Пустыня радости, или Оазис забвения. Повести, рассказы, поэзия

«Жаль, что я ошиблась и на этот раз», – мелькнула у неё в голове страшная мысль, которая всегда преследовала её, когда она долго и недвижимо смотрела вслед уходящей паре в даль песков после завершения праздника расставания с влюблёнными.

– Вы можете уйти вдвоём, и, может, это будет лучше для всех нас, – произнесла она.

Она слегка наклонила своё эбеновое стройное тело, почувствовав, что игла боли опять глубоко вошла в её сердце. И резко встряхнув головой, поднесла кадильницу с ладаном к лицу. Сделав глубокий вдох дымящегося аромата, она спокойно продолжила:

– Похоже, мне навсегда надо оставить эти безнадёжные попытки. Простите меня. Если хоть один из вас не готов, я не имею права настаивать, просить или хоть чем-то соблазнять вас, надеясь на свой опыт и ум. Я попрошу вас только об одном: когда вы будете уже там, в тишине вашего будущего уютного дома, помните, что где посреди пустыни я каждую ночь буду молить Всевышнего о вашем счастье.

Пламя в лампадах колыхнулось в такт её словам. И лёгкое дуновение ветра, подняв песок, зазвучало по шатру музыкой тёплой вечерней тишины. Они молчали.

– Завтра мы объявим о нашей любви втроём, – произнёс он стальным приглушённым голосом, не поднимая глаз.

От этих слов обе женщины вздрогнули. Их спины выгнулись, как натянутые струны, а раскрытые глаза, казалось, осветили шатёр, как светильники, горящие вокруг.

– Я не жил тысячу лет, – продолжил он. – Но из того, что я прожил, знаю, что у жизни не бывает нелогичных сюжетов. Я не смог спасти людей от расстрела в тот день, я не смог им помочь, но остался жив. Значит, мне надо сделать всё, чтобы помочь вам. В этом смысл, который диктует мне сама жизнь. А она, как я понимаю, не ошибается никогда.

– Завтра мы объявим о нашей любви втроём, – повторил он, выпрямившись во весь рост. В его голосе звучала непререкаемая сила и раскрывшаяся, как цветок весеннего лотоса, мужская любовь.

Они подошли, объединились в кольцо и одновременно поцеловали друг друга.

Казалось, рассвет будет другим. Девушки вышли из своих шатров и поспешили на окраину оазиса, чтобы увидеть то, что уже набирало силу. Все устремили взоры на барханы, где внезапно появившийся лёгкий ветерок поднимал небольшие струйки песка и играл с ними, создавая затейливые узоры, танцующие под такт невидимого дирижёра. Пустыня говорила. Она играла беззвучной музыкой взлетающих песчаных струн, и все с замиранием сердца следили за каждым новым аккордом и тем, что должно было вскоре произойти. Все ждали, когда запоют барханы.

Как будто издалека или из-под самой земли появился и стал нарастать далёкий гул, похожий на низкие звуки органных труб. Усиливаясь и наполняя всё пространство вокруг, он заставлял вибрировать песок, оставляя фантастические узоры на его поверхности, и вибрировать тела людей так, что казалось, тебя настигает сила, с которой ты ни за что не сможешь справиться и хотелось бежать.

Но никто не двигался с места. Все понимали, что пустыня пела о том, что в оазисе появилась любовь.

Они вышли из шатра вместе и произнесли вслух то, чему никто не был удивлён. Только улыбки на счастливых лицах и слёзы радости вокруг. До праздника прощания оставалось ещё два месяца, и весь оазис погрузился в торжественные приготовления.

Вирасаа поручила их трём своим помощницам, которые были в восторге от такой возможности самостоятельно проявить свои навыки и умения первый раз за время их заточения в оазисе. Каждая из них делала всё так, будто полюбили именно её.

Вирасаа весь день не выходила из шатра. Она понимала, что скоро ей предстояло сразиться с силой, намного превосходящей её собственную. Отступать было нельзя. В пустыне действует закон: если путник свернул с намеченного пути, он погибает, даже если этот путь был ложный и не мог вывести из пустыни. Всегда есть надежда, что тебя подберёт караван и спасёт. Если же сделать шаг назад, то дорогу не найдёшь никогда.

