1517. МИШЕЛЬ И ДИАНА

ГЛАВА IV

А что же было во дворце,

Пока принц пребывал в дороге,

С улыбкой доброй на лице

И взглядом молодым, не строгим?

Ливан опять испытан был:

К границам подошли османы.

Селим сирийцев подчинил,

В другие устремившись страны.

Селим султаном был турецким,

Отважным необыкновенно.

Одетый скромно, но по-светски,

Он часто в свой мундир военный

В походах переодевался

И в нём врагов в бою встречал.

Непобедимым он считался

И брал все земли, что желал.

В любви рождён от Баязида,

Он третьим сыном был в семье.

Имел на всю родню обиду,

Что трон не мог забрать себе.

Отец был против, братья тоже,

И он решился на войну,

Подумав, что народ поможет,

Расширить бунта глубину.

Однако Баязид Второй

Разбил Селима, не жалея,

И отпрыск, проигравший бой,

Умчался в Крым к Менгли-Гирею.

Тот оказал ему поддержку,

И вот бунтарь, набравшись сил,

Опять отцу послал, не мешкав,

Письмо, чтоб Порту уступил.

Менгли-Гирей же был союзник

Ивана Третьего тогда.

Ещё вчера турецкий узник,

Свободу получив едва,

Он подчинил себе весь Крым,

Став Золотой Орды врагом,

Но дал сражение и им,

И сжёг Сарай – их ханский дом.

Сарай был город, что Орда

Своей столицей называла.

В низовьях Волги, где вода

Особо сильно бушевала,

Дворец построили монголы,

Но Каспий после его смыл,

А что осталось в дельте голой,

Хан крымский в пепел превратил.

А вот Иван был князь московский,

Что города объединял

По всей Руси, чем гнев литовский

Неоднократно вызывал.

Его союз с Менгли-Гиреем,

Что был правителем в Крыму,

Страх у поляков также сеял,

И не во сне, а наяву.

После того, как прекратила

Существование Орда,

Менгли с Иваном стали силой

В великой дружбе на года.

Гирей дал войско и Селиму,

И дочку за него же выдал,

И, отдохнув на пляжах Крыма,

Селим связался с Баязидом.

Теперь уже отец поддался

На уговоры, ведь Селим

К нему пристойно обращался.

А что писал? Лишь им двоим

Известно. Но ответ свой быстро

Послал Селиму Базияд:

– Коль в мыслях у тебя всё чисто,

Отдать трон сыну стану рад.

И вот Блистательная Порта,

То есть империя османов,

Встречает шехзаде с экскортом

Уже как нового тирана.

Селим войной пошёл мгновенно

На всех своих соседей сразу,

Разрушив крепостные стены

Во всех ближайших мухафазах.

Сперва бой выиграл у персов

Селим, отняв у них Тебриз.

Затем, как по скале отвесной,

Он возвышался сам и вниз

Стал сталкивать других султанов,

Резню устроив в странах их.

Потом на Сирию с Ливаном

Повёл отряды слуг своих.

Лишить сирийцев и ливанцев

Свободы и земли своей

Хотели дерзкие османцы,

Дождавшись ночи потемней,

Обрушившись на них, как град,

И сразу в Сирию вступили,

И громкий провели парад,

Когда Аллепо захватили.

Потом Дамаск был взят без боя

После падения Аллепо,

Где избиение устроил

Врагам своим Селим свирепый.

Сражался с ним султан Кансух,

Отправившийся на войну

С Египта, взяв сто тысяч слуг,

Чужую поддержать страну.

Египетский султан Кансух

Был из династии черкесов

И отдавал приказы вслух,

Лишь только тщательно всё взвесив.

Он туркам был ещё вчера

Союзник против португальцев,

Ну, а теперь пришла пора

Мечи направить на османцев.

Кансух хотел разбить османов

И Сирию спасти от них,

Чтобы не дать ей стать вассалом,

Зависимой от слова их.

