Хроники Лаэриса: Вестник шторма

Маги настойчиво пытаются прочесть скрытые знаки на корабле, но все их заклинания отражаются от темного корпуса, будто судно было покрыто невидимым защитным слоем. Ни один призыв к какой-либо энергии не дал ответа.

Важные представители Сената Девяти Домов собрались на верхней террасе, что-то бурно обсуждая и показывая руками на корабль и людей. Сенат – высший аристократический орган Селемариса, где девять древних родов, никак не связанных с магией, держат власть над городом, курируя важнейшие сферы жизни: торговлю, армию, культуру, финансы, туризм, медицину, науку, образование и производство. Формально они не вмешиваются в дела магии, предпочитая вести тихую борьбу с Верховным Магическим Советом за влияние. Их зал заседаний – старинный дворец в сердце города, Зал Наследий. Он хранит эхо вековых интриг и амбиций.

Вот только сейчас эти гордые и властные люди – лишь тени самих себя. В их глазах я вижу растерянность и страх, голос их споров звучит как дрожь над бездной неизвестности. Они бессильны перед загадкой корабля-призрака, перед лицом чего-то, что не поддается их горам Лунного серебра и "мудрости". Кажется, впервые за многие годы им предстоит обратиться к Магистрам из Великого Магического Совета, заседающим в крепости “Белая Башня”, расположившейся на опушке Арагового леса к юго-востоку от Селемариса. Обычным людям придется обратиться к тем, кто владеет тайнами, выходящими за пределы привычного понимания – слишком велика кажется угроза, чтобы решать ее самим.

Корабль стоит, как огромное мертвое сердце, и, угрожающе поскрипывая, качается на волнах. Город замер в предчувствии надвигающейся бури. Никто не знает, что именно придет из тумана, и как скоро это затронет каждого.

Он не кажется эфемерным, как большинство призрачных судов. Напротив, выглядит осязаемым, тяжелым, будто только что поднятым из глубин, где долго лежал забытый и потерянный. Его корпус блестит в свете Лун от покрывающей его влаги, словно этот корабль – мост между живыми и мертвыми, между настоящим и затонувшим прошлым.

Я скольжу по ветру, наблюдая, как страх заполняет сердца некоторых жителей Селемариса. Некоторые из них знают: это знак, что что-то пошло не так. Очень не так! А другие, как всегда, считают это развлечением. Я нырнул в воды моего погибшего города, чтобы в очередной раз проверить Разрыв душ. Кажется, он пульсирует чуть сильнее, но других изменений я не отметил.

Толпа зевак собралась на террасах города, пытаясь разглядеть хоть что-то. Я лениво смотрю на этих идиотов, что лезут в пекло. Среди толпы я отмечаю мамаш с маленькими детьми, которых они протискивают вперед и подсаживают на ограждения террас утеса, чтобы их любимые чада полюбовались настоящим кораблем-призраком вблизи. Какая возмутительная безалаберность! А если в трюме сидит гигантский магический хищный осьмикраб, готовый уничтожить всех, до кого дотянется?! От этой мысли мой эфир забурлил. Злость, и негодование заставили меня кипеть в прямом смысле слова. Я надуваюсь, лопаюсь, надуваюсь снова, снова лопаюсь. Я вспоминаю собственные ошибки, которые эти глупцы могут повторить один в один!

Я вспоминаю катастрофу в Элейрине. Я, и еще двое магов любили свой город и людей из него. Однажды началось землетрясение, и разлом тектонических плит где-то на дне океана создал огромную смертоносную волну, которая готова была снести нашу цивилизацию с лица Таллариса. Мы могли начать эвакуацию, и спасти хотя бы несколько десятков жителей города. Однако, я выбрал спасать всех, уговорив своих коллег по магии провести обряд защиты и отвода. Я был слишком уверен в себе.

– Это же лишь огромная волна! Я один из самых сильных магов Элейрина, как и мои соратники! Я спасу всех! – Говорил я себе. В итоге я не рассчитал величину волны-убийцы, и она пробила наши заклинания, обрушившись на мой родной город. Если бы это была просто огромная волна, воды бы отступили спустя какое-то время, и, возможно, можно было бы найти выживших и восстановить город. Но я старался защитить народ до последнего, и, кажется, перестарался. Моя магия каким-то образом открыла брешь между мирами, тот самый Разрыв душ. Безмолвная не терпит такого вмешательства, и на город обрушилась еще более мощная волна, что стерла с лица Таллариса и меня самого, и всех кого я пытался спасти. А потом вода попросту не отступила, похоронив нас под своей толщей.

