Девятый Журавлик

– Мартышка меняет стоящие хреновины на свои услуги. Если тебе только посмотреть, может дать часть приблуд в аренду. Но работать только на ее территории. Зато никакого кэша. Только ювелирку и органы не предлагай. Бывай, мадама!

Джо выскользнул из пальцев Тэа, уже сомкнувшихся на воротнике его куртки, так же ловко, как прыгал по проулкам рынка. Только сальный след на подушечках пальцев остался. Тэа тщательно вытерла руку о штаны, прежде чем войти внутрь павильона. Дверь за спиной глухо звякнула старомодным колокольчиком.

4.3. Сука. Рынок

Машину пришлось бросить в нескольких кварталах от станции метро. После шаловливых ручек японцев, покопавшихся в ней, и предательства Фурии, мне все время казалось, что за мной следят. Каждый дрон, невесомой черточкой мелькающий в воздухе, воспринимался как угроза. Окна домов представлялись бойницами, готовыми ощетиниться стволами. Лица прохожих выглядели так, словно они все знали, кто я такой.

Загнав тачку в проулок между ресторанчиком и неведомо как оказавшейся в этом районе буддистской пагодой, я какое-то время сидел, приводя в порядок начавшие сбоить импланты.

Нужно было уложить в голове все данные. У меня имелось немного времени, пока импланты проходили самодиагностику, и не хотелось тратить его попусту. В стек уже потекли последние обновления, но я решил пока не принимать их: мало ли что туда насовали. После истории с гибелью моих людей рисковать и так глупо подставляться было бы верхом идиотизма.

«Якудза могли меня выпотрошить и оставить умирать, – я вспоминал Ёсимото, и находил его поведение излишне мягким. Особенно для яка, который пребывал в прямом контакте с оябуном или его сыном. – Но Кимуро приказал поступать именно так. Следовательно, японцы предлагают мне сотрудничество, пусть и в неявной форме. Белая хризантема… Насколько я помню, это не только символ верности, но и выражение соболезнований, общность воспоминаний. То есть, с одной стороны Ёсимото показал, что верен своему слову и своему клану, но он помнит о своем гири, добровольном долге. Заодно еще предлагает не делать поспешных выводов и не принимать скоропалительных решений. В память, так сказать, о нашем прошлом деле».

Я достал телефон, и задумчиво пролистал список контактов. Одноразовая трубка подрагивала, показывая/, что аккумулятор почти разряжен. «Позвонить Борису? – палец дернулся, когда программа диагностики проверила мышцы руки. – Нет, не стоит. Прослушка наверняка уже стоит. Сообщение по защищенному каналу?»

Я вызвал на дисплей интерфейс сообщений, но контакт Юдина мерцал красным. Не в сети. Впрочем, Борис крайне редко там бывал. Признаться, я ожидал большего от русских: каких-то указаний, информации или минимального взаимодействия. Но пока получалось, что меня вывели за скобки. Или придерживают в запасе. «Вполне возможно, Борис сейчас слишком занят, чтобы вспомнить обо мне, – подумал я. – Не стоит переоценивать собственной значимости. Или русский затих, чтобы позволить мне выйти на Мару, а потом… Или же его парни уже меня ищут. И чем дольше, тем злее окажутся, когда найдут»

Я выключил телефон, и положил его на сидение.

«Интересно, сколько стоит Тэа? – мысль была своевременной. Не каждый день пытаются перехватить контроль над корпорацией. И стоимость головы ее владелицы возрастала с каждой минутой. – Думаю, оценить ее не выйдет. Ценность Мару уже вышла за пределы каких-либо сумм, даже многозначных. Даже с десятью или двенадцатью нулями. Это совсем иной уровень игры, чем тот, на котором привык находиться я. Намного выше. И играть следует либо очень осторожно, либо идти ва-банк. Но в любом случае мне нужна информация. Ее недостаточно, и ответы имеются только у Мару. Мне очень хочется с ней поговорить».

Я вспомнил о письмах, полученных по дороге сюда. Само по себе сообщение от министерства обороны выглядело подозрительно, а пришедшая следом весточка от Вольски буквально кричала о подставе. Причем, вместе это выглядело как призыв немедленно уйти на дно и не отсвечивать.

А вот здесь следовало раскинуть сети, и внимательно собрать информацию. И проанализировать ее. В том числе в разрезе того, почему именно сейчас и зачем решили собрать ветеранов КВ. «Явно не для возрождения».

