Когда было по-честному. Эссе

– Так это Склейки. – Как у Дюма.

Следовательно:

– Эренбург мог и не кланяться Кольцову, как холоп князю, но! не всегда. – Иногда мог. Чтобы отличаться от себя вчерашнего собой сегодняшним.

Ребят, наводящих эту же муть, взбалтывающих то, что просил никогда не делать Джеймс Бонд, сейчас очень много развелось:

– Пруд пруди, как говорится. – Это не что иное, как удар с Бекхэнда:

– Я как Пикассо за советскую власть, за соцреализм и его дальнейшую электрификацию, но все знают, что я делаю Настаящее искусство.

Нет, ребята, это не смешивается.

Вот конкретный, можно сказать, вчерашний пример:

Сокращено.

Вот именно этого не может понять Борис Парамонов.

И это, действительно, трудно, хотя и понято всеми христианами мира – сколько их там миллиардов. Но Б. П. не может, так как всю жизнь считает:

– А зачем нам Библии, если и так всё можно понять? – И может показаться, что да, чего же Тут непонятного. Да, но, Библия рассказывает о том, что кроме Тут есть еще и Там!

– Дак, Там-то сюды-твою не входит, в наше Тут, – говорит Борис Парамонов, как-то про любовь и бизнес в Левиафане, про единомыслие во всех жизненных ситуациях, как сейчас про заткнувшего перед Кольцовым Оренбурга, делая автоматическую посылку:

– Если Оренбург промолчал сейчас, то значит молчал всегда, а этого быть не могло, зная Оренбурга. – Тогда как эта посылка ошибочная. Но ошибочная не просто так, а только после разъяснения Апостола Павла:

– А видел свет и слышал голос, а бывшие со мной только свет.

Следовательно, мир состоит не только из Тут, называемого Вавилонской Башней, но и Там. И текст романа также состоит не только из Собственно Текста, но и из Полей, из Там. Как и сказано:

– Мир больше мира.

Установил это понимание мира Иисус Христос, а первыми доказали Апостолы, потом Ферма, доказав свою Великую Теорему:

– Чудесным образом.

А тут Б.П.:

– А давайте без Библии. – Это неправильное утверждение, как было уже сказано, ибо давать уже поздно, так как дали уже газу до отказу в 17-м годе. – Сейчас не начинать пора, а наоборот:

– Пора заканчивать эту хренопасию.

Б.П. говорит без обмана, в том смысле, что:

– От души:

– Оренбург не мог стоять и хлопать глазами перед Кольцовым, а Хемингуэй неврастеничный Подросток. – Тогда как душа человека одна, без бога, грешна, что значит:

– Сиськи-миськи ошибается. – Откажись от имения своего, сказано, и иди за… за:

– Подростком. – Здесь можно бы вспомнить Достоевского. Но если не нравится Праздник Хемингуэя, он непонятен, то Праздник Достоевского даже рассматриваться не будет, как праздник. Как тут упомянули, он злой был человек. И добавили:

– Каким и должен быть писатель. – Это да, но, наверное, ребята имели в виду: писатель в школьную стенгазету. Там только и занимаются тем, что всех:

– Протаскивают.

И всю литературу эту, и идеологию, проповедуемую сегодня Б.П. так и можно назвать:

– Продолжающей Таскать бревна вместе с Вильямом Фреем. – Но не тем, Копьетрясовым, а нашим в фуражке, галстуке и с приветливо поднятой ладонью, мол:

– Верной дорогой идете, товарищи! – Но чтобы тока никаких баб, и чтобы поменьше думали о еде, а заодно и до литературы, чтобы не докатились.

Как грится:

– Вот вам и:

– Не снег чтоб в апреле, а солнце уже.

Ибо:

– Своего снега не будет, так пришлют из-за границы, прямо с Радио Свобода, с именной надписью:

– Со всей душой от Бориса Парамонова.

p.s. – У Бориса Парамонова – не отнимешь – есть Пафос, но пафос этот, увы, как у всех:

– Казен-н-ный-й-й-й!

Убрать иво, разумеется можно, для этого надо только побольше заниматься едой и сексом. Ну, если, конечно, это не запрещено еще.

А то вот это:

– Был более интереснее, чем Горький и Толстой – годится только для начальной школы 50-х годов. – Ибо:

– А Горький и Толстой разве были писателями. – Без знака вопроса. По крайней мере, без знака вопроса по сравнению с Хемингуэем, портрет которого висел на стене у многих культурных людей России до 80-х годов, как символ именно:

– Литературы.

27.01.15 – Свобода в Клубах – Елена Фанайлова – Повтор – О Левиафане

Все-таки критики разбирают фильм, как ученики в присутствии учителя обсуждают сюжеты школьной стенгазеты:

– Головы их повернуты не к нам, не в Зрительный Зал, а на министра культуры, на учителя.

Говорят, что Левиафан – это Два фильма в одном:

– До адвоката Вдовиченкова и после. – Но!

