- -
- 100%
- +
Глава первая
Прочь!
Ветер надрывно завывал, от его крика закладывало уши, а босые ноги совсем заледенели. Маленькие следы тянулись за девочкой, из последних сил убегающей сквозь неприветливый и оскалившийся лес. Длинные и некогда гладкие волосы свалялись комками, веснушчатое лицо расцарапали колючие ветви, щёки хранили на себе разводы от слёз.
Она не помнила, почему плакала. Не помнила, кто она такая, и как её зовут. Она знала лишь одно – нужно бежать. Вперёд, не оглядываясь. И лишь это знание, казалось, выжженное в её крови, заставляло перебирать онемевшими ногами и не падать на снег. Что-то незримое придавало сил. Кто-то незримый.
«С тобой всё будет хорошо», – раздался в мыслях старческий голос.
***
Мои глаза открылись. В полумраке комнаты тени на мгновение показались мне врагами. Я подскочила в кровати, отбрасывая назад косу. Рука сама нашла маленькую сферу, которая от прикосновения зажглась голубым светом, разгоняя полумрак. Я пригляделась и обнаружила: это всего лишь моя одежда висит на краю двери, а не враг, притаившийся в темноте.
Вытерев ладонью мокрый от пота лоб, я поморщилась и согнулась в постели, обнимая колени. Ночная рубашка прилипла к спине, дыхание всё никак не хотело выравниваться, быстро колотящееся сердце угрожало пробить грудь. Сквозь маленькую форточку в окне пробирался ветерок и шевелил тонкие занавески ручной работы.
Я жила в деревне Аольм в Лисьих землях уже два месяца, а стены моей хижины до сих пор казались неуютными. Вернее, стены хижины, в которой мне разрешила остановиться старейшина Лилана-Дил.
– Увы, прошлые владельцы сюда уже никогда не вернутся, – тогда в её голосе безошибочно звучало, что с ними случилось нечто ужасное. Поэтому, когда я убирала в кладовку тряпичную детскую куклу, в моём горле встал ком.
Местами ветхий, но в целом довольно крепкий маленький домик находился немного в отдалении от остальных домов. Мне пришлось пару раз слазать на крышу и залатать все дыры соломой и вязкой смолой. Но я пережила уже не один дождь, и течи не случилось. Двери и окна скрипели, пол кое-где опустился, но хижина пригодна для зимовки: в кухне – и по совместительству прихожей – стояла печь, на которой можно готовить пищу.
При мысли о готовке моё лицо сморщилось. Пусть в клане Лунар ко мне и относились с презрением, но слуги обеспечивали все мои нужды так же, как и других оборотней. А теперь меня ждёт вчерашняя пустая каша, которая пригорела ко дну и горчила. Мясо, купленное у охотников пару дней назад, закончилось. Нужно это исправить.
«Скорее бы настал сезон фруктов и ягод», – подумала я со вздохом. Дикая яблоня, растущая прямо перед окном хижины, как раз недавно отцвела. Мне не привыкать есть кислые и несозревшие плоды.
Медленно поднявшись, я потянулась. Нужно смыть с себя ночной пот. Здесь мне повезло: к дому примыкало несколько хозяйственных построек, в том числе и маленькая баня.
В Лисьих землях сны стали сниться гораздо чаще, но стоило мне проснуться, как их содержание тут же забывалось. Лишь голос пожилой женщины не желал выходить у меня из головы, хоть я не помнила, что именно говорила его обладательница. В груди разлилась какая-то другая, особенная тоска, словно та незнакомка была для меня важна. Но увы, старейшине Лилане-Дил пока не удалось ничего выяснить о моей семье.
«Да и зачем тебе знать? Ты можешь начать свой род с себя самой», – пожала она плечами в одну из наших первых встреч. Пребывание в Лисьих землях уже научило меня, что фоксы часто держатся обособленно даже друг от друга. Большие и дружные семьи встречаются редко, обычно они состоят лишь из родителей и маленьких детей, которые по мере взросления отдаляются от старших.
Так что убежать прочь из Монтэм Сильва оказалось вполне в моей природе фоксы, и дело не только в выживании.
В ранние утренние часы я позволяла себе думать о том, что оставила позади. Кого я оставила позади. Воспоминания чаще пробирались в мою голову под покровом темноты, перед сном, но мне удавалось не подпускать их близко. Подобные мысли напрочь лишали меня сна, тоска в лунном свете становилась невыносимой. А вот на рассвете она больше напоминала надежду. Вместе с солнцем поднималась и уверенность, что скоро всё закончится, и я увижу родные лица. Жаль, что это лишь самообман.
