Роман-трилогия «Оскар» для Него!" Том 1

Глава 5. Инструктаж

После восьмого класса для учеников художественной школы была организована летняя практика. Обычно она проходила в Крыму, на базе творчества «Крымская жемчужина», которая относилась к Московскому педагогическому институту.

Здесь, на открытом воздухе, будущие художники запечатлевали в этюдах удивительные по красоте места. Простой и будничный мотив преображался всепроникающим подвижным светом, вносящим ощущение праздничности.

Находясь вдали от Москвы, педагоги-живописцы чувствовали себя намного свободнее. В этих условиях они с лёгкостью позволяли себе вольнодумные мысли и рассуждения. Особенно это касалось творчества французских художников-импрессионистов, запрещённых тогда в СССР. Сейчас это звучит более чем странно, но в стране победившего социализма с их пятилетками в четыре года «такие нежности» были ни к чему.

– В отличие от академической живописи, – по-свойски говорил один из преподавателей, – импрессионисты передают мгновенные, якобы случайные ситуации. Им важно настроение данной минуты, их сюжеты похожи на застывшие мгновения постоянно изменяющегося мира. Посмотрите на эти работы. Видите, Камиль Писсарро, Альфред Сислей и Клод Моне предпочитали пейзажи и городские сцены, Ренуар же любил изображать людей на лоне природы или в интерьере. Все они были новаторами своего времени, не обращаясь к библейским, литературным или историческим темам. Вместо этого на их живописных полотнах – изображение повседневности. Люди на отдыхе или за развлечениями: флирт, танцы, кафе и театр, прогулки на лодках, пляжи и сады. Надеюсь, вы почувствовали ту мимолётную атмосферу, которую эти художники схватывают будто на лету.

В таком случае теперь и вы можете сделать то же самое, оставив на холсте свои мимолётные впечатления. Попробуйте отказаться от чёткого контура, накладывайте краски отдельными мазками. Поработайте в свободной, несколько небрежной манере. Смелее. Посмотрим, как у вас это получится. Только никому не говорите, что это я вас этому учил. А если кто проговорится, из того художник не получится, так и знайте.

Но далеко не все преподаватели позволяли себе подобные вольности. Отстаивая позиции «советского импрессионизма», суть которого заключалась в художественном отражении эпохи послевоенного периода и оттепели, они сообщали примерно следующее:

«Французы, вместе с их импрессионистами, нам не указ! Нам нужен оптимизм и социалистический реализм, а не вызов. Нужна натура, эмоциональное наполнение произведения и передача определенного посыла. Обратите внимание на изобразительную манеру, характерную для таких художников, как В. Г. Гремитских, В. М. Ковинин, В. И. Говорков или, например, Адрианов. Никогда не забывайте о людях труда. Дайте зрителю уверенность, что «маленький человек» является важной составляющей великой страны».

В результате экспериментов мастерство учеников художественной школы росло день ото дня. Теперь уже они умели создавать эффект живого мерцания красок, передавать сложные цвета и оттенки, обычно невидимые для глаз невнимательного зрителя.

Остальная же жизнь «Крымской жемчужины» управлялась в основном студентами-практикантами этого же пединститута. Будущие педагоги разных дисциплин отрабатывали на юных художниках предстоящие школьные культурно-массовые мероприятия, практиковались в составлении учебных планов и приобретали опыт в работе с детьми.

Тут же все и расслаблялись, и даже влюблялись. Ну куда же без этого в таком романтичном месте!

Местные ребята из подшефной школы были здесь частыми гостями. По сравнению с художницами-москвичками, умы которых всё ещё занимала игра цвета и тени, местные девчонки-раздевчонки чувствовали себя абсолютно свободными от подобной ерунды. Видимо, мягкий климат и большее количество солнечных дней способствовали тому, чтобы они уже кое-что понимали в амурных делах, причём не понаслышке. Отдельные скороспелые вертихвостки так и старались завладеть вниманием юных живописцев из Москвы, пробуждая в них чувственное влечение и желание. И ведь получалось, раз уж тонких ценителей прекрасного несло на танцплощадку, как рыбу на нерест. На многообещающих танцульках их уже поджидали… И не кто-нибудь, а хорошенькие и безобидные плутовки, старательно делающие вид, что пришли просто послушать музыку.

