- -
- 100%
- +
Он взвизгнул, словно, как котёнок,
Но так как громкий рёв ослиный
Все звуки леса заглушал,
Царя зверей никто не слышал,
И он мгновенно в лес удрал,
Запрыгнув на сосну повыше.
Ослы скакали минут двадцать -
Так сильно зверя испугались.
Мишель же стал взахлёб смеяться,
Когда порядком вдаль умчались.
Не смог лев выпотрошить принца
И заодно его ослов,
Не смог клыками ухитриться
Порвать их всех на сто кусков.
А что по поводу тех птиц,
Что ждали пиршества напрасно -
Подвёл их расторопный принц,
И лев оставил их без мяса.
Они за львом помчались в лес,
И начали впритык летать,
Чтобы он с сосны быстрее слез,
И стал другую дичь искать.
Ливанский кедр рос повсюду.
Мишеля это привлекло.
Он часто слышал пересуды,
Что, ещё время не текло,
А кедр уже в виде диком
Активно цвёл по склонам гор.
– А это что? Так земляника
В пяти шагах у лисьих нор.
Принц слез с телеги очень быстро.
Ослы и рады постоять.
Лес хоть густой, но очень чистый -
Такого леса отыскать
На всей планете невозможно,
И много есть чего поесть.
Ослы, по виду их, похоже,
Впервые оказались здесь,
Вот потому и крутят мордой:
Полынь, репейник и рябина,
Есть и миндаль любого сорта,
И очень вкусная калина.
Две тысячи шестьсот растений
Различных видов тут, в Ливане.
Но хватит ли ослам терпенья
Стоять беззвучно утром ранним?
Конечно же, они пытались
Сдержаться в силу воспитанья,
Ушами хлопали, топтались,
Но не кидались, как пираньи,
На корм подножный и вкуснейший,
А также разные плоды,
Да и вообще старались меньше
Производить тут колготы.
Мишель забавно потянулся,
И пару раз присел размять
Колени, после оглянулся
И плетью шишки стал сшибать.
Но что это? Орёл огромный
Упал, как камень, на ослов!
Хотел он мяса неуёмно
Хотя бы несколько кусков.
Принц щёлкнул плетью очень хлёстко
Когда орёл уже садился.
Перепугалась птица – жёстко
Орёл на землю приземлился.
И, панике поддавшись дикой,
Он крыльями забил тревожно,
А после, громко закурлыкав,
Поднялся в небо осторожно.
Второй бросок хотел он сделать,
Но принц ему уже копьём
Грозить стал яростно и смело,
И когти сжались под орлом.
И он уже не распускал их,
Но клювом щёлкал раздражённо.
Охота кончилась провалом -
Принц битву выиграл бесспорно.
И хищник, превратившись в точку,
За тучей дождевой исчез,
Что шла в то место, между прочим,
Где и стоял красавец лес.
Ослы задёргали ушами,
И принц в ответ погладил их
И дал понять, что чтит и славит
Животных, как друзей своих.
Лучи от Солнца с нежной лаской
Погладили лицо Мишеля,
И он с улыбкой азиатской,
Отведав утренних коктейлей
Из воздуха, росы и света
И съев кусочек ананаса,
Исполнил с чувством кабалетту
Высоким двухоктавным басом.
Потом насыпал земляники
В кувшин и пробкой верх закрыл,
И ягодой под птичьи крики,
Ослов с ладони покормил,
А после снова влез в телегу
Да и разлёгся вольно там,
Любуясь шапками из снега
В горах и прочим чудесам.
Ему пришла на ум Азиза -
Милашка, внучка коновода,
Что отвергала так капризно
Его к ней хитрые подходы,
Хотя любила фрукты с сада,
К подаркам нежно относилась.
Прекрасно было, если б рядом
Она сейчас бы находилась.
Азиза может быть забавной
И быть приятным компаньоном,
И смех её, чудесный, славный
Отличен мелодичным звоном.
– Хороший кандидат в невесты, –
Сказал Мишелю как-то дед,
Под вечер развалившись в кресле,
Укутанный в шотландский плед.
Что привлекло эмира в ней?
