Я тебя не предавал
- -
- 100%
- +
Она косится на меня в ответ, показывает язык и отворачивается к окну.
Мирный высаживает нас у моего подъезда. Прощаемся, перекидываемся парой слов по работе, пока Евдокия крутит головой по сторонам, пытаясь рассмотреть темный двор.
– Пошли, – киваю ей на подъезд.
Входим, она клацает ногтями по стене и противно скребет ими по краске. У меня сводит зубы и волосы на затылке встают дыбом.
– Обрежу, – обещаю ей.
– Так я и дала, – фыркает мелочь.
– Привяжу к батарее. Делов-то, – хмыкаю.
– Любишь пожестче? – провокационно шепчет мне в затылок.
– Обожаю, – подыгрываю ей. – Стяжками к батарее и ремнем по заднице так, чтобы пряжка отпечатывалась на коже. Очень возбуждает.
– Старый извращенец, – шипит она. – Будешь меня трахать?
У меня возникает острое желание достать паспорт и уточнить ее возраст. Может, меня от рома повело, да я че не понял. Назар Грановский со своими друзьями рос у меня на глазах. Они в шестнадцать и не такое могли выдать, но то пацаны. А это же девка. Откуда в ее башке столько грязи?
Хочется взять за шкирку, окунуть в раковину и вымыть язык с мылом.
Открываю дверь и пропускаю ее в прихожую. Заходит, осматривается.
– Скудненько для богатого папика, – скептически хмыкает Дуня.
– И много ты видела… папиков? – усмехаюсь, глотая то, что вертелось на языке.
Пожав плечами, она швыряет обувь к стене, бросает тут же на пол свой тряпичный рюкзак с личными вещами и проходит на кухню.
– Ты много бухаешь? – спрашивает оттуда.
– Сегодня да, – убираю ее обувь на полку.
– А что сегодня за день? У тебя кто-то умер? – прислоняется плечом к косяку.
– Можно и так сказать. Иди сюда, – показываю ей на свою спальню. – Я сейчас заберу отсюда некоторые вещи. Спать будешь здесь, пока я думаю, что с тобой делать. В шкафу есть чистые полотенца и постельное белье. Сходи, помойся.
– Чистеньких любишь, значит. – Ее улыбка больше похожа на оскал дикого звереныша.
Не реагируя, ухожу на кухню, открываю новую бутылку вискаря и прикладываюсь к горлышку. Крепкий алкоголь обжигает и дерет горло, глаза слезятся, а по венам растекается жар.
У нас ведь могли бы быть дети сейчас. Как раз такие же или чуть младше. Двое, наверное. Или даже трое. Ира стала бы шикарной мамой. И жили бы мы, конечно, не в этой двушке. Я построил дом в закрытом лесном поселке, где живет Руслан Грановский. Там потрясающее место и шикарный хвойный воздух. Есть лицей и частный детский сад…
Заливаю в себя еще вискаря, пытаясь погасить это все нахрен! Не захотела она семью со мной. А мне без нее нахуй ничего не надо! Блядь, я если ее увижу, придушу же к чертовой матери!
В ванной вода шумит. Я дергаюсь поначалу, но опять вспоминаю про Дуню. Она возится там, что-то роняет и долго не выходит. Начинает напрягать. Хрен знает, что в ее голове. Еще сотворит какую-нибудь глупость. Подхожу к двери, она толкает ее изнутри, едва не зарядив мне по роже. Даже у пьяного реакция на шестерку из пяти. Отскакиваю назад, она довольно улыбается.
Хорошенькая, Адиль прав. Не выживет эта кукла на улицах. Скулы красивые, короткие волосы облепили овал лица, и глаза теперь кажутся еще больше. Она моргает пушистыми ресницами, приоткрыв пухлые губы и… роняет с себя полотенце!
А меня накрывает не от голой малолетки, а от заметных шрамов на бедре и пары тонких светлых полосок на колене. Это точно какая-то насмешка вселенной! Мои губы помнят, как в ту единственную ночь целовали такие же следы на теле зеленоглазой ведьмочки. И мне насрать было на все, я любил в ней даже их.
