Хозяин Охоты. Книга I

– …я слышал, на прошлых скачках попа́дало человек шесть.

– Да, это так. Ты не представляешь, какое напряжение царило в воздухе. Этот молоденький Сеттерс обогнал старину Теда, а ведь я не знаю более страстного наездника, чем Тед.

– Большая часть успеха зависит от лошади.

– Оно так, но всё же я считаю, что без хорошего жокея даже самый быстрый жеребец проиграет.

– Вот Грач, например, самая хрупкая и болезненная в Ваших владениях, – грум кивнул на лошадь, которую держал за поводья. – А Вихрь сильный и быстрый. Очевидно, чья будет победа.

– Это не идёт ни в какое сравнение. Сравнил осла и скакового жеребца.

– Грач обидится, – рассмеялся Дитрих. – Всё же она не была рождена ослом.

Роуз подумала, что единственная, кто может обидеться, – это она. Девушка подобрала полы зелёной амазонки5 и подошла к Уголёк, всем видом показывая, что она готова начать прогулку. Дитрих отвлёкся от разговора и помог леди залезть в седло. Лишь на мгновение их взгляды встретились, и девушка почувствовала, как начинает кружиться голова. В карих глазах грума поблёскивал дьявольский огонёк, подобно напоминанию об их общей тайне.

– Как ты себя чувствуешь? – поинтересовался дядя, взобравшись на Вихрь.

– Кажется, мне дурно от нахлынувших воспоминаний о той злосчастной ночи. Я ведь не была в седле с тех пор…

Она почти не обманула.

«Анна безумно волновалась, ведь она собиралась представить своего возлюбленного графа семье. Как же сложно было подобрать слова! Если в матери Анна была уверена, то отец наверняка найдёт изъян в его манерах или взгляде на жизнь. Но граф сделал, кажется, невозможное: он заставил отца Анны смеяться!

И девушка была уверена, что это искренний смех, а не едкая насмешка, коей отец любил одаривать всех представителей молодёжи».

Роуз не знала, зачем искала встречи с грумом. Сегодня она попрощалась с Льюисом на долгое время и даже обняла его, когда никто не видел. В её голове промелькнула мысль, а не поцеловать ли его, просто так, чтобы узнать, каково это, но леди решила, что такой жест был бы слишком распутным. Тем более Льюис наверняка бы умер от страха, сделай она это.

Все мысли леди должно было подчинить расставание с женихом, но почему-то о лорде Эстен Роуз забыла сразу же, как он уехал. Даже это странное объятье ни чуточки не будоражило сознание.

– Решили снова сбежать?

Знакомый низкий голос заставил вздрогнуть. Роуз обернулась, пряча руки за спину и сжимая рукава платья холодными пальцами.

– Как грубо.

– Простите, но в ином случае Вам не стоит находиться на улице так поздно. Тем более возле конюшни. Тем более…

– Тем более что?

– Тем более наедине со мной.

– Это ещё почему?

Дитрих пожал плечами, улыбаясь.

– Потому что Вы юная леди.

– И что с того? У меня, в отличие от других юных леди, есть голова на плечах.

– Поверьте, в Вашем возрасте я тоже лелеял свою «непохожесть на других». К счастью, это лечится временем.

Роуз сердито надула губы и уже была готова возмутиться, как из конюшни раздался пьяный возглас и приглушённый звук шагов.

– Давайте уйдём отсюда: он не должен Вас увидеть.

Хоть туфельки то и дело застревали в грязи, Роуз старалась не отставать от грума. Они быстрым шагом обогнули конюшни и пошли в ту сторону, где Роуз прежде гуляла только верхом.

– Куда ты меня ведёшь?

