Фальшивая жизнь
Глава 1
Разбудил Андрея звонок мобильника. Детектив Пузырев с трудом открыл глаза и посмотрел на высветившийся номер. Он с неимоверным усилием поборол возникшее желание сразу схватиться за трубку. Он встал с кровати, прошелся по комнате. Звонок прекратился, а через полминуты раздался снова. Опять звонила Катя Соломина, и опять Андрей не поднял трубку.
Это повторялось каждый день уже в течение двух недель. Катя звонила, не дожидалась ответа, забывала о существовании Пузырева на сутки и утром пыталась дозвониться снова… неудачно.
Андрей понимал, что ведет себя неразумно, как маленький обиженный ребенок. Ему звонит его подруга детства, с которой у него, в общем-то, замечательные отношения, но… Вот уже три недели Пузырев никого не хотел видеть и ни с кем не хотел общаться. Нет, были люди, с которыми детектив вынужден был иметь дело: секретарь Суровый, помощник Галузо, клиенты детективного агентства Пузырева, друг Пашка Лаптев…
Снова раздался звонок. На этот раз высветился номер секретаря детективного агентства Сурового.
– Да, Владлен Борисыч, я слушаю, – на этот раз детектив трубку снял.
– Андрей Вадимович, тут к Вам очень милая пожилая дама пришла, очень хочет встретиться, – доложил секретарь.
– Она часик может подождать? – спросил Пузырев.
В трубке послышались отдаленные голоса.
– Да, она согласна подождать, – сказал через несколько секунд Суровый.
– Хорошо, Владлен Борисыч, я через час буду. Кофием даму пока напоите, если захочет.
Несмотря на то что детективное агентство Пузырева уже набрало обороты, стало известным в определенных кругах, и Андрей взял в помощники аж двух сотрудников, первичный прием детектив никому не доверял и первый разговор с потенциальным клиентом всегда проводил сам.
Пузырев принял душ, позавтракал, стал одеваться… Постепенно он пришел в нормальное состояние. В последнее три недели он много пил, каждый вечер, то с Пашкой, то один. Нет, запоем это назвать было нельзя, приходил Андрей домой на своих двоих, иногда даже на машине доезжал, и на работу детектив выходил в нормальном состоянии, дела делал, и, в принципе, неплохо справлялся со своими обязанностями. Но по утрам всё же чувствовал себя детектив Пузырев неважно, и то, что он видел в зеркале, ему совершенно не нравилось. Впрочем, организм его был достаточно еще молодым, тридцать первый день рождения Андрей собирался отметить только через три недели, поэтому в офис детектив приходил всегда на вид совершенно свежим и полным сил.
Снова зазвонил телефон. Звонил не кто-нибудь, а друг Лаптев, поэтому Андрей поднял трубку.
– Спишь, что ли? – послышался недовольный голос друга.
– Уже нет, – проворчал Пузырев, – на работу собираюсь.
– Слушай, Андрюха, завязывай ты с этим, – сказал Павел с укором, – сопьешься ведь.
– У меня всё под контролем, – недовольно ответил детектив. – Ты чего хотел-то?
– Соломинка меня попросила тебе позвонить, она уже две недели дозвониться до тебя не может.
– Я не хочу с ней разговаривать, – пробурчал Андрей.
– Слушай, кончай фигней страдать, – Пашка не на шутку разозлился. – Я долго терпел, не хотел тревожить твою тонкую душевную натуру. Но так себя вести нельзя. Чем перед тобой Катька-то виновата? Она чуть не плачет, считает, что ты на нее обиделся, но не понимает почему.
– Так уж и не понимает, – хмыкнул Пузырев.
– Андрюха, чего ты на нее взъелся-то? Ты ведь отлично знаешь ее личную жизнь. Ну вернулся к ней Березин. Тебе-то до этого какое дело? У тебя Аня есть.
– Уже нету, – вздохнул Андрей.
– Как это нету? – удивился Лаптев. – Почему? Поссорились, что ли?
– Нет, не поссорились, просто расстались… друзьями. Она сюда ко мне переезжать не хочет, я там у нее почти перестал появляться… Как-то так всё постепенно заглохло.
