Прощальное лето детства
1
Во дворе что-то грохнуло и послышались раздраженные голоса. В открытое настежь окно на третьем этаже дохнуло жаром с улицы. Слабое колебание сухого воздуха прокатилось над письменным столом и неприятно тронуло горячим дыханием голую кожу на плече Андрея, сидевшего по-турецки подвернув ноги в кресле.
Он лениво повернул голову и без интереса глянул в бездонную синеву неба. Даже это несущественное движение заставило его облиться потом. Он тяжело вздохнул и вновь перевел глаза на книгу, которую держал в руках.
Город плавился в солнечных лучах уже вторую неделю. Лето, в этом году не очень удачно начавшееся с дождей, к концу июня вдруг одумалось и проявило свой горячий степной нрав. Температура за несколько дней решительно преодолела порог в 45 градусов и даже по ночам не сильно спадала. Кондиционер в ту пору был диковиной, так что для жителей небольшого военного городка наступили непростые времена.
Впрочем, июнь в тех местах сам по себе является непростым временем. В конце апреля в низинах разливается Волга, а после схода воды, в конце мая, начинается трехнедельный сезон мошки. В оставшихся от половодья лужах выводятся тучи мелких насекомых, размером не больше половины зернышка риса.
Дома мошка относительно безвредна, но на улице роящиеся твари являются настоящим бедствием. Они лезут в глаза, рот и нос, пытаются пристроиться на незащищенные участки тела для укуса.
Если бы мошка умела бы кусать быстро, как комар, то дело было бы совсем плохо. Но для укуса насекомому нужно много времени, так что результата оно добивается нечасто. Но зато место укуса болит и чешется похлеще чем от любого комара.
В советское время защиты от этой напасти практически не было. Дети спасались обматывая голову марлей, подростки пытались обгонять рой мошки на велосипедах, а в конце 80-х деловые люди наладили изготовление и продажу разноцветных сеток на голову.
Сетка смачивалась керосином и позволяла вполне комфортно перемещаться по городу, если не принимать во внимание дурацкий вид и странный запах. А взрослым оставалось только торопливо шагать и бестолково размахивать руками в стремлении отогнать настырную мошкару.
В этом смысле дожди, частенько поливавшие в июне, были скорее облегчением – потому что хотя бы на время разгоняли назойливые облака насекомых. Так что обитатели городка хоть и ворчали на прохладную погоду, но без особого раздражения. Скорее так, для порядка.
У Андрея зачесалась спина. Шевелиться ужасно не хотелось, но зуд не прекращался. Пришлось всё-таки закинуть руку назад и поскрести лопатку ногтями. При этом он опять облился волной пота, бессильно откинулся на спинку кресла и закрыл глаза.
Летние каникулы были в разгаре. Прошли две недели школьной практики, во время все учащиеся занимались различными работами. С 1 по 15 июня, пока выпускные классы сдавали экзамены, остальной школьный народ тоже не сидел без дела.
Начальная школа облагораживала территорию – копала, пилила, белила и подметала вокруг школы. Средняя, с 5 по 9 класс ежедневно отправлялись на автобусах в окружающие колхозы для прополки помидоров. А десятиклассники ремонтировали школу. Красили окна и стены, циклевали паркет битыми стеклами, отмывали стены и лестницы.
Заниматься ремонтом было увлекательнее, чем ежедневно отправляться на раздолбанных автобусах в степные поля и махать там тяпкой под палящим солнцем. Хотя и в этих утомительных поездках была своеобразная романтика приключений. Ремонт же был менее обременителен, позволял освобождаться ровно в 12 часов, а при некоторых условиях ещё и довольно волнующим.
Андрей улыбнулся с закрытыми глазами, почти ощутимо представив перед собой образ Гульки Берентиновой, стоящей в оконном проеме и словно бы сияющей в солнечных лучах.
В один из дней их отправили мыть окно в кабинете завуча. Главной, по понятным причинам, была Гулька, уверенно взявшаяся за дело. Андрей же ходил за водой, держал ведро, подавал тряпки и газеты. А ещё наслаждался мимолетным шутливым и почти незаметным флиртом.
Гулька была хороша! Гибкая, стройная, она выглядела в клетчатой рубашке и обтягивающих спортивных штанах даже соблазнительней, чем иные девчонки в полном боевом дискотечном облачении. Черноглазая и черноволосая, она обладала жгучей восточной красотой и всегда притягивала взгляды Андрея.
В классе они сидели на соседних партах и часто общались по школьным делам. Болтать с ней о всякой ерунде было легко и приятно. А наблюдать за грациозными движениями девушки, поддерживать и как бы случайно прикасаться к ней, чувствуя близость её тела было ещё приятнее.