На поле городка Мардж Дабик

Его войска в галоп помчались

Селиму авангард ослабить,

Но поняли, что просчитались.

В день жаркий тысячи коней

Вздыбили пыль, и трудно стало

Там различать врагов, друзей,

И много войска сразу пало

От метких выстрелов из пушек,

Которые Селим припрятал,

Сомкнув обозы, как ловушки,

Где также скрылись все солдаты.

И конница, попав в засаду,

Уткнувшись в стену из огня,

Нарушив боевой порядок,

В досаде шпорами звеня,

Спасаться начала от ядер,

Забыв о расстановке в битве,

Что рисовали ей в тетради

Военачальники в Египте.

Был шанс у египтян огромный

И перевес в числе солдат,

Но бейлербеи фланги ровно

Держали, не ушли назад.

Давил Кансух и в середину,

Но там опять же не прорвался.

Селим, стальную паутину

Сплёл, чтобы враг в неё попался.

Полки Кансуха вмиг смололи

После начального разгрома,

Где хитро на Дабикском поле

Весь центр войск его был взломан,

Как раз тем нестандартным ходом,

Который применил Селим,

И поменялся у народа

Султан и знамя вместе с ним.

Селим расправился жестоко

С солдатами, что он пленил,

Добавив палачам работы -

Две тысячи за день казнил.

Понятно, в целях устрашенья

Уничтожали безоружных,

Но были все в недоуменье

От казней этих столь ненужных.

Когда султан пришёл к Дамаску,

Открыли там ему ворота,

И знать, надев на лица маски

Смирения, бесповоротно

Его правителем признала.

Селим столицу пощадил,

Коли она без боя пала,

Не сжёг и в пыль не превратил.

Чуть позже армия османов

Решила подчинить Каир.

Через синайские барханы

Пошла, чтоб навязать свой мир

Войной строптивому султану

И дать сраженье мамлюкам.

Другое войско шло к Ливану,

Чтоб и его прибрать к рукам.

А в это время португальцы

Столкнулись в Джидде с мамлюками,

А те направились к ливанцам,

Просить их поддержать войсками.

И получилось, что Ливан

Втянули сразу в две войны,

И каждый враг бил в барабан

Здесь рудимент своей страны.

Добавить было бы не лишне,

А кто такие мамлюки:

Сбежавшие рабы-мальчишки,

Объединённые в полки,

Что воевали очень смело,

Заставив всех с собой считаться,

Потом Египет взяв умело,

Их султанат стал возвышаться.

Он в войнах рос, в конфликтах, в ссоре,

И к цели шёл кровавой личной:

Взять берег Средиземноморья

Под свой контроль, хотя б частично.

Но ограничились вначале

Лишь тем военные дружины,

Что Сирию себе забрали,

И вторглись также в Палестину.

Каир стал мамлюкам их базой,

И экономика страны

Вся начала работать сразу

На производство для войны.

Там лили пушки, сталь ковали:

Дамаск и тигельный булат

В ножи и сабли превращали,

И пополняли ими склад.

Потом мамлюкский султанат

Уже стал и морской державой.

Он перестроил на свой лад

Военный флот, и первой славы

Добился в Кипре, принудив

Тот остров к сдаче непременной,

И территорию включив

В свои владения мгновенно.

И вот, как раз глава Каира

Мишелю приходился дядей,

И он ливанскому эмиру

Сказать в глаза мог, прямо глядя,

Что для него Мишель – как сын,

И почести ему окажет,

Как только данный дворянин

Его явлением уважит.

Военачальники османов

Имели цель совсем другую:

Узнав, что изгнан без охраны

Эмира внук в страну чужую,

Они послали вслед отряд,

Чтоб взять его на полпути,

И турки, выстроившись в ряд,

Помчались вскачь его найти.

Прочёсывали всё беззвучно,

Смотрели за любым кустом.