Но тогда любой американский боевик – это Сто в Одном. Чтобы это понять, надо посмотреть вокруг себя, ибо:

– Мы тута, – и если вы не видите, что эти части связаны, то мы-то, естественно, из зрительного зала – Видим.

Далее, об Иронии. Это правильное замечание, потому что это не драма, а уже трагедия перед концом света, или уже его начало. Юмор и иронию трудно – если вообще возможно – найти и в Библии. Но, если бы был юмор, то фильм вообще бы не поняли – имеется в виду критики:

– Если у них не лезет в одно любовь и бизнес, адвокат и действие без него, то юмор вообще бы не поняли. – Но здесь и была задача показать мрак, Россию в:

– Безвыходном положении. – Как грится:

– Всерьез и надолго.

Если есть ирония, то это уже настоящий художественный фильм – Голливуд, где она есть всегда. Таковы, например, русские фильмы Холодное Лето 53-го и Край.

В Холодном Лете ирония, когда Герой поднимает окурок, брошенный милиционером, и говорит:

– Я тоже воевал. – Точнее, наоборот, это начальник ему говорит:

– Ты же ж воевал, … – В чем ирония? А в том, что, если ты, мать твою, на самом деле знал, что я воевал, то привозил бы мне с воли на этот, богом забытый остров, в северном ледовитом океане:

– Каждый день по пачке Беломора. – А то и Герцеговины Флор. Может быть, даже в виде табака и трубки. Ибо:

– Кто-то же из победителей курит этот табак из трубки.

Но вот так с иронией милиционер сказал, что, мол:

– А ты попроси у меня пачку папирос. – Я дам. А, впрочем, он усиливает иронию:

– Дам и так, лови, потом зайдешь отметиться. Вместе с Папановым.

В Крае иронии еще больше. Например, в бане:

– Я отсюда не уйду, пока не отмоюсь окончательно, – говорит немка, – ибо вы-то русские и так всегда чистые, а мне, скорее всего, опять в тайга бежать придется. – Или еще, но тоже в бане, точнее, после бани:

– Кочегар бежит, баня горит, она бежит впереди. – Спрашивается, почему все бегут? И считают эту сцену юмористической просто:

– Баня загорелась сама по себе, а они не успели, как говорится:

– Даже слова сказать, – более того, даже не совсем разделись. Но здесь ирония:

– Баня загорелась не сама, а от напряжения мыслей уже начала тлеть. – Почему? Ребята разделись до трусов, а что делать дальше не знают, ибо, ибо. Ибо по концлагерям, по просто лагерям, и в работницах у господ завоевателей всё время были, и… и забыли, как это делается. Может, и не совсем забыли, как, но как начать забыли окончательно:

– Ведь во время всех этих походов по лагерям и весям привыкли считать себя Людьми Древними, Андрогинами, и по этой причине всегда вели тихую беседу:

– Сами с собой. – А как почуяли свободу – по словам Гармаша – так и встали в тупик:

– Чё с ней, со второй половиной самого себя делать?

Баня загорелась от отчаянной попытки решить эту теорию относительности, а нет, так и не получилось. Поэтому он и отвечает поварихе-собачнице на ее сакраментальный вопрос:

– Чё ты не успел, чё ты не успел?! – и бьет его на бегу. Думает:

– Решил он Теорему Ферма, а не признается. – Точнее, наоборот:

– Наврал, что сможет, а опять двадцать пять – Ничего Не Вышло.

И окончательная ирония:

– Откуда тогда дети? – Ответ:

– Так естественно: Суррогатное материнство. – Иначе зачем патриарх по субботам проклинал бы его.

31.01.15 – РС – Культ Личности – Борис Пастернак

Говорят:

– Доктор Живаго – это сказка.

Я начал слушать не сначала, пришлось задуматься, кто бы это мог сказать? Маркс, Энгельс, Ленин? Нет, умерли уже. Тогда кто?

– Это, грит, не Добротный Реалистический роман.

Вопрос:

– Зачем это сказано? – Вижу пока только три варианта. Первый, хочется сказать что-нибудь такое, чтобы все опупели. Второй – показать на примере своего высказывания, что такое Соцреализм, что это Диктантум, Дэза, по самому определению Партийности Литературы Соцреализма. Не Анализ, а наоборот:

– Как вы должны говорить. – А то, что это напрочь не соответствует действительности – не имеет никакого значения, ибо не для только того говорится, чтобы рассказать, как устроен мир, а чтобы так опупели, что перестали об этом думать вообще. Ибо:

– Был же Сократ, и другие ведущие Нанотехнологи – они всё сказали, а вы опять туда же? – Совершенно непонятно зачем, если две тыщи лет и так уж всё ясно.

И третий вариант, хочется сказать, чтобы была Белиберда.

– Вот это Да. – Точнее, пожалуй, двух первых будет.