Андрей открыл глаза и чудное видение исчезло, сменившись жаркой комнатой с распахнутым настежь окном, через которое горячим степным ветром иногда заносило горький запах полыни.
Делать было совершенно нечего. В былые годы он всегда уезжал в это время к бабушке почти на всё лето. Но потом бабушка умерла, страна окончательно свалилась в смутное время и все поездки прекратились.
Последние два года Андрей с друзьями устраивались в августе на работу, потому что каникулы к этому времени становились как-то даже в тягость, да и денег удавалось немного заработать. Но сейчас было начало июля, друзья разъехались, на улице немилосердно жарило солнце, отбивая охоту не то, что прокатиться на велосипеде пять километров до пляжа, но даже и просто выйти из подъезда.
Оставалось только неподвижно сидеть в кресле в одних трусах, двигая рукой лишь для того, чтобы перелистнуть страницу в лежащей на коленях книге.
В дверь позвонили. Андрей было дернулся вставать, но мама успела раньше. Слышно было, как открылась входная дверь, а в комнату даже слегка потянуло из подъезда легкой прохладой.
В коридоре послышались негромкие голоса – мама с кем-то разговаривала. Андрей попытался прислушаться, но слов было не разобрать. Разве что по голосу он понял, что пришла соседка с четвертого этажа, мать Сашки Желткова.
– Андрей! – позвала мама из коридора. – Выйди!
Андрей отложил книжку и поднялся. Он уже было хотел подойти к двери, но вовремя сообразил, что выходить без штанов к пускай даже и знакомой женщине неудобно. Поэтому быстро схватил треники, валявшиеся на диване, и натянул их, путаясь в штанинах.
– Что? – спросил он, выходя в коридор, и добавил: – Здравствуйте.
– Да вот, тетя Таня спрашивает, не хотел бы ты поехать с ними на Волгу.
– Э-э-м… – невразумительно промычал опешивший Андрей.
– Андрей, ну ты же знаешь, что мы каждый год уезжаем жить на Волгу, на остров. А тут Саша в этом году не хочет, говорит, скучно мне там. Мы подумали, что если бы ты поехал, было бы веселее. Он тебя зовет. Да и тебе чего здесь в жаре сидеть? Там все-таки река, природа, палатки… – тетя Таня замолчала и выжидательно посмотрела на Андрея.
– Нет, в самом деле, – поддержала её мама. – На работу тебе оформляться в конце месяца, а так-то дел никаких нет. Может, и правда лучше на Волгу? Накупаетесь, да и не так жарко…
Андрей растерялся. Предложение застало его врасплох, да и было оно, честно сказать, довольно неожиданным. С Сашкой они были друзья детства. Тот случай, когда дружба была предопределена едва ли не с рождения.
Их матери, как и многие жильцы их дома, работали на одном предприятии, сидели в одном кабинете. Жили они в соседних подъездах. С детства ходили друг к другу в гости, ездили на работу к родителям, гуляли во дворе и учились в одном классе.
Но как почти любая детская дружба, основанная не на собственных интересах, а на близости родителей и проживанием в одном дворе, их дружба со временем ослабла. Не то чтобы прекратилась вовсе, но стала обыкновенным товариществом.
Сначала выявилось несовпадение интересов и характеров. Потом все больше разделялись увлечения. В конце концов Андрей нашел себе друзей, с которыми ему было интересно, а с Сашкой отношения стали обычными, как с любым дворовым или школьным приятелем.
– Я не знаю… – проговорил Андрей нерешительно.
– Саша уже там, на острове, – сказала тетя Таня. – Мы сегодня приехали кое-какие вещи добрать. Поедем через два часа. Ты подумай, хорошо? И тогда позвоните. Я побегу пока.
Она вышла и пошла вверх по лестнице.
– Ну чего ты? – мама укоризненно посмотрела на Андрея. – Хорошее предложение. Не пионерлагерь, конечно, но тоже хороший отдых. Ты же всех с детства знаешь.
– Да не в этом дело, – Андрей неопределенно махнул рукой. – Мы просто с Сашкой сейчас как бы не самые лучшие друзья.
– Ой, ну да ладно тебе! – мама покачала головой. – Не ругаетесь же. А сейчас лето, жара, всем вам делать нечего. Поладите. Ну, в конце концов, не понравится, попросишься уехать.
В голове у Андрея стремительно пролетели возможные варианты времяпровождения в ближайшие три недели. Можно сидеть дома, читать и программировать, можно в одиночестве гонять на велосипеде по степи и ездить на пляж. В общем-то всё!