«Нам предоставляли информационную поддержку в КВ, да. Пока всех не выгнали пинком под зад. Хорошо еще, что интенданты тогда своего не упустили и за неполный месяц списали чуть ли не половину вооружения и технических средств. Задним числом. Как утраченное в боях и потерянное при ненадлежащем хранении». Я вывез в те дни полтора контейнера снаряжения и до сих пор не знал проблем, сливая в случае необходимости излишки или запчасти на черный рынок.

Нельзя сказать, что я раньше не скучал по службе в кибервойсках. Скучал. И хотел вернуться. В параллельно-перпендикулярный мирок армейского быта, к матерному лаю командиров, уюту и теплу. Потом я мысленно представил свои золотистые капитанские «шпалы», полюбовался ими, покрутил так и эдак… и с терпеливым вздохом засунул их себе в виртуальную задницу.

Контакт со штабом обороны прервался, подчиняясь моей команде. Я обрубил последнюю возможность вернуться к прежней жизни. «Или, что вероятнее, сдохнуть от выстрела в затылок».

Воспоминания, как ни странно, меня успокоили и настроили на деловой лад.

Вольски я до сих пор верил больше, чем всем остальным звездоносцам в фуражках-аэродромах. Майор показал себя адским занудой, но и неплохим парнем одновременно. Да, он выглядел, как ходячее совершенство, если не считать лысины. Но, по крайней мере, под его началом служилось неплохо – совсем адских мясорубок удавалось избегать.

Окончательно мой энтузиазм угас после получения приказа, пришедшего перед отключением канала. В нем мне настоятельно рекомендовалось (читай, бегом) немедленно явиться на базу флота в Бриджпорте, для получения снаряжения и постановки на довольствие. Я живо представил, как пролетаю все кордоны на выезде из города, проезжаю на прошитом пулями автомобиле полицейский пост, салютующий мне из всех стволов, и через пару часов гонки по прибрежной трассе вдоль Лонг-Айленд Саунд врываюсь на территорию базы. С Тэа на переднем сидении…

Может, я излишне наивен и иногда прямолинеен, но введение в тактическое уравнение Мару сразу разрушало всю картинку. Образ планируемой операции рассыпался, словно макет, сделанный из песка. Ее не выпустят из города. И меня тоже. С редкой мстительностью стирая сопротивляющиеся всеми своими секретными допусками и кодами сообщения от департамента обороны, я подумал, что, их задумка, конечно, была весьма хороша, и имела все шансы сработать. Еще день или два назад я бы ломанулся в сраный Бриджпорт, едва получив письмо. И повизгивал бы от восторга, что меня не забыли, я нужен, мать ее, стране и армии… Вопрос не в том, доехал бы, или нет. Вопрос в том, когда именно бы меня пристрелили. И кто бы это был.

Но, вероятнее всего, мне не удалось бы даже выехать из города.

В происходящем завязаны все основные игроки, от правительства до мафии – русской и японской. Китайцы, как всегда, не вмешиваются: Триады славятся стоическим терпением и ввязываются в битву, когда исход ее известен. Остальную мелочь в расчет можно не брать. Корпораты с удовольствием доедят остатки, но не более того. Рисковать дураков нет. Кроме Ксенакиса, который точно так же выпадал из любых расчетов, как и Тэа.

Девочка оказалась еще умнее, чем выглядела. И гораздо предприимчивее, чем я ожидал. В моей «норке» все было аккуратно уложено по полочкам. Слишком аккуратно, и многие вещи находились не на своих местах. Можно было списать это на неопытность, но я знал: так обычно делают, когда хотят что-то скрыть. Скользнув взглядом по серым карточкам, лежащим веером на покрывале кровати, я начал методично перерывать оружейку и хранилище.

В общем, я стал немного беднее, это правда. Но подборка не сильно настораживала – деньги, что-то из нелетального и малозаметного оружия и почти все препараты из видавшей виды армейской аптечки. Даже просроченные. Даже специализированные. «Твою мать, – я рассмеялся, испытывая смесь гордости и ощущения наёбанности. – Девочка, ты меня прямо-таки радуешь. Ты растешь в моих глазах с каждым часом. Я даже, мать твою, сейчас горжусь тобой. Ты что, собралась развязать Четвертую Мировую?»

Конечно, нет. Стоимость препаратов, хоть и высокая, но не запредельная. И Мару не могла не понимать, что ей не дадут слишком много денег – у перекупщиков их просто нет в таком количестве. Особенно на черном рынке в Хантс-Пойнтс.

