Солнечный граффити. Когда стены города рассказывают историю любви

Глава 1. Невидимый художник.

Анапа встречала сентябрь прохладным морским ветром. Первокурсники Анапского института искусств и дизайна толпились в коридорах, растерянно вглядываясь в расписание.

Алина Вербицкая поправила рыжие волосы, собранные в высокий хвост, и в третий раз перечитала список нужных материалов для первого занятия по живописи. Она приехала из маленького городка и твёрдо намеревалась доказать, что провинциальная девушка способна покорить художественный мир.

– Эй, новенькая! Планируешь купить весь магазин художественных товаров? – раздался голос за спиной.

Алина обернулась. Перед ней стояла девушка с короткими фиолетовыми волосами и пирсингом в брови.

– Меня зовут Вика. Будем соседками, – она протянула руку. – Не парься так из-за списка. Половина этого добра не понадобится.

Вечером в общежитии Вика предложила устроить мини-экскурсию по городу.

– В Анапе, кроме моря и курортников, есть своя фишка – уличное искусство, – объясняла Вика, пока они шли по узким улочкам старого города. – Особенно в районе набережной и старых складов у порта.

– Я думала, это просто вандализм, – пожала плечами Алина.

– Ха! Скажи это "Анонимусу". Его работы даже преподы тайком фотографируют.

– Кому?

– "Анонимус" – местная легенда. Никто не знает, кто он. Появляется ночью и оставляет потрясающие работы. Ни одной одинаковой. У него свой стиль – смесь классики и современной графики. И главная фишка – в каждой работе спрятан маленький золотой скрипичный ключ.

Они свернули к заброшенному зданию бывшего рыбзавода. На торцевой стене красовалось огромное граффити – русалка, выныривающая из волн. Но не обычная – ее хвост плавно переходил в переплетение математических формул и нотных знаков. В уголке рта русалки виднелся крошечный золотой символ.

– Скрипичный ключ, – прошептала Алина, заворожённо рассматривая детали. – Это… потрясающе.

– А ты говорила "вандализм", – усмехнулась Вика.

Максим Ковалёв затянулся последней сигаретой и взглянул на ночное море. Сентябрьский ветер трепал его выцветшую джинсовку. В рюкзаке лежали баллончики с краской и альбом со скетчами.

Первый учебный день выдался напряженным. "История искусств", "Академический рисунок" – предметы, на которых он мог спокойно сидеть в последнем ряду, делая наброски в блокноте. Но семинар по современному искусству чуть не закончился катастрофой. Вечно заносчивый профессор Стеблов задал вопрос о значении уличного искусства в современной культуре, и Макс, обычно молчаливый, не сдержался.

– Граффити – это не просто протест. Это диалог с городом, с его жителями. Художник говорит: "Я вижу вас, я часть этого места", – выпалил он, чувствуя, как краснеют уши.

– Занятная позиция, Ковалев. А вы не находите, что настоящее искусство требует признания автора? Безымянные "художники" на заборах – это просто дети, играющие в бунтарей, – парировал Стеблов.

Макс сжал кулаки под партой. Если бы только профессор знал, кого он сейчас назвал "ребёнком"…

Теперь, стоя у недостроенного пирса, Макс доставал из рюкзака баллончики. Сегодняшняя работа уже сложилась в голове – девушка с волосами-волнами, из которых вылетают птицы-буквы. Он достал респиратор и нанёс первые линии на бетонную стену.

Два часа слились в один миг творческого транса. Картина оживала под пальцами Макса. Он настолько погрузился в процесс, что не заметил тихих шагов за спиной.

– Так вот ты какой… "Анонимус".

Макс вздрогнул и резко обернулся. В нескольких метрах стояла рыжеволосая девушка, которую он видел сегодня на лекции. Она сидела в первом ряду и активно записывала каждое слово преподавателя.

– Твою работу могут увидеть с рассветом. Я успею сфотографировать и показать Стеблову. Интересно, что он скажет про своего "ребенка-бунтаря"? – на ее лице играла загадочная улыбка.

Макс медленно снял респиратор.