– Ты реально извращенец? – неправильно толкует мой взгляд девчонка.
– Оденься, – отворачиваюсь.
– А как же секс? – А голос дрожит. Ну дура же! Нарывается.
– Оденься, я сказал! – рявкаю на нее и ухожу на кухню, чтобы продолжить «отмечать» знаменательную дату.
Дуня забирает рюкзак из прихожей и сваливает в комнату. Ко мне возвращается в потасканных, растянутых шортах и футболке. Потом что-то решу с этим.
– Слушай сюда, чудо чудное. – Меня уже прилично ведет от алкоголя, и это хорошо. – Паспорт твой побудет пока у меня. Пока я решаю взрослые вопросы, для всех тебе восемнадцать, и ты моя жена. Сегодня вот и расписались. Любишь меня страшно, – усмехаюсь, глядя как смешно высыхают и поднимаются выше рваные кончики ее волос. – Будь зайкой, лги убедительно. Это ради твоего же блага.
– То есть спать ты со мной не будешь? – уточняет она.
– Я похож на педофила? Если голодная, там что-то есть в холодильнике. Распоряжайся. Я уеду сейчас. Когда вернусь, пока не знаю. Если ты не дура, – а я даже пьяный по ее глазам вижу, что девка далеко не дура, хоть и характер поганый, – никуда отсюда не дергайся.
– Куда я денусь без паспорта? – усмехается Дуня.
– Все. Нет меня. Квартиру не спали, – подмигиваю дерзкой девчонке.
Забираю с собой вискарь, ключи от «базы» и, захлопнув дверь, спускаюсь к машине. Ездить бухим табу, но не сегодня. Сажусь за руль, кидаю бутылку с бухлом на соседнее сиденье и еду туда, где меня никто не будет трогать и можно порычать вдоволь.
Здание нашей базы я выкупил много лет назад. Это тот самый спортивный зал, где мы с Ирой впервые встретились. Не смог я его отдать обратно государству. Повозился с бумагами, подергал за уже образовавшиеся тогда прочные связи и забрал помещение себе. Сделал ремонт, оборудовал современный спортивный зал с тренажерами и рингом, тир для нескольких видов стрельбы, душевые, маленький уголок с кулером, чайником и микроволновкой. А на втором этаже у меня кабинет. И еще пара для очень особенных гостей. Своими ногами отсюда выходят не все. Это часть моей работы. Грязная, неприглядная, но сделавшая мне имя и, что уж там, очень хорошо оплачиваемая.
Пес встречает меня, высунув нос в щель под забором.
– Свои, дружище, – присаживаюсь, подставляю ладонь, чтобы принюхался и узнал. Фыркает, тыкается в меня носом и уходит.
Вот и славно. Освоился, значит.
Криво бросив тачку, открываю дверь и вхожу в темное, прохладное помещение. На стене панель. Включаю сразу свет и дополнительное отопление. Делаю несколько больших глотков вискаря, стягиваю с себя верхнюю одежду, оставаясь в джинсах. По голому торсу бегут ледяные мурашки. Еще пара глотков крепкого алкоголя решает эту проблему. Ставлю бутылку на пол у стены, обхожу подвешенный на цепях боксерский мешок и врезаюсь в него кулаками. Вены и мышцы горят от злости. Перед глазами снова фантомы, и интуиция сигналит, что с той бабой в белом халате меня наебали.
Почему? Почему, блять, ты меня не дождалась?!
Я же нашел тебя потом. Стоял в стороне и смотрел, как ты улыбаешься, глядя в коляску. Ты родила ему! Ира, твою мать! Я до сих пор не могу в это поверить! И ему ты тоже в тот день улыбалась. Он тебе притащил дешевый веник неопознанных цветов с остановки, и ты растеклась перед ним. А может, у тебя фетиш? Мне ты тоже улыбалась, когда я нашел тот цветок в лесу. И разрешила себя целовать.