– Так, и что же тебе понадобилось, Тэа Мару? – спросил я сам себя, перебирая карты и отбрасывая считанные на пол. Из десятка точек, которые я помнил и так, отсутствовала одна-единственная. Саундвью Парк. В нескольких кварталах от Хантс-Пойнтс, где уже десятилетие в подземных хранилищах бывшей продовольственной оптовой базы функционировал Черный Рынок. – И, главное, нахрена? Ты же не собираешься покупать танк… и вообще оружие. Ты идешь за чем-то другим. Редким. За чем-то, что не найдешь в магазинах. Или найдешь, но купить просто так не сможешь – засветишься.

Представив, какой предстоит проделать путь, я тонко скрипнул керамическими накладками на зубах. Даже на машине пришлось бы потратить до двух часов, чтобы добраться туда – здесь, к югу от черного трупа Бронкса, жизнь кипела и бурлила. Можно было даже полчаса постоять в пробке, если не умеешь летать.

Еще на подходах к Рынку, когда внешне приличные кварталы сменились серыми и непритязательными старыми постройками, я почувствовал, как по мне прошлись липкие взгляды. Электронные и органические, они ощупывали мой силуэт и по одному пропадали, отваливаясь и выпуская меня из поля зрения. Бронированная армейская куртка-хамелеон, тяжелые ботинки и ставшее привычным неприятное выражение лица позволяли пройти все невидимые кордоны, не особо напрягаясь. Меня здесь знали и относились неплохо. Опасались.

В этом месте не было принято устраивать шумные разборки и размахивать пушками. Если Тэа следовала инструкциям на карте, то шла внизу, по канализации и метро. Это проще, хотя и дольше. И тех, кто приходит на рынок под землей, не трогают.

Меня не остановили даже у входа. Толкущийся на небольшой площади народ вел себя удивительно мирно. Они грелись у непременных горящих бочек, жарили какую-то еду, беседовали и выпивали. Спуск вниз, в многоярусный темный ад рынка, был свободен.

Итак, задача. Найти девушку американо-японского происхождения в незаметной одежде, затерявшуюся внутри жужжащего тысячами голосов Рынка и не очень желавшую, чтобы ее отыскали. Решение очень простое.

– У меня сегодня будет удачный день, – я осторожно, чтобы не сломать тонкие, похожие на птичьи, косточки в пальцах мелкой и растрепанной девчонки, извлек ее руку из своего кармана. Она была одета в поношенную и перешитую мужскую одежду. Судя по штопкам на куртке, ее предыдущего владельца пристрелили из игольного дробовика. – Ты так не считаешь?

– Отпусти, киборг, – девочка достала из-под полы вполне серьезный ствол – кажется, китайского производства – и нацелила мне его точно в левый глаз. – Свали нахер, и я не буду стрелять.

Если нужно отыскать на Рынке кого-то или что-то, следует обратиться к одному из местных проводников. Они зарабатывают на жизнь тем, что водят людей к нужным лавкам, лоткам и палаткам. Попутно продавая всякую полезную мелочевку, подворовывая и навязывая дополнительные услуги тем, кто достаточно прост, чтобы на них повестись.

– Прежде чем ты попытаешься пристрелить меня из незаряженной пушки, я хотел бы узнать кое-что, – свободной рукой я продемонстрировал сложенную вчетверо пластиковую купюру. Половинка лица негра-президента смотрелась гротескно. – Давно ли гостей этого сраного рынка грабят так откровенно и бессовестно? И где брат твой, Джейн?

– А, так бы сразу и сказал, – равнодушно нажала на спусковой крючок ствола девчонка, не поведя бровью. Естественно, раздался громкий щелчок, и на этом представление закончилось. – Джо сегодня работает на другом конце Рынка. Давай сюда бабло, maricon12.

– Puta madre Dios13, ты учишь испанский? – скривился я. С этими мелкими ублюдками нужно было оставаться в постоянном напряжении. И не давать себя заговорить. Впрочем, в моих наружных карманах можно найти только пыль, и об этом Джейн помнит. – Пока ты не ответила на другой мой вопрос, денег не будет. Где твой брат? Кого он провожал сегодня? Куда?

Джейн ловким движением высвободилась из моего захвата, наградив меня звонкой фразой на каком-то европейском языке, и отскочила в сторону. Наблюдавшие за происходящим зеваки заржали. Они очень хорошо знали мелкую и не признали меня. Впрочем, пока я и не перешагнул здешних неписанных рамок приличия.

