Взрывная истинная для декана. Академия Лоренхейта

Глава 6

По столовой проносятся шепотки, а я не могу перестать смотреть на то, как его огромная ладонь в черной кожаной перчатке обхватывает мою, кажется, совсем крошечную. И на то, как на ней сияет красным цветом кристалл.

– Алисия? – сдавленно и очень недовольно спрашивает Фрейд. – Что это?

– Студентка Крукс с сегодняшнего дня переведена на боевой факультет, кафедра атакующих, – скользнув большим пальцем по моей ладони, говорит Вальгерд.

От этого странного движения по телу пробегают мурашки, я резко поднимаю взгляд и успеваю заметить, как зрачки декана в темно-шоколадных глазах резко становятся вертикальными, а потом обретают нормальный вид.

– Разве она этого не сказала? – Он хмурится и переключает внимание на Фрейдена.

Не успела. И на самом деле не должна испытывать чувство вины. Но испытываю.

– Не сказала, – глухо сообщает Фрейд, проходит мимо меня и прикладывает свой кристалл к считывателю.

Я хочу его догнать, но Вальгерд останавливает меня.

– Студентка Крукс, – начинает он, – жду вас сразу после завтрака в кабинете ректора.

– Хорошо, профессор Вальгерд, – отвечаю я.

Мужчина выходит, направляясь в преподавательскую столовую, а я прикладываю новый кристалл и иду к указанному красной стрелочкой месту. Стол боевиков выпускного курса. Все парни. Широкоплечие, мускулистые, весьма симпатичные. Вся сборная академии Лоренхейта по эриболу за одним столом.

Почти каждый из них мало того, что уже первоклассно обученный боевой маг, но и наследник очень влиятельного рода. Двое или трое из них – драконы. По этим парням сохнут все девчонки академии от мала до велика.

Я даже слышала, как две молодые преподавательницы этих парней обсуждали.

Только вот меня эти парни, похоже, не особо рады видеть. Они окидывают меня с ног до головы и обратно взглядами, а ощущение, что меня препарируют, как лягушку.

С тоской смотрю на столик, где привыкла уже есть рядом с Фрейдом, который на меня специально не смотрит. Он как бы случайно отворачивается к соседнему столу, но я же вижу, что друг это делает специально.

– И как же эту милую тихую мышку занесло на боевой факультет?

Я слышу вопрос от одного из парней за столом.

Поворачиваюсь и нахожу его взглядом: это Никос Хорл, самый сильный боевой маг защиты и капитан команды до эриболу. Он насмешливо смотрит на меня и демонстративно разваливается на стуле так, что места мне почти не остается. Только с самого края приткнуться.

Прекрасное «добро пожаловать».

– Это решение ректора, Хорл, – говорю я совершенно спокойно и присаживаясь туда, куда мне указала стрелка. – Так что, если тебя очень сильно мучает этот вопрос, адресуй его профессору Вальгерду.

Места мне, конечно, маловато. Но и стол боевиков побольше, да и я не широкоплечий качок, чтобы не уместиться.

– И чем же мышка заслужила такой интересный перевод? – подхватывает эту шутку другой парень, Хлив Андрес, вечный подпевала. – Глазками красиво похлопала? Или… Что-то поинтереснее?

Конечно же, это все прекрасно слышат за соседними столиками, потому я слышу смешки буквально со всех сторон. Неприятно? Да! Но одно воспоминание о герцоге с его противными намеками тут же помогает мне понять, что «неприятно» – это просто мелочи.

– А ты спрашиваешь, потому что сам таким образом попал? – Я натягиваю самую приветливую улыбку и «хлопаю глазками».

Остальным парням моя шутка нравится. Даже Хорл чудь подсобирает свои конечности, позволяя мне сидеть хотя бы не на самом краешке, рискуя опрокинуть поднос с едой.

– У нашей новой мышки есть зубки, – усмехается он.

– Конечно, есть, иначе я бы не смогла есть это. – Я указываю на сочный стейк, который лежит на моей тарелке, а потом отрезаю от него кусочек и кладу в рот.

У боевиков свое меню: для остальных студентов завтрак обычно попроще: в виде омлета с овощами. Но на боевом тратится много магии, да и… мышцы, как у моих новых одногруппников, из ниоткуда бы не появились.