Вливаю в себя еще бухла и продолжаю насиловать мешок. Цепи звенят, крючки жалобно поскрипывают от мощных, частых ударов. Легкие горят, зубы сжимаются до зубной крошки.
– Ненавижу тебя! Ненавижу, слышишь?! – хрипло рычу. – Никто никогда не выбивал меня из равновесия! Я палач, Ворон, хладнокровное, расчетливое чудовище. Как только меня не называют. А что сделала ты, Ира? Разворотила меня внутренностями наружу, показала, что я могу любить, и вышла замуж за другого. А у нас сегодня годовщина, моя зеленоглазая ведьмочка. И, блядь, я ее отмечаю! Сейчас еще пару шлюх закажу. Тебе назло. Давно не трахался, знаешь… Мне, как всегда, некогда. Но сегодня же у нас праздник. Правда? Сегодня все можно!
Пьяно шатаясь, ищу свои шмотки, достаю сигареты и закуриваю, отрубив датчики дыма. В штанах телефон вибрирует. Кому я нахрен нужен опять?
Достаю, фокусируюсь на экране. Фил…
– Нет меня, – огрызаюсь в трубку.
– Мы бабу тут тебе везем. За долги отдали. Куда? —спрашивает он.
– М-м-м… – И шлюх заказывать не пришлось. У меня ВИП-доставка. – На базу вези. И вискаря захвати еще по дороге, у меня закончился.
Глава 12
Ирина
Под конвоем выхожу из подъезда. Передо мной открывают дверь черного внедорожника и помогают забраться на заднее сиденье этого монстра, что не так просто с моей ногой. Двое мужчин садятся вперед, и раздается щелчок, блокирующий двери. Вздрагиваю от неожиданности и обхватываю себя руками. Все. Ловушка захлопнулась.
По позвоночнику ползут колючие мурашки. Нервно передергиваю плечами, скидывая оцепенение, и отворачиваюсь к окну. Дышу ровно и размеренно, чтобы не поддаваться панике. Убеждаю себя, что ничего страшного не случится и мой хладный труп тупо никому не нужен. Им нужны деньги.
Машина резво трогается с места, а я внутренне сжимаюсь, но внешне остаюсь спокойной. Почти не боюсь. Нервничаю, но не боюсь. Смотрю в темноту на проплывающий мимо ночной город и всеми силами абстрагируюсь от происходящего. Я просто прокачусь и пообщаюсь с тем, у кого яйца больше. Ничего сверхъестественного, просто опять не высплюсь. А завтра на работу рано вставать…
– Нам долго ехать? – спрашиваю у конвойных. Хочется побыстрее закончить со всем этим цирком и вернуться домой.
– Торопишься? – хмыкает один из них и смотрит на меня в зеркало заднего вида.
– Очень, – говорю совершенно серьезно. Шутить у меня отчего-то нет настроения.
– Думаю, до утра не вернешься, – смеется второй, что за рулем.
– Дорого придется заплатить, если я с вами до утра кататься буду, – криво усмехаюсь и отворачиваюсь к окну.
Не получился разговор. Ну и ладно. С придурками спорить – только до их уровня опускаться.
– Слыхал, какая борзая?
– Ничего, босс осадит.
Ржут, как кони, а я лишь глаза закатываю. Нашли кого пугать. Идиоты. Очередные ублюдки, такие же, как мой муж. Святое дело самоутвердиться за счет более слабого. Ну кому нужно их превосходство?
Господи, неужели нормальные мужики перевелись в этом мире?
Все же они существуют… Тихо вздыхаю и завидую их женам. Я, видимо, просто не заслужила.
В салоне пахнет кожей и табачным дымом, и меня снова начинает тошнить. Да что ж такое? Укачивает или… Не нравится мне это «или». Растираю ладонью горло и считаю дни цикла. Не помню, хоть убей. В последнее время не до того было. Может, я и не отметила даже. Идиотка. Надо срочно все проверить. Не дай бог… Один раз я этот мучительный выбор уже делала. Еще раз – это просто насмешка судьбы.