Трое Великих на Небесном суде решили наказать меня проклятьем Смотрителя. Теперь я должен присматривать за душами погибших, слушать их плачь и смотреть на их боль. При этом меня лишили возможности говорить, лишили оболочки и формы, сделав из меня эту бесполезную медузу с интеллектом сильного мага и взрослого мужчины. Медузу, которую никто не увидит и не услышит, пока брешь не будет закрыта, а я не пойму свои ошибки. Зачем я тут, и что я должен понять, если могу только наблюдать? Ответ знает только Тройка Великих.

Я и сам себя виню, поэтому смиренно принял наказание без лишних вопросов. Все было спокойно до того дня, пока Разрыв душ не начал пульсировать. Я смотрю на возможную катастрофу, но не могу сделать ничего, а эта толпа зевак толкает к неизвестной опасности маленьких детей!

Я уже почти перестал бурлить, пока не выцепил среди толпы знакомую сильно выделяющуюся особу с длинными волосами цвета чернильной вишни. Она стоит в первом ряду прямо на Восточной Террасе, с интересом разглядывая корабль. Взбалмошная девчонка! Я стремглав вылетел из воды в ее сторону, разбрасывая брызги своего эфира вокруг, и в прямом смысле слова, кипя от негодования. Но, приблизившись к ней, я остановился: она смотрит на корабль не с интересом, а с недоумением: она что-то видит или слышит. Девушка сосредоточенно всматривается и вслушивается, а ее лицо все больше вытягивается, глаза бегают, будто ища что-то в темноте, а брови хмурятся. Лираэль вдруг сорвалась сквозь толпу в сторону зеров, и стала сбивчиво говорить о том, что нужно эвакуировать население. Я оторвался от моей подопечной и присмотрелся к кораблю. Теперь я увидел: это не просто старая посудина, это “Вестник шторма” из древних легенд. И он не приносит ничего хорошего.

***

(Пов:Лираэль Невариен)

Меня сюда привел странный, глубокий гул. Нечто неестественное, пронизывающее, какого я никогда раньше не слышала. Толпа на террасе сжимается, толкается и кричит. Гулкая какофония городских голосов слилась в одно нескончаемое гудение. Люди, словно загипнотизированные, тянутся к ограждениям на краю скал, стараясь разглядеть, что же происходит у причала. Мамы проталкивают детей вперед, забывая обо всем, лишь бы показать им это загадочное явление: корабль-призрак вблизи.

Когда эта посудина наконец пришвартовалась, мое сердце застучало с удвоенной силой. Из мрачных глубин под остовом корабля начали высовываться головы – холодные, потускневшие, лишенные плоти и тел. Одним словом, призраки, не нашедшие покоя. Их пустые, блестящие глазницы пронзают меня насквозь, будто видят все мои самые сокровенные тайны.

Вдруг они запели. Песня оказалась мрачной и жуткой, словно сама смерть шепчет древние заклинания на забытом языке Элейрина. Это какой-то погребальный хорал, который режет сердце на куски. Слов я не понимаю, но холодный страх пронизывает меня до костей. Песня медленно заполняет воздух, становится громче, набирая страшную мощь. С каждой новой головой хорал усиливается, обрушиваясь на меня гнетущей волной. И вот среди голов мелькает знакомое лицо. Искаженное, но очень похожее на Денариона Лаерона. Не важно, наверняка мне показалось.

Я закрыла уши, пытаясь заглушить этот звук, но он проникает глубоко в душу, вызывая ломоту и ледяной ужас. Кожа покрылась мурашками, внутри словно поселился холодный ком.

Обернувшись к зерам, я отчаянно пытаюсь прорваться сквозь толпу и этот гул.

– Пожалуйста, послушайте меня! Там головы! Они поют! Это предзнаменование! Что-то ужасное грядет! – Пытаюсь объяснить им и не понимаю, почему они стоят такие спокойные и ничего не делают!?

Но зеры лишь косо посмотрели, а один даже небрежно оттолкнул меня в бок.

– Девушка, ради Безмолвной, успокойтесь! Это всего лишь старый корабль и ваши фантазии. Убирайтесь отсюда! – Прорычал оттолкнувший меня зер. Неужели они не слышат это пение!? Неужели они не видят эти жуткие головы?