– Может, у нее кто появился?
– Не думаю, вряд ли. Впрочем, как раз это меня совсем не волнует. Мы с ней просто очень разные…
– И давно вы разбежались? – поинтересовался Пашка.
– Почти три недели…
– То есть, когда ты на Катюшку обиделся.
– Ну, так совпало… Это между собой никак не связано.
– Ладно, не связано, так не связано, – примирительно сказал Лаптев. – Андрюха, я тебя прошу, свяжись с Соломинкой. Ты хочешь, чтобы она вообще перестала с тобой общаться? Может, она извиниться перед тобой хочет.
– Сомневаюсь, – вздохнул Андрей, – ты ведь Катьку знаешь. Не будет она извиняться, просто сделает вид, что ничего не произошло…
– Так ведь и на самом деле ничего не произошло, ничего страшного не произошло.
– Наверное, ты прав, – нехотя признал Пузырев, – ничего страшного не случилось. У каждого своя жизнь…
– Всё, завязывай с хандрой, дружище, возвращайся к нормальной жизни. Звони Катьке и не ищи отговорок, я не хочу из-за тебя терять подругу. Всё, пока.
Разумеется, Пузырев не стал сразу же впопыхах набирать номер девушки, в которую когда-то был влюблен, и которая, чего уж там говорить, была ему до сих пор небезразлична. Он никогда не спешил в своих действиях, рассудительность была ему всегда присуща. Одевшись, детектив вышел из дома.
Начался февраль, и зима уже вовсю показывала свой характер. Мороз стоял такой, что автомобили не всегда соглашались утром заводиться. Пузыреву повезло, мотор сразу, без возражений, приступил к работе, и детектив поехал по заснеженным улицам в офис. Машин на улицах было немного, дорогу Андрей знал отлично, мог проехать по ней и с закрытыми глазами. У детектива появилось время подумать о превратностях жизни.
Пузырев отдавал себе отчет в том, что все эти три недели отчаяния, которые он заливал алкоголем, были связаны именно с Соломинкой. И обиделся Андрей не на то, что она уехала из больницы с Максом Березином… В конце концов, бывший Катин жених, который, по всей видимости, продолжал любить девушку несмотря на то, что они поссорились, имел полное право забрать Катю из больницы. Обиделся Пузырев не на Березина, а на то, что Катя на следующий день не позвонила, хотя и обещала.
Почему он сам ей не позвонил? Потому что обиделся. И когда Катя через неделю наконец соизволила позвонить, Андрей не взял трубку, и на все ее последующие звонки он не отвечал. Он и сам понимал, что ведет себя глупо, но именно это понимание еще больше давило на нервы, мешало жить нормальной жизнью, заставляло каждый вечер идти в бар, чтобы пропустить несколько рюмочек.
Подъехав к офису, припарковав машину, Пузырев вышел на мороз. Он так и не решил, что ему делать с этой проблемой. Андрей понимал, что нужно позвонить Соломинке, но он так и не придумал, как начать разговор. Извиняться он не собирался и отлично понимал, что Катька тоже ни за что не будет это делать. Упрямства им обоим было не занимать.
Самым удивительным для Андрея во всем этом было то, что Катя позвонила и нажаловалась Пашке. Размышляя о том, почему Соломинка решилась втянуть в эту проблему их общего друга, детектив вошел в свой офис.
Глава 2
В приемной Андрея ждала женщина. Характеристика, данная посетительнице по телефону Суровым, была верной.
Это была очень обаятельная пожилая дама, она с милой, немного застенчивой улыбкой смотрела на вошедшего в помещение детектива, тонкие морщинки, разбегающиеся от уголков ее глаз, придавали весьма симпатичному лицу выражение доброты и мудрости. Изящная, даже грациозная, она выглядела очень моложаво, хотя чувствовалось, что ей уже за семьдесят.
– Андрей Вадимович, это Зинаида Артемьевна, – представил посетительницу Суровый. – Она Вас ждет.
Мило улыбнувшись, Пузырев пригласил посетительницу в свой кабинет.