В тот вечер, впрочем, и не только в тот, Костя уже не раз соприкасался взглядом с влекущим кукольным личиком одной местной «прилежницы». На фоне подружек-веселушек она выделялась многим. Ну, например, старомодным пучочком на затылке и благонравной блузочкой с круглым воротничком.

«И это бы ещё ничего, хотя все девчонки в чём-то цветном и блестящем, – с недоумением подумал он, почувствовав томление в области «нижнего мозга». – Она как будто и не замечает, насколько явно проступают сквозь тонкую ткань трогательно выраженные соски её формирующейся груди. Сколько раз я видел нечто подобное на картинах и в мраморе… Да, тоже пробирало, но совсем не так. Когда же в жизни видишь живую женскую грудь, пусть даже и прикрытую блузкой, чувствуешь себя каким-то первобытным Адамом. Невозможно оторвать взгляд, он сам собой только туда и стремится».

Когда же юная кокетка ещё и начала танцевать «шейк», как тогда называли быстрый танец, её игривая короткая юбчонка тоже пошла в пляс, то и дело приподнимаясь. Тут уж тебе и «проблески» маленьких белых трусиков, и хорошенькие ножки в белых гольфиках. И всё-то у этой «лолиты» было продумано до мелочей. Оно и понятно, ведь ей уже было хорошо известно, что вроде бы невинное на первый взгляд зрелище вызывает прямо-таки демоническое влечение у представителей мужского пола любого возраста.

По крайней мере, человек взрослый, лишь только взглянув на неё, сразу бы понял, что местная нимфеточка уже осознала свою сексуальность. И ей было явно по вкусу наблюдать вокруг себя возбуждение симпантов женской красоты. Этот полураскрытый цветок, эта юная обольстительница, откровенно наслаждалась своей властью над мальчишками. Она прямо-таки упивалась ею и тем, что именно она провоцирует пылкие фантазии сладострастного греха в художественно одарённых умах.

Другими словами, не заметить эту хрупкую девочку-женщину, называемую за глаза лихоманка Лара, было никак невозможно. Помимо «целомудренного» наряда, взгляд привлекала и её прямая спина. А по весьма грациозным движениям можно было подумать, что она занимается танцами или даже балетом.

Балерины же, как и ангелы, с самого детства действовали на Константина околдовывающе. Впрочем, это и неудивительно, поскольку первый балет, на котором он побывал мамой в Большом театре, назывался «Лебединое озеро». Эта волшебная сказка с чудесной музыкой Чайковского произвела на впечатлительного мальчика неизгладимое впечатление.

Невольно вспомнив то посещение, Костя оценивающе заглядывался не только на округлости местной примы, но и на её гибкую талию, а также изящество тонких рук, до которых так хотелось дотронуться. Что уж говорить про зовущие «видо́чки», открывающиеся под юбчонкой. Да и пухлые губки куколки, обладающей столь смелым и многообещающим взглядом, тоже неудержимо влекли его.

Именно тогда Константин впервые ощутил на себе мощнейшую пленительную силу воздействия красоты и раскрывающихся женских чар. Только теперь он и понял, причём всем своим существом, что этому природному «магниту» практически невозможно противостоять! Особенно если юношеская движуха проходит в бархатной темноте южной ночи, пропитанной цветочными ароматами и мелодичной музыкой.