Толпа давит все сильнее, тела теснятся, мое дыхание становится тяжелым и прерывистым. В груди забилось диким, глухим стуком чувство безысходности: только я вижу эти тени, только я слышу этот жуткий хорал! Только меня пронзают пустые глазницы поющих голов, на которых стоит корабль!

– Пожалуйста, – мой голос задрожал, – вы не понимаете, я говорю правду! Если не принять меры – будет беда!

– Молчать! – Рявкнул один из чиновников Сената Девяти Домов. – Не сеять панику!

Мои слова тонут в море равнодушия и отказа. Отчаяние взяло верх, и я бросилась к Магистрам из “Белой Башни”, появившимся на горизонте – единственным, кто мог поверить и помочь. Но тут – резкий толчок в спину! Я не успела понять, что происходит, как потеряла равновесие и полетела вниз с террасы.

Меня толкнули. Специально? Или случайно? Безмолвная знает… Но я не хочу умирать. Еще нет!

Схватившись за парапет, я попыталась подтянуться, но вдруг чья-то рука резко скинула меня, и я камнем полетела вниз. Мелькнула изумрудная мантия с капюшоном, затем силуэт исчез в толпе.

Паника охватила тело, дыхание стало прерывистым и поверхностным. В голове крутится лишь одно: «Не хочу умирать!» Но за этим проскальзывает и горькое:«Смех на палочке. Недавно сама прыгнула, теперь толкнули… Падение со скалы становится традицией?»

Ветер свистит в ушах, гудит в голове, сливаясь с далеким, мрачным хоралом, словно сама вода поет песню смерти. Кажется, что на этот раз у меня шансов нет. Холод ударил с ледяной жестокостью, неожиданный, как прикосновение мертвого. Вода затянула меня в свои черные глубины, пытаясь разорвать на части.

Паника взорвалась внутри, горло сжалось, кажется, что дыхания не хватит и тьма поглотит навсегда, но что-то внутри сопротивляется. Наверняка, это отчаянное желание жить и пронзающий меня неконтролируемый страх смерти. Я погрузилась глубже, окруженная тяжестью, холодом и сотней беснующихся призраков, которых, как и меня, тревожит это пение. Ну хоть кто-то его слышит, кроме меня! Я начинаю паниковать и с трудом пытаюсь сообразить, куда мне плыть, слыша тот же жуткий хорал с палубы призрачного корабля. Кажется, сама вода шепчет мне о грядущей беде.

Я не успела всплыть и вдохнула. Подумала, что это конец, но вдруг поняла, что дышу. Я дышу? Дышу водой! Это действительно происходит, снова! Значит и в прошлый раз это не было сном! Почему-то только здесь это происходит, только в водах затонувшего Элейрина! Рядом промелькнула маленькая медуза. Я огляделась, но она исчезла, словно призрак. Показалось?

Постепенно хорал начал стихать. Призраки этих вод затихли, будто тоже удивились моему подводному дыханию, а руины вокруг стали тише и чище. Лишь тот самый мальчик с белой куклой без головы снова говорит что-то, глядя на меня своими печальными, белесыми глазами.

– Я жду маму, – его голос проник прямо в голову, как будто плывущий сквозь толщу воды шепот. – Она обещала прийти. Но я остался один. Здесь, в темноте.

Я медленно дышу, чувствуя, как вода наполняет легкие, и попробовала ответить. На удивление, мои слова проплыли рядом с ним, словно частички воздуха в воде, подобно шепоту.

– Я понимаю. Потеря… – мой голос звучит тихо, почти беззвучно, будто сама вода переносит его в своих течениях, – я тоже потеряла кого-то очень дорогого. Иногда они уходят, и мы остаемся одни, но память не умирает. Вы просто потерялись. Она помнит и ждет.

Он чуть наклонил голову, и в его глазах мелькнул проблеск надежды, который моментально потух.

– Одинокий и заброшенный. Никто не приходит. Никто не слышит. – зашептал он снова.

Я почувствовала, как сердце сжимается от боли, и тихо сказала: “Я слышу. Я знаю, каково тебе.” Его тонкие губы вдруг изогнулись в слабой улыбке, и мальчик начал растворяться, словно капля света, растекающаяся в глубинах.

– Спасибо. – Едва слышно прошептал он. – Теперь я вижу, она искала меня, она зовет меня в Запределье.

Мальчик растворился, а я осталась с легким теплом и недоумением на душе.