– Андрей Вадимович, я рада, что Вы любезно согласились поговорить со мной, – сказала женщина, присаживаясь на предложенный стул. – Я слышала о Вас очень лестные отзывы, говорят, что Вы можете распутать любое самое запутанное дело.
– Ну, люди, возможно, слегка преувеличивают, – детектив с улыбкой покачал головой, продолжая внимательно смотреть на посетительницу.
– Я не буду тянуть и, если Вы не возражаете, сразу перейду к своей проблеме, – продолжила дама.
– Да, я Вас внимательно слушаю, – Андрей стал серьезным.
– Мой муж, Сергей Михайлович Сидорцов, умер десять лет назад. Он был чиновником, руководил департаментом в министерстве. Мне по наследству достался дом тут рядом, под Пушкином. Последние десять лет я живу там одна. Если быть точнее, с этого воскресенья я живу одна, а до этого вместе со мной жила моя… домработница. Ее в наш дом привез еще мой муж, когда был жив. Сначала она жила отдельно, во флигеле, но после смерти мужа и после того, как моё здоровье сильно пошатнулось, она уже полностью проживала со мной в доме. И вот в ночь с субботы на воскресенье Виктория, так звали мою домработницу, умерла.
– Сегодня у нас четверг, – прикинул Пузырев.
– Да, прошло уже несколько дней, – кивнула посетительница, – но мы всё еще не можем похоронить Викторию, полиция ее пока не отдала нам.
– Отчего Виктория умерла? – Пузырев написал на листке бумаги имя «Виктория» и стал по привычке украшать его завитушками.
– В общем-то, из-за этого я к Вам и приехала, – вздохнула женщина. – Не подумайте, что я сумасшедшая, выжившая из ума старуха, но Виктория, я почти уверена, умерла вместо меня.
– Вот как? – Андрей удивленно посмотрел на милую старушку.
– Позвольте, я Вам расскажу, как было дело. У меня уже давно, еще даже при муже, начались проблемы со сном. Врачи ничего не могли сделать, обычные снотворные средства или не давали нужного эффекта, или вызывали такие жуткие сны, что я утром всё равно была такой разбитой, будто вовсе и не спала. Я обратилась к одной знахарке, она сделала для меня одну очень горькую микстуру из каких-то трав, с тех пор, приняв перед сном рюмочку настойки, я замечательно сплю по ночам. Я раз в три месяца сама лично езжу к знахарке, покупаю новую порцию и всегда дома запираю бутыль в шкафчике, чтобы никто не покусился на моё лекарство, очень уж оно дорогое.
Женщина внимательно посмотрела на Пузырева, проверяя, внимательно ли он ее слушает. Андрей кивком предложил ей продолжать.
– В субботу перед сном, я, как обычно, налила в рюмочку микстуру. Но дело в том, что у меня еще до этого вечером разболелась голова и поднялась температура, скорее всего, я подхватила обычную простуду. Так вот, я перед тем, как лечь спать, выпила лекарство от простуды, а оно было с димедролом, и я почувствовала, что уже и так засыпаю. Я, уже лежа в постели, отпила лишь маленький глоточек, а потом попросила Викторию забрать микстуру. А ночью я проснулась от громкого крика. Спальни у нас в доме расположены на втором этаже, хотя изоляция и хорошая, но ночью громкие звуки всё же слышны. Я встала, вышла из комнаты и столкнулась со своей внучкой…
– Вы сказали мне, что живете одна, – Пузырев нахмурился.
– Дело в том, что в тот день у меня был день рождения, семьдесят один год исполнился. Были родственники, в том числе и моя внучка, Мария. Она иногда приезжает и просто так навестить меня. Она живет в Санкт-Петербурге и иногда остается переночевать у меня, если мы засидимся допоздна. Мы с Машей бросились в спальню Виктории, а именно оттуда и раздавались стоны. Виктория билась в судорогах, мы хотели ей помочь, но было уже поздно. Она умерла. Тут подбежали и остальные члены моей семьи, ночевавшие в доме. Кто-то вызвал скорую и полицию.
– Почему Вы решили, что она умерла вместо Вас?