От одной только мысли, что эта шельмочка совершенно непредсказуема и способна на любые поступки, неоперившегося художника так и бросало в жар. А тут ещё и «броуновское движение», начавшееся в его супермодных штанах, а вернее, американских джинсах Wrangler. По тем временам штаны эти представляли собой истинный «отвал башки», как сказали бы сейчас некоторые. И купить их можно было только втридорога у спекулянтов на барахолке, что его мама иногда себе позволяла. Обычно это случалось в предновогодней эйфории, когда многих продвинутых граждан охватывал праздничный кураж, в пылу которого улетали последние деньги.

Красиво одеваться Анастасия Петровна любила и про сына не забывала, подготовив его к летней практике на отлично. Не беда, что в простых магазинах ничего нельзя было купить. Особо страждущие решали эту проблему очень просто: с помощью фарцовщиков и валютного магазина «Берёзка». А для этого надо было просто втихую прикупить у отдельных «тёмных личностей» так называемые чеки, которыми там расплачивались. В результате красивая вещь обходилась втридорога, зато она была твоей почти без всякой очереди.

«Я должен овладеть этой Ларой! – вдруг подумалось примоднённому Шелегову, когда он увидел на танцах эту фифочку. – Во что бы то ни стало! Плевать на то, что мне ещё нет восемнадцати. Я хочу её… реально хочу! Теперь понятно, что это значит на деле».

В этом гипнотическом состоянии Костя и отправился в сторону той лихоманки. Собираясь пригласить её на медленный танец, он ощущал танком, готовым смять на своём пути любого соперника. Но она и не думала отказываться, отдав предпочтение именно ему. И стоило Косте только дотронуться до руки «балерины», как он мгновенно ощутил во всём теле предательскую лихорадку. И опять ему стало невыносимо тесно в моднющих джинсах. Когда же танец закончился, он был несказанно рад, что мучительное испытание осталось позади.

Во время второго медляка наш герой немного успокоился и даже осмелел, не постеснявшись положить руку на талию этой фартовой первосортной девчонки, старательно играющей во взрослую игру. Пьянящая эйфория придала Косте ещё больше смелости, глаза его вдруг загорелись каким-то незнакомым масляным блеском, и он тихо, но настойчиво сказал:

– Пойдём… погуляем… У тебя такие прекрасные… – запнулся наш герой и тут же продолжил: – Глаза…

– Угу, я так и подумала. Ну, пойдём, – многозначительно ответила Лариса, которая только того и дожидалась.

И они пошли. Но как на грех, на выходе с танцплощадки путь парочке преградила воспитательница «Крымской жемчужины», недавняя выпускница пединститута. Может быть, она и не пристала бы к ним, хотя вряд ли, но в её обязанности входило присматривать за «личной жизнью» юных художников. Кроме этого, она была ещё и ответственной за выдачу какого-то технического инвентаря, который Костя ещё не получал. К старшим по возрасту здесь обращались уважительно: по имени-отчеству, хотя те были и не намного старше воспитанников.

Глядя на соединенные руки этих двоих, молодая учительница химии осуждающе покачала головой и с лёгкой издёвкой сказала:

– О, какие у нас тут Ромео и Джульетта нарисовались. Друзья мои, а вы ведь знаете, что в «Крымской жемчужине» не приветствуется ходить за ручки. Лариса, юные художники приехали сюда картины писать, а не в «жигли-лямур» играть. Кстати! – обрадованно воскликнула она, будто что-то вспомнила. – Шелегов, знаешь что?! А ну-ка, зайди ко мне на инструктаж. Да-да, прямо сейчас. А то ты и ещё двое всё никак его не пройдёте.

– Марта Михайловна, я к Вам обязательно зайду. И даже прослушаю все эти инструкции с превеликим удовольствием, но… только завтра.

– Никаких «завтра». Ты мне ещё будешь указывать, когда я должна проводить инструктаж? Не забывайся, Константин, и соблюдай субординацию! Я ещё три дня назад должна была сдать отчётную ведомость, а из-за ваших пленэров, которые проходят в разных местах, вас толком и не найдёшь. Итак, поднимайся за мной в мой кабинет. И не надо на меня так смотреть. Лариса подождёт…

В этот момент выразительные губы симпатичного парня из Москвы слегка коснулись нежного девичьего ушка.