Конечно, это чистота
Всех её мыслей и идей,
Она – часть белого листа,
Куда не падали чернила
Измены, подлости, коварства,
Она и яда не таила,
И не терпела самохвальства.
Но только нет Азизы милой
С Мишелем рядом утром свежим,
Да и ослы тянуть не в силах
Пять сундуков с её одеждой,
Которые она уж точно
Взяла с собой бы без раздумий,
Чтоб, даже прыгая по кочкам,
Всегда быть в новеньком костюме.
В Ливане девушку в невесты
Жених берёт обычно так:
Находит красочное место,
Сжимает перед ней кулак
И после резко разжимает,
И если там лежит кольцо,
То дама сразу понимает:
Его серьёзность – налицо.
Она приходит в дом к родным,
И те ведут разбор полётов:
Не увлекается ль спиртным?
Какая у него работа?
Что говорят о нём в народе?
Не вор ли он и не бандит?
И одевается по моде?
Иль ходит в том же, в чём и спит?
И если их жених устроит,
Семья согласие даёт,
Ему тогда и дверь откроют,
И песню с ним любой споёт,
И вверх поднимут все знамёна
В Ливане, чтоб любой в стране
Желал для тех молодожёнов
Им стать счастливее вдвойне.
Но вот Мишель с Азизой были
Лишь только близкие друзья.
Друг другу кольца не дарили -
У каждого любовь своя
Случалась в юности, и следом
Текла спокойно, не спеша,
Но принц был солидарен с дедом:
Азиза очень хороша.
ГЛАВА
V
Приятные воспоминанья
Давали принцу позитива,
И он забыл, что был в изгнанье
Направлен без альтернативы.
Немного яблок очень сочных
Он с удовольствием погрыз.
Теперь в телеге, счастлив очень,
Ссутулился и смотрит вниз.
Навес над головой Мишеля
Мешал глядеть на небо вверх,
А принц, ведь красок акварельных,
С холстом и кистью для утех,
Взял в сумку, по совету мамы,
Чтоб рисовать в пути пейзажи,
И облака в движенье плавном,
И быстрых ястребов отважных.
Мать значила для принца много.
Её он слушался всецело.
Придерживался очень строго
Её советов разных смелых
И по общению с друзьями,
И как в кругу врагов держаться,
И как увлечь людей словами,
И как с девчонками общаться.
Вот, например, в толпе людей
Разгневанных всегда есть главный,
И он обычно всех смелей,
И беспокойнее всех явно.
Вот с ним и надо драться сразу
Или вести переговоры,
Чтоб успокоились все разом
Во время бунта или ссоры.
И даже, если проиграешь
В бою, то шанс всегда есть точно,
Что унижений не познаешь,
И издевательств полуночных,
Ведь главный часто – воин смелый,
Кто лишь желает утвердиться,
И храбрость показать по делу,
Но не бессмысленно глумиться.
Принц попросил остановиться
Ослов, а сам с телеги слез,
Решив искусством насладиться
И скуке выразить протест.
На щит полутораметровый
Он натянул пеньковый холст -
Мольберт венецианский, новый
Был в обращенье очень прост.
Мольберт прислали из Светлейшей
Венеции лет пять назад
От дожа, что весьма милейше
Общаться с Фахр эд-Дином рад
Всегда был, и дары друг другу
Они передавали морем:
Текстиль, мушкеты и посуду,
Ещё полотна на подпоре.
И вот уже рисунок принца
В телеге сохнет под навесом.
На нём рукою живописца
Запечатлён кусочек леса,
И там, средь зарослей дремучих
Мишель изобразить сумел
Ольху высокую до тучи,
В которой шарм он углядел.
Когда-то принц понять пытался,
Как тучи формируют дождь.
Учитель-грек лишь ухмылялся
И, ощетинившись, как ёж,
Сказал не лезть не в своё дело:
– Мишель, законно размышлять,
Как мир устроен, – дерзко, смело,
Здесь может лишь седая знать.
Лишь узкий круг умов великих
Такое право получили.