– И что ты хочешь? – спросил он хриплым от молчания голосом.

– Научи меня, – просто ответила она, глядя ему прямо в глаза.

Глава 2. Между строк и красок

– Научить тебя? – Макс не скрывал удивления. – Зачем перспективной студентке, которая строчит конспекты на первой парте, учиться у "вандала"?

Алина подошла ближе, рассматривая почти законченную работу.

– Потому что я хочу понять. Весь день преподаватели твердили нам о композиции, перспективе, правильной технике… А потом я увидела твою русалку на рыбзаводе, и она рассказала мне больше об искусстве, чем все сегодняшние лекции.

Макс молчал, пытаясь понять, насколько она искренна.

– Как ты нашла меня?

– Не сложно, если наблюдать. Ты единственный на потоке, у кого всегда краска под ногтями и кто рисует в блокноте эскизы со скрипичным ключом.

Макс усмехнулся.

– Шерлок Холмс от искусства? И как тебя зовут, детектив?

– Алина. А ты?

– Максим. Просто Макс.

Он протянул ей баллончик с бирюзовой краской.

– Ну, раз уж ты меня раскрыла, помогай заканчивать. Здесь, – он указал на нижний угол работы, – нужно добавить тени.

Алина нерешительно взяла баллончик, но Макс заметил, как азартно блеснули ее глаза.

Три недели спустя они встречались почти каждую ночь. Днем – обычные студенты, посещающие пары и сдающие работы, ночью – две тени, скользящие по спящему городу. Макс показывал Алине, как работать с трафаретами, смешивать цвета, как взаимодействовать с фактурой стены.

– Искусство не должно висеть только в галереях, – говорил он, помогая ей создать тонкий градиент. – Оно должно дышать вместе с городом, меняться от солнца и дождя, становиться частью жизни людей, которые проходят мимо.

– Но разве ты не хочешь признания? – спрашивала Алина, когда они сидели на набережной после очередной "вылазки". – Твои работы достойны выставок.

Макс задумчиво смотрел на море.

– Знаешь, мой отец был художником. Талантливым. Писал потрясающие морские пейзажи. Всю жизнь мечтал о большой выставке, о признании. Умер, так и не дождавшись. Его картины до сих пор пылятся на чердаке нашего дома. Я тогда понял – не хочу ждать, когда кто-то решит, что мое искусство достойно внимания. Я просто делаю то, что чувствую, и оставляю это городу. А люди уже сами решают – значит это что-то для них или нет.

Алина молчала, обдумывая его слова. Потом неожиданно спросила:

– А почему скрипичный ключ?

– Мама была музыкантом. Играла на виолончели в местном оркестре. Говорила, что музыка и живопись – это разные языки одной души. Скрипичный ключ – мой способ соединить эти миры.

К середине осеннего семестра их тайные занятия превратились во что-то большее. Макс наблюдал, как Алина, прилежная студентка, впитывающая академические знания, трансформируется ночью, становясь свободной и дерзкой в своих художественных экспериментах. А она видела, как замкнутый "Анонимус" на ее глазах превращается в вдумчивого Макса, который может часами говорить об искусстве и жизни.

Они создали несколько совместных работ. Их стиль становился узнаваемым – классические образы, переплетённые с современными символами, с обязательным скрипичным ключом, теперь выполненным в двух цветах – золотом и бирюзовом.

В ту ночь они работали над новым проектом – "Разговор с морем" – на стене заброшенного лодочного ангара. Морская пена превращалась в диалоговые облака с фразами из известных литературных произведений.

Когда последние детали были закончены, Макс повернулся к Алине. В лунном свете ее волосы казались темным пламенем, а глаза отражали звезды. Он сделал шаг к ней, но резкий свет фонарей и громкий голос прервал момент:

– Стоять! Полиция!

Они бросились бежать, петляя между лодками и сваленными сетями. Свернув за угол старого склада, Макс потянул Алину в узкую щель между ржавыми контейнерами. Они прижались друг к другу, затаив дыхание. Сердце Алины билось так громко, что, казалось, его могли услышать патрульные.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.