– Покончить с собой Виктория не могла, она была жизнерадостной женщиной, никаких проблем у нее не было. Значит, ее отравили. Но она ела то же самое, что и все остальные на моем дне рождения. На тумбочке в ее спальне нашли рюмку из-под моей настойки, она была пуста. Я сделала вывод, что отравить хотели меня, а Виктория стала случайной жертвой.
– И кто же мог это сделать? – Андрей написал на листочке имя Мария и тоже стал пририсовывать к нему завитушки. – Вы кого-то подозреваете? Кто-то хотел Вашей смерти?
– Я никого не подозреваю, – женщина удрученно покачала головой, – я ничего не понимаю.
– Скажите, а Виктория тоже страдала бессонницей?
– Нет, я не думаю, – пожилая женщина удивленно посмотрела на детектива.
– Зачем же она выпила Вашу настойку? – детектив тоже удивился.
– Я не знаю, – госпожа Сидорцова выглядела очень смущенной.
– А почему Вы пришли ко мне, Зинаида Артемьевна? Этим делом ведь наверняка занимается полиция.
– Мне кажется, они ничего не делают, – женщина чистым наивным взглядом смотрела на детектива, – я подозреваю, что они спишут это на самоубийство. Тем более, что…
– Что?
– Мой старший пасынок, сын моего мужа от первого брака, он сейчас большая шишка в правительстве Санкт-Петербурга… Мне кажется, он постарается сделать всё, чтобы не было скандала… Самоубийство Виктории будет для него самым удобным решением.
– Что ж, такой вариант нельзя исключать, – Пузырев задумчиво покивал. – А Вы знаете фамилию следователя, ведущего это дело?
– Конечно, я с ним пару раз уже встречалась. Его фамилия Рыбин, Владимир… не помню отчества.
– Я знаю его, – Андрей задумался.
Но думал он не о Рыбине, а о Соломиной. Ему очень не хотелось вновь связываться со следственным комитетом, влезать в дела полиции… встречаться с Катей. Но… Дело обещало быть очень интересным…
– Хорошо, я попробую что-нибудь выяснить по поводу этого убийства, – детектив посмотрел на старую женщину. – Запишите мне адрес, где Вы живете. Я к Вам обязательно заеду, может быть, сегодня, в крайнем случае завтра.
После того как пожилая симпатичная дама покинула его кабинет, Пузырев еще долго сидел, размышляя о том, правильно ли он поступил, ввязавшись в это дело. Но он уже пообещал старушке разобраться в произошедшем, поэтому, пересилив себя, детектив отправился в следственный комитет.
Володя Рыбин находился на своем рабочем месте и очень удивился, когда в дверь просунулось широкое лицо частного детектива.
– Вот только не говори мне, Пузырев, что ты опять влез в какое-то дело, которое веду я, – проворчал следователь, наблюдая с подозрением, как детектив пересекает кабинет и садится к столу.
– Убийством домработницы Виктории в доме мадам Сидорцовой ты ведь занимаешься, – Пузырев улыбнулся улыбкой, которую трудно было назвать доброй и ласковой.
– Блин, да что ж это такое, – Рыбин покачал головой. – Мало мне самого господина Сидорцова, так тут еще и господин Пузырев. Кто тебя нанял?
– Зинаида Артемьевна считает, что ее пасынок, который занимает в правительстве Петербурга большую должность, хочет замять это дело и представить всё как самоубийство домработницы.
– А вот и ничего подобного, – следователь откинулся в кресле и самодовольно посмотрел на сыщика. – Михаил Сергеевич Сидорцов был здесь у меня в кабинете лично и очень настаивал на том, чтобы следствие было проведено в полном объеме. Он очень заинтересован в том, чтобы убийцу Виктории Дробат нашли… именно убийцу. Он тоже уверен, что это не самоубийство. И мне показалось… что он был чересчур огорчен смертью домработницы.
– Интересный расклад, – Пузырев покачал головой. – Возможно, мачеха господина Сидорцова неправильно истолковала намерения пасынка. Кстати, как произошло убийство, выяснили?