– Ларочка, я мигом… Только в ведомости распишусь, – прошептал Костя вкрадчивым шепотком. – Ты не пожалеешь… Не уходи, слышишь…

Польщенная избранница понимающе кивнула, давая понять, что первого парня дискотеки не грех и подождать. В ответ он благодарно сжал её ладонь и быстро пошёл к соседнему домику, у входа которого стояла химичка и выжидательно смотрела на него. Пропустив Костю вперёд, она показала рукой на деревянные ступени, ведущие на второй этаж. Поднимаясь по ним, словно под конвоем, он прямо-таки физически ощущал на себе её железобетонный взгляд.

В так называемом кабинете, где и проживала Марта Михайловна, она предложила своему «воспитаннику» сесть на кровать, сама же села на единственный стул и начала читать лекцию, предписанную учебным планом. Тема обычная – «Безопасность советского гражданина в городе и на отдыхе». Казалось бы, «получите – распишитесь», и все свободны.

Но не тут-то было, поскольку после лекции она вывела Шелегова за дверь и открыла предбанник, в котором хранилось снаряжение для молодёжной военно-спортивной игры «Зарница», прививающей старшеклассникам навыки гражданской обороны, а также быструю реакцию в нестандартных ситуациях.

Осмотрев это интересное хозяйство, они вернулись на прежнее место. Взяв журнал учёта, химичка принялась его перелистывать, пытаясь что-то отыскать. В это время Константин не находил себе места, думая о «балерине», оставленной внизу. По тому, как неторопливо Марта листала страницы, он догадался, что назойливая училка не собирается его отпускать.

– Марта Михайловна, я всё понял. Я могу идти? Ах да, давайте распишусь, – нетерпеливо спросил он, подумав с досадой: «Ну чего ей ещё от меня надо?»

– Погоди, погоди. С темой ориентирования на местности мы разобрались, теперь затронем воспитательно-нравственную. Я знаю, что тебе не терпится убежать к лихоманке Ларочке. Но ты же взрослый парень, да ещё и комсомолец к тому же… Пора бы уж понимать: если вдруг что, греха не оберёшься. Позор будет и на всю «Крымскую жемчужину, и на вашу художественную школу, и конечно же на наш педагогический институт. Мол, куда смотрели педагоги-воспитатели?

Потому и блюду я вашу нравственность, честь и достоинство. А сейчас ещё и как химик добавлю, теперь уж открытым текстом: именно от таких невинных гуляний за ручку порой и случаются дети. А виной тому химические реакции, происходящие в молодых организмах. Имей в виду, девушки тут сплошь несовершеннолетние! Так что смотри в оба, за некоторые шалости невзначай можешь и срок получить.

А ты, говорят, звезда вашей художки! Стало быть, тебя надо особенно беречь. Я весь вечер наблюдала за тобой, видела, как ловит тебя на свой крючок эта местная вертихвостка, выказывая дразнящие виды под юбочкой и прочие «радости»…

Ну, не злись, не злись. Лучше послушай меня: эта «лолита» уже второй год к нам сюда ходит, высматривая лучших мальчиков. К ней такие кадры попадают, что куда уж лучше. Ох, мужики, мужики… И стар, и млад – всё одно на уме. В таком случае, Константин, посмотри-ка на мои «наливные яблочки». Ничем не хуже, а наоборот, в сто раз лучше!

– Э-э-э… я это… Марта Михайловна… давайте, я к Вам завтра лучше зайду, – оторопело сказал он, никак уж не ожидая подобной выходки от блюстителя подростковой морали.

