаду. Конечно, я – идиотка. Даже волосы не собрала, они то и дело вьются вокруг меня черным кольцом, словно мои грехи, словно демоны в моем сердце. Но разве это важно, когда победа так близка? Вот-вот покажется поворот, заправка с огромной неоновой вывеской, кофе…

От испуга я еле удержалась от того, чтобы резко затормозить прямо на полном ходу. Боковым зрением увидела пятно. Подумала, это выбежал из лесу лось или лошадь с фермы. Нет. Хуже. Лишь спустя пару секунд, когда темная точка осталасьвдалеке, я поняла, что так бесшумно меня обогнул Ривер…

Паралич, онемение в каждом нерве, но я вжимаю газ так сильно, как только могу. Уши горят, виски норовят пройти сквозь мою голову молниями. «Засранец, урод», – я чуть ни плачу, проклиная в мыслях его род до седьмого колена, уничтожая весь писательский потенциал на генерацию оскорблений для его прабабки.

Икры дрожали от вибраций мотора. Казалось, еще чуть-чуть, и я полечу на асфальт, еще немного, и вся конструкция Ямахи полетит к чертям. Останутся лишь жженные куски металла на дороге. А еще мой труп. Но разве сейчас это важно!?

Впереди последний поворот, съезд с магистрали, последний шанс порвать этого Ривера в клочья. На той же скорости, уже предельной, я съезжаю на полосу без фонарей, дорогу из веток и грязи. Колеса перемалывают ветки в порошок. Кости леса трещат, повинуясь моей воле. Где он?

Впереди. Угнал дальше, а там выезд из Нью-Йорка. Ну и какого черта, Ривер?

Тяжеловесные ботинки повисли над педалями. Газ или тормоз? За ним или ждать парней?

«Я – свободная птица», – позвучали тревожным набатом в голове его слова. Он не вернется. И он не забыл, что мы встречаемся здесь.

За ним!

Его фары. Только два огонька от его мотоцикла. Если я упущу их из виду, позволю скрыться за рядами машин – все. Никогда не узнаю, как именно возможно обогнать меня, что именно скрывает этот обреченный ковбой.

Это какой-то транс, и меня точно нет. Ривер сбавил скорость, и я стала просто ехать за ним. Я отдала дороге все. Адреналин, независимость, гордость, свою победу – все, чтобы она в этот вечер свела еще раз меня с Ривером. Мир исчез, сжался до красных фонарей его байка. Они как два глаза. Смотрят, изредка мигают, манят…

Фары егомотоцикла резко погасли у обочины трассы. Я стала думать, что ему сказать. Как себя вести: быть дерзкой, осторожной, милой? Одной рукой я тут же ударила себя по щеке.

Шероховатая ткань перчатки на миг впилась в кожу. Идиотка! Говори, что хочешь, главное, уверенно. Тебе плевать на мнение какого-то странного парня!

Я остановилась рядом с его байкомк. Стало не по себе от стрекота цикад после рева мотора. Ветер не спеша колебал траву, переваливал по земле сосновые иглы, машины без лишней драмы проезжали мимо, воздух размеренно обволакивал кислородом легкие. Но где Ривер?

Оглядевшись по сторонам, я стала осторожно спускаться вниз со склона. Надоело. Тогда на счет три я отдала свое тело ветру. Беги, Оди, беги! Я засмеялась, когда чуть не упала в грязь. Вспомнилось детство у бабули на юге Нэшвилла. Вот было времечко! Тогда маленькая Адель представляла себя принцессой ветров, и на ее зов сбегались все лесные зверушки.

Совсем как к Белоснежке.

Куда проще позвать Ривера, чем плутать по полям, пробираться сквозь траву и редкие корни деревьев. Пару раз я чуть не споткнулась об камень. Выругалась. Так громко, что он вообще-то уже мог сам выйти ко мне!

Казалось, я одна в целом свете. Заснула за рулем, умерла, смешавшись плотью с асфальтом. Природа оставила меня наедине с собой. Наедине со своей лучшей частью.

«Бульк!»

Задорный отзвук падения в воду. Это он! Наверняка сидит где-то у озера, вспоминает, как глупо пылали мои щеки, как самоуверенно я твердила, что выиграю у него. Дура!

Отпихнув ветки клена вбок, я чуть не упала со спуска. Впереди простиралась кромка воды, холмы у горизонта со звездным шлейфом вокруг вершин. Все это обретало особую красоту на дрожащей глади. Так художник изображает правду, умело подчеркивая деталями суть души, отводя в тень скуку и блеклость.

–

Шумахер,

эй

!

Не стала я красться сзади. Ностальгия – конечно, одно, но детство давно позади, так что

мне не до игр.

Ривер плавно обернулся на меня. Так, словно за тем и сел на берегу, чтобы я нашла его. Во мраке виднелся лишь его силуэт, лишь мягкие линии сильных плеч, чуть наклоненный туда, к звездным вершинам, корпус.

–

Думал

,

так

легко

уйдешь

от

меня

?

Наверняка он усмехнулся про себя. Но вслух ничего не сказал. Может, это вообще не он? Да плевать, значит, познакомлюсь с другим чудаком. Отступать, в любом случае, поздно.

Пока я шла к нему, процедила страшные проклятия сквозь зубы. Подошва соскальзывала с мокрой поверхности каменных глыб, и пару раз чуть не скинула меня в воду.