– Да, имело место отравление сильным ядом, в состав которого входит мышьяк. Яд был в микстуре, которая была налита в рюмку, которая стояла на тумбочке у кровати убитой. Яд горький, но и травяная микстура тоже была противной, в ее состав входила в том числе и полынь. Мы исследовали микстуру, которой в доме осталось еще около литра. В бутылке яда нет. Он был добавлен прямо в рюмку.
– Отпечатки на рюмке?
– Зинаиды Артемьевны Сидорцовой и Виктории Дробат.
– И кого ты подозреваешь? – задал Андрей самый важный вопрос.
– На момент смерти из живых в доме находились несколько человек. В субботу у хозяйки был день рождения, съехалась почти вся семья, и все остались ночевать. Во-первых, пасынок Сидорцовой Михаил Сергеевич, работающий в правительстве, во-вторых, его родной брат Алексей Сергеевич со своей сожительницей Лерой, в-третьих, родная дочь хозяйки Кристина со своей дочерью Марией. Во флигеле рядом с домом в ту ночь ночевал садовник Максим Субботин, который ночует там нечасто, но ввиду того, что накануне шел снег, и по прогнозу тоже ожидали снегопада, он был нужен, чтобы чистить дорожку к дому.
– Народу было немало, – усмехнулся Пузырев.
– И еще у меня есть основания полагать, – продолжил Рыбин, – что в эти ночи там рядом был какой-то посторонний человек, так как во дворе под окнами позади дома мы обнаружили на снегу следы, принадлежащие, скорее всего, мужчине.
– Может, садовник наследил?
– Возможно, но ни у него во флигеле, ни во всем доме, мы обуви с такой подошвой не нашли. Следы вели вокруг дома к ограде, а потом к воротам прямо через неочищенный от снега сад, они не шли к дорожке, которую садовник чистит почти каждый день, поэтому я и считаю, что к дому приходил кто-то посторонний. Там, кстати, за домом еще валяется деревянная лестница, которой недавно пользовались.
– Думаешь, кто-то лазил в окна?
– Весьма возможно, ведь спальни находятся на втором этаже, и лестница как раз по длине подходит.
– И ты, я так подозреваю, подозреваешь всех, кто там был или мог быть?
– Разумеется, – усмехнулся следователь, – к тому же никто из родственников не отрицает, что перед сном заходил к хозяйке в спальню пожелать ей, так сказать, спокойной ночи.
– То есть яд в рюмку мог подсыпать или подлить кто угодно? – детектив покачал головой, понимая, что дело всё больше запутывается.
– Никого исключать нельзя, даже того мифического персонажа, который мог залезть в окно.
– Да, трудно тебе будет, – покачал головой Пузырев.
– Почему трудно? – брови следователя удивленно взлетели верх. – Передо мной сейчас сидит величайший сыщик современности, ну, по словам нашей обожаемой Катеньки Соломиной. Я уверен, он поможет мне и буквально за день-два распутает этот сложнейший клубок.
– Значит, ты не против, чтобы я подключился? – Андрей хитро улыбнулся.
– Я тебе дам все полномочия, какие захочешь, Пузырев.
– Хорошо, договорились. Тогда я, пожалуй, съезжу посмотрю на это гнездышко.
– Не гнездышко, а гнездо. Господин Сидорцов когда-то жил на широкую ногу, через него проходили госзаказы на миллиардные суммы, да и теперь, хотя с его смерти прошло много лет, былое величие еще не до конца испарилось из его усадьбы.
Глава 3
По указанному в записке, написанной госпожой Сидорцовой, адресу находился длинный, вычурный, сделанный из кованых железных прутьев с вензелями, забор. Около забора была небольшая очищенная от снега пустая стоянка для автомобилей. В последний раз расчищена она была совсем недавно, и следов шин не было видно. Пузырев припарковал машину, вышел на мороз и огляделся.
За большим сугробом и решетчатым забором, за припорошенными снегом высокими деревьями проглядывало огромное каменное здание. Дом, действительно, производил колоссальное впечатление. Он располагался в элитном районе, но даже по сравнению с соседними домами выглядел намного величественнее.