Клара, наверное, уже закончила семестр и отправилась на каникулы домой. Умерилось ли её горе или стало ещё больше? Мне хотелось написать ей, но существует огромный риск, что дакса Августа узнает. Это может привести к страшным последствиям, если она действительно настроена меня убить.
Записка мэтра Вульдса говорила, что она жаждет моей смерти. Больше он ничего не написал. Два месяца помогли мне немного смириться с этим, но внутри меня всё ещё клубилось множество чувств, в том числе неверие, что дакса может так поступить.
Лиркс наверняка прекрасно развлекается. Он учился в академии ещё до моего прихода, и ему предстоит провести в её стенах ещё год. Потом друг станет свободным фелином и наверняка ввяжется в какие-нибудь неприятности. Но я ощущала искреннюю радость, что вскоре он обретёт свободу.
И, наконец, Магнум.
Со вздохом я взглянула на свою ладонь. Прошло столько времени, а мне порой казалось, что я всё ещё ощущаю на руке его поцелуй и колкость щетины. Только в разлуке ко мне пришло полное осознание того, насколько ценно проведённое с ним время, как мне не хватает его взгляда, наших разговоров или уютной тишины у камина.
Сердце в груди болезненно сжалось. Я закрыла глаза, вспоминая то, как он мягко держал мои пальцы, как мы в последний раз шли по коридорам замка. Его сломанная рука уже наверняка исцелилась, и мне так хотелось обнять её своей, напитаться его теплом, подарить в ответ своё.
Но я далеко, а в Лисьи земли допускаются только фоксы. К тому же его тётя, возможно, уже умерла. От этой мысли внутри меня всё сжалось от боли. Магнум говорил о трёх месяцах, а прошло два с половиной. Конечно, я знала, что у него есть мэтр Солт, знала, что Флос-Вина тоже окажет поддержку, если потребуется. Она ушла месяц назад, отправившись в гости к друзьям в общих землях, но наверняка вернётся в Игравию, если придут плохие новости. Осознание того, что Магнум не будет один, немного успокаивало, но я всё равно не могла избавиться от тревоги.
Когда окончательно рассвело, я отогнала прочь все беспокойные мысли. Наступил новый день, нужно сделать много дел. Рутина прекрасно отвлекала.
Да, тоска продолжала омрачать моё сердце, но она не занимала всё место. Несмотря ни на что, мне понравилось жить здесь, узнавать новое и впитывать в себя культуру народа, к которому я принадлежу.
Налив в кружку холодной колодезной воды, я отворила дверь и подставила лицо свету. Высокие хвойные деревья, казалось, упирались макушками в небо. Между их стволами блуждал солнечный свет, разгоняя ещё не до конца сошедший туман, который стелился в низинах. От запаха трав, деревьев и росы кружилась голова. Я присела на покосившийся порог, уже тёплый от солнца, сделала пару глотков и позволила себе впитать звуки природы.
Здесь я ощущала умиротворение. Местные фоксы по большей части приняли меня довольно равнодушно, но нашлись и те, кто захотел подружиться. И те, кто считал, что моё пребывание здесь навлечёт на них беду.
Эта мысль заставила меня поморщиться. Сегодня наступил тот самый день, когда мне нужно заниматься хозяйственными делами с Ингар-Мораном. Он сын старейшины, уважаемой фоксы. Его попытки доказать свою значимость невольно напоминали мне Юджина. Конечно, Ингар-Моран не обращается со мной настолько грубо, но считает, что мне здесь совсем не место. Это вызывало желание спросить: где же оно тогда? Как я должна его искать, по каким критериям? По тому, что я фокса или по тому, что росла среди волвов? Или мне просто нужно сбежать в Игравию?
Последнее, возможно, не плохой вариант, потому что Магнум наверняка уже вернулся туда.
Я упала спиной на деревянные доски. Ощущалось странным вот так распластаться на собственном пороге в одной ночной рубашке и не бояться ничьего осуждения. Фоксы равнодушно относятся к чужому внешнему виду. Броскость и непохожесть на других даже приветствуются. К тому же моя хижина находится в отдалении от чужих глаз.