***

Я впервые увидел этот проклятый корабль-призрак в тот вечер, когда он скользнул в гавань, словно тень смерти, наступающая тихо и неумолимо. Сердце мое – душа, связанная с этим местом, дрожит от ужаса и предчувствия. Это самый настоящий “Вестник шторма”, о котором говорили в древних легендах, но я никогда не думал, что увижу его собственными глазами.

Лираэль стояла на террасе, и лишь она одна могла видеть призрачные головы без тел, слышать их легендарный мрачный хорал – песнь забвения, что медленно пронизывала все вокруг, сковывая душу. Пустые глазницы плавающих под остовом корабля голов смотрели будто прямо в нее и меня. Я ощутил, как холод и страх сжимают мой эфир.

В первый заход этот корабль забирает душу. Одну, единственную. Душу, которая будет навсегда потеряна между мирами. Никто не замечает этого. Никто, кроме Лираэль. Она – свет в бездне, но я боюсь, что этого недостаточно.

Через тринадцать дней будет второй заход, согласно легенде, и он принесет раздоры, страх и сомнения. Я чувствую это всем своим существом: как неведомая буря растет, собирая тьму и разрушения. Второй заход разрушит спокойствие, посеет вражду между близкими.

И третий заход – это конец. Корабль принесет с собой мощный, убийственный шторм, и расширяющийся Разрыв душ, не выдержав колоссальной энергии “Предвестника Бури”, вызовет дополнительные природные катаклизмы. Грядущий шторм поглотит все живое в ледяных объятиях вод. Нечто древнее и ужасное готовится выплеснуться из глубин, и я ощущаю, как земля дрожит от надвигающейся катастрофы даже несмотря на то, что вообще не касаюсь ее.

Отсчет пошел. И я, дух, связанный с этим миром, обречен лишь наблюдать. Я хочу кричать, хочу предупреждать, хочу бороться, но разве кто-то услышит меня? Только Лираэль видит и чувствует то, что я не могу скрыть. Но достаточно ли этого?

Я боюсь за нее, за город, за всех нас, и за каждое биение сердца. Я едва успел осознать ужас прибытия корабля, как услышал пронзительный крик – звук, который разорвал мою эфирную сущность на тысячи волн. Лираэль, та, кто слышит и видит то, что скрыто от других, была скинута с террасы при попытке найти магов!

Я не могу «бежать» или «спешить», как делают живые, но могу струиться и колебаться, сливаясь с ветром и водой, чтобы быть ближе к ней, когда она падает. В моих вибрациях отозвалась тревога за нее.

Человек в изумрудном плаще, безжалостный и скрытный, без единого колебания столкнул ее в бездну, где холодные объятия воды ждали, чтобы поглотить. Я, сущность теней и текучих форм, почувствовал, как паника и страх сжали Лираэль, заставив ее сопротивляться потере дыхания. Я пульсирую и вибрирую рядом. Я не могу ее защитить физически, но могу быть ее невидимым проводником, связью с этим миром, пока она борется с тьмой.

И все же приближается нечто страшное. Этот корабль – предвестник. Его появление – не просто призрак, это знак грядущего хаоса, который порвет этот мир на куски. И я должен быть здесь, с ней, пока не наступит следующая волна беды.

Я заметил, как вода Элейринского морского плато, словно живое существо, нежно и осторожно обволакивает Лираэль, будто пытаясь удержать ее от падения в бездну. Тела у меня нет, но чувствую я каждое ее движение, каждое паническое, непроизвольное и безудержное движение. Она борется с холодом и страхом, но вдруг – вдохнула глубоко. Дышит! Дышит водой.

Внезапно в пространстве раздался громкий, жалобный плач – это опять тот приставучий мальчик-призрак! Его голос дрожит и режет меня до самой сути, но я не слышу слов, только этот горький, душераздирающий плач.

К моему удивлению, Лираэль не отшатнулась, не испугалась. Я видел, как она отвечает мальчику, ведет с ним тихий, спокойный разговор, но я слышу только плач призрака, не слова! И тогда, словно под действием какой-то невидимой силы, мальчик начал медленно подниматься, растворяясь в светящейся пелене… Возносился! С благодарной улыбкой на лице, он исчезал, словно обретая долгожданный покой!

Я чуть не потерял щупальца от удивления и облегчения, ведь редко кому удается помочь призраку найти путь в Запределье, тем более при раскрытом Разрыве душ. Но вместе с тем, в глубине души я ощутил тревогу: этот мир и этот Разрыв все еще таят в себе угрозу, черную как бездна, что не унимается ни на секунду.

