Весы Правосудия Божиего. Книга вторая

«Держись, не все так плохо, ты еще молод и полон сил, Бронька Климов», – сказал он сам себе, то ли кто-то со стороны его поддержал, возвращая в красочную реальность, и она ему показалась вполне сносной.

Не матери ли это был голос, ровно как в тот раз, лет этак пять тому назад еще в России, когда он, уже зная о своем отъезде за границу, в глубоком раздумье лежал на плаще в парке под цветущей черемухой?

Странно, но точно такое же состояние души – не несет ли оно вести перемен, да, наверно, так ведь сам их ищешь этих перемен, не так ли, Гарри Блейд, не случайно же, а специально записался в казино в поиске новых знакомств, не так ли, Броня Климов, он же Гарри Блейд, мать твою так.

Кто-то пытался с ним заговорить.

Это молодой араб беспардонно стукнул его по плечу.

– Эй, приятель, что так раскис вдруг, черт побери. Меня зовут Шахин, и я вот, к примеру, хочу стать президентом Ирана.

– Ну да, ты молод и, похоже, вполне серьезен для такой высокой должности.

Гарри тут же утерял всякий интерес к чудаку с амбициями парламентария.

– А ты чем занимаешься? – юный кандидат в президенты не унялся, с восхищением глядя на дважды большего в размерах оппонента.

– Да так, просто живу свою жизнь, – безучастно ответил Гарри, не давая повода для продолжения диалога.

– Вон смотри, та супердама не сводит глаз с твоего тела, – Шахин не унимался, видимо, он искал себе друга вот таких вот внушительных физических данных.

– О да, об этом и я знаю, но, к сожалению, не за этим пришел в это эфирное заведение.

– Так что, ты пришел, чтобы выиграть в покер?

– Не совсем так, мой друг, я здесь с целью знакомства с серьезными людьми.

– Так именно со мной тогда и знакомься, тебе повезло.

Молодой араб смотрел на него с полными серьеза глазами, и пусть все то, что он говорил, казалось как-то по-детски, но тем не менее пацан этот, чем-то особенный, отличающийся от всей толпы по крайней мере, понравился Гарри, и он протянул ему руку для мужского знакомства.

А тот, на удивление сильно пожав его гигантскую, по сравнению со своей, ладонь, улыбаясь подмигнул в сторону дамы в красном платье и негромко добавил:

– Сегодня ты, судя по всему, будешь занят, а когда освободишься, то подходи к спортзалу «Грахамс», что на Ноттинг Хилл Гейтс, не пожалеешь, там встретишь много наших ребят.

В частности, я сам кикбоксингом занимаюсь, не поверишь, в Германии выиграл чемпионат в позапрошлом году среди юниоров. Так и родился там двадцать лет тому назад, но вот уже скоро год, как тут ошиваюсь из-за драки со скинхедами. Похоже, переборщил и кому-то челюсти поразламывал, но, шайтан их побери, ведь не я первый начал. Серьезное движение у этих демонов там развилось, нормальным людям жизни не дают, а как по голове получат, так в ментовку галопом бегут, а я-то пусть и гражданин Германии, но все равно эмигрантом остаюсь для них, как ты ни крути. Да ладно, мне и тут не плохо, кажется, что даже лучше, ты знаешь, спокойней. Представь, мой отец в молодости летчиком был, так вот, он военный самолет свернул с курса в Иране и в Германии приземлился, чемпион. Так я и появился на свет не у себя на родине, а там, где бритоголовые ходят с крестами на затылках.

– Да уж, тебе не повезло, надо же родиться не на родине, прям-таки метаморфоза.

– А это что значит?

– Это необъяснимое преобразование, ну вот ты, например, вроде иранец в душе, а по сути ты европеец, то есть превращенный в европейца, примерно так, что ли. Ну что, до встречи в спортзале, будущий король Ирана, носитель суперсмелого плана.

Шахин не обиделся на каламбур, а наоборот, как бы возгордился своим новым статусом.

Несомненно, странный пацан, но тем не менее интересный.

Гарри пересек зал, подходя к столу рулетки, где одной из игравших была та самая дама в красном.

Поставив на семь и на красное по двадцать, он выиграл с ходу на обоих ставках, этим вызвав повышенный интерес к своей персоне, но забрав фишки у любезного крупье, высыпал их в карман смокинга и, как бы собираясь уходить, легким движением головы попрощался с красавицей в суперсмелом платье.