Оказывается, это был Дмитрий Быков. Не дает ему покоя слава Дневного Урганта, способного так обозначить какое-нибудь кулинарное произведение искусства, чтобы никто – кто захотел бы угадать – и с миллионного раза не догадался ба.

p.s. – Чтобы вот так говорить:

– Сказка! – какие-то основания надо все-таки иметь.

И действительно, вероятно имеется в виду, что:

– Любое Художественное произведение – это Сказка. – Так сказать:

– Не То, что мы видим из окна. – Но!

Но и Наука – это тоже Сказка. Только Теория, этой, так сказать, относительности. Закон Бойля-Мариотта заведомо неверен, работает только для идеального газа.

И в первую очередь сказка – это Две Скрижали Завета.

Хоцца чего-нибудь реально реального. Чего-то другого, нового. Так вот:

– Они есть у вас: посмотрите на Неё.

– Да, конечно, скажут все – это реально. Только все и добавят:

– Реально, а нового, как не было – так и нет.

Всё это уже было, было, было. – Хотя теперь ясно, Как.

Реально новой оказалась Теория Относительности и Библия, но многие до сих пор считают, что только так – Сказка. Роман.

Но самая большая сказка – это Соцреализм. Страшная сказка на ночь. Она намного больше и намного старее Шахерезады.

Повтор:

Д.Б. говорит, что Хрущев мелок по сравнению со Эс:

– Не Та фигура. – Но!

Как недавно было сказано:

– При Эс люди умирали с голоду, а при Хрущеве в столовых на столах стоял бесплатный хлеб.

Как говорится:

– По словам их – узнаете Их.

Утверждается, что:

– Дурак и свинья хуже, чем маньяк и убийца. – Что тоже самое:

– Кто не понимает, что такое Две Скрижали Завета, и на автомате стоит за Золотого Литого Тельца тот хуже, чем тот, кто сознательно против Христианства. – Очевидно, что это не так, а как раз наоборот. Что именно сегодня и выясняется на конкретном материале.

Говорят, некоторые не едят свинину потому, что свиньи – это бывшие люди, только проклятые. И вопрос:

– Чем же лучше те, кто человеком никогда и не был. – Без знака вопроса. Хотя я их так редко ставлю, ибо зачем повторять одно и тоже два раза.

Сейчас Д. Б. выразился, иначе не скажешь:

– Добро в Докторе Живаго побеждает зло, – и за это Квентин Тарантино полчаса плакал на его могиле, отказавшись от просмотра всех остальных русских хитов в виде, вероятно, последних телевизионных фильмов про очухавшееся очень уставшее солнце, вставшее, наконец, и начавшее наносить Удары.

Очевидно, что добро в Докторе Живаго только в том, что указывается прямо пальцем:

– Вот оно зло, и оно непобедимо. – Как и написано:

– Давай, давай сюды-твою ваши великолепные научные и литературные открытия, не взирая на их принадлежность даже к генетике и кибернетике, а на самом деле, как сказала внучка Чуковского:

– Да лучше я химией буду заниматься, – в том смысле, тем, что пока еще не запрещено, так как пока еще ребята не знают, что это такое.

Можа так только именно то, что нам и надо, а именно:

– Переливание из пустого в порожнее.

Почему в Евангелии Иисус Христос и сказал:

– Надо подставить вторую щеку, – ибо только тогда будет видно зло. А что хотел сказать Дм-й Велик-й абсолютно неизвестно. Может имел в виду, что Стрельников стреляется сам, поняв, что зло настолько окружило его, что от него, как:

– От людей на деревне спрячешься,

Не уйти от придирчивых глаз,

Кто держал долго камень за пазухой,

Не уйдет ведь у нас есть спецназ. Но дело в том, что Никому не спрятаться, не уйти, ибо человеческая натура всё равно будет видна в новом обществе Партийной литературы.

И это поняли все, кроме некоторых ДБ, решив враз и навсегда:

– Хоть куда, хоть в Плехановский, но только чтобы не было нас видно.

И именно об этом написано в Докторе Живаго Бориса Пастернака. Написано с большим удивлением, нет, не перед обещаниями новой власти, а что вообще:

– Разве так бывает?! – Разве Земля не для людей, не они здесь желанные гости?

Вот только если это Разъяснение для тех, кто не вникнул, считать добром, что все остальные периоды человеческой истории только и делали, что врали, что это была человеческая история, а на самом деле история здесь не принадлежала даже динозаврам. Так сказать:

– Ужаснитесь правде-то. – Это добро?

Может быть, но это добро не побеждающее – как было заявлено – в конце книги, а только предупреждающее, что:

– Победы добра здесь не будет. – За что Пастернак и был назван, в конце концов, свиньей, какающей там, где кушает, точнее:

– Даже свинья так не поступает:

– К нему с добром, а он на те: Доктора Живаго состряпал, где расписал всё черным по белому, что:

– Нет правды на Земле, но правды нет и выше.