Я с удивлением осознал: Лираэль – не такая, как все. Ее дар – редкий, почти забытый. Она может слышать и понимать духов, говорить с ними на том языке, что недоступен мне, хоть я и дух. Это необычно, и почти невозможно. У меня нет тела, нет сердца, и вместе с тем у меня нет этого дара – общения с миром живых и мертвых, что был у меня при жизни, как у многих Элейринцев. Наверное, это следствие моего проклятья, моего положения наблюдателя, что отделяет меня от тех, кто мог бы обрести покой. Лираэль как мост между мирами, и в этом таится и ее сила, и огромная опасность для нее.

Я не могу отвести глаз, все больше чувствуя, что ее судьба неразрывно связана с тем, что вскоре произойдет. Ветер над плато закружил холодные волны, а грядущие бури еще только нарастают.

***

Когда Лираэль наконец вынырнула из ледяной воды, ее тело задрожало, а разум закружился от пережитого ужаса и спасительного дара дышать под водой. Она тяжело ступает по настилу порта.

– Черт побери, к краю утеса больше ни ногой! И вообще, кто додумался сделать это место таким холодным и жутким? – Ворчит она, ежась от холода.

Я летаю рядом, невидимый и бессердечный, и, если бы мог, пожал бы ей руку за выдержку. Вместо этого пробормотал себе: “Ну да, героиня нашего времени. Сначала сама прыгает в ледяную воду как на прогулку, потом ее кто-то скидывает. Что дальше? Отрастишь хвост и плавники, как у глубинницы? Ну прямо классика!” Это я сказал вслух, но под шляпкой засосало ноющее воспоминание: ее пытались убить! Мне явно не показалось.

Ее шаги отдаются эхом среди темных скал, заросших водорослями, и тонут в гулких звуках порта Миражей, еще дрожащего от недоумения. Корабль-призрак, что недавно причалил здесь, исчез в тумане, оставив за собой волну тревоги, что висит в воздухе и вибрирует в каждом атоме. Впрочем, для города это очередной «красивый мираж». Глупцы! Они не знают, что несет с собой «Вестник шторма». По порту снуют озадаченные моряки, служивые из Сената, зеры и несколько магов. Некоторые удивленно косятся на Лираэль, думая, что она решила поплавать в водах рядом с кораблем-призраком.

Ночь окутывает порт тьмой, пронзенной серебристым светом двух лун. Их холодный свет ложится на мокрые камни, отражается в воде, делая ее почти прозрачной, и подчеркивает влажную зелень водорослей на скалах. Редкие фонари вдоль лестницы мерцают тусклым янтарным светом, оставляя длинные тени, по которым Лираэль ступает осторожно, будто сама тьма может схватить ее за ногу.

Она быстро покидает порт, хлюпая туфлями, полными воды, и громко стуча каблуками по каменной лестнице, ведущей в город. Она ругается вслух на неработающие по приказу Сената подъемники и идет к длинной лестнице. Каждая из четырехста четыреста четырех ступеней отзывается гулким эхом, будто камень сам считает ее шаги. Вода с одежды стекает и тянет вниз, туфли то и дело срываются с мокрых краев ступеней. Лираэль хватается за холодные перила, пальцы скользят по покрытому солью и мхом железу. Дыхание сбивается, вырываясь облачками пара в ночной тьме, и кажется, будто лестница бесконечно уходит вверх в серую мглу.

Я поддерживающе пощекотал щупальцами ее плечо. Жаль, что она не почувствовала этого. Она ругается вслух, зябко ежась под покровом тумана, что стелется над водой, облизывает порт и проникает на улицы города, освещенные тусклым светом редких фонарей. Я слежу за Лираэль, паря рядом, чувствуя одновременно холод глубин и слабый жар жизни, исходящий от нее.

Путь к Театрону Лунного Серпа никогда не был длинным, но сейчас каждый шаг становится для нее все тяжелее. Не только от усталости, но и от внутренней тревоги. Взгляд Лираэль то и дело останавливается на расходящихся по домам горожанах, что шепчутся между собой, заставляя меня нервничать, а ее раздражаться. Она ворчит, проклиная утес Марианны, толкнувшего ее человека, собственное безрассудство, весь этот город, ночную тьму, редкие фонари и пришвартовавшийся в полночной мгле корабль-призрак.