Парни снова смеются, еще некоторое время меня рассматривают, а потом переключаются на завтрак, назначение нового декана и временное замещение ректора. Никто и предположить не может, что случилось с Ферстом, но вот Вальгерда, похоже, назначил сам король.

Вокруг фигуры Вальгерда очень много слухов и домыслов, потому что живет он отстраненно, бывает только на официальных приемах и очень редко появляется в новостях в светской хронике.

– А еще говорят, что он ищейка, – чуть понизив голос, сообщает Андрес. – И что за всю жизнь упустил лишь одного меченного…

– Да брось, – усмехается Хорл. – Кто бы отправил ищейку в академию? Что ему тут делать?

Я сжимаю вилку и надеюсь, что парни не заметят этого, потому что для них это все домыслы, а для меня – гарантированная правда. Единственным не пойманным меченным, похоже, являюсь я. Долго ли мне осталось быть на свободе?

– Удачного дня, мышка, – перед уходом кидает мне Хорл.

И, почти одновременно поднявшись, все парни уходят. На мне сосредотачиваются почти все взгляды в столовой. Естественно, мне от этого ни один кусок в горло не лезет, потому я допиваю чай и направляюсь в башню ректора.

У ректора Ферста не было секретаря, и сейчас ничего не изменилось: приемная, как обычно, пуста. Я пересекаю светлое помещение, заставленное шкафами с книгами и документами, и стучу в дверь.

Не дождавшись ответа, я колеблюсь немного, а потом стучу снова и пробую приоткрыть дверь. Но совершенно не рассчитываю, что она легко распахнется и я ввалюсь в кабинет, чуть ли не упав на пол.

– Ой, прости… те…

Перед ректорским столом спиной ко мне стоит Вальгерд. Без рубашки.

Глава 7

Наверное, первое, что должно броситься в глаза, – это широкие плечи и мускулистый торс, на котором перекатываются мышцы, когда он двигается. Но мое внимание привлекают белые полосы на покрытой загаром коже.

Они располагаются неравномерно, зигзагами пересекая его широкую спину, и похожи на… На следы от кнута. Ярхаш…

Я помню, когда-то конюх наш напился, и любимая лошадь мачехи повредила ногу, ему назначили тридцать ударов. Отходил он от этого долго, боялись, что вообще может не выжить. А шрамы были потом почти такие же. Только это как будто совсем застарелые, как будто родом из детства.

От этой мысли я спотыкаюсь и снова чуть не падаю, но успеваю схватиться за полку, с которой сваливается несколько книг.

Все это происходит буквально за пару секунд, потому что Вальгерд даже не успевает обернуться, а только накидывает на себя белоснежную шелковую рубашку, скрывая от меня страшные следы своего прошлого.

– Как прошел ваш завтрак? – как ни в чем не бывало, спрашивает Вальгерд.

А я чувствую, что у меня начинают гореть уши, будто я увидела то, что не предназначалось для моих глаз.

– Х-хорошо, – отвечаю я.

– С этими заносчивыми балбесами – и хорошо? – хмыкает декан, застегивая пуговицы на запястьях и надевая кожаные перчатки. – Да ты любопытнее, чем я ожидал. Впрочем, самое интересное еще впереди.

Звучит как-то… Не особо позитивно.

– Что вы имеете в виду?

– Ты же знаешь, в чем заключается выпускной экзамен на боевом факультете? – Вальгерд поправляет воротник рубашки и садится в ректорское кресло.

Его движение привлекает к себе внимание из-за того, как белый воротник контрастирует с загорелой кожей мускулистой шеи. Расстегнутая сверху рубашка заставляет взгляд скользить вдоль линии пуговиц вниз, к груди, где она натягивается, подчеркивая развитые мышцы.

– Алисия? – окликает меня он.

Я краснею еще больше, понимая, что, похоже, слишком сильно зависла на рассматривании декана.

Ярхаш! Я даже забываю в этот момент о том, что передо мной тот, кто поставил на мне метку, то есть я независимо ни от чего – его цель. Единственная меченая, кого он не поймал.

Соберись, Алисия! Не превращайся в ту слабую и неуверенную в себе девочку, какой ты была на первом курсе. Не позволяй кому-либо выбить тебя из колеи.

– А… да, знаю. – Я усилием воли заставляю свои мысли вернуться к разговору. – Это марафон с препятствиями.