Роуз чувствовала, как быстро бьётся её сердце. Он ведь колдун! Вдруг решил избавиться от неё? Роуз не знала о Дитрихе ничего, даже имя его запомнила не так давно. Впрочем, может, поэтому она пришла сюда: когда ещё удастся поговорить с настоящим колдуном? Тема колдовства находилась под запретом, а потому так сладко было прикоснуться к ней своей собственной ладонью. Роуз знала, что все колдуны страшные и злые, а Дитрих… он был другим. Вот только каким именно, девушка ещё не определилась.

– Здесь Вас никто не найдёт.

– Звучит зловеще, – скрывая страх и волнение, сказала она.

Перед взглядом девушки возник сильно заросший пруд. Вода в нём была чёрной, как уголь, а берег покрывала дикая трава. Густые ветви деревьев заслоняли небо, лишая пруд единственного источника света – луны.

– Простите, не хотел Вас напугать. Если бы он Вас увидел, то точно поднял шум.

Роуз сморщилась: здесь воняло сыростью и болотом.

– Никогда прежде не была тут. Почему за прудом никто не ухаживает?

– Почему же никто? Взгляните туда, – парень указал куда-то в темноту деревьев.

– Я ничего не вижу.

– Разве?

Крохотная статуя младенца залилась светом. Роуз успела разглядеть улыбку и сложенные у подбородка ручки, прежде чем свет погас. От удивления девушка потеряла дар речи.

– Как… то есть это ты сделал? – с трудом выговорила она.

– Нет, просто светлячки, – скромно ответил Дитрих.

– Ты что меня за дуру держишь?

Он рассмеялся.

– Нахал! Да я тебя… Вот узнает мой дядюшка!

Роуз развернулась и хотела уйти, но передумала – застыла на мгновение, а потом подошла к парню и громко спросила:

– Ты спас меня, потому что влюблён в меня?

Дитрих смотрел, как щёки девушки заливаются красным цветом.

– О чём Вы? Вы же так юны, как я могу любить Вас?

Разочарование и обида – вот что почувствовала Роуз, услышав эти слова. Она попыталась скрыть это за наигранным тяжёлым вздохом.

– Вот и отлично. Я просто хотела убедиться, что мы правильно друг друга поняли. Если бы ты влюбился в меня, то тебе пришлось долго страдать, и потом… всё равно бы ничего не вышло.

Воцарилась неловкая тишина. Только кузнечики стрекотали где-то в кустах. Роуз была готова провалиться под землю, лишь бы не чувствовать это отвратительное чувство стыда.

– Я не хотел Вас обидеть, – обеспокоенно сказал Дитрих. – Я просто не стал лгать. Да, Вы очень красивы, но в первую очередь Вы племянница человека, которому я обязан своей жизнью, поэтому я и спас Вас… ценой своей тайны. Честно сказать, я надеялся, что Вы всё же не откроете глаза и не поймёте, что произошло.

– Мне неинтересны твои оправдания, – раздражённо сказала она и перевела тему: – Скажи, Дитрих, ты был таким с самого рождения?

– Да, конечно, я родился таким.

– Не могу поверить, – пробормотала она. – Ты живёшь здесь так много лет, и никто не догадался, что ты колдун?

Роуз заметила, как грум скривился. Было темно, и она подошла к нему ближе, чтобы лучше разглядеть его лицо. К удивлению, девушка поняла, что Дитрих очень похож на главного героя романа, который она читала. А графа Роуз всегда считала очень… привлекательным. «Графа, но не грума», – подумала она.

– Не называйте меня колдуном, прошу Вас. Я не колдун.

– Но ты же умеешь пугать волков и делать свет из ничего!

– Я не делаю это каждый день. В первую очередь я человек. Такой же, как конюх или дворецкий. Мне привычно жить обычной жизнью и заботиться о лошадях, а не заниматься колдовством. Пусть я и умею это.

Роуз кивнула, хоть и не поняла, как такое возможно: жить обычной жизнью, скрывая что-то настолько… важное.

– Вы дрожите, – заметил Дитрих. – Вам холодно?