Внутри всё никак не желало успокаиваться, видимо, настал один из тех дней, когда тоска захватывала меня особенно сильно. Сердце не подчинялось никакой дисциплине. Здесь, в этих лесах, мои эмоции обнажились. Я ощущала каждую из них как никогда остро и почти болезненно. И всё то, что мне удавалось откладывать в сторону в академии, теперь настигало меня в десятикратном размере. В чём полностью моя вина.
Вздохнув, я отправилась в баню. Натаскать, потом нагреть воду и искупаться заняло время, что немного отодвинуло мысли на задний план.
Сегодня мой день будет посвящён работе. Два раза в неделю любой фокс занимался хозяйственной деятельностью на пользу общины. Мне уже удалось многому научиться, в том числе ставить силки. Сегодня же наступила моя очередь помогать Ингар-Морану собирать травы. Три часа мне предстоит слушать его ворчание о том, как я всё делаю неправильно. Но зато после у меня запланирована встреча с Дуа-Фрис за плетением браслетов. Это занятие неожиданно меня увлекло и успокаивало.
Каша на вкус оказалась ещё хуже, чем вчера. Я поморщилась, добавляя в неё последние остатки мёда. Прошлогодний, он уже застыл, и приходилось растапливать его на огне.
Облачившись в брюки и белую рубашку, я оставила жилет на стуле. Вскоре солнце поднимется совсем высоко, и воздух в лесу прогреется. В Лисьих землях весна наступала куда раньше. Возможно, в этом замешана магия, но то были лишь мои догадки.
Нанеся мазь, отпугивающую насекомых, я обула сапоги и двинулась к выходу. Ключ от большого замка висел на моей шее. Пусть имущества у меня не так много, в тайнике всё ещё оставалось довольно большое количество тех денег, что дала мне Клара перед отъездом.
Деревня уже проснулась. Лес не терпел ленивых, и чтобы собрать все его дары, нужно следовать за световым днем, а иногда и вовсе не спать, в темноте охотясь за ночными цветами. Некоторые фоксы встречали меня ленивым взмахом руки, другие игнорировали. По словам старейшины, в деревне около сотни жителей.
По уже сложившейся привычке я сначала зашла поздороваться с Лиланой-Дил. Её дом располагался в самом центре, и она уже ждала меня на пороге, довольно щурясь и попивая ароматный чай из грубой глиняной кружки.
– Доброго утра, Алу, – усмехнулась старейшина, рассматривая меня одним глазом. Второй, по её словам, ослеп три года назад. Сегодня она надела бежевое платье с красной вышивкой на рукавах и шее. Её талию оплетал ярко-красный фартук с множеством карманов, из которых выглядывали разные хозяйственные мелочи.
– Доброе утро, госпожа, – проговорила я, опускаясь рядом. Она покосилась на меня, явно недовольная обращением, но ничего не сказала. В Лисьих землях не принято расшаркиваться друг перед другом, но я пока не могла избавиться от этой привычки. Может быть со временем…
– Сегодня снова блуждаешь в лабиринтах памяти? – подметила как всегда наблюдательная Лилана-Дил. Я подавила вздох. Среди фоксов трудно что-то скрыть, казалось, моя душа всегда обнажена, и они точно знают, что у меня на сердце, даже когда мне самой это неизвестно.
– Такой день, – пожала я плечами, срывая травинку возле покосившегося порога. Все хижины здесь выглядели старыми и словно вросли в лес своими покосившимися стенами, не выбиваясь из общей картины. Часто на фасадах встречались различные рисунки и обереги. Каждую ночь глубоко в лесу разводили костер, на который меня пока ни разу не звали. Лилана-Дил говорила, что ещё не время. Будь Клара здесь, она наверняка подговорила бы меня подсмотреть, и я бы с удовольствием ей это позволила. Но Клары здесь нет.
– День сегодня особенный, – хитро на меня покосившись, Лилана-Дил поднялась. Выяснять, что она имела в виду, не стоит, она всё равно не расскажет. Мне оставалось лишь подавить вспыхнувшее любопытство. Чем равнодушнее я буду выглядеть, тем скорее она поделится.
– Ступай к Ингар-Морану, мне не нужна магия, чтобы сказать – он уже недоволен, – фыркнула она: кому как не ей знать о характере своего сына.
– Мне тоже не нужна, – хмыкнула я в ответ, встав с порога и отряхнув брюки.
– Алу? – неожиданно позвала старейшина, и я оглянулась.
– Это хороший день, – заверила она и скрылась в доме. Дверь со скрипом закрылась.