Их командир собственноручно

Репьи отодвигал мечом,

Но принцу повезло прилично:

Отвёл османов проводник,

Которого они, логично,

Из местных взяли в этот миг.

Гид местный развернул османов,

Направив в сторону другую,

И вследствие того обмана

Их поиски прошли впустую.

А принц в телеге ехал прямо,

Не зная, что за ним в погоню

По кочкам, бугоркам и ямам

Турецкие скакали кони.

В Бейруте же все ждали бойню,

Но пограничные полки

Стояли, не ломая строя,

Хотя османские стрелки

На них обрушивали стрелы

Из лагеря перед границей.

Ливанцы отвечали смело

Им тем же, не боясь сразиться.

Полдня шла эта перестрелка,

Враг не пытался нападать,

Он просто учинял проверку,

Хотел ливанцам дать понять,

Что силу грозную имея,

Лоялен их султан вполне,

И лучше, воинов жалея,

Ливанцам уступить в войне.

Абдулгани, великий воин,

Увидел с гор турецкий стан

И сразу понял: враг достоин,

Чтоб поднимать на бой Ливан

Кругом, от мала до велика,

Склады с оружием открыть,

Ведь просто воинственным криком

Османов не остановить.

Везде гонцы спешили к людям

О нападенье сообщить,

А также и о том, что будет,

Если его не отразить.

Всех лучших воинов отправил

На битву трудную Бейрут,

Перед каким вопрос поставил

Селим о смене власти тут.

Собрав достаточно народу,

Объёмом с грозовую тучу,

Эмир мог отстоять свободу,

Но вместе с тем он был задумчив:

Османы часто досаждали,

Но лишь диверсиями с моря,

Теперь же армии решали,

Кто будет бит в серьёзном споре.

И может получиться так,

Как раз османам улыбнётся

Успех военный, и их флаг

На всех вершинах разовьётся.

Тогда выходит, всё же смог

Он принца уберечь от сечи,

Прогнав сурово за порог

В телеге день назад под вечер.

И Фахр эд-Дин решил сражаться

Против империи османов,

Совету повелел собраться,

Чтоб обсудить рескрипт султана,

Что передали турки им.

Все генералы были против,

Сказав: “Страну не предадим,

Сколько полков ни приведёте!”

Гонцы умчались восвояси,

И гнев османов был силён,

Неукротимый и опасен,

И вскоре выразился он

В большом и мощном наступленье,

Где авангард и резервисты

Достойны стали восхищенья

Из-за манёвров очень быстрых.

Турецких пушек было много

Вдоль гор поставлено для боя,

Османы начали с поджогов,

Ливан всерьёз побеспокоив.

Стреляли пушки очень метко

По крышам глиняных домов,

Где сразу чёрным дымом едким

Их обволакивало кров.

Эмир в ответ ударил с флангов:

Отряды дерзких храбрецов,

Сомкнув щиты в больших фалангах,

Измазав краскою лицо

Для устрашения османов,

Зажали часть из них в тиски,

И тысячи солдат их славных

Упали в траву и пески.

Но новые полки врагов

Героев тут же оттеснили,

И снова пушки в каждый кров

Без устали и точно били.

Ливанцы второпях ломали

Загоны, выпустить коней,

И в горы к воинам их гнали,

Чтоб в сёдла посадить людей.

Захватчик очень удивлялся

Внезапной стойкости Ливана,

Другой эмир давно бы сдался

И покорился бы султану,

Ведь все же на Востоке знают,

Как разрешают турки спор:

Константинополь не прощает,

Тех, кто даёт ему отпор.

Однако, Фахр эд-Дин Великий

Себя в сраженье не жалел,

Врагов расстраивая дико,

Тем, что упрямый был и смел,

И на него бойцы равнялись,

Те, кто шёл с флагами Ливана,

С достоинством сопротивлялись,

И бились, не смотря на раны.