– Немного, – смущённо призналась Роуз.

– Простите, если сочтёте это грубым, но Вам пора возвращаться в покои.

– У тебя совета не спрашивали, – ответила она. – Я приказываю отвести меня обратно не потому, что ты об этом сказал, а потому, что я сама так хочу.

Дитрих равнодушно пожал плечами.

– Ваша воля.

Когда огни особняка стали заметны сквозь листву, Роуз всё же решилась спросить:

– Я смогу сюда прийти ещё раз?

– Если попросите об этом господина Остина.

– Нет, я не об этом. Я имею в виду прийти сюда без дяди… с тобой.

Дитрих одарил девушку странным взглядом и покачал головой.

– Нет. Точно нет.

«Анна была разбита от горькой истины, которая разрушила её мир. Она сидела в своей комнате, держа в руках письмо, раскрывшее тайну её возлюбленного графа. Слова на бумаге жгли сердце. Все те ужасы, которые она пережила… гражданская война, съедающая королевство, болезнь сестры, а теперь предательство единственного близкого человека».

– Ваш жених такой романтичный, – воскликнула Мария, расчёсывая волосы юной леди.

Роуз сморщилась. Камеристка была её единственной подругой, хоть едва ли их взаимоотношения можно назвать дружбой. Марии было девятнадцать лет, и она была немного… глуповатой. К тому же она была старше, а потому считала себя более опытной и часто пыталась поучать госпожу.

– Если честно, я не ожидала от Льюиса такого. Уверена, его матушка заставила. И браслет явно не он выбирал.

– Вы слишком строги.

– Вовсе нет. Вот если бы он мне хоть раз в любви признался, тогда бы я, может быть, и подобрела. Я от него ни одного тёплого словечка не услышала. А так… подарил и подарил, что же с того?

– Госпожа, если не секрет, что Вы от него хотели услышать?

– То, что заставило бы моё сердце биться быстро-быстро. Как в книжках пишут… Я боюсь, что до сих пор не чувствовала ничего похожего. А ты, Мария, чувствовала?

Девушка усмехнулась и сильно дёрнула волосы госпожи, что та даже пискнула.

– Извините! Вы меня смущаете такими вопросами. Да, конечно, чувствовала.

Мария отделила лишнюю прядь и принялась заплетать тугую косу.

– Как же тогда понять, что чувствуешь ту самую любовь?

– Это дело нехитрое! Когда взглядом встречаетесь, так словно молния поражает. И волнительно становится, что мурашки по коже бегут.

Роуз вспомнила, как она смотрела на Дитриха, ощущая дрожь во всём теле. Не только из-за холода, если подумать.

– Что ещё?

– Краснеешь, как от лихорадки, голова кружится. И хочется, чтобы только с тобой гулял, а если девицы какие-нибудь рядом, то ревновать начинаешь.

– Звучит хуже, чем в книгах. Зачем же мне ревновать, если это его обязанность?

– Не скажите… На самом деле от девушки зависит почти всё. Надо уметь овладевать вниманием мужчин так, чтобы он только о Вас думал. Иначе помереть одной придётся. Мужчины они же нерешительные. Вот Ваш жених, например. В любви не признаётся?

– Не-а.

– Ну, зато подарки дарит. Уже что-то.

– А как вниманием овладевать? Вот если, скажем, мужчина относится ко мне… осторожно. Не лезет руки целовать и на прогулки не приглашает. Что тогда?

– Тогда нужно дать понять, что Вы в нём заинтересованы. Намекнуть или посмотреть по-особенному. Знаю, что не должна Вам говорить, но… можно даже первой сделать что-нибудь эдакое, а потом притвориться, будто ничего не было.

– Эдакое? Ты на что намекаешь, Мария? – возмутилась Роуз, розовея.

В голове сразу всплыла картинка графа и Анны в тёмных покоях. «А если представить вместо Анны себя, а вместо графа…»

– Обижаете, госпожа. Я девушка приличная! Просто влюбчивая. И, вообще-то, Вы сами спросили.

