- -
- 100%
- +
© Екатерина Дей, 2018
ISBN 978-5-4490-6881-1
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
1
Мы с Фисой стояли в круглой комнате и рассматривали прекрасный замок, невероятным образом примостившийся на высокой скале. Башенки стремились в солнечное небо, а узкие оконца поблескивали цветными витражами. Присмотревшись, я заметила тоненькую фигурку на резном балкончике: кто-то так же как мы всматривался в морскую даль и ждал, или прощался, отправляя любимого в опасный путь. Я знала, что Амир силён, воин уже столетия, вождь и ирод, но каждый день пыталась себя заставить не думать о возможных опасностях, которые его подстерегают. Всё уже ему известно, разведка проработала все возможные варианты событий, он сам обдумал и действует в соответствии с собственным опытом, который я даже представить себе не могу. Так говорила я себе, и продолжала волноваться.
Фиса вздохнула и как повторила мои мысли:
– Ироды ведь, веками так живут, а баба она баба и есть, токмо у оконца стоять да мужика дожидаться.
Амира не было уже пять долгих дней. В доме оказались только великолепные, которые старались особо не попадаться нам на глаза. Первые два дня я не вставала с постели, Фиса заявила, что лёжа синева быстрее пройдёт. Так и получилось: к вечеру второго дня я вернула себе почти естественный вид, лишь местами по телу ещё проявлялись тонкие, едва заметные голубоватые полоски. И волосы выступили на голове, не космы, конечно, а едва заметный пушок, весело резвившийся во все стороны. Я лежала эти дни замотанная всем телом в разноцветные простыни, утром зелёная, после обеда красная, а вечером жёлтая. А на голове возвышался смешной колпак из холста, чтобы лечебная мазь не стиралась. Запах этой мази меня изводил, казалось, что я вся пропахла ею, и уже никогда не смогу больше ничего чувствовать, никакого аромата. Фред кормил всякими изысками со странным вкусом, но я уже знала, что он колдун, поэтому вопросов не задавала, тем более, что он всегда смотрел на меня напряжённым взглядом, как я отнесусь к его стараниям быстрее меня вылечить.
Массаж я героически терпела, хотя иногда и выговаривала Фисе:
– Больно же, все кости мне переломаешь, вождь вернётся, а я вся поломатая. Давай Лана позовем, он тайский массаж должен знать…
– Ишо что придумаешь, мужика допустить… вождь возвернётся покажет вам обоим тайский.
И продолжала измываться надо мной своими маленькими, но очень сильными пальчиками. Её стараниями я уже плаваю в бассейне, вечером лежу в голубой ванне, продолжаю носить колпак на голове и причесываю, смешно, скребу кожу головы метёлкой из жёстких колючих трав.
Я показала Фисе фигурку на балконе, и она тут же схватила пульт:
– Глянем, вдруг кто знакомый.
– Это же неизвестно где снято, на Канарах каких-нибудь.
– Мало ли… вождь ничего запросто так не делает…
– Фиса, это же просто картинка красивого места с морем.
– Ты вот…
И осеклась, я вопросительно на неё взглянула, а она опустила глаза и стала нажимать на кнопочки. Опять удивление – стародавняя ведьма, разговаривающая на смешанном языке средних веков, одевавшаяся как бабка из деревни, легко и просто обходилась со всякой техникой. Пожалуй, и машину водит как ироды.
– Фиса, а ты машину водишь?
– А как же, и вертолёт сподобилась, токмо из небес с иродами научилась ако птица лететь.
– Ты водишь… вертолёт?
– Чему удивляешься, была оказия, думаю, а почто стрекоза стоит… ничего себе летает… интересно.
Но фигурку Фиса не узнала, хотя оказалось, что изображение можно сильно увеличить. И мы ещё долго с ней рассматривали разные виды, вплоть до раков на побережье, быстро бегущих среди камней в одном им известном направлении.
Так прошло ещё два дня, и тоска меня совсем согнула. Утром я отказалась вставать, так и заявила Фисе:
– Не хочу… буду лежать и лежать…
И к моему удивлению она не стала меня убеждать немедленно подняться и готовиться к встрече с вождём, присела на постель, погладила по руке.
– Ждёшь…
– Жду.
Мы с ней помолчали, каждый о своей тоске, Роберта тоже не было, он уехал вместе с Амиром. Только иногда звонил Вито и отчитывался, но как всегда: всё хорошо, не волнуйтесь. Фиса докладывала мне о звонках, и мы грустно вздыхали.
