Тень ее третьего имени

Кэрри

наврала

своим

,

что

улетает

по

обмену в Англию

.

Понятия не имею

,

как она провернула это

.

Из таких историй соткан мой роман. Он ничего не навязывает, не диктует, просто кричит на читателя: «Гори!» И ему тоже хочется прожить со мной эти годы. Первый курс моего бывшего колледжа, например. Помню, как я завалилась с приятелем пьяной из клуба.

Ничего не учила, хотя наш философ знал – его предмет я вынашивала на кончиках пальцев с младенчества. Одна моя фамилия чего стоит! Он много пил, поэтому поставил «С» за

флягу с Дайкири. Хороший был мужик, жаль, его уволили.

За разговором я забыла обо всем: что собиралась убить Ривера, написать новую главу и то, что ночами еще не настолько тепло, чтобы сидеть у воды без движения.

–

Дашь

прочитать

твой

роман

?

Я кокетливо повела плечом в сторону.

–

Чтобы

ты

сплагиатил

его

и

стал

известным

вместо

меня

?

Он рассмеялся, зажав травинку меж пальцев. А потом посерьезнел. Голос спустился вниз на пару октав, став бархатным, тягучим и, в то же время, напряженным, как езда по гравию на полной скорости.

–

Слава

ничего

не

даст

.

Поверь

мне

.

Я с интересом склонила вбок голову. В темноте мало, что видно, но мог ли Ривер быть звездой в прошлом? Смазливый блондинчик со шлейфом мускуса в голосе? Воображение живо нарисовало его подтянутый торс, то, как женские пальцы обводят контуры кубиков.

–

Моя

мама

была

известной

певицей

в

90

–

ые

.

Отец

собирал

ее

буквально

по

частям

– бесконечные

тусовки

,

притворство

и

окружение

из

лицемерных

людей

довели

ее

до

депрессии

.

–

И

что

с

ней

теперь

?

–

спросила

я

как

–

то

беспардонно

и

тут

же

наклонила

голову

.

Не сердись

,

Ривер

.

–

Все

сложно

.

Она

ушла

из

шоу

–

бизнеса

,

а

потом

из

социума

в

принципе

.

Мои

родители

–

бывшие хиппи

.

–

Вау

!

–

прокричала

я

.

Недовольная

сова

,

глухо

ухнув

,

сорвалась

с

ветки

.

Распростерла

в

ночи свои крылья

.

– И ты тоже

,

да

?

Ты поэтому сказал

,

что ты – свободная птица

?

Ривер ничего не ответил. Его пальцы мягко коснулись моей щеки. Глаза словно находили во мне все дары этого мира. А я не дышала, смотрела на него, но мысленно прикидывала, смогу ли ранить его ножом. Успею ли достать из внутреннего кармана куртки…

–

Мне

кажется

,

тебя

что

–

то

гложет,

Оди

.

От

чего

ты

так

резво

угоняешь

на

своем мотоцикле

?

Мурашки пронеслись по затылку галопом. Что этот хиппарь себе позволяет?

–

Это

мышление

жертвы

.

Угоняю…

Лучше

спроси

,

что

я

преследую

.

Он усмехнулся. Направил взгляд к звездам. Такой, словно где-то там, за миллионы световых лет от земли стояла огромная икона Богоматери. Я ведь могу задать встречный вопрос.

–

А

что

тебя

гложет

,

Ривер

?

–

Ты

проиграла

.

Ничего

не

скажу

.

–

Да

перестань

этим

помыкать

!

Жду

твоих

условий

,

чтобы

ты

рассказал

мне

о

себе

.

Правду

!

Ривер вновь придвинулся ко мне. Он пахнет как природа, степи Техаса и соль водоемов Невады. Как ветер в таежном лесу, как пыль дорог после дождливой ночи. Само принятие жизни, спокойствие. А в глазах – все горести мира, груз. Что-то ты не договариваешь мне, Ривер. Не верю, что ты свободный как птица.

–

Ну

что

ж

,

предлагаю

тебе

новый

уговор

.

–

Слушаю

и

повинуюсь

,

мой

мальчик

–

хиппи

.