Опираюсь лбом на холодное окно и медленно моргаю. Прикрываю глаза и опять вспоминаю про сегодняшнее число. Ну что, Ворон, отличный праздник у нас вышел, правда? Мне тоже нравится. Я прямо благодарна тебе за него.
Заставляю себя дышать ровно, но слышу гулкий звук биения своего сердца. Он учащается и затягивает меня в темную бездну, а я не успеваю среагировать и проваливаюсь с головой в болезненные воспоминания. Рассматриваю картинки, пропитанные горечью и болью. Мысленно жалею и поддерживаю девочку на них. Это будто бы не я. Это кто-то другой, но очень близкий мне и родной.
…Больница. Врачи. И неутешительный диагноз – воспаление легких. Набегалась в одном платье? На волоске от смерти. Но мне наплевать. Какая разница? Ворону же меня все равно не жалко. Да и не нужна мне жалость. Ничего от него больше не нужно. Живу в параллельной вселенной и не хочу возвращаться. Там у меня ничего не болит. Там я все еще с ним и счастлива…
Две недели агонии, и тело приходит в норму. Но душу спасти не получилось. Она выгорела дотла. Не осталось ничего, лишь безжизненная пустыня. Лежу дни напролет и смотрю в одну точку. Даже отец, по-своему истолковав мой протест, жалеет и предлагает альтернативный выбор браку с Асадом. Клинику для душевнобольных. Так себе перспектива, но лечь под него после Ворона еще хуже…
Буквально за день до выписки приходит лечащий врач, чтобы поговорить один на один. Небрежно сообщает о незапланированной беременности и предлагает аборт. Срок позволяет. А вот выносить и родить здорового ребенка почти нет шансов. Организм ослаблен после болезни, да и эмоциональное состояние нестабильно. Сутки на размышление…
Шок, отрицание, неверие, непонимание. Все стадии я прошла очень быстро и почти не задумываясь. Во мне уже жила жизнь. Маленькая частичка любимого мужчины. Чудо? Решение нужно было принимать быстро. Я не смогла его убить, точнее, я очень хотела, чтобы этот ребенок родился. Но была одна простив всего мира. Даже про брата ничего неизвестно. Некому ни поддержать, ни защитить. У меня осталось только два выхода…
Меня резко дергает вперед, а затем откидывает назад. Впечатываюсь в спинку, распахиваю глаза и непонимающе осматриваюсь. Все еще в машине. Просто пробка началась.
– Давай по обочине.
– Сейчас.
Конвоиры тихо переговариваются между собой, а я зябко ежусь. С каждой секундой моя решимость тает, как снег под весенним солнцем. Во что я ввязалась? Кто меня за язык только тянул? Что теперь будет? Ой, дура. Начинает накрывать паникой и мелко потряхивать. С трудом сохраняю спокойствие. А так хочется разрыдаться от беспомощности. Но нет, я не доставлю им такого удовольствия. Никому. Я справлюсь. Как и всегда.
Телефон вибрирует в кармане. Не задумываясь достаю и смотрю на дисплей. Сын. Я не могу не ответить. Дрожащей рукой сдвигаю зеленую трубку в центр.
– Да, Егор, – тихо говорю.
– Мам, ты где? – Встревоженный голос сына пробивает по нервам. – С тобой все в порядке?
Переживает. Надо его как-то успокоить. Надеюсь, Асад не наговорил ему лишнего.
– Да, – отвечаю и краем уха слышу конвоиров.
– Ты че телефон не забрал?
– Я думал, ты заберешь.
Машина резко тормозит, и они оба поворачиваются ко мне. Стискиваю зубы и подбираюсь. Вот только попробуйте, башку откушу.
Глава 13
Ирина
– Дай сюда, – протягивает руку один из них.
Щелкаю пальцами, призывая заткнуться, и качаю головой.
– Все хорошо, – успокаиваю сына. – Я ненадолго уехала, по работе…
Они смотрят на меня как на сумасшедшую, но больше не пытаются отнять телефон. Видимо, решили, что лучше не связаться. Тем лучше для них. Сын – это святое.