Уж чему, а предчувствию Лиланы-Дил точно нужно доверять. Она не предсказательница, но иногда ей действительно открывается незримое для других.
Дом Ингар-Морана находился на другом конце от моего. Он выглядел самым крепким и опрятным из всех, стены лоснились от смолы, крыша сверкала на солнце. В таком без труда можно перезимовать, но вся деревня всё равно разбредалась по Салтусу. Кто-то к дальним родственникам, а кто-то имеет свое жильё в городе. Но в тёплое время их всех тянуло сюда, особенно тех, кто обладает магией. Напитаться природой, вдохнуть всей грудью, не оглядываясь по сторонам и не беспокоясь о чужих глазах.
– Ты опоздала, – фокс вышел из дома и пихнул мне в грудь плетёную корзину, которую я отточенным движением успела поймать.
– Я каждый раз прихожу в одно время, – изогнула бровь я, не удивлённая его поведением.
– Да, и каждый раз ты опаздываешь, – фыркнул Ингар-Моран, возвышаясь надо мной на добрую голову. Его золотистые волосы, достающие до подбородка, в свете солнца сияли словно венец. Но голубые колючие глаза пронзили меня острыми пиками. Весь его вид излучал откровенную неприязнь.
– Думай, как тебе удобно, – отвернулась я в сторону знакомой тропинки.
Лес встретил утренней прохладой и свежестью, приятно касающейся открытой кожи. Пробираясь вперёд, я гладила рукой высокие кустарники и наблюдала за белками, с любопытством смотревшими на меня в ответ. Пели птицы, мы их нисколько не пугали, они давно привыкли к местным фоксам. Насекомые то и дело путались в моих распущенных волосах, но я уже отточенными движениями стряхивала их.
– Хватит мечтать, – Ингар-Моран указал на нужную траву. Я осторожно её срезала и сложила в корзину, стараясь запомнить её вид и место произрастания.
Работали мы в молчании. Фокс над травами не ругался, опасаясь, что это может плохо повлиять на магические свойства. Я дышала полной грудью, ветерок шевелил волосы, а сквозь кроны начали пробираться лучи высокого весеннего солнца. И даже лёгкое ворчание споткнувшегося о корень Ингар-Морана не нарушило моей идиллии.
Я пришла в Лисьи земли, чтобы познать себя, но по-прежнему не знала, как это сделать. Лилана-Дил сказала, что мне необходимо жить для самой себя. Отбросить мысли о прошлом и узнать, что мне нужно от будущего. Но как я могу забыть прошлое? Там ведь осталось то, чего желает моё сердце.
– Перестань так вздыхать, – несколько часов спустя, уже на обратном пути, прошипел идущий впереди Ингар-Моран. Внешностью он напоминал волва, но в его движениях читалась та легкость, которой никогда не обладали волки.
– Мне и дышать нельзя? – немного ворчливо отозвалась я, с удовольствием отмечая, что в моей корзине лежит больше трав, чем в его.
– Громко – нет, – без колебаний ответил фокс. Иногда мне казалось, что он просто ворчит по привычке, а не из неприязни. Ингар-Моран – сын Лиланы-Дил, и мне не потребовалось много времени, чтобы понять: иметь мать-старейшину означает быть на втором месте. Она всегда заботилась и лечила кого-то другого. А ему, видимо, со многим пришлось справляться в одиночестве. При мне она отмахнулась от Ингар-Морана несколько раз, и я наблюдала, как он сжал челюсти, а глаза его стали ещё холоднее. Стоило ли говорить, как много времени уделяла мне старейшина, и почему он меня так невзлюбил?
– Оставь здесь, – пробурчал фокс, и я разложила травы на большом сушильном столе, забрав несколько цветков для чая себе и для Дуа-Фрис. Ингар-Моран покосился, но ничего на это не сказал. Благодарить и прощаться тоже не стал, исчезнув в своей хижине.
Близилось время обеда, ноги сами привели меня к Дуа-Фрис, которая была младше меня на несколько лет. Взамен трав мне тут же выдали горячий суп. Благодаря этой фоксе я не умерла с голоду из-за своей ужасной готовки. Мне уже доводилось охотиться, но лучше у меня получалось ставить силки на зайцев. Однако вкусно приготовить их мне пока не удавалось.
– Как сегодня провела утро с Ингар-Мораном? – сверкая любопытными светло-зелёными глазами, спросила фокса. Её прическу сегодня украшали коричневые с белыми кончиками перья, маленькие косички и сверкающие золотые кольца. Одежда состояла из множества различных деталей, которые хотелось рассматривать. Если Флос-Вина предпочитала яркие цвета, Дуа-Фрис любила все оттенки земли и леса.