– В кого в особняке можно влюбляться? – спросила леди, стараясь сохранить невозмутимость. – Сплошь старики.

– Вот и я о том же, госпожа! Ах, как же Вы меня понимаете… Хотя есть у нас один юноша. Грум, его Дитрих зовут. Красивый и добрый, пусть и держится от нас особняком. По секрету скажу, что даже Карла на него засматривается.

– Карла? Она же ему в матери годится!

– Любая женщина достойна счастья.

– Передай Карле, что если дядя узнает о чём-то подобном, то прикажет выпороть. Грум должен заботиться о его коллекции лошадей, а не романы с кухаркой крутить!

– Я же не всерьёз, госпожа. Вы чего так злитесь?

Роуз раздражённо фыркнула. Она сразу поняла, что речь идёт о Дитрихе, но потому было ещё противнее. Повсюду этот Дитрих, куда не пойдёшь и о чём не подумаешь! Впрочем, впервые девушка позволила себе признать, что ей это нравится.

«…Анна узнала бархатный, слегка насмешливый голос. Это был граф.

– Как смеешь ты прийти сюда спустя столько времени! Ты подлец!

– Я могу всё объяснить…

– Нет, довольно лжи! Ты взял чужое имя, чтобы быть со мной. Я даже не знаю, кто ты на самом деле!

– Я сделал это не только из-за тебя, Анна. Всё дело в моём отце.

– Что это значит?

– Я хотел докопаться до правды. Перед смертью моя мать отдала это письмо.

Граф протянул письмо девушке, и та увидела королевскую печать на письме.

– Не может того быть…

– Я сын короля Эдварда, Анна».

Роуз редко запоминала сны, но сегодняшняя ночь стала исключением. Девушке снился бал. Она была в том самом розовом платье, которое надела на встречу с отцом. От энергичного танца сбивалось дыхание – Роуз едва успевала за своим партнёром. Его лица она не запомнила, отдавшись целиком музыке. Зато она точно помнила, что среди гостей был её отец. Он ловил взгляды дочери и тепло улыбался.

Девушка чувствовала себя самой счастливой на свете. Ей было так легко и спокойно, что она хотела растаять в этом моменте, став отблеском света на мраморном полу. Когда музыка затихла, Роуз приподняла полы платья и устремилась к отцу. Дойти к нему никак не получалось – герцог затерялся в толпе. Девушка пыталась разглядеть отца среди безликих людей, но безуспешно.

– Снова хотите сбежать?

Роуз обернулась и увидела высокого кудрявого брюнета, чьи карие глаза скрывались под белой маской.

– Мне нужно найти папу…

– Его здесь нет.

Девушка вновь посмотрела на толпу, но люди и вовсе исчезли. В зале осталась только она и черноволосый юноша. Он взял её за руку и повёл в ритме вальса. Под сводом крыши вновь зазвучала музыка.

Роуз чувствовала тревогу, будто вот-вот на неё упадёт люстра или она исчезнет, как другие люди.

– Не бойся, – сказал юноша. – Теперь ты в безопасности.

– А если я боюсь тебя?

– Отнюдь. Ты боишься близости со мной.

Руки юноши были такими тёплыми и нежными, что Роуз не могла сопротивляться желанию уткнуться лицом в его плечо, закрыть глаза и заплакать. Он провёл ладонью по голове девушки и отстранился, чтобы взять её за подбородок и поцеловать.

В этот момент Роуз забыла обо всём, даже о том, как дышать. Губы юноши были мягкими и влажными и касались её губ так нежно, что леди готова была раствориться в поцелуе.

Вот только когда Роуз открыла глаза, она увидела балдахин своей кровати, а не лицо прекрасного юноши.