– Дома отец и кухня в крови, – сообщает он с каким-то мрачным торжеством, а я недовольно вздыхаю. Нельзя злорадствовать, нехорошо это.
– Что с ним? – выразительно смотрю на своих надзирателей.
– Говорит, упал.
Хорошо. Пусть будет так. Не рассказывать же мальчику, что происходит на самом деле. Ни к чему ему вся эта грязь.
– Справитесь без меня?
– Думаю, да. А ты скоро?
– Постараюсь побыстрее.
Голос предательски подрагивает, но надеюсь, Егор этого не заметит. Нет у меня для него ответа. Я и сама не знаю, что меня ждет. Очень надеюсь, что обойдется и наш разговор не последний.
– Хорошо, буду ждать.
– Пока.
Сбрасываю звонок и облегченно выдыхаю. Главное, с сыном все в порядке. Это единственное, что меня интересует. С остальным как-нибудь разберусь.
– Телефон дай сюда.
– Да забирай, – без сожаления отдаю. – Но имей в виду, если до меня сын не дозвонится – поднимет панику.
Блефую, но что еще остается?
– Разберемся.
Внедорожник вновь трогается с места. В салоне тепло, но меня потряхивает. Отходняк, помноженный на нервы, дает такие спецэффекты. Еще магия этого дня не отпускает. Все сыплется в одну кучу. Ну почему именно сегодня? И так дико хочется напиться и порыдать, а не вот это вот все. Но кому есть дело до моих желаний? Только права и обязанности.
– Куда мы?
– На базу.
Мужские голоса доносятся до меня, но не вызывают никаких эмоций. Больше цепляет место, где мы находимся. Неприятные мурашки катятся по спине, а волоски на коже вздыбливаются. Даже в темноте я помню этот район как свои пять пальцев.
Я жила здесь до замужества. В доме отца. А потом мы с Асадом уехали в другой город. Почти пятнадцать лет здесь не была и не собиралась. Но судьба сегодня в ударе. Решила опять протащить меня мордой об асфальт.
Криво усмехаюсь и прилипаю к окну, жадно всматриваясь в очертания зданий. Многое здесь изменилось, но что-то осталось прежним. Серые пятиэтажки. Проезжаем мимо одной, и сердце заходится неистовым волнением, а дыхание застревает в горле. Я все помню. Здесь жил Ворон. Даже свет горит в его окне. Какая ирония. Судьба сегодня в ударе.
Меня обдает холодной волной мурашек. В груди болезненно давит, а глаза жжет от слез, но я не позволяю им пролиться. Давно справилась с этой ситуацией. Все прошло. Это всего лишь прошлое, и оно осталось в прошлом. А район… мало ли в Москве районов. Не стоит зацикливаться.
Но меня везут дальше. Словно издеваясь, по знакомому маршруту. Промзона. Ворота…
Нет. Только не это!
Сердце ухает куда-то вниз, а тело начинает колотить. Вжимаюсь в спинку и с ужасом вижу, как ворота открываются и машина въезжает на территорию базы. Той самой, где раньше тренировался брат. И Ворон…
– Приехали, – сухо бросает один из надзирателей, и машина останавливается.
Они оба выходят на улицу, а я в ужасе смотрю по сторонам. Прошлое сжирает меня заживо, оставляя кровоточащие раны. Дверь распахивается, и в салон врывается холодный воздух. Мгновенно отрезвляет.
– Выходи.
Смотрю на мужчину и не могу себя заставить. Мне физически больно оказаться в этом месте. Там, где я впервые увидела Ворона. Это слишком лично и жестоко. Все что угодно, только не это. Качаю головой и до крови кусаю губы.
Меня буквально за шкирку выволакивают на улицу, подхватывают за талию и тащат к двери. А я упираюсь всеми силами. Я не хочу туда. Не могу. Но выбора нет.
– Пусти, – рычу и вырываюсь, но освободиться не получается. Он гораздо сильнее меня.