– Прекрасно. Он сказал мне не дышать, – фыркнула я, закончив с супом. Дуа-Фрис протянула мне маленький пирожок. С выпечкой она справлялась хуже, но всё равно лучше, чем я. В следующий раз нужно принести ей муки. Благодаря деньгам, которые дала Клара, у меня в кладовой хранился приличный запас круп. Раз в две недели приезжал торговец, снабжённый тем, что не мог дать лес или местные жители.
– Это в его духе, – расхохоталась фокса, и украшения в её русых волосах зазвенели. Глаза Дуа-Фрис наполнились теплом, ей очень нравился холодный Ингар-Моран.
– Рада, что повеселила тебя, – фыркнула я. – Спасибо за еду, в следующий раз принесу тебе не только травы, но и ингредиенты.
– Что ты, – отмахнулась она. – Гости мне в радость.
Родители Дуа-Фрис не приходили сюда уже несколько лет. У них есть своя лавка в Окулусе, где они спокойно притворяются добропорядочными фелинами. Сама фокса магией не обладает, но ей нравится в летнее время жить на природе и заготавливать для родителей редкие ингредиенты. Я бы не решилась завести с ней знакомство, но она сама пришла ко мне в первый же вечер и принесла пирог и медовуху. Флос-Вина её едва знала, но напиток быстро помог нам найти общий язык.
Вскоре мы занялись плетением. Дуа-Фрис показала мне, как она делает украшения из тонких шнуров, и меня очень увлекло это занятие. Поняв смысл, я теперь создавала свои собственные узоры. В первую очередь мне хотелось в будущем подарить их своим близким.
Сегодня я как раз заканчивала один из подарков. Чёрно-белый узор и вкрапления ярко-оранжевых ромбов посередине, словно маленькие цветы причудливой формы.
– С каждым плетением можно мысленно проговаривать свои пожелания, тогда браслет будет служить оберегом тому, кому ты его подаришь, – улыбнулась в первые наши посиделки Дуа-Фрис. С тех пор я так и делала.
Мои пальцы начали плетение.
«Будь счастлив», – мысленно говорила я.
«Будь здоров».
«Пусть беда тебя не тронет».
«Пусть тебя не покидают силы».
Основное плетение подходило к концу, но я собиралась сделать окаёмку и добавить железных деталей в виде полумесяца и маленьких монеток на счастье. Дуа-Фрис косилась на мою работу с любопытством, но ничего не говорила. Я же ощущала, как горят кончики моих ушей. Этот браслет создавался уже не первую неделю, и до сих пор я не могла представить, как в итоге он будет выглядеть.
Распрощавшись с Дуа-Фрис, я снова вернулась к старейшине. Обычно Ингар-Моран приходил к ней вечером и провожал к костру, но до этого ей ещё требовалось натаскать воды. В пределах деревни находилась общая баня для тех, у кого не было своей, но старейшина туда уже не ходила. Также в получасе ходьбы в лесу притаилось красивое кристально-чистое озеро, в котором некоторые фоксы купались в тёплое время. Для меня оно всё ещё было слишком холодным.
За мной всю дорогу тянулись шепотки окружающих, и от этого моё тело мгновенно напряглось. Все давно привыкли к моему присутствию, неужели что-то случилось?
Лилана-Дил, однако, встретила меня полуулыбкой. Видимо, ничего серьёзного не произошло. Натаскав воды из колодца, я помогла ей перебрать прошлогоднюю крупу, в которой попадались плохие зёрна и мелкие жучки.
– Через четыре дня приедет торговец, – проговорила я, высыпая в очаг чёрные частички мусора. – До урожая ещё далеко, я закуплю вам всё необходимое.
– У меня всё есть, девочка. А чего нет, я легко обменяю. Не тревожься, – отмахнулась старейшина. – Как сегодня вел себя мой нерадивый сын?
– Как обычно, – пожала я плечами. Она хитро на меня взглянула, понимая, что я сдерживаюсь.
– Можешь ругать его при мне, характер у него тяжёлый, – старейшина усмехнулась. – Весь в мать, – добавила она игриво, приподняв брови.
– Вы были такой же? – заинтересовалась я, протягивая ей чашку чая. Почему-то в обществе пожилых я всегда чувствовала себя куда свободнее и комфортнее. Хотя их ожидания порой могли ощущаться тяжёлым грузом на плечах, ведь всегда трудно разочаровывать тех, кто прожил такую длинную жизнь.