– Да нет уж, сиди. Надо уж довести начатое до конца! – по-учительски строго сказала химичка и неожиданно подхватила свою пышную грудь обеими руками. Задорно улыбнувшись, она вдруг потрясла ею и, крайне довольная собой, ещё и поводила плечами, а затем и крепкими бедрами. Константин обомлел, увидев такое.

Но Марта Михайловна будто только того и ждала. Сверкая глазами и периодически подмигивая, она не унималась:

– Шелегов, а ты не находишь, что мой «урожай» побогаче будет, чем у зелёной неоперившейся дурочки? И дело вовсе не в том, что моё «достояние» намного увесистей, а в том, что я ещё и повзрослее её буду. Согласись, это в корне меняет дело! А самое главное заключается в том, что за это тебе ничего не будет. Нет, пожалуй, будет – одно удовольствие! А уж если кому-то что и будет, так только мне, соблазнившей живописца, не достигшего совершеннолетия. Но ты же у нас, насколько я знаю, очень умный юноша. Не сомневаюсь, что мы с тобой обойдёмся без глупостей.

К тому же, если вдруг что, мне хорошо известно, как устранить последствия нежелательных химических реакций в женском организме. Как видишь, со мной никаких проблем, не то что с некоторыми – одна возня, и ни уму, ни сердцу. А тут – сплошное неземное блаженство. Ну что ты на меня так смотришь? Где твоё счастье? В будущем? А моё – здесь и сейчас! Уж больно ты хорош, чтобы отпустить такого с пустыми руками.

Юный Шелеговне мог вымолвить ни слова. Наблюдая за разыгравшимся театром абсурда, он отказывался верить своим глазам. «О Боже, что вытворяет эта резвая химичка, которой предписано следить за нашей нравственностью? – ужаснулся Костя про себя. – Зачем это она так картинно выставила ногу, поставив её на кровать? Уж не натурщицей ли она решила стать? Интересная мысль… Только уж увольте… Я бы лучше Ларочку живописал в духе французских импрессионистов. На этом полотне я непременно запечатлел бы чудное мгновение – взлетающую под музыку юбочку в складочку. Ярчайшее впечатление!»

Рассчитывая на эффект, Марта Михайловна схватила крайсвоего удлинённого платья, собственноручно сшитого из цветастого шифона, и принялась медленно приподнимать, двигая вдоль ноги. Обнажая ляжки перед тонким ценителем прекрасного, пусть и немного недозревшим до совершеннолетия, она явно смаковала изумление в его глазах. И оно появилось, стоило ему только увидеть край чулка телесного цвета, подтянутого широкой резинкой, тянущейся от атласного пояса-полукорсета. Сейчас бы мы назвали этот пояс винтажным, а тогда эта утягивающая вещица из сатина-жаккарда была в гардеробе почти каждой женщины, молодой-то уж точно.

Введя парня в ступор, разбитная химичка на мгновение призадумалась. Когда же её взгляд вновь коснулся умного лица с необыкновенно выразительными губами, она слегка кивнула, имея в виду, что дело решённое. Торопясь взять парня «тёпленьким», она уже торопливо расстёгивала мелкие пуговицы, скрытые на груди пышными воланами.

– Ну, юный художник, смотри же, какую натуру ты чуть было не проморгал, – приговаривала она, усмехаясь. – Что вы там на своём пленэре видите-то? Только травку да цветочки. А тут, полюбуйся: ни дать ни взять «белый налив» четвёртого размера! Что выросло, то выросло. Ешь не хочу. Угощайся!

Преподаватели-то ваши… Они конечно же посмекалистее вас, желторотых юнцов, будут. Знаем мы этих мастеров заливать про удалённую перспективу и прочие красивости. Да только ты не думай, сами-то они предпочитают отнюдь не удалённость мечты, а живую синицу в руках. Такую, чтобы, как говорится: берёшь в руку, маешь вещь! Так-то вот.