По ее лицу скользнула тень сожаления, а заметив это, Гарри уже просто был бы полным бараном, чтобы вот так вот уйти, даже не попытавшись завести интригующее знакомство.

– А как вам везет в эту ночь, прекрасная леди в красном? – он особо не изыскивал варианты знакомства, раз уж дама смотрит на него целый вечер, то интеллигентный мужчина просто должен сам к ней подойти, пусть даже без особого повода.

– О да, не особо, но ваша, судя по всему, удалась, вам только что повезло с первого раза.

– Ну, не с первого, а со второго, и, впрочем, мне повезет еще больше, если дама в красном не откажется от предложения провести остаток этой удачной ночи в моей компании.

– Дерзости вам не занимать, – она сделала этот вывод, глядя ему прямо в глаза.

Женщина вовсе не оказалась из тех, кто на самом деле охотятся за свежими переживаниями сексуального плана, а вполне приличной дамой, пусть и в столь вызывающем туалете, но на самом деле из высшего общества.

– Я согласна, только это заведение давайте покинем.

– Ну, разумеется, может, поужинаем где-то на отшибе, если вам это угодно в сей час.

– Не поздно ли для ужина, хотя пару мест, куда можно заехать, мы должны найти и в это время, так что же, вперед, незнакомец.

И взяв его под локоть, она последовала за кавалером, как настоящей даме это и подобает, покидая злачное место.

– Так что, вызываем такси? – предложил Гарри, имея выигрыш свыше полутысячи фунтов в кармане. Не богат, но на ужин, ночлег и завтрак уж хватит.

– Зачем такси, я не употребляла пока что, вон тот «Мустанг» нам подойдет?

– «Мустанг» подойдет нам вполне.

– Ну тогда вот ключи, садись, поехали, – она передала вождение ему, что, разумеется, в корне меняло ситуацию, он все же не был везомый, а везущий, и то уже хорошо…

Машина завелась, и по гулу мотора он с легкостью определил, что не менее трехсот лошадей у этого «немолодого» кабриолета запрятано под капотом уж точно.

Не спеша выруливая из парковки, он бросил взгляд на партнершу, кто, присев боком так, чтобы формы ее бедер заставляли стыть кровь в жилах молодого мужчины, чуть ли не мурлыкала от удовольствия, сравнимого разве что с гордостью охотника, кто только что при большой толпе наблюдателей удачно подстрелил оленя с непомерно дорогими из-за своей редкой красоты рогами, и теперь готов чуть ли не вознестись на небо от испытываемого превосходства над всем миром.

– So, where are they going without any knowing the way?3

Гарри изрек цитату из песни, невольно переходя на стихотворную форму разговора.

– It is not important by now, let’s go just ahead without any care about the direction.4

– Ваши мысли совпадают с моими действиями, мадам, я как раз и еду без направления.

– Эвелин, так в нашем роду называли старших дочерей.

– А я, хоть и русский, но Гарри, так мой отец назвал меня в честь какого-то американского друга.

Что же, ему приходилось быть тем, кто он и был по документам, легенде, и на самом деле он уже давно свыкся со своей новой жизнью, так что даже случайно не прокололся бы, наверно, позови кто-либо его сейчас по настоящему имени, то вряд ли бы дрогнул и нерв.

Она гладила его левый бицепс и, придав голосу максимальную сексуальность, промурлыкала, что в сторону Оксфорда пока, а потом она с удовольствием укажет точный адрес места, где для них будет все, что только пожелают их души.

Гарри нажал педаль газа, и кони рванулись в галоп, «Мустанг» буквально вырывал из-под себя улицы пустынного Лондона, город задолго после полуночи воскресного дня крепко спал, собирая силы для близкого уже понедельника.

Они подъехали к старинными мастерами кованным воротам, что бесшумно отворились по сигналу пульта, и, прошуршав шинами о гравий односторонней грунтовой дорожки, не спеша подкатили к дому, граничащему с размерами замка, выстроенного явно пару веков тому назад из тесаного камня, похожего из-за своей точности чуть ли не на фабричные блоки.

Фундаментально, блин, Гарри успел заметить в умеренном освещении стен лучами бьющими из где-то в клумбах роз запрятанных сенсорных фонарей.