Других мгновенно встретят в пики,
Чего б они здесь не открыли:
Как дождь устроен или снег -
Приклеят кличку – вольнодумец,
А после выставят на смех
В бочонке с грязью среди улиц.
Мишель в ответ напрягся сильно.
Он не любил насмешки очень,
И потому одет был стильно -
Умыт, причёсан и подточен
Был каждый ноготь на руках,
Чтоб сохранялось уваженье
К нему в почтеннейших домах,
Имевших для него значенье.
– Так, значит, если я узнаю,
Откуда дождь берёт начало,
И нам колодцы пополняет
Кому-то вдоволь, где-то мало,
То это для страны – пустое,
И для науки не столь важно,
И за открытие такое
Меня лишь грязью тут измажут?
Грек молча посмотрел на принца
Обычным каменным лицом,
И ткнул ему в плечо мизинцем,
Как будто проверял яйцо,
Как сварено оно, и что-то
Мишелю подсказало вдруг,
Что лжёт, похоже, беззаботно
Сейчас его учитель-друг.
Ведь как-то странно, чтоб наука
Была под жёсткою цензурой.
Кто запретил входить без стука
Туда, где взять для корректуры
Каких-то современных знаний
Всем важно нужные ключи,
Причём без титулов и званий,
И не на цыпочках в ночи?
Но тут грек громко рассмеялся:
– Да я же просто пошутил,
И, может быть, перестарался,
Тогда прошу, чтоб ты простил
Мне эту наглую бестактность.
Мишель, минуточку вниманья!
Я сам испытываю жадность
Ко всем любым научным знаньям.
Принц аж подпрыгнул на дороге,
Обидевшись на педагога,
А дело было на пороге
Дворца, где слуг так было много,
Что часть из них, услышав сказку,
Какую принцу грек наплёл,
Залились смехом, аж до тряски.
Мишель сказать же нужным счёл:
– А я всерьёз слова воспринял,
Какие ты мне говорил,
За чистую монету принял,
Ты убедительно шутил.
Смотри, как весело всем стало,
Все смотрят в сторону мою,
Хотя б предупредил сначала,
Что фальшью смажешь речь свою.
– Прости!
– Да я простил, простил,
И всё же в продолженье спора,
Я же не зря тебя спросил,
На что ответил ты с уморой.
Ведь, правда, очень непонятно,
Что не разгадано ещё,
Секретов много столь занятных,
Как будто вход к ним запрещён.
– Ты шутку зря всерьёз воспринял.
На самом деле тут, в Ливане,
Ты можешь заработать имя,
Раскрыв, что мир скрывает в тайне,
Но это могут единицы,
То есть лишь избранные могут
Узнать секреты, ухитриться
И объяснить понятным слогом.
Так что давай же, если хочешь,
Ищи ответы на вопросы.
Не мешкай, коли зубы точишь
На корни эти перед носом,
Что грызть уже пора давно,
Чтоб объяснить их сущность людям.
Везде загадок здесь полно,
Но знай, что путь учёных труден,
Ведь есть действительно края,
Где вольнодумство не в почёте,
И там политика своя -
Немедленно крыло в полёте
Бесцеремонно отрубают
Любым передовым идеям,
А иногда в костёр бросают
Того, кто возражать посмеет.
– Зачем в костёр?
– Чтоб остальные
Боялись поощрять науку,
Не лезли в дебри никакие,
К разгадкам не тянули руку
И к тем секретам, что отчасти
Уже имеют объясненья,
Весьма удобные для власти,
Не допускающей сомнений.
– А что за страны, кто-то знает? –
Мишель спросил на всякий случай. –
Ну где людей в костёр бросают,
Когда они народ дремучий
Хоть чем-то вразумить хотят?
– Испания, я знаю точно,
Ещё во Франции палят.
И итальянцы строги очень.
Мишель ещё историй много
В дороге вспомнил, чтоб взбодриться,
А ведь отъехал от порога
Всего лишь километров тридцать.
Ослы уже бредут устало,
И вдруг с его телегой рядом
Сухое дерево упало,
Ветвями краску окорябав.
Принц закричал, и не напрасно,
Ведь дерево убить могло
Его своей огромной массой,
Свались бы под другим углом.