– Почему Амир никогда мне не звонит, с тобой разговаривает… а мне не звонит…
– Видит тебя, каждую минуту видит…
– А со мной не говорит, я же его не вижу… и Вито нет…
– Не вздумай к Филу приставать!
– Фиса…
Я отвернулась от неё и закрылась одеялом с головой, зачем мне Фил, не его руки мне были нужны. И не его глаза.
– Вот так всегда, вождь смотрит, а я… обидно же…
А Фиса вдруг засмеялась, даже голову откинула от откровенного хохота.
– Ты что… Фиса, почему ты надо мной смеёшься?
– Да ты умом тронулась… кто ж тебе… воинство… да разборки ихние, иродовые… зверинец… покажет… поле чистое небось осталось… Муж воевать, а ты ему… цветочек привезти не забудь… али халатик…
Я хмуро взглянула на неё, права, опять права, но ведь бывают же перерывы в боях, затишье, можно тогда словечко в телефон сказать. Она хитро взглянула на меня, поправила платочек и как услышала мои мысли:
– Вождь каждую минуточку использует, только бы к тебе добраться, под тёплый бочок примоститься, да в глазки светлые глянуть… Штаб везде, самолётом летит – там штаб, бегом бежит, опять не один, каждый шаг приказ.
– Халат купить некогда… не буду звонить… сам бы вернулся, посмотрел, обнял. Фиса, я бывшего мужа никогда не ждала, ушёл и ушёл, даже не думала, когда вернётся, вернулся и вернулся. А сейчас… как будто годы прошли.
Слёзы покатились по щеке, и я сквозь туман в глазах просипела:
– Хоть какой, Фиса, пусть клыки торчат, когти… я приноровлюсь, научусь с таким… только бы вернулся… только бы взглянул… хоть слово сказал… пусть молчит… живой, только живой…
Фиса тоже всхлипнула, утёрлась платочком:
– Да что им сделается… иродам…
– Лежал… лежал тогда… мне так страшно было… он – и вдруг лежит, сердце чуть не разорвалось.
– Ты давнее-то не вспоминай, не надобно…
– Почему? Скажи, Фиса, почему Амир не говорит о себе? Он ничего о себе не говорит, или только со мной так?
Откинув одеяло, я приподнялась на постели:
– Он вождь со мной… а я мужа хочу, понимаешь – мужа. Я ведь люблю его, всякого люблю…
Но продолжить не смогла, слёзы хлынули горным потоком, и, уткнувшись в подушку, я зарыдала. Фиса улеглась рядом и обняла:
– Ты поплачь, милая, поплачь, сердечку-то легшее и станет.
Наплакавшись вдоволь, мы сели с ней у окна, и она предложила спеть:
– Песня она душу успокоит, давненько голосок твой не летал птицей вольной, пора пришла. Вождь возвернётся, а ты ему радость сердцу и споёшь.
– Да… он просил.
– Так пой, соловушка, пой.
– Соловушка, скажешь тоже… ворона лысая.
– Он волос твой золотой видит, красоту неземную…
– Точно неземная – синяя и лысая, такого земля ещё не видела.
И мы дружно засмеялись, вдвоем и тоску легче пережить. А потом пели песни, все подряд, и Фиса не сделала мне ни одного замечания, хотя я сама чувствовала, где привираю мотив.
Фред не выдержал и принес поднос в спальню. Улыбнувшись, он сказал нам:
– Жена вождя, Фиса, завтрак пришёл сам, хоть так поешьте.
Мы пели и за завтраком, я, размахивая чашкой с какао, а Фиса стаканом с отваром. Когда Фред забирал поднос, Фиса спросила его:
– Каково наша лебёдушка пела?
– Фред, ты меня не слушай, такой ужас… я давно не пела…
– Ты красиво поёшь… душевно.
Он хотел ещё что-то добавить, но смутился и ушёл. Мы опять устроились у окна, и я вспомнила стихотворение, которое когда-то давно мучило меня. Нашла я его случайно, и сразу запомнила, как оказалось навсегда. Это была та мечта, которая неисполнима в жизни, по крайней мере, мне так казалось. Хотя она и сейчас осталась такой.
– О чём задумалась, лебёдушка?