– Ну вот, выходи, приехали, это наш фамильный замочек, – она щебетала, открывая входную дверь. – Не поверишь, а живу тут одна, и нету даже прислуги, так что делать можем все что хотим.

Зал, куда они вошли, похоже, был заодно и жилой, судя по гигантскому камину, софам, коврам и массе других, несомненно, античных шедевров разных жанров и направлений искусств.

От штативных канделябров неопределимого на первый взгляд века до картин со строгими лицами предков, безучастно глядящих из увесистых рам в стиле рококо, наделенных несомненным изяществом лепнины начала восемнадцатого века.

– Виски, – она пошла к шикарному бару, встроенному в противоположной камину стене.

– Конечно, почему бы и нет, – он последовал за ней, с трепетом обнял за талию уже давно готовую к половому акту женщину, с тела которой, словно само собой, соскользнуло вечернее платье, и это началось.

Они имели друг друга везде и всюду, начиная с ковра и заканчивая софами возле камина.

Благодаря Шарон его пробужденная сексуальная энергия фонтанировала с феерической силой, вот что в нем безошибочно заметил опытный глаз одинокой женщины.

Тут ее не стоит обвинять в распутстве, просто у каждого из нас есть право на жизнь, а секс включается в норму здорового образа ее ведения.

Коитус заканчивали в позе латинской буквы Z, вот тут-то она и получила полное наслаждение, когда он дал ей почувствовать максимальную скорость и силу движений навстречу триумфу обоих начал, который вырвался из глубин его организма заодно со звериным рыком, что женщину заново бросило в жар длительного оргазма.

– Ты ошеломительна, – он смог изречь через пару минут, что потребовались на восстановление дыхания после секс-марафона.

– А ты вообще неописуем.

Она встала, чтобы пройти в душ, а когда вернулась, то Гарри уже дегустировал тот самый нетронутый виски.

– Что это за чудо-напиток в графине, ничего подобного я пока еще не пробовал, – он взял еще один глоток для пущей уверенности во вкусовых качествах обжигающей, но, несомненно, достойной восхищения жидкости.

– Это неразбавленный бурбон, там восемьдесят процентов алкоголя, вот что значит русский медведь, может пить даже огонь, мы обязательно разбавляем содовой или же льдом, – она достала из-под бара глыбу льда, что хранилась в специальном ящике-морозилке, и, вооружившись кинжалом, отколола себе кусочки льда.

– Говорят, что из айсберга тысячелетней давности, даже не знаю, стоит ли в это верить.

«Прям как в кино», – Гарри подумал про себя.

– Но все же хорош напиточек, нечего сказать.

– Наверняка хорош, ведь возраст его перестали считать уже давненько, когда умер тот, кто унаследовал этот дом вместе с винными бочками в подвалах, тот человек был моим дедом, а то есть сотни две с половиной лет, не меньше.

– Ну надо же, и как получилось, что ты теперь живешь тут одна, в этом доме-замке?

– Как случилось, уже четыре года, с тех пор как погиб мой муж в автокатастрофе, и я была с ним в той несчастной машине, была беременна, но врачи преимущество жить дали мне, нежели плоду, с тех пор вот так и живу одна сама. Есть у меня конный завод в Новой Зеландии, но там управляют люди по найму, тренера, ветврачи, в общем, бизнес процветает, только я вот до сегодняшней ночи находилась в каком-то состоянии, ну вроде пустоты душевной или нечто в этом роде. Уже несколько поколений, как наша семья страдает от напасти раковых заболеваний, гибели в автокатастрофах, бесплодия вроде сестры моей матери, так что, в случае если я не оставляю наследника, то все наше фамильное древо можно будет считать вымершим, печально, но факт. Этой ночью я в первый раз после той аварии решила выйти в люди и вот вернулась уже не одна.

Она целовала его со страстью влюбленной женщины, это было ясно, яснее ясного, она была уверена в том, что нашла себе партнера для дальнейшей жизни.

– А чем ты занимаешься? – она спросила, на секунду оторвавшись от разглядывания его тела.

– Не поверишь, пишу стишочки для русской газеты и сам же эту газету распространяю по всему острову, вот, например, сегодня мне надо бы выезжать, а я все еще у тебя, хотя уже шестой час утра на дворе.

– О, я виновата перед тобой.