Андрей вошел в раскрытые настежь решетчатые ворота. При ближайшем рассмотрении здания стало заметно, что постепенно былое величие чиновничьей усадьбы рушится: стены местами позеленели, плитка, закрывающая фундамент, кое-где обвалилась, на крыше, занесенной снегом, проглядывали черно-зеленые клочки мха. Дом стоял в глубине небольшого сада, который еще содержался в некотором порядке, но и здесь было заметно старение и увядание.
Молодой мужчина лет двадцати пяти очищал лопатой от снега дорожку между густыми, ровно подстриженными кустами. Кусты образовывали живую, но в зимнее время года без листьев, изгородь вдоль каменной дорожки, ведущей к парадной двери большого дома. Пузырев понял, что видит садовника Максима Субботина. Небольшой одноэтажный флигель, в котором, судя по всему, парень иногда ночевал, располагался чуть в стороне, в глубине двора, рядом с большой теплицей.
– Добрый день, – поздоровался Андрей, – Зинаида Артемьевна в доме?
– Да, – парень смерил сыщика заинтересованным, слегка нагловатым взглядом. – Если Вы детектив Пузырев, то она Вас ждет.
– Я он самый, – усмехнулся Андрей и пошел к дому.
Смутную женскую фигуру в окне второго этажа детектив заметил на полпути к двери, и когда он постучался, то открыла ему сама хозяйка.
– Я Вас ждала, – приятная улыбка освещала морщинистое лицо, – я теперь одна, мне, наверное, нужно искать новую служанку, бегать с этажа на этаж, чтобы открыть дверь в моем возрасте уже тяжеловато.
– Больше в доме никого нет? – удивился детектив.
– Да, никого. Максимчик в дом не заходит, у него другие обязанности. Он приходит раз в три дня, иногда ночует во флигеле на топчанчике.
Они прошли в большую светлую гостиную, обставленную с большим шиком. Но всё же во всем интерьере чувствовалось какое-то увядание.
– Вы что-нибудь узнали? – спросила женщина, садясь в широкое кресло, оббитое бархатом.
– Я разговаривал со следователем, он ввел меня в курс дела. Кстати, он сказал, что ваш пасынок точно так же, как и Вы, заинтересован в подробном расследовании.
– Значит, я Мишу неправильно поняла, – пожала плечами хозяйка дома, продолжая улыбаться детективу, – мы с ним разговаривали по телефону, и мне показалось, что он был недоволен слишком большим вниманием полиции к этому делу.
– Зинаида Артемьевна, а что Вы мне можете рассказать о Виктории? Когда она у Вас появилась, какие у вас с ней были отношения, с кем она общалась помимо дома?
– Сергей привез ее из Москвы, где работал, где-то года за два до своей смерти. Он тогда жил на два дома. Работа в министерстве, дом здесь, в Питере. Его постоянно возили туда-сюда водители на особых машинах с необычными номерами. До этого на месте Виктории у нас работала пожилая женщина, Лидия Максимовна, но мне показалось, что она стала не справляться из-за возраста, тогда Сергей и привез молодую девочку, ей тогда не было и двадцати.
– Где он ее взял?
– Понятия не имею, я с ней никогда об этом не говорила. У нас всегда были такие отношения… знаете, как у госпожи со служанкой. Мы не были близки. Насчет общения с другими… Не знаю, Виктория редко покидала дом. Здесь она общалась с садовником, с Машей… Остальные члены моей семьи здесь появлялись нечасто.
– А как Вы познакомились со своим мужем? – спросил Пузырев. – Извините, что полез в такие дебри, но мне нужно во всем разобраться. А история семьи может помочь пролить свет на некоторые моменты.
– Я работала секретаршей в одном учреждении, была не замужем, хотя мне было уже двадцать семь… Стыдно признаться, но я тогда еще была девушкой. Сергей тогда стремительно шел вверх по комсомольской карьерной лестнице, но от него недавно сбежала жена, оставив ему двух маленьких сыновей. Вас тогда еще на свете не было, но Вы, наверное, кое-что знаете об Олимпиаде с улетающим Мишкой. Так вот и первая жена Сергея, мать Миши и Леши, улетела с одним из гостей Олимпиады далеко в Южную Америку. Сергею срочно нужна была жена, и он вдруг увидел меня. Такая вот история.