Когда войска сошлись опять,

На поле тысячи штандартов

И стягов стали поднимать

Бойцы в обоих авангардах.,

Ну а потом в ход шли мечи,

И, если фронт ломался где-то,

Сигнал давали трубачи:

Туда бить с пушек и мушкетов.

В брешь также конница бросалась,

Чтобы её сильней рассеять.

Дыры в строю все опасались -

Её уже ничем не склеить,

Уж если только сам эмир

Там не появится с мечом

Под градом ядер из мортир,

Став силы воли образцом.

Но через час понятно стало,

Что турки, в численности вдвое

Превосходившие сначала,

Всецело завладели боем,

И натиск смельчаков ливанцев

Здесь не даёт своих плодов,

К тому же были иностранцы

В экипировке до зубов.

Эмир послал гонцов к аланам,

Прекрасным воинам степей,

Чтоб тоже дали бой османам,

Прогнав непрошенных гостей.

Аланы и сарматы силой

Весомой были в те года,

Их рать как раз в стране гостила

И сразу в бой пойти могла.

Их вождь, храбрейший Азамат,

Откликнулся помочь эмиру,

Пообещав прислать отряд,

Чтоб принудить османов к миру,

Сказав, что это – честь для них,

И ждёт пусть Фахр эд-дин их точно.

Османы же пусть ждут тот миг,

Когда в них ярость заклокочет.

Абдулгани в бочонках порох

Потребовал доставить в горы.

Катили тихо, так как шорох

Мог разбудить собачью свору,

Что охраняла стан турецкий.

Потом те бочки подожгли

Промасленным шнуром немецким,

И полетели вниз они.

И по пути они взорвались,

Обрушив горы камнепадом,

И глыбы сеять страх помчались,

Вонзаясь с быстротой снарядов

В редуты, на орудья точно,

И там, где осыпались скалы,

Турецких пушек много очень

Лежать осталось под завалом.

Глава турецких войск в Ливане

Тюркун-паша был удручён.

Десятки боевых компаний

Провёл тут, на Востоке, он,

Но чтобы потерять все пушки

Мгновенно, после камнепада…

Конечно, его план разрушен,

И отступать отсюда надо.

Но как отступишь, если сзади

Идёт с подмогой сам Селим,

Уже мечтавший о параде,

И обратившийся к своим

Солдатам с пламенным призывом:

“Блистать в сражениях, теснить

Противника с одним девизом:

“Империю не победить!”

Пришла депеша для эмира:

“Полки аланов разделились.

Один направился к Каиру,

Два с нашими соединились”.

Вздыбили кони землю круто,

Аланы бросились вперёд,

И вот уже через минуту

Османский разнесли оплот.

Ливанцы приободрились

И надавили на врагов.

В руках опять знамёна взвились

Бойцов передовых полков.

Урон был нанесён серьёзный

Османам в эти пять минут,

Когда аланы войском грозным

Внезапно появились тут.

Тюркун-паша отвёл отряды,

Чтоб их вообще не потерять,

Но вдруг наткнулся на засаду –

Сарматы вышли воевать.

Опять звенела сталь повсюду,

Османы храбро отбивались,

Но шли в Ливане пересуды,

Что турки всё-таки сломались.

Всё поле было в ятаганах -

Их бросили враги при бегстве,

Храбры защитники Ливана,

Что знали каждый кряж здесь местный.

Побит был сильно враг незваный,

Солдат мелькали в бегстве ноги,

И убегающим османам

Открыты были все дороги.

Но это было лишь затишье,

К Ливану подошёл Селим.

Всегда желающий стать выше,

Смотрелся непоколебим.

Привёл он полчища османов,

И турки бросились вперёд,

Чтоб совершить захват Ливана,

Поработив его народ.

Гремели снова ятаганы

В желании пробить доспехи

Великих воинов Ливана,

Чья храбрость привела к успеху

В кровавой битве в этот день,

Но и Селим был тоже смел:

Он сжёг десяток деревень

И снова на Ливан насел.