«Анна почувствовала, как земля под ногами исчезает. В её голове кружился вихрь мыслей. Она бессильно опустилась на колени, вновь и вновь повторяя слова графа в голове.

– Скажи, неужели ты действительно хочешь это сделать? Неужели трон дороже для тебя, чем я? Тебя убьют, если ты придёшь в столицу сейчас, в разгар войны, и заявишь о…

– Мы оба жертвы этой трагедии… Но мой путь был выбран не мной ещё задолго до моего рождения. Я желаю тебе счастья, Анна. Потому я избегал нашей встречи».

«Какая же Анна жалкая», – думала Роуз. Уже начинало смеркаться. Девушка поёжилась, пряча руки в полы юбки. Она сидела на берегу пруда, всматриваясь в тени деревьев. На коленях девушки лежал аккуратный свёрток.

– Простите, я опоздал.

Роуз подняла взгляд на запыхавшегося парня. По его щекам разлился лёгкий румянец, волосы растрепались, а в глазах отчётливо читалась усталость. Но даже в старой, грязной рубашке он выглядел невероятно привлекательно.

– Я думала, ты не придёшь.

– После письма? Я себе места не нахожу! Что случилось, госпожа?

Девушка надула губки, виновато отводя взгляд.

– Ничего на самом деле, – сказала она. – Я просто хотела быть уверенной, что ты придёшь.

– Вы… Я чуть с ума не сошёл!

– Всё-всё, прекрати ругаться, – она вскочила на ноги и протянула Дитриху свёрток. – Возьми, это тебе.

Грум с недоверием взял свёрток и принялся его разворачивать.

– Это пирожные? Зачем они мне?

– Как зачем? Чтобы кушать. Я позаимствовала их с кухни.

– Вы украли пирожные для меня?

– Я не крала. И не для тебя, – возразила Роуз.

– Тогда заберите.

Девушка покачала головой и опустилась на землю.

– Хочешь знать? Да, для тебя. Попробуй хотя бы, прежде чем отказываться.

– Я абсолютно не понимаю, чего Вы добиваетесь. Сначала подбрасываете мне странные письма, потом приносите еду.

Роуз похлопала по земле.

– Сядь, – приказала она и, когда парень сел рядом с ней, продолжила: – Я хотела тебя отблагодарить за спасение.

Дитрих откусил небольшой кусочек пирожного, искоса наблюдая за радостным выражением лица юной леди.

– Вкусно?

– Если честно, я никогда такого не пробовал. Очень сладко…

Роуз не могла скрыть глупой улыбки. Смотреть на Дитриха было так трепетно, так волнующе, что девушка начала догадываться о причине этих чувств.

– Рада, что тебе понравилось.

Дитрих доел пирожное, вытер ладонью рот и отложил лакомство в сторону.

– Знаете, я давно хотел спросить, но никак не решался… Почему Вы сбежали из дома?

Девушка пожала плечами.

– Так получилось.

– Простите, глупо было спрашивать.

– Почему?

– Кто я такой, чтобы Вы делились со мной своими чувствами? – насмешливо спросил грум. – Просто мне было интересно. У Вас есть всё, о чём только можно мечтать: роскошные покои, слуги, вкусная еда, пёстрая одежда, любимый жених, который дарит дорогие подарки. А Вы всё равно бежите от своей жизни.

Роуз взглянула на браслет, красующийся на её запястье.

– Откуда ты знаешь, что его подарил Льюис?

– Шутите? Слуги не упустят возможности перемыть господам все косточки.

– И ты?

– Нет, я случайно услышал, когда был в особняке. Я редко выбираюсь куда-то за пределы конюшни. Вся моя сознательная жизнь прошла здесь, среди лошадиного дерьма и пустых бутылок дешёвого пойла. Но я никогда не пытался сбежать, хоть знал, где меня могли бы ждать. А Вы сбежали, хоть не знали, куда бежать. Это очень глупо и отважно одновременно.