Могло бы и сломать весь кузов
И раскидать ослов по лесу,
А заодно и все те грузы,
Что сложены здесь под навесом.
– Вот это да! – Мишель воскликнул. –
Прекраснейшее приключенье!
Меня врасплох сейчас застигнул
Особый случай, где мишенью
Я мог бы стать в лесу дремучем
И быть раздавленным мгновенно,
Ну, безусловно, дикий случай!
Я потрясён им совершенно.
И в этом не поспоришь с принцем:
В лесу, хоть в общем и опасно,
Но он поистине счастливцем
Стал в этот день чудесный, ясный.
Деревья падают не часто,
Буквально от тюрбана в шаге,
Хоть день и ночь по лесу шастай
На запряжённой колымаге.
Принц, ошарашенный всецело
Падением ствола сухого,
Сидел минуты две без дела,
Боясь промолвить даже слово.
Дрожали руки с непривычки,
И ноги тоже, между прочим,
Но тряска – есть ответ логичный
На раздражитель сильный очень.
Он слез с телеги, ветки скинул,
Потом нагнулся ствол поднять
И оттащить на боковину,
Чтоб на дороге не бросать.
Но дерево имело вес,
Что сдвинуть лишь вдвоём возможно,
И потому Мишель залез
Обратно в кузов осторожно.
Но спрыгнул вновь, решив, что ствол
Подвинуть надо бы с дороги.
Верёвку в сундуке нашёл
Среди других припасов многих.
Потом на дереве сучок
Ей очень туго обмотал,
Другой конец же поволок
К телеге, к ней и привязал.
Два зверя поняли задачу
И дерево с тропы убрали.
Знал принц, что поступить иначе
Нельзя, ведь путь освобождали
Они не только для других,
Но также для себя, чтоб знать,
Что здесь они проскочат вмиг,
Если назад придётся мчать.
Прошло полдня – в дороге снова
Трясётся в полной тишине
Мишель – ливанский принц рисковый,
Сидящий на своей волне.
Что ждёт его в поездке славной?
Каких людей он повстречает?
Кто станет его дамой главной?
Об этом принц ещё не знает.
И, неожиданно для глаз,
Как смелый штрих в однообразье,
Как в лаве розовый топаз,
Как важный смысл в скучной фразе,
В телеге появилась птаха
И стала девушкой наружно,
Из-за чего ослы от страха
Чуть на дыбы не взвились дружно.
С момента перевоплощенья
Прошло всего секунды две.
Исчезли крылья за мгновенье,
И когти, будто соль в воде
Совсем бесследно растворились.
Потом на тоненьких ногах
Вдруг пальцы быстро появились,
И вот уж ноги в сапогах.
Мишель настолько испугался,
Что снова вскрикнул не уместно,
Ведь он с девчонкой оказался
Сейчас впритык в телеге тесной.
Красотка, рук его касаясь,
Спросила: – Можешь подвезти?
Мишель застыл, её стесняясь,
Не зная, как себя вести.
Она же, принца взбудоражив,
Была пронырливо смела,
И необычно ловко даже
Помадкой брови подвела.
– О, добрый путник одинокий,
Позволь немного отдохнуть,
В тележке этой невысокой
Найти местечко и вздремнуть.
В пути уже какие сутки
Не ела, да и не спала.
Бегу от дней довольно жутких,
Что с мужем вместе провела.
Я расскажу тебе подробно
Свою историю сейчас,
А ты сиди, скале подобно
И слушай молча мой рассказ.
– Вы знаете, я только рад, -
Мишель промолвил с умиленьем,
Хотя буквально миг назад
Он рот открыл от удивленья.
А девушка уже лежала
В соломе мягкой и сухой
И, завернувшись в одеяло,
Кивнула принцу головой.
Глаза их встретились при этом,
Мишель успел в них заглянуть,
И перестал дрожать, согретый
Теплом тех глаз прекрасных чуть.
На нежных пальцах он заметил
Три золотых кольца красивых,
И девушка, конечно, эти
Все его взгляды уловила.