– И какие у Вас сложились отношения с мальчиками? – поинтересовался детектив.
– Я бы не сказала, что они признали меня своей мамой. Они всегда называли меня по имени, без приставки тетя, и меня это устраивало. К тому же вскоре у нас с Сергеем родилась Кристина, и я полностью была занята воспитанием собственной дочери. А после перестройки и развала СССР Сергей быстро приспособился к новым реалиям, и наша жизнь взлетела вверх до немыслимых высот. Скажу прямо, в конце девяностых и в нулевые мы жили очень-очень богато, просто шикарно, мы могли позволить себе очень многое, в том числе целый штат слуг. Только вот после смерти Сергея всё пошло крахом.
– Он не оставил Вам денег? – удивился Андрей.
– Он ничего не оставил, – хозяйка дома тяжело вздохнула. – Я с изумлением узнала после его смерти, что на счетах у него нет ни копейки. Мне пришлось уволить всех слуг. Только Викторию я оставила.
– Почему?
– Она сама не захотела уходить. Я сказала, что не смогу ей много платить, но она ответила, что ей некуда идти, и она готова работать за крышу над головой и совсем небольшую сумму. Денег у меня не было, но была квартира в Москве и очень много драгоценностей. Сергей баловал меня при жизни, дарил золото и бриллианты при каждом удобном случае. Может, все свои деньги на драгоценности он и спустил… Последние десять лет я живу, сдавая московскую квартиру и продавая драгоценности. Содержание такого большого дома, да еще и сада, – на это уходит много денег. Драгоценностей у меня больше нет, я продала уже всё, что было… да и служанки больше нет…
Андрей внимательно посмотрел на жемчужное ожерелье, украшающее тонкую, почти без морщин, шею женщины.
– Я вижу, Вы продали всё же не все украшения, – усмехнулся сыщик.
– Знаете, я люблю выглядеть красиво, привыкла к этому за годы безбедной жизни, – Зинаида Артемьевна покачала головой. – То, что Вы на мне видите, это всего лишь бижутерия, очень качественная подделка. У меня много такого добра. Каждый раз, расставаясь с очередным ювелирным шедевром, я заказываю копию из дешевых материалов. Это моя страсть, я не могу жить без моих украшений. Может, Вам покажется это странным, но я уже старая женщина, и у меня есть свои слабости, от которых я не могу отказаться.
– Ну что ж, действительно, у каждого есть свои слабости, – кивнул Пузырев. – А Вы не опасаетесь, что Вас опять захотят убить?
– Знаете, сначала я очень испугалась. Но потом… Немного страха осталось, но я не думаю, что кто-то в ближайшее время предпримет еще попытку меня убить. И я ума не приложу, кому нужна моя смерть. Я доживаю свой век, я укрылась в этом доме ото всех, у меня нет ничего, кроме этого дома. Если я умру… Знаете, мне кажется, это не будет так уж страшно. Впрочем, у меня есть чем защитить себя.
– Что Вы имеете в виду? – удивился детектив.
– У меня есть пистолет, остался после смерти мужа… Вы не смотрите так, это вполне легальное оружие, я после смерти Сергея смогла переоформить разрешение на себя. Правда, я пистолет из сейфа ни разу не доставала, и пули нашли только полицейские, когда осматривали дом после смерти Виктории, я забыла за эти годы, куда их положила.
– А кто унаследует дом, если с Вами что-то случится? – задал Пузырев очень важный вопрос.
– Я лет пять назад написала завещание, о котором знают все мои родственники. Там написано, что всё имущество, оставшееся после моей смерти, мои потомки должны продать и деньги поделить между собой поровну…
– А Виктория упоминается в завещании? – насторожился сыщик.
– Нет, она всего лишь служанка, – некоторое время пожилая женщина внимательно смотрела на Пузырева, а потом продолжила. – Раньше она жила во флигеле… По ночам я спала, выпив снотворное… Но я знаю, что мой муж ходил в это время во флигель. Он был уже немолод, а она была очень молода. Но я всегда знала, в качестве кого он привез в наш дом Викторию. Ей достаточно было того, что ей дал Сергей, и того, что я приютила ее после его смерти, приютила любовницу моего мужа… Какое уж ей наследство?