А тут еще жара, которая по всем прогнозам затянется надолго. В таких условиях предложение отправиться на Волгу, жить в палатке и купаться вволю казалось даже соблазнительным.
– Да и правда! – он решительно махнул рукой. – Поеду, пожалуй. А то что-то тяжело здесь сидеть.
– Ну, тогда иди вещи собирать. Я позвоню. – мама сняла трубку телефона.
2
Через два часа Андрей сидел на высоком заднем сиденье зеленого мотоцикла «Урал», который неторопливо катил по грунтовым дорогам в междуречье Волги и Ахтубы.
Впереди, за рулем, сидел отец Сашки, дядя Володя, своей широкой спиной прикрывая его от набегающего ветра. В коляске устроилась тетя Таня, закрытая спереди самодельным защитным экраном из оргстекла. На запасном колесе, в задней части коляски, был приторочен громадный баул с разнообразным барахлом, необходимым в палаточном лагере.
На голове у Андрея был надет открытый мотоциклетный шлем и мотоциклетные же очки, прикрывавшие глаза от попадания разнообразных летающих насекомых. Руками он цепко держался за округлую резиновую ручку, и подпружиненное седло мягко раскачивалось под ним на ухабах.
Андрей с любопытством крутил головой по сторонам, разглядывая пробегавшую мимо местность. Он уже давно не был в этих местах. В былые времена они иногда выезжали сюда порыбачить. Сам Андрей к рыбалке не испытывал никаких особых чувств, но его отец и старший брат рыбалку обожали и периодически делали набеги на многочисленные озера и речушки, имевшиеся в пойме Волги в бесконечном количестве. Андрея они брали с собой, надеясь научить премудростям рыбацкого хобби.
Местность здесь, в низине, разительно отличалась в середине лета от окружающей город степи. Пока ехали к понтонному мосту через Ахтубу, вокруг простиралась выгоревшая бледно-зеленая трава, покрытая обильно поднимавшейся с дороги пылью. Зато потом, после того как мотоцикл медленно прогрохотал колесами по неровному настилу моста, они словно бы попали в другой мир.
Деревья и трава здесь были ярко-зелеными, словно не жарило их яростное южное солнце и не обдавал порывами сухой степной ветер. Там и сям были разбросаны озера, пруды, речки, речушки и ручейки. Из-за обилия водоемов травы здесь были густыми, а деревья сбивались в рощицы и перелески. Даже и сам воздух здесь был иным, более свежим и бодрящим. Налетающий ветерок приносил запах трав и воды.
Дорога, которая после моста выглядела накатанным трактом, широкой желтой полосой пересекавшей яркую зелень, после пары развилок стала настолько узкой, что на ней едва разъезжались две машины. Теперь она не пролегала горделиво прямо, а петляла среди всех этих водоемов и рощиц.
Вдоль дороги то и дело попадались небольшие селения, хутора, а то и просто одиноко стоящие домики, окруженные невысокими заборами. В это время, после полудня, когда солнце изливало на землю максимум своей энергии, желающих показываться на улице находилось мало, так что вся местность выглядела безлюдной.
Даже вездесущая живность в это время пыталась укрыться в затененном уголке. Только коровы, встречающиеся порой на полянах, да верные долгу собаки, вылезавшие из-под заборов, чтобы лениво облаять мотоцикл, указывали, что люди все-таки здесь живут.
Ехали молча. Езда на мотоцикле, в отличие от автомобиля, вообще располагает к молчанию. Во-первых, разговаривать просто трудно – рев открытого мотора и шум набегающего ветра заглушают слова и отбрасывают все звуки за спину. А во-вторых, открывая рот, можно запросто поймать в него встречное насекомое.
Если в относительной тишине автомобильного салона молчание сгущается и даже становится тревожным, то на мотоцикле оно вполне естественно.
Андрей снова задумался о Сашке. Этим летом они в последний раз виделись на практике, да и то – как виделись? Встречались мимоходом. «Привет, привет» – и всё. Почему он предложил родителям пригласить именно его?
Впрочем, если вдуматься, позвать ему было некого. Три года назад, когда их пути разошлись, Сашка некоторое время верховодил дворовыми малолетками. Он даже пытался задирать Андрея и его друзей, но результата не добился.
Учились же они в одном классе, да к тому же отношение к нему со стороны Андрея было вполне доброжелательным. Со временем всё пришло в норму. Они разговаривали при встрече, вместе со всеми зимой играли в карты в подъезде, бились в снежки, сидели по вечерам в недостроенном детском саду.