Но Ривер даже не моргнул, все так же гнул свою линию.

–

Я

расскажу

тебе

о

своей

жизни

,

если

ты

все

отпустишь

.

Если

мы

отдадим

все

моменту

и будем просто жить

.

Хотя бы один день

.

Неосознанно морщу лоб. Мама бы сейчас прочитала лекцию о неизбежности ботокса через пять лет.

–

Ты

что

имеешь

ввиду

?

Я

так

и

живу

.

–

Нет

.

Ты

все

бежишь

,

хочешь

адреналина

,

надрыва

,

страсти

.

А

я

предлагаю

тебе

просто

«быть». Ничего не искать, доверять жизни и своему наитию.

Многообещающе. Я поддалась. Я поднялась с земли так, словно не сидела на ней уже больше часа. Ривер встал вслед за мной. Мы пожали друг другу руки.

–

Ну

?

И

с

чего

начнем

?

Шорох. Он обошел меня сзади. Его руки легли мне на плечи так плавно, что я не смогла уговорить себя скинуть их.

–

Закрой

глаза

,

–

прошептал

Ривер

.

Ветер

качнул

тополя

в

такт

нежному

послевкусию

от

этой

фразы

.

–

Отключи

мысли

.

Ожидания

,

страхи

,

тревоги

,

иллюзию

выбора

.

Ты

ничего

не

выберешь

.

Все

твои

действия

подчиняются твоей

энергии

,

а

энергия

дана

свыше

.

Ощути ее

.

Просто

будь

с

ней

всей

душой

и

все

станет

легко

,

так

понятно

.

Я так и сделала. Было страшно. Сворачивать на тот узкий поворот, не тормозя, было, черт возьми, не так страшно. В груди и в правду разрослась искра приятного тепла. Плечи под его ладонями плавно опустились вниз. Меня повело. Я внимала его словам дальше.

–

Чего

хочешь

?

Что

сделает

тебя

счастливой

прямо

сейчас

?

Не

думай

об

этом

,

просто

скажи…

–

Боулинг

.

–

Супер

!

Мы поехали в соседний город. В Бикон. Ближайший круглосуточный боулинг находился в здании ретро-кинотеатра. Неоновые вывески так и впивались в сетчатку призывами кайфануть и быть свободным. Ну что ж. Мы взяли пиво, начос и колу. Ошарашенные кассиры зажгли нам табло. Я назвалась креветкой, а мой сумасшедший приятель – клоуном. А что, ему идет.

Диско, объявление очков и наш смех – вот весь мой мир в эти мгновения. Мы сходили с

ума. Прыгали от восторга, хотели друг друга побить, носились вдоль других дорожек, когда получалось выбить страйк. Сотрудники от шока быстро отошли и вскоре стали улыбаться от наших догонялок и танцев.

Когда наше время вышло, мы вновь окрасили ночь огоньками наших мотоциклов, окатили город ревом. Я сказала: «Аквапарк». И через час по горкам прыгали два самых странных посетителя за всю историю «Розового дельфина». Мы подолгу стояли у вершины спуска, толкались, а потом с криками скатывались вниз, не хотели выходить из воды на поверхность.

Это так странно. Позабытые Богом заведения в сомнительных районах работали всю ночь, словно только для нас. Пока мир спал, мы с Ривером охраняли матрицу реальности от забвения.

Я и забыла, что таким красивым может быть рассвет. Писательство обычно только к пяти утра отпускало меня в постель. Я пропускала этот волшебный миг, когда можно дышать воздухом, словно в 5D, собирать на лодыжки росу с травинок. Не хотелось даже курить. Стоя на парковке аквапарка, огромного стеклянного центра на утесе, мы смотрели вдаль – на туманную дымку, что, как фильтр, смягчала блеск розового солнца.

–

Куда

дальше

?

–

спросил

Ривер

.

Мы

переглянулись

.

Вопрос

остался

без

ответа

.

Нам

было хорошо здесь

.

Прямо сейчас

,

в эту минуту

.

–

Поехали

в

Нью-

Палтц

?

–

А

что

в

Нью-

Палтц

?

–

Понятия

не

имею

.