И что ты до сих пор стоишь, словно красна девица? А ну-ка, дай руки. Итак, правой ладонью накрываешь вот это наливное «яблочко», а левой ухватись за половинку «спелой груши», что пониже моей спины. Видишь, какой урожай тут у меня созрел. Тут тебе и «холмы», и «пригорки». Ну, смелее же, смелее. Да что ты в самом деле? Шелегов, может быть, тебе мольберт рядом поставить, чтобы ты наконец пришёл в себя?

– Да… как-то неожиданно всё это… – переминаясь с ноги на ногу, еле вымолвил юный художник, обрисовывая взглядом неведомый «белый налив» четвёртого размера, выпирающий из бюстгальтера Марты Михайловны.

Снисходительно улыбаясь непроходящей робости «воспитанника», химичка со знанием дела ощупала его деликатные места и неожиданно ласково спросила:

– У тебя с кем-нибудь уже было… это?

Стесняясь своей неопытности, Константин поджал губы и отрицательно покачал головой.

– Хм… Какая удача… Да и для тебя тоже! – аж всплеснула она руками. – Будет тебе сейчас инструктаж, о котором ты даже не смел и мечтать! Лопаты и багры ты уже посмотрел, самое время перейти к… обязательным атрибутам любовных утех. Присядь пока, да не стесняйся ты уже. Пора тебе, мой юный друг, уже привыкать к обнажённой натуре. Тебе ведь столько ещё предстоит с ней работать!

Сказав это, химичка решительно сбросила с себя своё весёленькое платье. Оставшись в одном нижнем белье, «воспитательница» присела у прикроватной тумбочки и начала копошиться в ней. Скользнув взглядом по упитанной женской спине и мясистым бёдрам, обтянутым поблёскивающим атласным поясом, Константин понял, что пропал. Поглядывая на сильно натянувшиеся чулки, он опасался, что они вот-вот порвутся, дав предательскую стрелку. К счастью, этого не случилось.

Наконец она извлекла из недр тумбочки початую бутылку крымского красного вина. Разливая его в чашку и стакан, что оказались под рукой, она продолжила свои поучительные наставления:

– Знаешь, Шелегов, что говаривал римский комедиограф Теренций? А я тебе скажу: этот умнейший муж не раз говорил, что без Бахуса Венера холодна! Вот что хочешь делай, а так оно и есть. Я хоть и не Венера, но могу это подтвердить. Давай поднимем наши импровизированные бокалы за… – Тут она на мгновенье запнулась, а потом, блестя глазами, торжественно объявила: – Ну, за твоё боевое крещение и дух воина! Как тебе такой тост? Вдохновляет?

– Не знаю, – смутился поначалу Костя, а потом, немного смягчившись, добавил: – Ну, если уж сам Теренций так сказал, то, наверное, можно чуть-чуть и выпить… за «полезный опыт».

Недолго думая, Марта Михайловна залпом выпила полную чашку вина. Тут же раскрасневшись, она локтем подтолкнула своего визави и, слегка усмехаясь, сказала:

– Чего сидишь, пей уже. Видишь, как гранёный стакан пригодился, всё никак не отнесу его в столовую. Да ты не робей, Константин! Пойми простую вещь: художник должен знать жизнь не понаслышке. Я, например, хотя и далека от искусства, а и то знаю от ваших преподавателей, что надо избегать заученной живописи! Кажется, именно к этому призывали импрессионисты?

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

1

LA – сокращённое название Лос-Анджелеса, произносится как «Эл-Эй».

2

Voisin C28 Saliot Cabriolet.

3

Человек, сделавший себя сам (англ.).

4

Кэш (англ. cash) – сленговое название денег в США.

5

Здорово! Блестяще! Восхитительно! Боже! Чёрт возьми! Прекрасно! Незабываемо! (англ.)

6

«Скорая помощь» (англ.).

7

Вот дерьмо! (амер. жаргонизм)

8

На идише – неприятность, головная боль.