И пал Ливан под власть османов,

Но честь эмира сохранил

Селим, как и бойцов всех славных,

Кого в сражении разбил.

Он дал эмиру право править,

Но в подчинении своём,

А сам пошёл себя прославить

В Египет с войском и с мечом.

Ливан сражался за свободу,

Однако принц о том не знал.

Он из ручья в лесу брал воду,

Ослам в корыте подавал.

Он слышал, что гремели пушки,

Но глухо как-то, отдалённо,

И думал: где-то в деревушке

Гроза идёт определённо.

А впереди сплошная чаща,

Деревья сплетены везде.

Сюда баранов волки тащат,

Каких украли во дворе

У зазевавшихся хозяев,

Да и разбойники наглеют,

Но принца ведь в лицо все знают,

Напасть, конечно, не посмеют.

Хотя, кто знает тех бандитов?

Их шайки пёстрые толпой

Из дома налысо побриты,

Выходят грабить в лес густой.

В листве никто их не заметит,

Пока бандитская стрела

Скитальца раной не отметит,

Лишив людскую плоть тепла.

Бандиты рады всем товарам,

Крадут и деньги, и ковры,

Но отпускают, если старый

Прохожий с кучей детворы.

Всех остальных нещадно бьют

Прям там же, на лесной дороге,

Верша ужасный самосуд,

Когда у жертвы нет подмоги.

В ответ эмир сюда отряд

Довольно часто посылает

Из храбрых, доблестных солдат,

Что все лазейки в чаще знают.

Бандитов тех, кого поймают,

Привязывают к сёдлам туго

И мелкой рысью доставляют

Для разных нужд к дворцовым слугам.

А там работы много часто:

Коней почистить, покормить

Собак огромных меделянских,

Что повезло дворцу купить

В России у собаководов, -

Такие псы быка сбивали

С разбега с одного захода

И от медведей защищали.

Мишель вдыхал прохладу леса.

В красивом мире лес прекрасен! -

Он это понял под навесом,

И сам с собой был тут согласен.

Часы дороги монотонно

Его склоняли к думам снова,

И он, хоть и молчать не склонный,

Опять сидел, не молвив слова.

Когда совсем уж скучно стало,

Принц снова вспоминал стихийно,

О том, что память щекотало

И бодрости давало сильно.

Конечно же, девчонок милых,

При этом – прямо всех подряд:

Надёжных, ласковых, смазливых,

А также и своих ребят.

Его друзья – Абдул и Сина -

Из двух влиятельных семей.

Абдул с девиц писал картины,

Где делал лица красивей.

В изобразительном искусстве

Он разбирался круто очень,

И рисовал картины с чувством,

Имея дар на это точно.

А Сина был хороший тренер,

Мечом отлично фехтовал.

Надёжный и в себе уверен,

Железа много поднимал.

Он мог присесть и с жеребёнком,

Что весом в сотню килограмм,

Ещё мог петь довольно звонко

И громко хлопать себе сам.

Ну, в общем, классный друг весёлый,

С которым некогда скучать,

Любитель разных разносолов,

И мастер байки заливать.

Все знали, что он привирает,

Но вот разоблачать друзей

Никто, конечно, не желает -

Такой вот принцип у людей.

К тому же Сина был смышлёный

И вовсе не стоял в испуге,

Когда принц, спором увлечённый,

Споткнувшись, мог упасть при друге,

Допустим, в сточную канаву

Иль оказаться сбитым мулом,

Что быстро нёсся от расправы

Собак голодных и сутулых.

Друг сразу помогал, чем мог,

Везде и всюду защищал.

К эмиру, не жалея ног,

Бежал – его на помощь звал.

Такую дружбу, между прочим

Эмир ценил невероятно.

Хвалил он Сину, славя очень

И преданность, и вид опрятный.