– Когда-то давно, очень давно… я нашла стихотворение… Ты знаешь, Фиса, в жизни… оно мне всю жизнь испортило… такая несбыточная мечта, об этом, наверное, все женщины мечтают. Я постоянно его повторяла и повторяла, потом поняла, что так можно с ума сойти, ведь вокруг никого не было… чтобы хоть прочитать эти строчки… и тебя поняли.
Я замолчала и склонила голову, а Фиса обняла меня и попросила:
– А ты мне прочти, я всё-таки ведьма, может и пойму. Ты читай…
– Это не про меня… совсем… просто стихи.
– Читай, а я уж… читай, давно я стихов не слышала.
Мне понадобилось несколько секунд, чтобы собраться с духом, но я решилась, и, уперев глаза в стекло, начала читать:
Полюби меня просто так…
За глаза, что почти не плачут,
За тепло, что хранится в руках,
За удачу… и за неудачу,
Полюби меня всем назло…1
Я произносила слова стихотворения, а у самой перед глазами вставали картинки наших отношений с Амиром, вот уж бед с ненастъями по полной программе борьбы со всем миром. И очередной раз на меня рухнуло сомнение – как такая как я может требовать любви от такого как Амир, просто любить меня как небо и цветы?
Когда я прошептала последние слова, Фиса вдруг встала, потом опять села рядом со мной, обняла:
– Ах ты… вот ведь как… солнышко ты наше…
– Это не про меня… я всё плачу и плачу… про меня другое есть. Хочешь, прочту?
Фиса насторожилась от моего спокойного тона, но кивнула – читай. Я вздохнула, утёрла слёзы ладошкой, это читать легче, и заговорила нудным голосом:
Не бойся… я люблю тебя не больно…
Не причиняя муки или зла…
Прошу простить за вольно и не вольно,
Пророненные сгоряча слова…2
И опять картинки моих истерик на пустом месте, какая уж прелесть тишины, какое приветливое молчание и шёпот луны? А уж с тем, что я весь привычный мир вождя порушила, придётся смириться и ему и мне. И сердце ему я разорвала, так что теперь это стихотворение уже не обо мне.
Фиса молчала и молчала, и я уже удивлённо смотрела на неё, чем же это стихотворение так её поразило, а она уткнулась взглядом в морскую даль и не двигалась.
– Фиса, о чём ты думаешь?
И только тогда она повернулась ко мне и взглянула прозрачными глазами с едва заметным серым зрачком. Её шепот был глухим, а губы почти не двигались:
– Как это… как мои мысли прочитала… так ведь и думала… никогда, чтоб не знал… не …всё надеялась, не скажу …смогу себя остановить… а вон как вышло.
– Фиса, Роберт счастлив, что ты, глупая! Зачем себя в любви останавливать, если он любит тебя! Любит!
Даже потрясла её за плечи, а она всё повторяла:
– Так ведь… всё так… чтобы не больно ему-то было… чтоб сердце ему не достать… мир чтоб его цвёл… я бы рядышком за него радовалась…
– Ты сейчас радуйся! Ты любишь его, он тебя любит, вы счастливы! Не смей вспоминать свои страхи, слышишь, не смей!
И я громко запела какую-то её песню, которая заговор, не совсем понимая слова, но она была весёлой в мелодии, и показалась мне в тему. Фиса, наконец, успокоилась, покачала головой и запела сама сильным и уверенным голосом.
Ночью, вспоминая этот удивительный день, я поняла – всё в прошлом, есть только настоящее. Не зря вспомнились эти стихи, они смыли слезами прошлое отчаяние и дали надежду на настоящее, а каким оно будет, зависит от нас с Амиром. Когда нет надежды на будущее, надо сделать настоящее таким, чтобы оно это будущее вместило в себя, все мечты и чаяния.
Походив по комнате, я встала у окна и долго смотрела в темноту, лишь изредка освещаемую отблесками луны на воде. Странный день, стихи вспоминаются постоянно, мне кажется, что я не знала их в таком количестве, вообще во взрослом состоянии специально их не запоминала, а строчки всё проявлялись и проявлялись. Одно я даже проговорила вслух:
Надежда – чувство приблизительное,
Но страх всегда бьёт в сердце точно.
Бояться жизни унизительно,
Спасает только вера в прочное.
Спасает душу только искренность,
Без отступлений… и без «НО»
А полу правда… полу истина,
Как забродившее от лжи вино.3
Мне стало грустно, я требую от Амира искренности, а сама всё время его обвиняю и не даю ему возможности откровенно поговорить о себе. Мой собственный страх мешает мне слышать Амира. Хорошо сказано в стихотворении, правильно – я боюсь жизни. Всеми правдами и неправдами я бегу от Амира, говорю, что люблю его, а сама продолжаю бежать и этим своим побегом усиливаю страх, тот страх, который в нём уже есть. Что он не справится со своей силой, что он недостоин моей любви и ещё много страхов, которые я своим поведением в нём создала.