Словом, Сашка теперь был для Андрея нормальным приятелем. С ним можно было поболтать о всякой ерунде, иногда погулять в компании, но ни о каком серьезном общении речи не шло.
Но у Сашки никаких друзей не появилось. В его жизни были только приятели. Андрей вдруг отчетливо понял, что они по-прежнему оставались друзьями детства. Просто оказалось, что детская дружба в старшем возрасте выглядит иначе. И сейчас, когда вдруг возник вопрос кого пригласить, чтобы скрасить одиночество, его имя оказалось для Сашки единственным вариантом. Тем более, что у родителей в этом случае никаких вопросов не возникало.
Мотоцикл всё петлял следом за дорогой, покачиваясь на плавных ухабах степной дороги. И вдруг, за очередным перелеском показалось открытое пространство. Лишь зелень степи во всю ширь, деревья на горизонте, а между зеленью и далеким лесом блеснула широченная голубая полоса воды, отражавшая солнце тысячей ярких бликов. Андрей даже задержал дыхание от неожиданности – Волга!
3
Андрей точно не знал, где работал Сашкин отец, но место, куда они приехали было непростым. В небольшом заливчике сгрудились моторные лодки. Никакой разметки на них не было, но если большинство частных лодок в те годы управлялись с кормы, поворотом мотора, то эти были оборудованы сиденьями и рулем, который поворачивал мотор через систему тросов.
На некоторых лодках было даже два мотора. Заводились лодочные моторы тоже круто – поворотом выключателя на панели рядом с рулем запускался стартер, питавшийся от аккумулятора. И не нужно было дергать тросик вручную.
«Интересное кино!» – подумал Андрей, спускаясь к воде по травянистому склону, – «Рыбнадзор или еще что-нибудь?»
Пока родители Сашки разгружали мотоцикл, Андрею велели подождать в сторонке. Несколько осмотревшись и припомнив Сашкины рассказы, он пришел к выводу, что это все-таки база Рыбнадзора.
Скоростные лодки, отдельная территория, частые разговоры Сашки о разных браконьерских крючках, сетях и перемётах сразу встали на своё место. Андрей ещё раз с любопытством оглянулся. Он не слишком много знал о Рыбнадзоре, а уж сталкиваться с этой организацией ему приходилось лишь раз в жизни и эта встреча приятных ощущений не оставила.
Как и многие мужики в этом речном краю, отец Андрея любил рыбалку. Как и все, он почитал закон и рыбачил в основном при помощи удочек или закидных. Но для ловли раков, как и все, плел бредни из капроновой нити. За раками выезжали нечасто, да и ловили их немного, только для себя. Но, как выяснилось однажды, этот способ ловли тоже был запрещен.
Андрею было лет восемь, когда проезжавший мимо озера, где они водили бредень, УАЗик внезапно повернул и остановился возле их мотоцикла. Потом взрослые и вышедшие из машины люди о чем-то долго спорили и кончилось все конфискацией бредня. Отец долго ещё ругался, недобрым словом поминая Рыбнадзор вообще и всех его работников персонально.
Андрей вернулся к мотоциклу и помог перетаскать вещи в одну из двухмоторных лодок, выкрашенную в темно-красный цвет, с ветровым стеклом впереди.
Потом все устроились в лодке – отец Сашки за рулем, мать рядом с ним впереди, а Андрей расположился на заднем сиденье, втиснувшись в пространство между грузом и бортом. Коротко провыли стартеры и моторы слаженно взревели за спиной. Провожавший их с берега мужик отвязал швартовочный трос и, уперевшись ногами, сильным толчком отпихнул лодку от берега.
Лодка медленно повернулась, и дядя Володя передвинул рычаг управления оборотами вперед. Моторы зарычали сильнее и вода за кормой яростно забурлила. По тихой воде они двинулись к выходу из залива.
Через минуту берега разошлись в стороны и солнце засияло еще ярче. В лицо ударил порыв прохладного, пахнущего рекой ветра, и в борт лодки мягко толкнулась невысокая волна. У Андрея перехватило дыхание. Он вновь был поражен величием Волги.
Водная гладь, слегка взъерошенная степным ветром, простиралась далеко вперед, так что противоположный берег виднелся где-то на линии горизонта. Сашкин отец уверенной рукой довел обороты до полных, шевельнул рулем и лодка, будто пришпоренная лошадь, рванула вперед, подпрыгивая на волнах.
Следующие двадцать минут прошли в диком реве моторов и в мелких водяных брызгах, которые разлетались в стороны от лодки после её прыжков. Андрей, с горящими глазами, крутил головой, пытаясь охватить всю картину целиком.