– Пошел ты на хер, Сука, – прошипела она. – Я своих не сдаю.

– Своих? – кажется, Тэа уже здесь признали своей. Интересно. Или она про что-то другое?

– Да, своих! – Джейн протянула грязную ладошку с глубокими морщинистыми линиями на ней. Длинные тонкие пальцы подрагивали. Я знал их с Джо уже несколько лет, и они оба ни на дюйм не выросли, оставаясь в телах двенадцатилетних детей. Кажется, их привезли сюда с подпольной фабрики клонов, обслуживавших кого-то из богатых людей Верхнего города. Генетический брак. – Гони бабло, кибер. Тогда позову Джо. Он уже все уши мне прожужжал своей японской кисой. Ты же за ней пришел?

– На, держи, – квадратик перекочевал из рук в руки, исчезнув в карманах куртки Джейн. Девочка повела плечами, и я услышал щелчок вставляемой в ствол обоймы. – Что за киса? Shūshokushi14? Ну, модификант?

– Сам ты сраный модификант, – Джейн повела меня по почти пустым переходам. Она тоже не любила толчеи этого суетливого места. – Женщина, японо-американка, привлекательная, молодая. Без сопровождения. Хитрая. Мелочь в карманах не держит, как и ты. Что искала, не знаю, я другим занимаюсь. Джо расскажет. Если захочет.

Остановившись, маленькая мутантка указала пальцем на галерею, откуда доносились звуки музыки и запахи жарящегося мяса.

– Джо там. С тебя двадцатка.

– Куда тебе столько? Я и так отдал тебе полтинник, – сказал я, нащупывая очередную купюру в потайном кармашке. Уж не за сраную ли экскурсию по долбаному рынку, который я и так знаю вдоль и поперек?

– Импланты нынче дороги, а менять их нужно регулярно, – подумав, неохотно ответила Джейн. – Это только в Альянсе детям ставят железки прям с рождения. И то не всем, а только среднему классу и выше. Всем остальным приходится выкручиваться самостоятельно. А, вообще, можешь мне и не платить, – девочка медленно мигнула. Взгляд ее голубых глаз стал отсутствующим, и казалось, что она смотрит сквозь меня. Из-за неровно подстриженной челки это смотрелось жутковато, но на меня такие фокусы не действовали. – Отдашь деньги Джо. Или будешь искать свою японку еще три дня, пока ее не оприходуют и не распустят на органы где-нибудь в нижних уровнях.

Я посмотрел на эту несчастную женщину, навсегда запертую в теле ребенка, и понял, что спорить с ней не хочу. В глубине души я испытывал к ним с братом жалость и сочувствие, но следовало признать, что они нашли достойный выход из ситуации. И использовали свои слабые стороны в качестве сильных. Если не знать, какой болью отдается каждый день такой жизни, можно даже позавидовать. Вряд ли им удастся протянуть долго.

Тэа была тут. Наверняка она уже нашла, что хотела, и сейчас либо завершала торги – а торговались здесь истово, как в последний день перед Страшным Судом – либо уже выбиралась отсюда.

– Прощай, – Джейн спрятала полученные купюры и ушла прочь, растворившись в сумраке плохо освещенных переходов.

– I tebe ne hvorat` – сказал я ей вслед.

– Вот, Сука, – Джо важно выпятил живот и ткнул пальцем в замызганную витрину. – Здесь я ее оставил. С тебя двадцатка.

«Да вы задолбали уже, – подумал я, сворачивая бумажку с очередным президентом в кулаке. – Скоро начнете просить деньги за каждый чих и буквы в словах».

– Что она спрашивала? – мрачно спросил я, показывая уголок купюры. – Что хотела?

– Трахаться, – нагло ощерился мелкий сукин сын, но, заметив мое выражение лица, отодвинулся и опасливо ответил уже правду: – приблуды, вертушки, кристаллы. Мартышка лучшая сейчас по ним. Как не стало Кука и Гейста, она лучшая. Я внутрь не захожу, мне Мартышка пообещала руки переломать. А клиентов привожу часто. Даже из Старых Денег.

Бумажка сменила владельца. Все равно больше, чем сказано, я не узнаю. Стекла в павильоне Мартышки выглядели пыльными и старыми. Но импланты распознавали напыление против прослушивания и наблюдения. Судя по всему, внутри стоит глушилка второго класса и выход в Сеть. Джо свалил по-тихому, растворившись в темноте, как и его сестра чуть раньше.