– Полуночничаешь?
Фиса была на страже, она подошла ко мне и спросила:
– Думу думаешь?
– Думаю.
Тяжело вздохнув, я задала вопрос, который давно меня мучил:
– Мне совсем мало осталось?
Ведьма сразу поняла, о чём я спрашиваю, опустила голову и честно ответила:
– Никто не знает… от вас всё зависит.
– От нас…
– Рина, вождь давно ищет способ…
– Вождь?
Она подняла голову и удивлённо взглянула на меня:
– Неужто не поняла? Да с первого дня задание дал… совет со всеми держал, кто …Рина, как в голове прояснение наступало, так и разговор только об том, как бы ты жила дольше, да весь клан на тебя работает, энергии все округ тебя так и вьются.
Фиса укоризненно вздохнула и даже руками взмахнула:
– Да неужто ты бы вынесла… боевикам… ладно, знай уж всё, кровь другую привозят… у них энергия от энтого меняется, клан вызнал, какая надобна.
Я решительно притянула её за руку и села на пол:
– Говори.
Но она долго качала головой, прежде чем начала говорить, а я продолжила настаивать:
– Фиса, Амир мне всё равно ничего не скажет, хоть от тебя что-нибудь узнаю. Как я ему смогу помочь, если ничего не понимаю.
И она преодолела свои сомнения, видимо время пришло мне хоть что-нибудь узнать о том, как меня спасал Амир.
– Рина… он себе поклялся… вождь… что ты жива останешься…
– Королеве.
– Нет, себе… словом вождя. Каждый день эту клятву повторяет.
Сжала губы и посмотрела на меня пронзительным взглядом ведьмы:
– Договор у меня с ним, коли что с тобой случится…
– Фиса!
– …я месть свою совершу.
– Что… как это…
И всплыла картинка, как Фиса висит перед ним в воздухе, и они о чём-то говорят, а потом он ушёл.
– Он тогда… ты на Круг за казнью… вы тогда договорились.
– Тогда. Повязал он меня… словом повязал… клятвой ведьмы. А сам свободу дал… моё слово равное для всех, ежели тебя касается.
Усмехнулась и взяла меня за руку:
– А вон как вышло… любит ирод… так любит… сразу полюбил… как увидел ясные глаза, как ты глянула на него, да страха никакого не показала. Никого за то время не убил, врагов щадил, которые смерти достойны. Всё за те глаза, да слово твоё. Я глядела на него… ирод, всю жизнь искала, местью жизнь сожгла, а он род наш не погубил за жизнь дочери своей да своего народа. Рина, душу ты ему перевернула, да с дочерью как матерь… как же он жизнь твою минуточками беречь не будет?
И вдруг тихо засмеялась, ручкой махнула, взглянула хитрым взглядом.
– Фиса, говори!
– Чего уж… Родя сказал…
И опять хитрый взгляд и тихий хихик в кулачок.
– Фиса!
Она прикрылась ручкой и откровенно засмеялась. Мне пришлось толкнуть её в плечо, и только тогда она рассказала об откровенном признании Роберта:
– Вождь ему приказывал… мол следи, но не смотри… а как это совершить?
– Не поняла…
– Они же вас сопровождали, Родя или Вито, ну а вождь тогда только тело твоё белое, да кожу бархатную… удержу ему не было, всё бы коснуться. Вот и приказ такой давал, коли что… знать, но глазом ни-ни.
Ну да, было такое. Он меня касался, изучал тело белое, у озера раздевал после жареного мяса… ага, значит, Роберт нас сопровождал, должен был в случае чего меня спасти от него же, но при этом взглянуть на моё тело не мог. Сложный приказ. А Фиса продолжала веселиться надо мной:
– Когда тебе плохо было, всяко приходилось, так вождь опосля их жизни учил, что видели… так готовы были глаза вырвать, мол видеть не видели тебя, знать не знают, а уж вождь-то умеет убедить!
И так кулачком махнула, что я вздрогнула, неужели на молекулы разбирал от ревности своих же? А Фиса окинула меня скептическим взглядом и изрекла:
– Я Родю тоже пытала, а он глазками повёл, звёздочки на небе посчитал, да извернулся, мол и не помню ничего… отшибло.