– Если меня сейчас кто-нибудь спросит, как я оказалась вся мокрая, я просто прикинусь, что решила с призраками искупаться. Пусть думают, что я сумасшедшая, но хотя бы не скажут что нелепая! – Говорит она, явно представляя что рядом кто-то есть. А я и есть, только она меня не видит.

– Ее убить пытаются, а она о внешнем виде думает! Ну конечно, это же прима Лираэль Невариен! Ей и помереть надо театрально, с овациями. А тут какой-то банальный шарлатан в перьях и в капюшоне! Какой кошмар! – Я не удержался от иронии.

Толпа на террасе уже почти разбрелась. Городские жители, привыкшие к шуму и суете, едва ли понимают, что именно нависло над ними. Я парю рядом с ворчащей Лираэль, стараясь не мешать. Я наблюдаю за ее лицом, на котором играют смешанные чувства: раздражение и растущая тревога, что что-то ужасное только начинается.

***

Лираэль, промокшая до нитки, с растрепанными волосами и неизменным ворчанием на губах, ворвалась в Театрон, источая запах мокрой ткани, соли и упрямства.

– Если я еще хоть раз подойду к этому проклятому утесу, Друг, плесни на меня водой из помойного ведра, чтоб я очнулась! – Буркнула она себе под нос, топая по темному ночному коридору, тускло освещенному магическими свечами.

Я последовал за ней, ощущая остаточное холодное дыхание вод Элейринского плато на ее коже. Странно, но она не испугалась после того падения. Только взгляд стал чуть отстраненнее и жестче. Возможно, она вспомнила человека в изумрудном плаще, что столкнул ее, но говорить об этом не хочет.

Когда Лираэль, наконец, добралась до своей комнаты на чердаке, она с трудом захлопнула за собой дверь, словно отгородившись от всего мира, от холодного ветра и шумного порта. Деревянная рама небольшого окошка под потолком приветственно скрипнула, и в тишине комнаты отозвался глухой стук. Она прислонилась спиной к двери, глубоко вздохнула и ощутила, как все тело дрожит от переохлаждения.

Лираэль с облегчением сбросила с плеч мокрый ярко-синий плащ. Он с шумом свалился на пол. Черное платье, насквозь пропитанное водой, липло к коже, и Лираэль, сжав зубы от усталости, выжала его, оставляя прямо на полу лужицы холодной воды. Каждое движение дается ей с трудом, но она справляется.

На стуле рядом небрежно лежат сухие и теплые вещи: мягкое ночное платье, уютный свитер и шерстяные носки. Она быстро переоделась, наслаждаясь ощущением сухой ткани на коже и теплом, которое разлилось по телу. Потом обернулась тяжелым пледом, который пахнет домашним уютом и старым театром.

Едва удержавшись на ногах несколько секунд, Лираэль, не думая, словно не в силах больше сопротивляться, с удовольствием прыгнула в кровать, бросившись в объятия сна. Плед обвился вокруг нее, утягивая в тепло, а тело, словно лишившись всех сил, полностью расслабилось. Девушка блаженно вздохнула. Мышцы, скованные усталостью и холодом, наконец отдыхают, а разум, теряя бдительность, позволяет себе забыться.

Сначала она тихо ворчала в полусне о холоде, о тумане, о проклятом утесе, о корабле-призраке, словно проговаривала все свои тревоги куда-то внутрь комнаты. Но усталость оказалась сильнее, и вскоре эти ворчания стихли. Лираэль погрузилась в глубокий, почти бессознательный и спокойный сон.

Я остался рядом, невидимый и беспокойный. Я чувствую каждое ее движение, каждое дыхание, ощущаю, как напряжение постепенно уходит из тела. Я смотрю, как она, наконец, отдыхает, словно собираясь с силами для того, что еще только предстоит, для всех испытаний, которые принесет ночь и предстоящие дни.

***

Утром Лираэль проснулась от криков где-то в фойе Театрона. Пронзительные, хриплые, звонкие, будто воздух вырвался из чьей-то глотки вместе с куском души.

– Вот ведь. Что опять случилось?! – Она резко подскочила и наскоро накинула на плечи зеленый плед, в который куталась ночью, вместо халата. Надев первые попавшиеся тапочки, она рванула к выходу и запнулась о валяющийся под ногами все еще мокрый плащ. Выругавшись, она пинком откинула его в сторону и помчалась вниз по лестнице, неразборчиво ругаясь сквозь зубы. Я поспешил за ней, успевая заметить, как местные слуги и актеры тоже бегут в сторону крика. А затем криков становится больше.