Вламываться внутрь без разведки мне не хотелось, и я решил побродить немного по окрестностям. Мартышка устроилась в привилегированной части рынка с капитальными стенами и коммуникациями. Это место традиционно облюбовали железячники и торговцы оружием. Морг, насколько я помнил, находился на несколько уровней ниже, но биотехнологии мне были не интересны. А вот оружие и обвес – весьма. Особенно на фоне того, что хранившаяся на базе в Бриджпорте снаряга так и останется там. Вряд ли тут найдется что-то КВшное, но кто знает. Jinsei wa odoroki ni michite iru.15

Я толкнул неожиданно тяжелую дверь оружейной и уперся взглядом в триплекс киборга с поднятой на уровень груди винтовкой. Чтобы считать энергетические сигнатуры, и понять, что он надежно отключен, мне потребовалась треть секунды на разогнанных имплантах. Послышавшийся хриплый смешок из-за стойки подтвердил правдивость вывода.

– Гляди-ка, не испугался, – продолжал смеяться владелец подпольного арсенала. Кругленький мужик в кимоно свободного кроя и нелепой ковбойской шляпе выглядел странно, но вписывался в общее впечатление от его норы. Налет безумия отчетливо сквозил в скопище боевого железа, собранного со всего мира. Но раздвижные панели скрывали и вполне современное оружие, новое и побывавшее в употреблении. – И даже за пушкой не полез. Ну, тогда добро пожаловать. КВ? Спецназ полицейского управления? Миротворцы? «Альфа»? Хотя нет, ты не настолько стар.

– Сука, – представился я, улыбнувшись.

– Адольф, – кивнул в ответ хозяин, не слезая со стула. Наверное, он может болтать в воздухе ножками, как ребенок. – Все-таки кибервойска, да, точно. Очень уж характерные контакты на лице. Ваши шлемы никто не может носить нормально как раз именно из-за нехарактерной сети сопряжения. И продаю я их в итоге по сотне за штуку. Три за двести пятьдесят, – он закатил глаза от такого кощунства и причмокнул губами. – Кстати, у меня тут случился свежий подвоз. Буквально с пылу с жару. Взгляни туда.

Ниша размером с грузовик неярко осветилась. Внутри было навалено вооружение и снаряжение КВ разных размеров и моделей. Я с видом ценителя сунулся ближе и приподнял кирасу со смутно знакомой конфигурацией подвесов. Метки были стерты, но перебивать маркировку на пластинах никто не стал. Насечки сложились в четкие буквы «LT GREG VILSOИ». Последняя буква была вырезана зеркально, и превратилась в русскую «И».

Стараясь, чтобы пальцы не дрожали, я положил броню обратно. Дырок спереди не было, но затылочный выступ, в который входили ригели шлема, заметно оплавился. Лейтенанта Вилсона убили совсем недавно. Его броня еще хранила остаточный заряд в накопителях, но весь софт был снесен напрочь. На коды КВ она точно не отзывалась и была практически бесполезна из-за отсутствия у меня нужных прошивок.

«Вольски знал, что я его послушаю, – подумал я. – И он знал, что ребят уже нет в живых. Что, нахрен, происходит?»

– Дерьмо, – вслух сказал я, довольно небрежно кладя кирасу на место. – Ни прошивок, ни хрена, и затылочный узел расплавлен почти. Шлем не закрепится.

– Ну, Сука, что делать, – развел руками Адольф, – зато досталось по оптовым ценам. Могу сделать скидку, три броника по цене одного. Все равно в переплавку отдавать, а жалко же. Вещи надежные, с историей.

«Вилсон. Сержант Диккенс. Рядовой Сидорофф. Кляйн Даймворст. Лейтенант Сокугава», – считывал я насечки, просто пройдя по ряду. Что еще лежало в грудах в темноте, осталось загадкой, но и того, что я заметил, хватило более чем. Все они, мои сослуживцы, прошедшие не один тяжелый бой и не один хрен без соли сжевавшие со мной в поле, лежали здесь. То есть, не они сами, но их броня, оружие, мелкие приборы и принадлежности. Вещи с отпечатками души. И у кого-то из них наверняка остались родные. Может быть, дети, когда-то безумно гордившиеся, что их родитель служил стране и Альянсу. А эта страна, этот Альянс, парочка говнюков из правительства? Что они сделали для них? Закрыли глаза и отвернулись, чтобы не видеть, как заряд входит в основание черепа, расплавив затылочный узел брони. Тела, скорее всего, сожгли в утилизаторе. Или пустили на удобрения, размолов в молекулярную пыль. Неизвестно, что лучше – стать питательной средой для хлореллы или пеплом в крематории. По мне, так одна хуйня. Скорее всего, даже не стали вынимать импланты: кому нужно это старье? Только тем, в кого оно напихано – таким же старикам.