Роуз удивилась, как много вольностей она позволила этому нахальному парню. И ведь готова была позволить ещё одну, самую непростительную, только чтобы испытать это восхитительное чувство из сна.

– Ты думаешь, я богатая дурочка, которая ничего не смыслит в жизни?

– Вы бы не хотели знать честного ответа.

– Ну и козёл ты, Дитрих.

– Какие плохие слова, госпожа, – съязвил он и приблизился к девушке так близко, что та ощутила его дыхание. – Можете наказать меня за это.

Роуз вспыхнула, как маков цвет. Она хотела отскочить от него, как от огня, но тело не слушалось. Девушка закрыла глаза и поддалась вперёд, предвкушая вкус чужих губ, но вместо этого услышала обеспокоенное:

– Вы слышали?

– Что слышала? – спросила она, глупо хлопая глазками, будто бы не пыталась поцеловать своего слугу несколько секунд назад.

– За нами кто-то следит.

Дитрих подскочил на ноги, всматриваясь в гущу деревьев.

– Сбежал…

– Кому это надо? Тебе просто показалось.

– Кому надо? Если нас кто-то увидит вместе, Вы представляете, какой скандал будет?

Роуз пристыженно опустила глаза.

– Простите, не хотел прозвучать так резко, – виновато произнёс парень.

Дитрих сел на колени перед госпожой, пытаясь поймать её взгляд, но девушка отчаянно сопротивлялась. Тогда он осторожно приподнял её лицо обеими руками и с нежностью в голосе спросил:

– Вы думаете, что я не понял Ваших намерений?

– Дитрих, ты всё не так понял! Я…

– Вы чудесная девушка, госпожа Роуз. И мне очень жаль, что я родился не Льюисом Эстеном, – он замолк на несколько секунд, а затем продолжил: – Если Вам нужна будет помощь, я готов быть рядом, но… я боюсь за Вас, не за себя. Что о Вас подумают дома? Нам лучше не видеться вовсе, госпожа.

– Какая мне разница, что подумают другие? Я дочь герцога, я должна сама выбирать чего хочу… и…

Роуз почувствовала, как из глаз текут слёзы. Она отстранилась, закрывая лицо рукавами платья.

– Никто из нас не выбирает, госпожа.

– Нет, ты не понимаешь! Хочешь знать правду? Я сбежала, потому что мой отец не любит меня! Потому что он променял меня на эту дурочку Корнелию. Она будет рожать ему наследников каждый год, пока он наконец не забудет моё имя! Поэтому он оставил меня дяде, которому я тоже не сдалась! Ему лошади дороже детей, и я, знаешь ли, его понимаю. Уж лучше бы я тоже прожигала жизнь в тени своего брата, попивая вино по вечерам и развлекаясь со слугами по ночам, только бы не быть Роуз Вессеньер!

Дитрих тяжело вздохнул.

– Мне жаль, госпожа. Но боюсь, что я не смогу облегчить Ваши страдания.

– Прошу, Дитрих, – всхлипывая, пробормотала она, – не рассказывай никому об этом.

– Клянусь своей жизнью. Если хотите, я тоже могу рассказать что-то очень тайное. То, что я никому не рассказывал.

– Р-раскажи…

– Когда я был маленьким, у меня была мама. Она часто рассказывала мне интересные истории и сказки, а я слушал их очень внимательно, даже если слышал в тысячный раз. Мы были очень бедны, иногда даже голодали, и у нас не было своего дома, потому что его сожгли злые люди. Я хотел скорее вырасти и заработать много денег, чтобы купить небольшую хижину и жить там вместе с мамой. Я хотел стать героем её историй, чтобы она рассказывала соседским детишкам именно обо мне. Но, к сожалению, этому не суждено сбыться.

Роуз вытерла остатки слёз и, шмыгнув носом, спросила:

– Что с ней случилось? Как ты оказался у дяди?