Повисла пауза немая,
Они друг друга изучали,
Не говоря, не отвечая,
Как будто в рот воды набрали.
Потом девчонка всё ж решилась
Довериться ему сейчас,
И, словно проявляя милость,
Забавный начала рассказ:
– Однажды мне, принцессе юной,
Сказал отец – султан Сеннара,
Что едем свататься мы к Бруно -
Известному купцу с Милана,
Который в лавке под навесом
Портрет мой девичий купил
И, с папою списавшись дерзко,
Огромный выкуп заплатил.
Он денег много переправил,
Изделий разных золотых,
Ещё брильянтом позабавил
Из африканских шахт своих.
Прислал в бумажной упаковке,
А сверху бантом повязал.
Такой делец довольно ловкий,
Он папу сразу обаял.
– Постойте, а Сеннар ваш где?
Не слышал я страны такой.
Простите любопытство мне
И то, что лезу с болтовнёй,
Но вряд ли мне понять без карты,
С какой же местности вы родом?
Ответьте мне на это сжато,
Пока я режу бутерброды.
Попутчица вскочила быстро,
Обижена, что перебили,
Но, встретив взгляд Мишеля чистый,
Решила: – с ней так поступили,
За то, что не даёт возможность
Подробнее понять картину,
Но это для неё не сложность -
Найти для принца слов лавину.
– Ну, если обсуждать в моменте,
Сеннар в Судан упёрт краями,
Страна на чёрном континенте
Основана недавно нами,
Двенадцать лет назад, буквально,
По сути, ну почти вчера.
В тот день был праздник колоссальный,
Все веселились до утра.
– Так это в Африке, у Нила?
Я слышал, там была война.
– Война нам земли и делила,
Мы получили их сполна
В сражениях за это место.
Мы – фунги! Знаешь, что про нас?
– Нет, я не знаю, если честно, -
Мишель невежеством потряс.
– Ты ничего вообще не знаешь.
Ты где учился или нет?
Смотрю – слюнями увлажняешь
Ты хорошо здесь свой обед.
– Секунду, я и вам нарежу
Сейчас отличный бутерброд.
Хлеб мамин вкусный очень, свежий,
Он будет радовать вам рот.
Мишель зарделся, словно пламя,
Ведь он считался умным очень
В кругу, где только похвалами
Без меры осыпают сочно,
Чтоб лишь бы быть поближе к принцу,
А здесь холодная вода
От девушки вовсю струится
Ему на голову сполна.
Прелестница, увидев краску,
Убавила немного тон.
Она всё поняла прекрасно:
Что вроде бы влюбился он,
Юнец, что перед ней сидит.
И, встав к нему немного ближе,
Она увидела – искрит
Сидящий перед ней пониже.
А он и правда возбуждённый
От близости изящных ног,
Сидел, фантазиями полный,
Согнувшись у её сапог,
Нарезав для лепёшки мясо,
А после лука накрошив,
Чтоб свиха выглядела классно,
Ему сближенье упростив.
– Скажи, любезнейший, мне имя.
– Мишель! Мишель зовут меня.
– А я Наргиз. Ну вот, есть Синий
И Белый Нил, и вся земля,
Где происходит их слиянье,
Она теперь Сеннар и есть.
И там, в почёте и в сиянье
Наш род им управляет весь.
– Занятно! – принц сказал протяжно
И угостил девчонку свихой.
Он понял, что, наверно, важно
С ней говорить довольно тихо,
Ведь девушка свой нрав горячий
Уже два раза проявила,
А это, несомненно, значит,
Что её что-то ущемило.
К тому же девушка по нраву
Пришлась ему в тот день погожий,
Ещё и вся сияет славой,
В отличье от других прохожих,
Опрятна и красива внешне,
И интересна, и приятна.
Что делает в округе здешней?
Пока одно лишь не понятно.
Наргиз, попробовав лепёшку,
На то ответа не давала.
Она доела всё до крошки,
Чем принцу снова подсказала,
Что надо бы ещё, не жадно,
Её здесь свихой угостить.