– Ещё хуже, – ухмыльнулась Лилана-Дил. – Он поздний ребенок, мне всегда было некогда, – она погрустнела, задумчиво погладив чашку морщинистыми пальцами. – Ингар-Моран заслуживает лучшей матери.
– Вы всё равно были рядом с ним, – не согласилась я. – Хотя делить своего родителя с кем-то другим всегда нелегко.
– Ты великодушна, Алу. Ты пытаешься понять других, присмотреться. Они тебе тем же не отвечают, – проницательно ответила старейшина, а потом сделала глоток и довольно вздохнула. Её здоровый глаз смотрел на меня, не отрываясь.
– И пусть, – пожала я плечами. – Я такая, какая есть, и не умею поступать по-другому. Но то, что я вижу причины поступков, ещё не значит, что я их принимаю.
Мы недолго помолчали, занятые своими мыслями. Тёплый душистый чай согревал моё нутро. Лилана-Дил перевела взгляд на окно, а потом просияла незнакомой мне улыбкой.
– Пора.
Ничего не пояснив, она махнула в сторону двери, очевидно намекая, что я должна уйти. Мне в самом деле пора, предстоит ещё приготовить ужин. Моё лицо против воли скривилось. К местному охотнику я так и не дошла, а во второй половине дня у него уже не остаётся добычи. Возможно, в моей маленькой кладовой залежалось немного вяленого мяса, и оно улучшит мою ужасную кашу.
Вечерело, кто-то уже тянулся в глубину леса, в сторону костра, чтобы провести необходимые приготовления. Я почувствовала легкое разочарование от того, что мне пока так и не удалось увидеть всё своими глазами, но быстро прогнала это.
Вокруг продолжали шептаться, позабыв о делах в огородах.
Наконец, проходя мимо одного из домов, я чётко разобрала разговор.
– Ну ты слышала? Старейшина разрешила пустить чужака. И не кого-нибудь, а канема!
Я едва не споткнулась, и, ухватившись за покосившийся забор, застыла на месте, ошеломленно посмотрев на двух беседующих фокс.
– Канем? – мой голос сорвался. Сердце в груди замерло в ожидании ответа.
– Канем! – сказали фоксы одновременно, глядя на меня округлившимися глазами. И хотя я даже не знала их имен, они наперебой принялись мне рассказывать, что старейшина допустила канема в Лисьи земли, чтобы он вылечил свою душу. Впервые за последние триста лет сюда пришёл чужак.
Это может быть какой угодно канем.
Это может быть мой канем.
– И когда он придёт? – выдавила я, тупые концы ограды впились в мои ладони. Разум повторял, что это невозможно. Но глупое сердце билось с отчаянной надеждой.
– Ты разве не слышала? Он бродил возле границ три дня, и Ингар-Моран после обеда пошёл встречать его по приказу старейшины!
– Подумать только, чужак в Лисьих землях… – проговорила вторая собеседница, но я её уже почти не слышала.
Чужак для них. Но не для меня.
Я обернулась в сторону леса. Солнце уже опустилось за макушки деревьев, подсвечивая их золотом. Облака переливались розовыми и оранжевыми красками.
Гость может оказаться кем угодно. Но всё моё лисье существо верило в одно – он именно тот, кого я надеялась встретить.
Губы сами по себе изогнулись в слабой, но радостной улыбке. Тоска, стискивающая грудь, вдруг стала ещё сильнее, почти невыносимой. Теперь, когда он был поблизости, она едва не разодрала меня изнутри, душа со всей силы потянулась к нему навстречу, призывая тело сорваться с места и бежать.
Птицы где-то далеко в лесу взметнулись вверх. Из-за деревьев вышел недовольный Ингар-Моран, но в одиночестве, наверняка оставив гостя позади.
С той стороны в деревню вела только одна тропа.
Больше не мешкая, я обернулась лисой и понеслась вперёд.
Магнум здесь.
***
Магнум впитал в себя запахи и звуки природы. Здесь лес казался другим, словно добрым, но могущественным и предостерегающим. И отказывался пускать его за невидимую границу. Магнум блуждал три дня, надеясь, что фоксы всё же выйдут ему навстречу. Сам он никогда бы не смог найти нужную тропу.
После обеда он сел под деревом, наслаждаясь весенним ветерком.