– Да, ты виновата, но я прощаю, поскольку мое рабочее время не нормировано, твой партнер свободен как птица, так что любой себя мало-мальски уважающий поэт будет завидовать мне до нервного срыва.

– А как, на чем ты ездишь со своими газетами, можно и я отправлюсь с тобой? Хочу попутешествовать вместе с моим поэтом, это наверняка было бы здорово.

– Как хочешь, можем отправиться хоть сегодня, только моя машинка твоему «Мустангу» не ровня, так что особой скорости и комфорта не смею обещать.

– Да не важны мне ни скорость, ни комфорт.

– Ну тогда мы уже в пути, – он поднял ее на руки, осведомился о направлении в спальню, и опять начался теперь уже нескоротечный половой акт…

Проснулись к полудню, весенний дождь барабанил по крышам, что вовсе не редкость для Лондона да и вообще свей Англии с ее вроде умеренным, но уж точно сырым климатом.

Можно было бы затопить камин и валяться напротив огня, целый день занимаясь любовью, но план был сделан еще ночью, так что, быстро собравшись, они сели в «Мустанг» и поспешили на завтрак в ближайшее кафе.

Окрыленная Эвелина порхала бабочкой, и глядя на нее, он также находился в приподнятом настроении.

Они, словно давние коллеги, дружно перегрузили газеты в «Мустанг» и, налив полный бак, отправились вверх, прямо по главной магистрали Великобритании с номером М-1, что пересекает всю страну аж до самого Эдинбурга.

– Если бы ты знал, как я счастлива, – она, не сдержав эмоций, буквально прильнула к его плечу.

Он промолчал, лишь щетиной погладив ее светлые волосы.

Эх, девчонки, как я был бы рад остановиться с любой из вас, мои дорогие, но ведь не судьба, я бродяга, и с этим, похоже, не покончить, пока не восстановлю один день свое настоящее имя, о счастье в покое могу лишь мечтать.

А теперь Гарри Блейд живет сегодняшним днем, излишне не печалясь о прошлом и не задумываясь особо о будущем. Он вел машину на максимально допустимой законом скорости, но не нарушая, поскольку вся Англия под камерами ходила уже и тогда, так что стоило всего-то нажать на гашетку, как тут же был бы зафиксирован объективом радара, и наказания в виде немалого штрафа не избежать.

– Получается, что ты знаешь Соединенное Королевство от А до Z, и как давно катаешься по этим дорогам?

– Да не так уж и давно, дело случая, а до этого четыре с лишним года на дверях клуба малость постоял, потом поваром трудился, да что там обо мне, ничего интересного, сбежал из России, вот и весь сказ, а теперь вон выживаю как могу, там двое детей остались, жена и так далее, все было, но прошло благодаря голове отбитой, то ли судьбе моей ненастной.

– Ты винишь судьбу?

– Да нет, как можно, каждый ведь сам себе счастье кует, не такой ли гипотезы придерживаются те, кто были успешны в этой жизни, а те, кто неудачники, по каким-то причинам все сваливают на плечи судьбы, тут, милая, спорить можно до бесконечности, а истинную связь между мистическим словом «судьба» и физической жизнью ведь не доказать.

Тут все зависит от убеждений, например я сам верю в предписанную линию жизни и уверен, что являюсь всего-то физическим исполнителем своей строго определенной роли, ну и с Божией милостью имею свободу действия в духовном аспекте, ведь думать мы можем независимо от действия, и это великолепно, хотя бы в мыслях мы можем оставаться свободны, то есть не ограничены в плане духовного роста. Ну а уж если человек имеет тенденцию аккумулировать духовные ценности, то значит, по мере наращивания уровня спиритического, соответственно, должны ведь параллельно расти и другие его качества вроде физических действий, как созидание, творчество, несомненно, должен расти и интеллект.

Не знаю, как ты, а я, всякий раз анализируя свои поступки, нахожу в них массу ошибок, и вот таким путем у меня получается очистить себя от них, чтобы в дальнейшем уже не наступать на те же самые грабли, ведь идеального нету никого на этом свете, но стремиться стать лучше, безусловно, надо, и в первую очередь начиная именно с себя самого, с доброй мысли к делу, согласись, ведь так это просто.

Гарри, забывшись, говорил сам с собой, а она молча слушала, пока он и не исчерпал свою мысль, а потом оба долго молчали, пока и не показалась в поле их зрения кривая церковная башня города Честерфилда.