Бесит, снова дергаюсь. Каждый шаг как по стеклам, которые впиваются в кожу стоп.
Это чересчур больно. Но лучше я сделаю это сама, чем позволю себя заставить. Изворачиваюсь и затылком впечатываю охраннику по носу. Брат в свое время научил меня защищаться, иногда пригождается.
– Ах ты тварь! – рычит он и отпускает меня, а я распрямляю плечи и иду к той самой заветной двери. Дрожу всем телом, но все же шагаю вперед. Давайте уже закончим с этим поскорее.
– Нормально прилетело? – ржет кто-то из мужчин где-то на заднем фоне.
Но меня вновь хватают и буквально вталкивают в открытую дверь. Не удерживаюсь на ногах и падаю на бетонный пол. Вселенная кружится и качается, а тошнота вновь подступает к горлу. Тяжело дышу и поднимаю голову. Вокруг меня незнакомые мужчины. А мне кажется, вот сейчас я обернусь и увижу его…
До мельчайших деталей помню тот взгляд, что пробрал до мурашек. Мне кажется, я влюбилась сразу. Мгновенно и навсегда. Не было шанса. Ворон украл мое сердце, чтобы потом растоптать и выкинуть.
– Ты мне за это ответишь, – оборачиваюсь на звук голоса и вижу пылающие от злости глаза того, кому разбила нос.
Расплата? Что ж, ожидаемо. Слабак обыкновенный. Он замахивается, а я зажмуриваюсь и внутренне сжимаюсь, ожидая удара.
Секунда. Две. Три…
И ничего не происходит.
Осторожно приоткрываю веки и перестаю дышать. Как рыба, открываю рот, но сделать вдох не получается физически. Эти глаза… Их невозможно ни забыть, ни перепутать ни с кем.
– Ты…
Болезненный стон разрывает мои легкие, а сердце делает кульбит и рвется на встречу к предателю.
Глава 14
Ворон
Тело успело среагировать быстрее, чем пьяный мозг понял, что вообще происходит. Кисть одного из моих людей зажата в болевой. Пригнувшись, он шипит, но не дергается. Знает, что останется без руки. Меня пьяно покачивает. Моргаю пару раз в тихой надежде, что передо мной очередной фантом. Крепко зажмуриваюсь. Открываю глаза. Нихрена. Ира никуда не девается. Ее взгляд из нервного и испуганного становится злым и чуть насмешливым. А у меня в груди по десятому кругу за день начинается атомная реакция. В этот раз ускоренная. И сердце принимается кровоточить при каждом мощном ударе о ребра. Во рту пересыхает, я стремительно трезвею и свирепею, как дикий зверь, которого загнали в клетку. Кидаюсь на невидимые прутья, меня бьет током, и волосы по всему телу встают дыбом.
– Ворон, Ворон, – раздается стон сбоку от меня. – Рука…
Черт, забыл! Разжимаю пальцы, отпуская своего человека, замахнувшегося на когда-то мою женщину.
– Какого хрена?! – обращаюсь к своим. – Я шлюху просил, – цинично хмыкнув, снова смотрю Ире в глаза. Она даже не дергается. Ее все такие же привлекательные губы вздрагивают в жесткой, нетипичной для когда-то милой ведьмочки, усмешке.
– Ты просил вискарь, – напоминают парни.
Какая теперь разница, че я там просил?! Тут сейчас рванет, и всем уже будет все равно. Выворачивает меня от одного ее присутствия. Хочется заорать в это лицо: «Посмотри на себя?! Что ты выбрала?! Кого?!»
Красивая… Эта зеленоглазая дрянь все еще красивая для меня. И далеко не новые тряпки на Ире ее совсем не портят. Они злят меня еще сильнее. Потому что со мной никогда бы так не было! Но она выбрала его, значит, и такую жизнь для себя.
До зубовного скрежета хочется еще раз врезаться куда-то кулаками. Где, мать его, мое равновесие?! Ты меня прокляла, что ли, зеленоглазая ведьма?!