– Её убил один очень плохой человек прямо у меня на глазах, – с ненавистью произнёс Дитрих. – Тогда моя мечта стала иной. Я мечтал только об отмщении.

– Обними меня, Дитрих. Не перечь: это приказ.

Парень замялся, но всё же обнял леди. Они сидели так, прижавшись друг к другу, пока окончательно не стемнело. Роуз хотела лишь одного – чтобы этот вечер не кончался.

«Анна с самого начала знала, что конец их истории будет печальным, но отказывалось в это верить. Нет, она бежала не от войны. Она бежала от своей печали».

Роуз плакала навзрыд, читая последние страницы романа. За что жизнь так жестока? Даже на страницах книжки про любовь она не может отыскать счастливого конца.

Погружённая в свои мысли, девушка шла на урок музыки. Что, если попросить дядю о конной прогулке? Так она могла хотя бы издалека любоваться Дитрихом. Мысль о ещё одной встречи сводила Роуз с ума. Теперь она понимала всю ту ерунду, о которой рассказывала Мария.

Девушка зашла в класс, с удивлением обнаружив гувернантку сплетничающей о чём-то с няней Жоэль. Женщины тут же прекратили разговор и воззрились на Роуз.

– В чём дело? – спросил она.

– Нет-нет, Вы как раз вовремя, – защебетала гувернантка.

Урок шёл обыкновенно скучно, пока в класс не зашёл камердинер дяди Остина.

– Леди Роуз, господин Остин срочно зовёт Вас к себе.

Девушка была уверена, что гувернантка начнёт причитать о важности уроков игры на пианино, но в этот раз она просто смиренно встала у стены и приняла вид живой статуи.

Роуз в сопровождении камердинера пошла к кабинету дяди. Она знала, что случилось что-то неладное, и боялась, что это касается грума.

– Дядюшка, что случилось?

– Сядь, Роуз, – дядя кивнул на стул перед его столом. – Я хотел с тобой поговорить.

Леди всегда считала презабавным то, что дядя говорит на любые темы с серьёзным лицом, но сегодня она мысленно прокляла эту черту, ведь не могла понять, насколько неприятный разговор её ждёт.

– Как твои дела, Роуз? – праздно спросил Остин.

– Хорошо.

– Как спалось?

– Тоже хорошо. Вы позвали меня, чтобы поинтересоваться моим состоянием? Я польщена.

– Я просто хотел сказать, что ты можешь мне доверять. Я всегда на твоей стороне. Я даже простил тот концерт, который ты закатила перед тем, как сбежать. Заступился за тебя перед братом.

Роуз промолчала.

– В последнее время ты сама не своя. Это из-за отца?

– Да, из-за отца. Быть может, Вы прекратите этот допрос?

– Это не допрос, Роуз. Я хочу тебе помочь.

– Мне не нужна помощь. Я справляюсь со своей тоской.

– Благодаря кому?

– Простите? – переспросила девушка, молясь, что ей послышалось.

– Справляешься тем, что таскаешься с грумом, как какая-то портовая… девка?

Роуз вскочила со стула.

– Что Вы такое говорите?

– Правду, моя ненаглядная, правду! Или ты хочешь сказать, что это вздор? Дитрих обо всём рассказал.

Девушка почувствовала, как внутри всё холодеет.

– Дитрих никогда бы не рассказал тебе этого.

– То есть ты признаёшь свою вину?

– Какую ещё вину? Как ты смеешь общаться со мной в таком тоне? Я не твоя дочь!

Остин встал на ноги и подошёл к племяннице, напирая всем телом.

– Будь на моём месте твой отец, ты бы не была здесь! Я тебе пытаюсь помочь. Или ты хочешь закончить так же, как твоя мать? Изменять сыну герцога с каким-то мальчишкой из прислуги! До такого ещё нужно было додуматься, Роуз.

– Да хоть я рожу от него, что с того? Тебе можно спать с прислугой, а мне – нет?