Я ощущала: Ривер смотрит на меня. Так вдоль натруженных мышц стекают струи горячей воды, когда стоишь после работы в душе. А еще так ласкает кожу ветерок где-нибудь в Египте или на Канарах, когда нежишься на солнце с пустой головой и наполненным сердцем. Странно. Он ведь тоже не видит меня. Может, я просто привыкла давать волю фантазии ночью?

Дошла, наконец. Села рядом с ним. Обняла свои ноги, нет, тут же отбросила. Сколько лишних движений за пару секунд, пока его дыхание размеренно сливается с воздухом.

–

Как

ты

,

Оди?

–

произнес

Ривер

так

,

будто

мы

старые

добрые

приятели

.

–

Под

впечатлением

.

Но

ты

бесишь

.

Он рассмеялся. Как-то нежно, от чего вызвал у меня улыбку.

–

Внешность

обманчива

,

правда?

–

Но

как?

Как

ты

мог

обогнать

меня

на

своем

корыте?

–

попыталась я вскрыть покров с тайн Ривера еще раз.

–

Я

–

потомок

древних

шаманов, – вновь обломал меня Ривер.

–

Да

серьезно

,

–

толкнула

я

его

в

бок

.

Он мечтательно вглядывался в небо. Я – в него. Скажи мне свои тайны.

–

Ничего

я

тебе

не

скажу

.

Ты

проиграла

.

Забыла

уговор?

Глубоко вздохнув, я чуть не прорычала себе в руку. Ривера это лишь умилило.

–

Лучше

расскажи

о

себе

ты

.

Откуда

в

тебе

столько

драйва?

О-о, малыш Ривер, ты зашел не туда. Выходи из этого болота, пока не поздно. Но вслух сказать этого я не смогла. В светлых глазах отражались звезды.

Наружу полезли мои мечты, все, что я любила, гонки, ветер. Я рассказала о своих буднях в тире. Что я попадаю в мишень с первого раза, беру мягкие игрушки или другой приз – то, что напоминает о победе. Потом лежу ночью, смотрю на огромных слонов, медведей и львов, перевожу взгляд на огни у горизонта. Вспоминаю тот миг, как я целилась из пневматического оружия, а потом мысленно вонзалась в холст вместе с пулей. А еще я пишу книги.

–

Правда

?

О

чем

?

Наконец-то. Удивление на его лице. Никто не ждет от такой оторвы, как я, такого размеренного и вдумчивого занятия.

–

Я

сейчас

пишу

лишь

вторую

книгу

.

Первая

получилась

потешной

.

Мой первый роман – воспоминания, сводка самых дурацких инцидентов. Соревнования по стрельбе. Мы с командой поехали в штат Вирджиния. В последний день нам захотелось прогуляться ночью по Фэрфаксу. Мы выскочили из окна хостела в одних пижамах и пошли искать супермаркет, чтобы взять по пачке чипсов. Нам по шестнадцать лет, мы, окрыленные победой, идем, как ни в чем ни бывало, в штанах и рубашках с пуговицами. Нас четверо, ловим кайф, но в одно мгновение прирастаем к земле, когда из машины выходит полицейский и спрашивает, кто мы. Все в рассыпную: один коп бежит за мной, второй за моей подругой, а машина едет своим ходом. Мы уже ждем вертолетов как в фильмах. Но хуже этого в сто раз то, что обо всем узнает наша тренерша, и тогда нашей жизни конец. Помню, тогда я кайфанула в первый раз. Страшно почти до слез, но иногда я смеялась! Я же как преступник, как Харли Квин или Круэлла, я – угроза для всех. Мне так нравилось представлять это. Когда коп отстал, началось самое страшное. Ночь, на улицах пустота, я не знаю, где я, где девчонки и наша база. Все. Игры кончились.

–

И как вы нашлись

?

– спросил Ривер

.

Я засмеялась

.

Помню

,

как вдалеке услышала

всхлипы

и

свое

имя

.

Я

оторвалась

от

других

,

и

девчонки

боялись

,

что

потеряли

меня

.

Ну

и

конечно

,

того

,

что им влетит от миссис Паркер

.

–

А

потом

я

из

спорта

ушла

.

Там

все

очень

простые

,

это

скучно

.

Началась разгульная жизнь. Сумасшествие. С Кэрри мы рванули автостопом в Мексику. Нам по семнадцать лет! Поймали бы копы – нам конец. А ведь Кэрри хотела поступать в Йель, открыть бизнес в Силиконовой долине. Видимо, тогда девчонка расставалась со свободной жизнью, хотела эффектно из нее уйти, рискуя, между прочим, симпатией моей матери. Она мою бэсти просто обожала. Чуть ли не думала сделать ей имя в рекламной индустрии, о чем я слышала каждый день. Ох уж эти едкие наставительные интонации! Но злилась я только на мать. Кэрри-то славная. Вместе мы ночевали у едва знакомых нам людей, болтали с дальнобойщиками и обследовали новые города, шутя с местными тусовщиками. А в карманах-то было всего ничего! В один день мы могли есть креветки в имбирном соусе, запивая их бургундским с позволения какого-нибудь потешного дядечки, а в другой сидеть на заправке с бургером. Это была жизнь, которой позавидовал бы нефтяной магнат с миллиардами долларов.

–

И

никто

не

поймал

вас

?

–

все

улыбался

Ривер

.

–

Нет

!

Мои

родители

тогда

улетели

в

Амстердам

,

а