– Именно, – кивает Вальгерд и откидывается на спинку кресла, следя за моей реакцией, как будто я для него экспериментальный образец. – Вот там суть в том, что дистанцию должна пройти вся группа.

Он дает мне время, чтобы я осознала сказанное, применила мысленно к своей ситуации и поняла, в какой ж… в какую отвратительную ситуацию попала благодаря решению Вальгерда.

– Но я же… Профессор Вальгерд! Я не смогу пройти препятствия, вы же знаете! И я подведу всю группу…

И да, начинаю понимать, что имел в виду декан, когда говорил, что основное «приятное» общение с парнями меня ждет впереди, после того как они поймут, что из-за меня могут не сдать самый важный экзамен.

– А вот и причина, по которой наши с вами занятия начнутся уже сегодня вечером, – говорит мужчина. – После тренировки с группой: мне нужно знать, на что вы уже способны и насколько сильно вас надо готовить.

Вальгерд произносит это так спокойно, как будто это ерундовая вещь. А ведь уже три или четыре выпуска девушек среди боевиков не было. И уж тем более их ни разу не переводили перед самыми экзаменами.

– А как же быть со всем остальным? С тем, над чем я работала пять лет?

– Разве вы это потеряете, если научитесь применять иначе? – Декан наклоняет голову набок. – Согласитесь, что получить специальность «общемагическая деятельность», которая светит после факультета нестабильных, не так интересно, как «боевой маг».

Опять он о своем!

– Но ведь у меня там друзья…

– Настоящие друзья не перестанут общаться с вами, если у вас будет больше перспектив в жизни. – Вальгерд пожимает плечами. – Разве я не прав?

Я тут же вспоминаю о Фрейде, который демонстративно отдалился от меня, когда узнал о переводе. Неужели декан и тут попал в точку? Не хочу в это верить!

– Откуда в вас столько расчетливости?

– Это не расчет, студентка Крукс, – говорит он. – Это жизненный опыт. А сейчас вот, возьмите, это распоряжение для коменданта вашего жилого корпуса. Она проводит вас к новому месту проживания.

Что?! Он еще и отселяет меня?

– Но ведь это небезопасно! Ректор Ферст считал, что для нас и других студентов безопаснее, если мы будем жить отдельно…

– Идите, Алисия. – Он протягивает мне бумагу с печатью. – Вам нужно успеть переселиться. За опоздания на свои занятия я штрафую.

Отличный намек! То есть я из-за него должна куда-то переселяться, а если опоздаю, то еще и виновата останусь? Ну вообще замечательно!

Я испытываю такой коктейль эмоций, что наступает полная растерянность. Зачем ему все это? К чему вот эти сложности, если по новому закону мачеха просто не может меня забрать? Или…

Мысль пугает меня, почти как маленький взрыв. Я даже проверяю, точно ли я удержала магию.

– Профессор Вальгерд, – начинаю я, резко подскочив на ноги, – а этот закон… О том, что Драбба не может меня забрать. Он же правда… существует?

Декан довольно усмехается, словно наконец-то я сделала то, что он ждал.

– И все же я в вас не ошибся. Нет, он еще не принят.

Глава 8

Ощущение, как будто в душе резко закончилась горячая вода и осталась только ледяная из ближайшего родника. Закона нет, мачеха и герцог скоро об этом узнают, и тогда… Мачеха точно не захочет отказываться от денег, а герцог не сдастся как минимум потому, что тогда ему придется принять поражение. Это не про него.

– Как же так, профессор Вальгерд? – произношу я, хотя рвется из меня совсем другое, очень неприличное.

С другой стороны, так я побыстрее окажусь подальше от него, а значит, опасность быть найденной минует, что тоже неплохо. Наверное.

– Тактическая хитрость, студентка Крукс, – продолжает улыбаться этот невыносимый декан.

– Но что это меняет? Этим вы только отсрочили мое возвращение домой, но я теперь боюсь представить, что мне может устроить мачеха за всю эту ситуацию. – Я сжимаю кулаки и исподлобья смотрю на Вальгерда.

– Это дало мне время получше узнать вас, а вам понять, на самом ли деле вы хотите того будущего, что вас ожидало, – продолжает он, расслабленно положив ладони в кожаных перчатках на стол.