Тут уже я захохотала, и Фиса Роберта ревностью извела, тяжело же у вождя в услужении быть при такой жене. Успокоившись, я укоризненно спросила у Фисы:
– Неужели ты его действительно ко мне ревновала?
– А как ты думаешь? Как увижу у камеры, так он только на нас и смотрит, уже опосля сам признался… меня выглядывал.
Фиса смущённо опустила глаза, а я обняла её:
– Родя любит тебя, только тебя. Бедный, ему от вождя доставалось, а потом ещё ты, он же скоро ненавидеть меня будет…
– Умом тронулась! Ты для него… ты…
– Фиса! Я для него жена вождя, из этого и будем исходить.
– Куда?
– Что куда?
– Идтить-то куда будем?
И такой взгляд изобразила, что я ничего не смогла сказать.
– Родя однажды сказал… как увидел глаза Амира… он на тебя смотрел, жажда изводила, аж сам себе руки ломал, а смотрит на тебя и улыбается.
Она замолчала и коснулась моей руки, погладила робким движением, и только потом продолжила:
– Тогда, говорит, и поверил, что и ему черёд может прийти… душой познать, как это ироду счастье такое может случиться… из злобы да силы безмерной в любовь да ласку.
– Фиса… это вождь…
– А вождя-то кто заставил в это поверить? Кто словом не попрекнул за муки да страдания?
И неожиданно вернулась к сроку моей жизни:
– Неужто способ не изыщут минуточки твои растянуть? Не токмо вождь, ты вот боевиков-то и не знаешь, разве этих …великолепных, да и то не всех, а я глаза их видела, когда ты в гору-то ползла… людское это было, людское. Стояли строем, готовы были гору эту выровнять, только б ножки твои не топтались, да ручки не царапались.
Опять сверкнула смешинкой в глазах:
– Покудова вождь не возвернулся.
– Фиса, Амир себе руки ломал?
– А как… кто ж его окромя самого-то остановить сможет? Рина… ты об энтом мысли не держи, ирод он, боли ему нету… токмо твоя, так она страшнее будет, чем самому-то…
– Амир ребенком много боли…
– Так то уж и не помнит.
– Помнит.
Передо мной возникла картинка из сна: маленький Амир, которого раз за разом бьют копьем. И страшный хриплый смех ирода, он помнит свою боль.
– Потому и смотрел, каково тебе было… знает цену.
– И теперь Амир всегда будет об этом думать… моя боль не позволит ему любить меня. Моя боль и моя кровь. Безнадёжно.
Я встала и улеглась на постель, с головой прикрылась одеялом. Фиса пристроилась рядом, погладила меня ладошкой.
– Ты жди его, лебедушка, жди, возвернётся, смотришь и наладится.
Но первым вернулся Вито. Мы с Фисой делали вид, что завтракаем, Фред стоял у стола и грустно наблюдал за этим зрелищем.
– Рина, тебе обязательно надо завтракать.
– Надо.
– Фиса, ты уже не ешь второй день.
– Мне и отвара хватит.
– Фред, я им вкусность привез. От этого они не откажутся!
– Вито!
Улыбающийся Вито преклонил передо мной колено и торжественно преподнёс большую корзинку с клубникой.
– Жена вождя, этот дар тебе передаёт вождь.
– Вито… какая красота… откуда зимой клубника…
Он хитро взглянул на Фису:
– Так ради тебя взошла на горах дальних!
Фиса не обратила внимания на его слова, шёпотом спросила:
– Витёк, а остальные…
– Родя сопровождает Амира, скоро и они будут. Меня вперёд с даром послали, подсластить ожидание.
Но что-то в его глазах меня насторожило, и я спросила:
– Поэтому такая большая корзина? Чтобы на все дни хватило? А потом Роберт ещё одну корзину привезет?
Так как я не взяла из корзины ни одной ягодки, Вито поставил её на стол.
– Рина, мелочи остались…
– И этими мелочами только вождь и должен заниматься?
Он усмехнулся, покачал головой, но поднял на меня светлый весёлый взгляд:
– Так люди же, они только с руководством и согласны документы подписывать.
– Вы подписываете документы? Серьёзно? На бумаге подписи… а вождь как подписывается… просто имя ставит?
– Кровью.