– Вон смотри, ты знаешь, почему верхушка этой башни вот так вот искривилась и к тому даже повернулась вокруг соей оси, дав отклонение на целых три метра?

– Да башня, на самом деле, тут особая, аналогов уж точно нет, хотя и не Пиза, но все же, надо сказать, любопытное творение мастеров, даже странно, как она стоит аж с четырнадцатого века.

– Вижу, ты не просто так газетки возишь по Англии, раз знаешь даже такие мало кого интересующие факты, как возраст Честерфилдского чуда. Про эту катедраль в народе ходят разные легенды и эпосы, то про местным кузнецом подкованного черта, то про невесту-девственницу и ее трагическую судьбу.

– Да уж, а на самом деле никто не знает, по какой такой странной причине архитектор сделал ошибку в расчетах, что башня дала сдвиг, и каким чудом до сих пор стоит, но однозначно то, что специально даже при всем желании не построишь, каким бы мастером ты ни был.

– Судя по твоим монологам, Гарри, ты философ, романтик и, на самом деле, похоже, немало учился или по крайней мере интересовался, раз уж имеешь склонность к рассуждениям.

– Дорогая Эвелина, я все еще учусь, и знаешь, в котором университете? Не гадай, мой вуз называется жизнь, вот тут-то и есть самый обширный спектр возможностей изучения самых разных направлений действительности и получения объективных знаний о ней. Срок обучения не ограничен, и науки можешь выбирать любые, по личным интересам и наклонностям, а бывает, и выбирать-то не приходится, поскольку выбора-то практически не остается…

Сами собой встают на пути задачи, да такие, что даже и не желал бы познать их решения, но приходится их искать, ибо не ответив на поставленные вопросы, дальше ты попросту не заглянешь, а хочется продолжить эту жизнь и учебу в ней одновременно, вот это и есть оно, то, что вынуждает идти на все ради решения вопроса, в поисках ответа на который доводится даже страдать, и не только тебе самому, а и многим другим, дабы всем вместе честно заработать удовлетворительную оценку труда да опять же получить новую, более сложную задачу, и так без конца, до самого конца, о котором нам знать не дано, вот что остается неразгаданной, вечной интригой для человека, ну а интрига и есть то, что побуждает к новым горизонтам познаний.

Ты знаешь, я полагаю, что заключительный экзамен и аттестат зрелости мы получаем посмертно там, стоя перед Весами Правосудия Божиего, нам всем дадут по заслугам… вот во что я непоколебимо верю.

– Даже приблизительно такого, как ты, я и мечтать не могла встретить, Гарри, должно быть, ты сам не знаешь, кто ты такой.

– Согласен, наверно, уж редкий человек смог бы сам себя оценить, но раз уж задан вопрос, насколько я понимаю, то попытаюсь ответить стихами.

Как знать, кто ты такой, навстречу мне идущий незнакомец,За обликом, что кроется в глубоких закромах твоей души,Помыслы, искания, убеждения, какое сердце носишь ты в груди?Ты добрый, злой, ты гений или неуч, посланник Бога или Сатаны?На все вопросы ваши я один ответ имею и скажу вам, люди:Довольно слов, пустых полемик, страстных излияний голословя,Так дайте ж человеку шанс, своим поступком слово чтобы доказал,Засыпать вопросами его едва ли стоит, он вопросов вам не задавал.

– Так вот как, вопросов ты не задавал.

– Ну а что их задавать, раз человек захочет, то сам расскажет искренне. Представь, я спрашиваю тебя о чем-либо, малознакомый притом оппонент. Полученный вопрос тебя озадачивает, это во-первых, а потом тебе надо либо говорить правду, либо лгать, мне отвечая. Скажешь правду, потом будешь мучиться в сомнениях, а не использует ли он то, что знает, в каких-то своих целях, ведь мало ли, не обдумав, выдашь некую информацию, что не стоило бы открывать чужаку, ведь у всякого из нас есть хоть какой-нибудь да секрет, ну не святые же мы. Налжешь – так опять-таки будешь озадачена тем, что наврала, и будешь истязать себя потом за это, ну, конечно, если у тебя еще есть хоть какая-то совесть. Вот, собственно, поэтому я предпочитаю личных вопросов не задавать.