Нью-Палтц был выбран символической конечной между состоянием в пути и новыми странствиями в погоне за эмоциями. Я воспринимала наши приключения так, пока Ривер не вывел наш авантюризм на новый уровень – пробное занятие по йоге, рисованию, экскурсия в музей современного искусства, завтрак в беседке какой-то закусочной над озером. Так спокойно мне не было, наверное, лет десять. Чтобы нескончаемый квест в голове угас, и я впитывала аромат жаренного картофеля, внимала треску костра, замечала каждый забег белок по веткам. В Нью-Палтц я встретилась со старой собой. Такой я была у бабули в Нэшвилле.

Мне оказалось мало одного дня. Мы продолжили странствия по штату. Хадсон, затем Ламбертвилл, за два дня мы объездили все ближайшие городки от Нью-Йорка. Говорили много, часто смеялись, а про уговор я совсем забыла. Вспомнила лишь когда в последний день мы сидели у реки. Тогда же мне написал редактор «Crest House» – самого крупного издательства Нью-Йорка…

Ривер

Я думал, эта Оди – одна из тех людей, которых так старательно избегали мои родители. Что она из мира вечных понтов и отдаст все, лишь бы парни из ее тусовки в очередной раз сказали ей,что она лучшая. Подпитали ненасытное эго, что каждый день, должно быть, требует розжига из восхищения, побед и нескончаемого адреналина, что отделяет ее от всего мира красной чертой, позволяет ощутить себя особенной.

Я думал, Оди поэтому нашла меня. Чтобы залечить уязвленное самолюбие, взять реванш, но вместо одержимой скоростью мотоциклистки я увидел рядом с собой свою боль. Так почувствовал. Только она села рядом со мной, как мне тут же показалось, что мечтаем мы о схожих вещах, и наши души резонируют одной частотой. Мне так хотелось выяснить, правда ли это.

Боже, вот я дурак. Предался каким-то пафосным речам, пообещал научить эту диву жизни. Будто я сам что-то знаю о ней. Будто остановился у озера для медитации, а не потому, что тяжесть ответственности вновь начала давить мне на сердце. Но мой спектакль того стоил. Впервые внешность, заостренные черты лица так убедительно смогли обмануть меня.

Все три дня, что мы провели вместе, я не знал, что ожидать в следующее мгновение от Оди. Что она громко рассмеется в тишине полного зала дорожного кафе? Да. Что она в порыве ударит меня по плечу? Очень может быть. Что она резко замолчит у озера, и я буду гадать об истоках ее таинственной грусти? Вполне возможно. Но я не смог поцеловать ее. Таких красоток нельзя не хотеть, но все желания вытесняли странные искорки в воздухе. Словно две части одной души встретились ровно в предначертанный им судьбоносный миг. Когда вопросов к жизни накопилось уже слишком много.

В чем-то, конечно, мы были похожи, в чем-то противоположности, но когда Оди позвала меня в тир, я напрочь отказался стрелять в мишени.

– Почему? Может, мальчик-хиппи еще и мясо не ест?

Очень смешно. Я наблюдал, как она сносит фигурки, разбивает стекла и оставляет вмятины на металлическим манекенах. От этого зрелища мне становилось не по себе. Я видел, какой недобрый огонек загорался в глазах Оди, стоило ей уничтожить цель. Но почему? Откуда такая агрессия? Мне столько хотелось узнать об этой загадочной девушке, все рассказать ей о себе, но лишь спустя три дня у меня рассеились все сомнения о том, стоит ли нам открываться друг другу.

Мы сели у озера со стакачиками кофе, закутались в плед, что случайно оказался у меня в мотоциклетной сумке. Тишина, утренняя дымка тумана нависает над ровной гладью с отражением неба. На его розоватом фоне иногда пролетают утки. Лишь украшают идиллию вокруг своими внезапными пируэтами над водой. Рассекают поверхность, рисуя взмахами крыльев на ней замысловатые узоры.

Оди с такой детской улыбкой наблюдала за утками, что я невольно улыбался вместе с ней. Все молчал, не хотел прерывать такое трепетное мгновение. Но мне так хотелось ее обнять, именно сейчас, когда темные пряди у лица взмывали на ветру, чуть прикрывая расслабленные, так похожие на распустившийся бутон, губы. Я уже нагнулся к ней, стал искать ее взгляд, забыв обо всем, поддавшись остановке времени, искажению пространства, все ждал, когда Оди посмотрит на меня.