Ответ неожиданно жёсткий и откровенный. И взгляд соответствующий, перед нами встал ирод во всю свою мощь. Тот Вито, которого я на самом деле не знаю, тот, который кланы и сила, и глаза, которые уже никогда не забуду.
– Некоторые дела только Амир может закончить.
Я кивнула и взяла клубничку, быстро затолкала её в рот, не следует женщине мужскими делами интересоваться. Вождь вернётся, когда вернётся. Но Фиса есть Фиса, и понятное дело, её не вождь интересовал, а Родя:
– А с кем разговор последний? Неужто кто из людей сподобился с Амиром разговор вести?
Скалистость Вито несколько убавилась, но взгляд остался таким же жёстким и пронзительным.
– Сподобился, Фиса, остатки сил собрал и сподобился. Мне, говорит, только Амир и нужен, остальных прощаю.
– А зачем… зачем ему Амир нужен? Это тот… с установками?
– Он. Амир ему нужен кровь обновить. Свою.
– Свою? Но он же человек, зачем, он хочет стать иродом?
– Не просто иродом, Великим и Ужасным.
Я сразу вспомнила свой рассказ о Гудвине и Изумрудном городе, но не поняла аналогии, и решила уточнить:
– Вито, он хочет изменить весь мир?
– Хочет. И меняет.
– Как… меняет? Уже?
– Он создает уникальных роботов, невероятные установки, практически разумные, которые реагируют на определенную энергию. Энергию людей и нелюдей.
Вито резко повернулся к Фисе и шутливо поклонился:
– И ведьм.
– Но его установка спасла меня…
– Спасла. Олаф её немного усовершенствовал по приказу Амира, переключатели переставил, кое-что выбросил, проводков добавил, и она заработала в нужном для тебя режиме. А ты у нас девушка оригинальная, потоки энергии чувствуешь, как …дуновение ветра… и вот результат – уже настоящая красавица.
– Роберт ещё что-то предлагал…
– Ну, Родя известный…
Хитрый взгляд в сторону Фисы, она теперь перед ним за все действия Роберта отвечает.
– …рационализатор. Присоединил к установке пару мутантов, они заставили её работать, как… как биоконструкцию. Немножко робот, немножко мутант. Оригинальное зрелище. Кстати, там ваш знакомый всем командует, с хохолком.
– Андрей?!
– Важный стал, почти не кукарекает.
Мы с Фисой переглянулись, и я догадалась, что она тоже не в курсе, как вождь решил меня спасать установками. По крайней мере, этих подробностей она точно не знала. Я перевела взгляд на Вито. Он изменился, стал другим, жёстче и откровеннее, дело даже не в рассказанной информации. Что-то появилось в глазах такое, что роднит его с Амиром. Война. Вито прошёл настоящую войну, не мелкие разборки под командованием вождя, а настоящую войну, в которой он продолжает защищать самое дорогое, что появилось в его жизни – Мари.
– Вито, а где Мари? С ней всё хорошо?
– Да. Её местоположение знает только Амир.
– И ты не знаешь?
– Не знаю.
Опустил голову и неожиданно признался:
– Амир решил, что нас кто-то предал, поэтому никто ничего не знает о ней. Фиса сразу заволновалась:
– А кто с Машенькой? Вроде все здесь… Яся с Лёшей у Сонечки, Родя и ты с вождем…
Но Вито только покачал головой, он ничего не знает о своей любимой.
– А почто знаешь, что с Машенькой…
– Амир сказал. Он каждый день получает о ней информацию.
Очередная тайна вождя. Когда он сказал, что её уже увезли, я не обратила внимания на его слова, увезли и увезли, да и не очень ещё осознавала действительность. Оказалось, что даже Вито не знает – куда и с кем.
– А королева как же?
– Её успели спрятать, Глеб организовал защиту, но у них тоже сложная ситуация, нападения были неожиданными и сразу на всех.
– А дети?
– Их перевезли в новые места.
Вито медленно прошёлся по столовой, сел на диван и сложил нога на ногу. Я вздрогнула, и слёзы сразу навернулись на глаза – Амир, в нём теперь сознание Амира.
– Амир, я жду тебя.
– Я знаю.
– Возвращайся, делай свои дела и возвращайся.
– Ты хорошо выглядишь.
– У меня уже нормальный, естественный оттенок, смотри!
Я вытянула руки и помахала ими, а Вито улыбнулся напряженной улыбкой, глаза стали тоскливыми-тоскливыми. Подскочив, я кинулась к нему и схватила за руки:
– И волосы, они растут!