– Профессор Вальгерд. – Я чувствую, что моя сила уже настолько сильно завихряется внутри, что избежать какого-то внезапного взрыва становится почти невозможно. – Я не понимаю, чего вы от меня хотите.

– А вот это правильный вопрос. Точнее, почти правильный. – Мужчина достает из стола папку и снимает с нее магическую печать. – Я хочу предложить вам гарантированную свободу от семьи и работу. На короля.

Внутри все сжимается.

– Вот так сразу? Какой-то неловкой девчонке без нужных навыков, над которой издевалась вся академия, которая не может отстоять себя перед собственной мачехой и не всегда может сдержать свою силу? – спрашиваю я.

– Одно то, что вы задаете эти вопросы, а не кидаетесь ставить свою подпись, говорит, что я делаю правильный выбор. – замечает Вальгерд и достает бумагу.

Дорогую, белоснежную, с ровной сатиновой поверхностью и полупрозрачным королевским зачарованным вензелем.

– А то, что вы перечислили, перечеркивается тем, что при всем этом вы все же выжили в академии и не сломались, когда-то поучаствовали в спасении факультета. Я видел, как вы пытались себя отстоять с Вайоленсом, а магия… Над этим мы еще поработаем. – Он протягивает мне лист, на котором появляются слова. – Я предлагаю вам стать ищейкой Его Величества.

Ищейкой? Он сейчас издевается? Играет со мной? Или все же нет?

– А если я откажусь?

Вальгерд пронзает меня своим темным взглядом, но не выказывает никакого волнения или негодования.

– Как только вы выйдете из этого кабинета, вы забудете о моем предложении, – спокойно произносит он. – Но тогда, увы, никаких гарантий.

Да у меня вообще никаких гарантий и ни на что! И ведь не спросишь его в лоб: «А что будет, если вы обнаружите на моей спине свою метку?»

Весь мир сужается до размера одного небольшого листа бумаги и того, что там написано. Ищейки работают на самого короля и больше никому, ни единому человеку в королевстве, не подчиняются. Никакой больше мачехи, никакого озабоченного герцога, только лучшая работа в стране.

Ярхаш… Не может не быть в этом подводных камней. Просто не может.

– И чем мне придется пожертвовать? – спрашиваю я декана, прижимая ладони к юбке, потому что они уже так и тянутся взять договор в руки.

– Публичностью, – отвечает он. – Жизнь ищейки – это затворничество, а вместе с этим множество слухов.

Что ж… Это плата, на которую я точно готова.

Вытираю руки о юбку и ищу глазами то, чем могу подписать.

– Достаточно магической подписи, Алисия, – видя мою растерянность, говорит Вальгерд. – Она намного крепче, чем чернила. Коснись бумаги под твоим именем, если ты готова рискнуть.

Заношу руку, а потом замираю:

– А если я не справлюсь?

– Если не попробуешь, точно не справишься. – Декан выгибает бровь и указывает взглядом на бумагу. – Но если все же не сдашь экзамен, то договор просто будет расторгнут, а ты получишь возможность сдать все на своем факультете и… – Тут он морщится. – …вернешься к перспективам стать невестой Вайоленса.

Задерживаю дыхание, пытаясь остановить бешеное сердцебиение, зажмуриваюсь и опускаю палец. Подушечку пальца словно прокалывает маленькая иголочка, я цыкаю и подношу палец к глазам, однако там нет никакого следа.

– Очень советую вам поспешить, студентка Крукс, – напоминает мне Вальгерд. – До тренировки всего полчаса, а вам еще нужно успеть переехать.

Он забирает бумагу и будто теряет ко мне интерес. Вот манипулятор! Я, та, что уже два года разыскивается ищейкой, сама подписала договор, чтобы стать ищейкой. Чем мне это все грозит?

Из кабинета я почти выбегаю. Сердце отчаянно колотится, а от волнения в ушах звенит. Мир будто бы перевернулся с головы на ноги. У меня есть блестящее будущее, и в то же время у меня его нет, потому что, несмотря на подписанный договор, все будет зависеть только от меня…

– Лиса, это правда? – из моих мысленных метаний меня вырывает девочка, к которой я была приставлена как куратор. – Ты правда уходишь от нас?

Я только сейчас замечаю, что дошла до нашего корпуса. Все, кто стоит на площадке перед ним, рассматривают меня: кто-то с любопытством, кто-то с неприязнью, кто-то с пренебрежением.