Звук уведомления прорвался сквозь тишину резкой вибрацией. Вернул нас обоих в реальность. Взяв в руки телефон, Оди на секунду замерла, а потом резко вскочила с земли. Ни слова не говоря, подбежала к мотоциклу. Стала перебирать вещи в бардачке, сверять время на телефоне, записи в блокноте, карту, что мы купили на заправке еще при въезде в Нью-Палтц. Тут плохо ловила связь, и она пыталась забраться повыше, цеплялась за ветки сосны, словно одержимая. Такой я еще не видел ее.

–

Оди?

Почему в ее глазах чувство вины? Куда ушел весь напор? Кто этот потерянный зверек?

–

Мне

нужно

в

Нью

–

Йорк

,

Ривер

.

–

Окей

,

а

к

чему

такая

спешка?

Ничего не говоря, Оди показала экран телефона с письмом от редактора. Поздравив ее, я сказал, что направляюсь в Финикс. Ждал, что она спросит, как именно я собираюсь доехать до Аризоны на мотоцикле, уже приготовился рассказать ей, что с таким же названием есть крохотное селение под Сиракьюсом, что я там живу. Но нет, она лишь кивнула, тут же оседлав свой мотоцикл. Так, словно не говорила час назад о том, как все же бессмысленны все пути, все дороги, что счастье – это просто уметь внимать происходящему, не анализировать его. И я – дурак. Заволновался. Забеспокоился, а увидимся ли мы еще? Попросил ее номер. Идиот.

Эта Оди так небрежно дала мне в руки свой телефон, чтобы я переписал контакт. Сама она, словно забыла обо мне – заправляла двигатель, надевала перчатки, кожаную куртку. Так же небрежно я отдал ей мобильник обратно.

–

Удачи

,

Оди

.

–

Спасибо

за

все

.

Ривер

.

Скрылась. Умчала к своей странной затуманенной мечте. Нет, я все не мог представить писательницей эту своенравную буйную девчонку. Модельная фигура, высокий рост, словечки резкие, безжалостные, как она выливает их на бумагу? Впрочем, уже плевать. Не имеет значения.

Только Оди скрылась вдали, как внутри разлилась паника. Пустота. Предчувствие болезненной угрозы. Хорошо, что я не успел исполнить свою часть уговора перед ней. Иначе у меня не осталось бы никакой свободы.

Заправив мотоцикл, я поехал в Финикс к семье. Но уже через пару километров не удержался. Понял, что весь путь домой буду смотреть на дорогу, на затуманенный горизонт, а видеть потекшую тушь, кошачьи изгибы бедер, локоны темных волос, что пропитались дымом дорог, травами и едва уловимым ароматом с нотками ветивера и пачулей.

Нет, так не пойдет. Я остановился на заправке и стал звонить всем девчонкам, с которыми познакомился в барах вблизи Нью-Йорка. Первая же из них позвала меня к себе завтра ночью. Что ж, шанс напрочь забыть об Оди у меня есть. Впрочем, как только я вернусь домой, забуду даже о себе и вновь погружусь в свой мирок. В его уютные трясины.

Впервые удалось добраться до Финикса лишь с парой остановок. Этот город я любил, как любят старую игрушку. Как талисман, источник силы, то, что нужно хоть изредка прикладывать к израненному сердцу. Каждый раз, проезжая родные прерии, я шептал себе: Ривер, твое имя переводится как река. Ты спокоен, ты течешь своим путем вне зависимости ни от кого.

Но, боже мой, это ведь не правда.

В доме, на нашем ранчо, я не обнаружил семьи. Они пили чай на веранде, смеялись, укрываясь индейскими шалями с бахромой. Мама, папа, Рей одновременно обернулись на мои шаги. Они улыбались так, словно мы не виделись больше месяца. Солнечные лучи приглушенным отсветом пробивались сквозь их силуэты. Я словно во сне. Я дома. Я свободен.