Лица, манера держаться, шуточки, личные особенности и данные биографии проплывали снизу вверх. Заблокированная база данных открылась, и после каждого файла вносилась пометка: «зачищен». Последней записью была строчка с моим именем и фамилией. Курсор замер сразу после них и неуверенно мигал. Потом выбил: «Статус неизвестен. Возможно, зачищен».

Я моргнул, не понимая, что случилось. Я не был подключен к сети и не мог видеть эту базу даже физически. Но она существовала. Как и приказ на уничтожение моей роты.

Если начистоту, то все это время я воспринимал происходящее как некую игру. И чувствовал себя если не бессмертным, то очень крутым. Суперменом из древних комиксов. Но столкновение с обезличенным оружием моих бойцов, вываленным в грязном ангаре на продажу по оптовым ценам, и осознание того, что все они погибли от рук тех, кто призвал их на службу, все разом изменили.

Я понял, что остался один. И меня предали вообще все, включая правительство той страны, нахрен, которую я присягал защищать. Мало того. Я понял, что смертен. И смертен внезапно. На редкость отрезвляющее чувство.

Мне очень хочется найти того заплывшего жиром генерала, что отдал этот приказ, и намотать его кишки на свой нож, после чего накормить его собственным дерьмом. И глядеть в его свиные глазки, пока они не помутнеют окончательно. Кажется, теперь это стало очень личным делом для меня.

Я пнул ботинком очередной комплект КВшной брони. И посмотрел на нее еще раз, когда до меня дошло, что я вижу фиксатор для своего родного «бульдога» на спинной пластине. Не веря глазам, я наклонился и вытащил кирасу под свет потолочного светильника. «С-с-сука…» Именно это и было вырезано на груди, чуть выше стандартной площадки под разметку подразделения и штрих-код.

Это было невозможно. Я поворачивал кирасу так и этак, надеясь, что ошибаюсь, и в кибервойсках был еще один Сука с таким же револьвером, как у меня. Но внутри понимал: нет, не было. Иначе я бы его знал. Да и знакомые до мельчайших подробностей заплатки, конфигурация искусственных мышц и потертости, которые я помнил наизусть, не могли появиться на чужой броне случайно. «Фурия». Затылочный узел был оплавлен, как если бы владельцу доспеха выстрелили в затылок из лучевого оружия высокой мощности. Бросив взгляд на оставшийся комплект, я понял, что не вижу шлема. «Просрать шлем… Она его выкинула или уничтожила? Вот же блядь».

Я, наивный, считал, что моя личная броня, прошедшая через множество боев и спасавшая мне жизнь, сейчас хранится в надежном, мать его, месте. У человека, которому я доверял. «Да, именно доверял когда-то. В прошедшем времени». Моя напарница с радостью согласилась держать контейнер с доспехом, комплектом вооружения и некоторыми техническими штуками в своем убежище. А теперь я вижу свое имущество здесь. На черном рынке.

– Заверните эту броню. Еще мне нужен стандартный набор вооружения КВ с мультифункционалкой и боеприпасами. В упаковке, – услышал я свой голос, звучавший так, словно его пропустили через фильтр глушилки. – Сколько?

– Э-э-э, – Адольф спрыгнул со своего стула и выкатился ко мне. Росту в нем было меньше пяти футов, и он забавно косолапил во время ходьбы, – дайте-ка подумать… Тысяча.

– Три сотни, – я еще раз посмотрел на запыленную кирасу с моим именем, потом поднял винтовку, и оттянул затвор. Универсальная вещь. Может стрелять почти всем, чем угодно, но требует очень хороших имплантов в сопряжении. – Либо пять сотен, но с патронами. Двойной стандарт-комплект.

– Девять сотен, – Адольф без выражения посмотрел в ствол, направленный ему в голову, и мизинцем отодвинул его в сторону. – Хорошо, семь, но только из уважения к вашему имени. Они были вашими друзьями?

– Разумеется, нет, – солгал я, укладывая винтовку на армированный брезент. – Шесть с половиной и патроны.