Принц понял и кивнул забавно,
Она же стала говорить:
– Вообще, мы вышли из нубийцев,
Война перемешала нас,
И если пролистать страницы,
Теперь мы – социальный класс.
Могущество растёт так быстро,
И вот уже двенадцать лет
С рождения моей Отчизны
Нам равных африканцев нет.
Приедешь в султанат наш, если,
Проси людей найти меня.
В столице, в золочёном кресле,
Меня там возят два коня
По разным развлеченьям местным,
С охраной сильной, молодой,
Чтоб всюду охранять принцессу,
Так папа попросил их мой.
Мишель, как ученик за партой,
В ответ глазами хлопал скромно
И, в мыслях вспоминая карту
Владений в Африке огромных,
Он выглядел весьма смущённым,
Ведь знаний не хватало нужных,
Чтобы понять непринуждённо,
В края какие ехать нужно.
Необыкновенным и чудесным
Казался принцу лес вокруг,
Каким-то очень интересным,
Да и давно прошёл испуг,
Что испытал он в ту минуту,
Как птица вдруг упала вниз
И перевоплотилась круто
В великолепную Наргиз.
Попутчица же продолжала
Рассказывать свой дивный случай,
И ей нисколько не мешало,
Что, в географии дремучий,
Принц рядом голову туманил.
Она, как свет нежнейший, лунный,
Дошла до той главы в романе,
Где папа плыть решился к Бруно.
– Он, от подарков итальянца,
Был очень сильно взбудоражен,
Устроил людям пир и танцы,
И сразу объяснил, как важно,
Что дочь в Италию поедет,
Ведь это сблизит наши страны.
Там купят и запасы меди,
И апельсины, и бананы.
Народ покушав, наплясался,
И одобрительно запел,
А в небе месяц проявлялся,
Сначала тусклый и несмел,
Потом же, засияв красивым
И сильным светом, ярче стал,
И мой отец всем снов счастливых
Весьма любезно пожелал.
Наутро слуги заметались,
И начался активный сбор,
Туда, где нас уже заждались -
К подножьям Апеннинских гор,
Великих, мощных, в снежных шапках,
В объятья Альп, Монблан где славный,
Туда, где громко в местных лавках
Звал всех на свадьбу Бруно странный.
Па судно быстро подготовил,
Подарками его набил,
И я, в обиде сдвинув брови,
Смотрела, как корабль скользил
Вперёд по глади океана,
К заморским дальним берегам,
По направлению к Милану,
Что был ещё неведом нам.
Когда к Сицилии подплыли,
Дельфины нас сопровождали,
До самой Корсики, где взмыли
Большие волны, но держали
Мы курс на Геную упрямо.
Там Бруно встретил нас под вечер,
И сразу мне эпиталаму
Прочёл шикарную при встрече.
Пока в карету сундуки
Тащили грузчики по кочкам,
Он клялся мне, что ползунки
Уже купил для нашей дочки,
И что не против сына тоже:
“Рожай принцесса, – уверял, -
Хоть сразу пять детей пригожих,
Любви мне хватит!” – так сказал.
В Миланском герцогстве зашли мы
В его большой, роскошный дом.
На стенах разные картины,
Звенят стаканы серебром.
Он сын – известного подесты,
Маркиза с гвельфского семейства,
На свадьбе всем имелось место,
И стол проплачен казначейством.
Его родня меня признала,
Я покорила красотой
Всех, всех, кого там повстречала,
Хотя отталкивать рукой
Пришлось мне многих в этом месте,
Ведь итальянцы в их усадьбах
Шанс не упустят, чтоб невесту
Толпой обчмокать перед свадьбой.
Мой папа, как султан Сеннара,
Искал партнёров для торговли.
Каких к нему пришло немало:
Спецы в дизайне и по кровле,
И даже шёлковые нитки
Отцу втридорога загнали,
Не говоря уж о напитках,
Что прямо в бочках продавали.
Купили мне баул одежды,
Но это Бруно так приветил!
Он стал ещё милей, чем прежде,
Сказал, что я на том портрете,
Что в лавке взять он счёл за честь,
Хоть и красива, но не та же,
Какая я реально есть,
И это мне польстило даже.