– Ну, кажется, ясно, тогда давайте говорить о чем-то нейтральном, расскажи мне о России, много разного было слыхано о коммунистическом безумии, но сталкиваться не случалось, ты вообще первый русский, кого я узнала в своей жизни.

– Ну и как, впечатляет?

– Вполне, но не все же вы там такие интеллектуалы, красавцы и так далее.

– Это надо рассчитывать как личный комплимент?

– Да, и как вопрос одновременно.

– О России можно говорить, наверно, годами, а в общем да, интеллектуалов там хватает и почище меня, да я себя к таким и не отношу, куда там мне, самоучке, бродяге и… да неважно. Сколько классиков дала Россия, ученых, художников, музыкантов…

Это великая страна, разумеется, вот только по какой-то чудовищной каре именно она попала под коммунистическое иго – так, наверно, надо сказать, и то, что там творилось, в двух словах не изложишь, а знаешь, давай об этом я тебе расскажу как-нибудь вечером у камина, а еще лучше вечерами, во всяком случае мы с тобой теперь в Англии, а не наоборот, вот и делай выводы. Теперь, когда произошел коллапс красного монстра, России нужны долгие годы, чтобы встать на ноги, да, надо подняться с колен, а то и вообще из грязи.

Кто знает, а возможно, это и хорошо, что пришлось пережить народам Советского Союза за время существования коммунистического лагеря, ведь это ни с одной другой страной мира не сравнимый опыт, тут можно анализировать без конца.

Эвелина, это богатейшая страна в мире, обладающая восхитительным интеллектуальным потенциалом и практически неисчерпаемым материальным ресурсом, по крайней мере на несколько веков вперед, но потеряно более полувека времени в развитии, ведь партия коммунистов, что безраздельно властвовала все это время, на самом деле бездействовала или действовала, но безрассудно, поверь, самые сильные аналитики, наверно, не в силах разобраться в том, что осталось после их хозяйствования.

Да ну, не для этого мы тут собрались, чтобы вести вот такие беседы, давай-ка сменим тему, а то я расплачусь, – он грустно посмеялся над своими словами, сворачивая с автобана в сторону Йорка.

Целую неделю они провели в путешествии, исколесив полкоролевства, объединяя приятное с необходимым, ночуя в недорогих придорожных мотелях.

Поездка удалась, и когда «Мустанг» их донес до двери дома Эвелины, им и мысль о расставании в голову не могла прийти.

Гарри растопил камин, и когда она, переодевшись, вышла к нему, сменив дорожные джинсы на домашний халат, неся шампанское в хрустальных бокалах, это ему показалось как минимум сказкой, что, не веря своим глазам, он просматривает в кинотеатре.

Небольшой замок, в зале пылает камин, напротив которого в кресле восседает он сам, и королева в воздушном платье опускается на тигровую шкуру у его кресла, подавая бокал с искрящим напитком, реальность ли это или же сон… наверно, именно так и травили монархов?

В полном молчании, как под воздействием волшебства, они ласкали друг друга перед открытым огнем, не зажигая других источников света, есть ли предел и что может быть красивее любви, когда чувства пылают заодно с натуральным огнем.

О Господи, как можешь быть ты щедр,Даруя чувства, словно рвущийся из недр,Сравнимые с полетом, вновь и вновьДетям своим, кто падают в любовь.

Ну да, наверно, с полетом, поскольку человек, хоть и мечтал об этом во все времена, но все же не может летать, ну кроме как во сне или при высших достижениях йоги, в глубокой медитации, когда он достигает ни с чем не сравнимого уровня состояния души, и в итоге ему открываются нормально запретные для него астральные измерения.

– Гарри, я хочу, чтобы у нас с тобой был ребенок и мы остались вдвоем заодно навсегда.

Эти слова прозвучали как орган, музыка, какую еще не написал ни один композитор.

Забывшись, они в объятиях друг друга черпали счастье из времени, что им было щедро дано.

Уж наверняка, что в такие минуты у человека должна быть сильнейшая связь с теми другими мирами, откуда и приходят души вновь зачатых детей, иначе как можно объяснить то состояние, в котором находились те двое в ту ночь.

Утром они нашли себя на той же тигровой шкуре, напротив догорающего камина, среди подушек и пледов, чем накрылись перед рассветом, когда улеглись страсти любви заодно с жаром огня, а значит, все это было не сон.