Что-то никто особо не порадовался. Наверное, потому что за прошедшие годы нестабильных, хоть и стали бояться меньше, уравняли в правах, мы все равно обучаемся отдельно. У нас иначе преподаются даже многие общие дисциплины, хотя многие очень хотели бы быть ближе ко всем остальным.

И то, что кого-то выделили и перевели на боевой, самый престижный факультет, конечно, многим не по душе.

– Меня переводят, Мила, – говорю я. – Я не сама.

– Но ты и не отказывалась, да? – Светловолосая девчонка с курносым носом поджимает обиженно губы и останавливается. – Не отказывалась! Ты бросаешь меня.

Я тру переносицу, понимая, что, скорее всего, это просто первая, защитная реакция на новость. Но мне все же обидно.

– А, студентка Крукс, – уже на входе меня встречает комендантша, полноватая и никогда не улыбающаяся госпожа Вудворт, – сдавайте старый кристалл и идемте за вашими вещами.

Точно, я забыла, что по новому студенческому кристаллу я и в комнату-то свою не попаду, а старый не работает.

Мы идем по коридорам и лестницам, которые за пять лет стали для меня родными, ведь я выезжала отсюда только раз – в ту злополучную ночь на бал. Вот что меня дернуло? У своей двери я останавливаюсь и жду, когда комендант ее откроет. Но уже даже сейчас начинаю чувствовать неприятный, очень кислый запах… Не нравится мне это.

Когда госпожа Вудворт распахивает дверь, я застываю на пороге и еле сдерживаю ругательство. Вся комната перевернута вверх дном, а вещи обильно залиты зельем из вейтерии, которое скрывает все магические следы.

Глава 9

– Ярхаш… – выдыхаю я, не заботясь о том, что услышит комендантша.

Зелье въедается в мою форму, в простую одежду, в книги, тетради, учебники и, что больнее всего, в тонкую кружевную шаль, которая осталась мне еще от мамы… Во все! Как будто мои вещи все перемешали, проверили, все, что было возможно, перетряхнули, а потом как из душа полили все это литрами зелья.

Где только столько взяли? Склад профессора Орвелл ограбили, что ли, пока ее нет?

Зелье растекается и по полу, медленно подбираясь к двери. Пахнет ядреной кислятиной, от которой щиплет в носу и разъедает верхний слой краски, пропитывая весь воздух комнаты этим едким запахом, меня резко начинает мутить.

– Крукс! – буквально захлебывается возмущением комендантша. – Что здесь за… безобразие происходит? Как вы это объясните?

– Госпожа Вудворт. – Я поворачиваюсь, понимая, что сейчас все это могут свалить на меня, и отчаянно не желая этого. – Это не я! Я как ушла утром, так у меня перестал работать кристалл. Я даже позавтракать не могла, пока профессор Вальгерд не дал мне новый.

Ее вечно поджатые губы поджались еще сильнее, а глаза сузились в щелочки, полные подозрения. Но, учитывая, что за пять лет я успела уже зарекомендовать себя как аккуратная и тихая студентка, комендантша не спускает всех собак на меня в тот же момент.

– Уберитесь тут. – Она морщится, заглядывая в комнату. – Я не могу принять помещение в таком виде. Потом подойдете, я проверю и отведу в другой корпус.

– Но в мою комнату кто-то пробрался, госпожа Вудворт! – пытаюсь протестовать я. – Наверняка же надо как-то проверить, кто именно. Надо сообщить ректору.

– Сообщу, непременно сообщу, – кивает она. – Но не думаю, что надо втягивать в такие мелочи ректора. Видела я и посерьезнее студенческие разборки.

Ого! То есть полностью испорченные вещи в закрытой комнате – это еще несерьезно?!

Госпожа Вудворт разворачивается и уходит прочь по коридору, а мне ничего не остается, как заняться уборкой.

В голове снова и снова прокручивается фраза: «До тренировки всего полчаса» – голосом Вальгерда, а передо мной напрочь испорченная комната, которую оттирать придется руками, рискуя получить ожоги и испортить ту одежду, что на мне.