Маска холодного равнодушия трещит по всей площади и того и гляди рассыплется и упадет к нашим ногам. Мои люди настороженно следят за ситуацией. Тоже наверняка чувствуют вибрации густого, желеобразного воздуха, который никак не протолкнуть в легкие, и они горят. Горячая кровь тянется по венам. Сердце захлебывается, буксует, пытаясь протолкнуть ее и вернуть мне здравомыслие.
Только беда в том, что рядом с Ирой всегда все идет не по плану.
– От кого привезли? – спрашиваю я, пытаясь хоть так вернуть себе адекват.
– Юнусов. Бабок дохрена должен.
– Почему я не в курсе?
Хороший вопрос! Наверное, потому, что решил больше никогда не интересоваться ее жизнью. Это же долбаный мазохизм – смотреть как твоя женщина живет с другим. Я уже не в том возрасте, чтобы строить иллюзии. Хватит! Период, где я видел во снах, как ее трахает проклятый Асад, давно прошел.
Сейчас все это прет наружу через поры. Чертова годовщина! Проклятая встреча!
Почему ты улыбаешься, женщина?! Сейчас! Сидя у меня в ногах! Тебе в кайф от того, как меня выворачивает?! Или ты решила, что теперь там твое место?
– Ты же крупными занимаешься. А это так, шваль, – морщится один из парней. – Мы обычно сами решаем. Ты же полномочия дал. Но тут баба. Решили тебе приятное сделать, а то мрачный в последнее время, – похабно лыбится он.
Дал…
Да, я дал эти полномочия, чтобы не возиться с каждым, кто слишком борзо пытается поиметь большой бизнес.
– Приятно, говорите? – хищно склоняю голову набок. Ира поднимается и расправляет плечи. Ее болотные глаза вспыхивают чем-то совсем мне не знакомым.
Между нами продолжается молчаливое противостояние. На языке крутится столько слов! Большая часть из них настолько нецензурна, что даже мои люди, привыкшие к грязной работе, начнут краснеть, если я открою рот.
– Ведьма… – выдыхаю, сделав шаг к ней. Морщится, машет рукой перед лицом. От меня несет свежим бухлом и сигаретами.
От него пахнет приятнее?! Сомневаюсь! Но как-то же ты с ним спишь все эти годы! Наверное, заходит!
Напряженным пальцем провожу линию по ее щеке. Ира отбивает мою руку, даже не пытаясь отвести взгляд. Усмехаюсь. Изменилась так…
Шумно втягиваю воздух, скопившийся между нами. Он наполнен ее особенным запахом. Только теперь передо мной не маленькая неопытная девочка. Женщина! И это заводит во мне все шестеренки. В висках стучит. Облизываю пересохшие губы. Ладони сжимаются в кулаки, и атомный взрыв внутри все же происходит.
Меня обдает волной кипятка, окончательно выжигая весь алкоголь.
– Смотрю, – вновь окидываю ее циничным взглядом и жестко усмехаюсь, показывая ту часть своего внутреннего «я», которую она никогда бы не узнала, если бы просто дождалась меня, – ты действительно счастлива в браке, – почти дословно цитирую слова из ее письма.
– Смотрю, – она возвращает мне усмешку и складывает руки на груди, – ты действительно оказался не способен вытянуть кого-то кроме шлюх. Если вдруг что, у меня есть знакомый венеролог. Обращайся. – Мой взгляд темнеет, а ее улыбка становится шире.
Схватив ее за горло, просто фиксируя, не причиняя настоящей боли, разворачиваю и толкаю на стену. Выставляю руки так, чтобы никуда не дернулась.
– Ира! – хриплю ей в лицо. – Тебя сейчас привезли сюда как шлюху!
– Ну так трахни мне! Тебе же не привыкать! – раненой кошкой шипит она и начинает расстегивать на себе одежду, продолжая улыбаться. В ее глазах читается дикий, безумный вызов. – Или теперь не нравлюсь? Та юная девочка зашла тебе больше? – Ее пальцы продолжают расстегивать пуговицу за пуговицей на старенькой голубой рубашке.