– Она знала, что Вы знали об их связи?
– Думаю, нет. Я ни разу в жизни не дала ей этого понять, впрочем, как и мужу. Он мог догадываться, что я о чем-то догадываюсь, но у нас никогда об этом не было разговора.
– Дети часто навещают Вас? – задал детектив очередной вопрос.
– Нечасто. Если не считать внучку Машу, чаще других, как ни странно, приезжает Михаил, хотя он и наиболее занятой из всех. У него ответственная работа, он идет по стопам отца, хотя ему, конечно, до него очень далеко. У него к тому же семья: жена и дочь, которым тоже нужно уделять внимание. Но Миша чуть ли не каждую неделю обязательно ко мне заскакивает.
– А дочь Кристины Маша, я так понимаю, бывает здесь еще чаще.
– Да, это так. Машу я вижу намного чаще, чем ее мать, мою дочь… Девочка любит приезжать ко мне, а ее мать появляется тут раз в полгода. Кристине уже за сорок, но на вид ей и тридцать не дашь. Они с Машей выглядят, как сестры. Кристина рано выскочила замуж, в двадцать уже родила. Ее мужа, отца Маши, я вижу еще реже, чем дочку. Он даже на мой день рождения в последние годы не приезжает.
– А жена и дочь Михаила часто здесь бывают?
– Очень редко. Летом последний раз приезжали, целую неделю гостили, пока Михаил ездил в командировку в Китай. В этот раз они даже на мой день рождения не приехали, сказали, что приболели, Миша был один.
– Мы еще не поговорили о втором Вашем пасынке, Алексее, – сказал Пузырев.
– С ним у меня отношения еще сложнее, чем с остальными, – женщина задумчиво покачала головой. – Алексей был моряком. Почти всю жизнь он провел на кораблях, много лет я его вообще не видела. Пока плавал, он здесь не появлялся. У него с отцом были какие-то разногласия, которые отразились и на отношении Алексея ко мне. Год назад, отметив свой сорок пятый день рождения, он перебрался на берег. В субботу я его увидела впервые за двадцать лет, приехал на мой день рождения он совершенно неожиданно, познакомил нас всех со своей молодой спутницей жизни… Ну как молодой? Лера на три года всего его моложе. Но, вот сошлись уже не совсем молодые люди. Кажется, они вполне довольны, что встретились.
– Зинаида Артемьевна, а вот в Вашем завещании, там деньги делятся между конкретными наследниками, или сумма зависит от количества людей в семье? – поинтересовался детектив.
– Думаете, кто-то захочет оттяпать себе кусок побольше, нарожав детишек? – женщина весело рассмеялась. – Нет, это не так. Деньги должны быть разделены между тремя наследниками: Миша, Леша и Кристина получат равные доли вне зависимости от состава их семей.
– Значит, в субботу все праздновали Ваш день рождения… – Пузырев задумался, подсчитывая состав семьи. – Вас было шестеро, то есть, с Викторией семеро…
– Можно считать, что и семеро, – кивнула женщина. – Виктория хотя и подавала еду на стол, но она и сидела за столом вместе со всеми. И после того как ужин закончился, она убрала посуду, а потом присоединилась к нам в гостиной. Да, она была служанкой, но в последние годы была почти как член семьи, я старалась держать ее по возможности рядом с собой.
– И в ночь с субботы на воскресенье все решили заночевать здесь?
– Да, в ту ночь здесь оставались все. В моем доме наверху есть шесть спален, все очень хорошо разместились.
– А на чем к Вам приехали гости? – спросил детектив.
– У всех, кроме Маши, есть свои машины… хотя постойте… – женщина слегка задумалась. – Отсюда из окон стоянку ведь почти не видно. Это раньше всё было на виду. Но теперь деревья выросли и загораживают обзор. Мне кажется, в субботу там стояло только две машины… Чьи, я не видела, зрение у меня уже не столь острое. Да я специально в окно и не смотрела, было не до того.