Однажды Сина плыл с Мишелем

По горной, ледяной реке,

До берега доплыть сумели,

Там повалялись на песке.

А вот обратно у Мишеля

Плыть просто не хватило сил,

И Сина до ближайшей мели

Его не бросил, дотащил.

И снова оценил эмир

Достойно благородство Сины,

Его прославив на весь мир,

На стену заказав картину,

Как Сина тянет изо льда

Уставшего родного принца,

Чтобы народ во все года,

Мог той картиной восхититься.

Абдул был тоже принцу предан.

В одном походе, как-то барс,

Что страха никогда не ведал,

На принца прыгнул – вот и спас

Абдул его, щит быстро кинув,

Сбил кошку ловко, помешал,

А после подбежал и Сина,

И барс, оскалившись, сбежал.

Отметить надо, что впервые

Поехал принц так далеко.

Дни были слишком занятые,

Чтоб прежде лезть так глубоко

В лесные дебри и всем телом

Дрожать от хруста каждой ветки,

Надломленной животным смелым,

Различной формы и расцветки.

И вот он едет дальше чинно,

Любуется листвой зелёной.

Гиена встретилась невинной

И после пира – полусонной.

Кого они там растерзали

Своей кровавою толпой -

Не принц, и не ослы не знали,

И не понятно нам с тобой.

Клыки гиены, как известно,

Легко перегрызают кости,

И ни один бы житель местный

Гиену не желал бы в гости.

Она еду не выбирает

И человека не боится,

Всегда внезапно нападает,

Чтоб рёбра вырвать, ухитриться.

Животный мир жесток в Ливане,

Долины хищников полны,

И в лес пугливо горожане

Идут, защиты лишены.

Здесь вероятность стать убитым

Змеёй, готовой для броска,

Гюрзой, гадюкой ядовитой,

Довольно сильно велика.

И леопард клыки тут точит

Об ветки молодых стволов.

Свирепый, беспощадный очень,

Он также, как змея, готов

Мгновенно броситься в атаку

Из неприметной всем засады

На человека и собаку,

И не взирая на преграды.

А самый грозный зверь в Ливане -

Не леопард, и ни гиена.

Лев африканский утром ранним

Сбежал из циркового плена

И, поселившись тут, в лесу,

Он убивал бродяг повально.

С глубоким шрамом на носу,

Он был жесток феноменально.

И вот, когда телега принца

В глубокой чаще оказалась,

Там он и встретил льва-убийцу,

Чья мощь и гнев в глаза бросались.

Лев был гигантом, шёрсткой светел,

Он облизнулся языком,

Как будто лакомство приметил,

Всё тело сжав перед прыжком.

Враги смотрели друг на друга.

Принц был бессилен защититься,

И, обомлевший от испуга,

Он не посмел и шевелиться.

Он был как будто под гипнозом

Тех беспощадных львиных глаз,

Дрожа от них, как от мороза,

В надежде, чтобы кто-то спас.

Но только не было здесь Сины,

Абдула не было, эмира.

Зато огромных птиц – лавина,

Сидящих на ветвях инжира,

Что льва преследовали всюду,

Пока он дичью промышлял,

Рвал мясо сразу по полпуда,

И им, конечно, оставлял.

И вот лев прыгнул, но ослы

Решили выручить Мишеля,

Метнулись на полголовы

Вперёд так резко, как умеют.

Лев, когти вынув, промахнулся,

Ослы же бросились в галоп.

Принц по инерции согнулся

И о сундук разбил свой лоб.

Но здесь на рану нету смысла

Сейчас вниманье обращать.

Лев кинулся вдогонку быстро,

Решив охоту продолжать,

И принц, увидев мимоходом

Клыки, белее снежной вьюги,

На льва столкнул бочонок мёда,

Всё это делая в испуге.

И только лишь на льва бочонок

С телеги рухнул прям на спину,