Все было бы, наверное, неплохо, можно быстро убраться с помощью простейших бытовых заклинаний, если бы это было что-то другое, а не зелье из вейтерии. Но оно поглощает любую магию, потому и используется, чтобы скрыть следы магического воздействия, и плетениями это зелье не убирается. Никакими.

Зато вместе с магией оно частично разъедает и все то, на чем сохранились следы, поэтому даже беглого взгляда хватает, чтобы понять, что от моих вещей мне осталось примерно… ничего. Ну или что-то, что случайно оказалось где-то, куда не добрался тот, кто проник в комнату.

И у меня нет ни малейшей идеи, кто это, потому что замок на двери, как и внешнее охранное защитное заклинание, остались нетронуты. Кто это мог быть? Как? Зачем? И чего мне теперь ожидать?

Конечно, первое подозрение падает на мою «любимую» Джуну. Но ей бы просто даже мозгов не хватило незаметно пролезть, а тем более раздобыть столько зелья. Да и что ей у меня искать? У меня ничего стоящего нет.

Почти все я собираю, сворачиваю в узел из местами дырявого покрывала с кровати, за которое мне еще придется потом как-то заплатить, и сразу выношу к утилизационной камере на заднем дворе.

Ощущение такое, как будто я выбрасываю всю мою жизнь. И вроде бы знаю, что ничего из вещей уже не спасти, чувство все равно гадкое.

Себе оставляю мамину шаль, которую просто не смогла оторвать от себя, и решила заштопать появившиеся на ней дыры, две сорочки, которые задело в основном по краям, зеркальце и шкатулку с простыми украшениями из красной яшмы и обсидиана.

Все тетради с записями пострадали так, что в них ничего не прочесть, а испорченные учебники и книги мне тоже придется отрабатывать в библиотеке.

После уборки, которая занимает почти все отведенное мне время, я оказываюсь с одной маленькой котомкой и руками, покрытыми красными болезненными пузырями, потому что за защитными перчатками надо было бы бежать в учебный корпус, и я бы точно ничего не успела.

Прячу ладони в карманы: как только освобожусь, обязательно схожу в лазарет к магистру Курт: она не пренебрегает простыми методами первой помощи, не только магию использует. Да и к ректору сразу докладывать не пойдет.

– Госпожа Вудворт, я все, – отчитываюсь я комендантше.

Она осматривает комнату, морщится, глядя на пятно, где зелье разъело краску, ставит у себя какую-то пометку и кивает мне на выход.

Мы пересекаем парк и выходим к трехэтажному корпусу, выстроенному в виде кольца и больше напоминающему форт, чем обычное жилое здание.

– В ближайшие полгода я буду на два корпуса одна, – говорит женщина с ноткой важности и радости от ощущения собственной незаменимости. – Твоя комната – на третьем этаже, пятая по левую руку от входа. Женские душевые только там. Ходить в мужскую часть с девяти вечера до девяти утра строго запрещено. В обратную сторону правило тоже действует!

– А у нас такого правила не было, – задумчиво пожимаю я плечами.

– К вашим парням и не бегали, не лазили и не пытались использовать телепортирующие артефакты, – ворчливо сообщает Вудворт, – чтобы потом в расчете на скандал замуж повыгоднее выскочить.

Вот как. Интересные методы у некоторых… Хотя мне совершенно непонятные.

– Я вас поняла, – вздыхаю я и, кинув взгляд на жилой корпус боевиков, куда хочется закинуть вещи, но некогда, бросаюсь бегом в сторону тренировочной площадки.

Мне вслед летит недоуменный крик комендантши, но я решаю, что разберусь с этим чуть позже. Уже сейчас понимаю, что опоздала, что не в тренировочной форме… Что вообще чисто физически не в форме, но условия, в которые меня поставил Вальгерд, подгоняют и заставляют двигаться.

– Выше, Андрес.

– Я слышу крик Вальгерда, еще даже не добежав до площадки.

– Не будешь двигаться сейчас, после встречи с противником тебе это уже не понадобится.

Подбежав к воротам, замечаю, что все парни до единого уже проходят верхнюю, самую сложную полосу препятствий. И в который раз понимаю, почему девчонки некоторые сбегали с занятий, только бы понаблюдать.

Все парни в легких свободных штанах и без рубашек. Тренированные тела блестят выступившим от упражнений потом под лучами теплого, все еще согревающего осеннего солнца. Каждый мускул видно, каждое движение привлекает внимание.