Она готовилась к смерти, понимая, что каждый шаг, каждое слово, взгляд и даже мысль должны быть отточены и выполнены безупречно.

– За эти два месяца я постепенно влюблю их в себя, чтобы не было подозрения даже у Джинна, – думала она.

– Моих знаний и умений хватит для этого. Но не для того, чтобы не быть пойманной самой.

Как будет проверять Джинн? Если бы это можно было узнать, я бы спаслась. Но такое невозможно. Хотя! – она встрепенулась. Следующая мысль принесла ей небольшое успокоение.

– Не надо прятаться от своего выбора. Я решила умереть, поэтому зачем хитрить и бояться? Эта внутренняя искренность и будет защитой, ведь желание исполнить намеченное уберёт все волнения и переживания. Она знала, что волноваться и переживать в любой жизненной ситуации очень опасно. Именно за ними всегда следил Джинн.

– Два месяца мы будем втроём, – сказала Вирасаа, когда на следующий вечер они опять скрылись за пологом её шатра. – За это время я научу вас всем таинствам любви, магии и многим другим вещам, которые здесь не знает никто. Когда-то в Древней Греции я была жрицей в храме Артемиды. Нас называли жрицами любви, и наставницы открывали великие тайны этого искусства. К ним нас готовили с ранней юности. Так же, как и умению лечить руками, взглядом или завораживать гипнозом.

В эту ночь я научу вас знанию, которое помогает накопить силу. Это метод любви. Когда -то в древнем мире, где я жила, он назывался «Чтобы не погасли плавающие свечи». Для этого уже всё приготовлено, – сказала она и откинула внутреннюю занавесу шатра.

Они разделись и втроём погрузились в тёплый бассейн, на поверхности которого плавали зажжённые свечи в глубоких деревянных подставках. Вода согревала и пахла ароматными маслами. Он вынул руку из-под воды и провёл по мокрым волосам.

– Осторожно, – сказала Вирасаа. Двигайся очень плавно. Сейчас мы будем заниматься любовью так сдержанно и не спеша, чтобы движения наших тел не загасили плавающие свечи. Этого очень трудно достичь. Энергия наших темпераментов будет требовать быстроты, которую невозможно обуздать. Задача – не останавливаясь и соединяясь нежно и плавно, суметь не поддаться этому волнительному ускорению. Тогда наша кипучая страсть будет сдержанна и усилена так, что произойдёт ощущение, будто наши тела должны разорваться изнутри.

– Зачем это? Зачем надо подвергать себя такому? – переспросил он.

– Не перебивай, – она нежно заслонила его рот мокрой ладонью. – Скоро ты узнаешь всё. Всю ночь мы будем наслаждаться нашими телами. Потом обнажённые выйдем на край оазиса и будем ждать появления утренней голубой звезды. Когда она взойдёт, произойдёт чудо. Звезда пошлёт луч, и наши тела начнут светиться и наполнятся такой красотой и силой, которую вы никогда не знали.

Утром они стояли мокрые на песке и смотрели на горизонт, где обычно восходила утренняя звезда. Взгляды были устремлены туда, где на краю светлеющего небосвода, переливаясь и пульсируя голубым светом, медленно проявилась звезда. Она стала набирать яркость и увеличиваться в размере. Все замерли, затаив дыхание.

Вирасаа подняла руки, протянув их к небу.

– Звезда, дай нам свою силу! – громко и властно произнесла она.

Внезапно тонкий луч отделился от голубой точки на небосводе, мгновенно достиг и осветил их. Они стояли в середине небольшого овала света, ясно очерченного этим лучом. Тела начали вибрировать каждой клеточкой и наполнялись тёплым, нежным и совершенно странным ощущением полноты необъяснимой энергии. Сила, которая в них входила, была сопоставима с безграничным счастьем, которое невозможно описать. Она прибавлялась с каждым вздохом и заполняла всё вокруг. На мгновение они почувствовали и увидели, как невысоко поднялись в воздух, оторвавшись от песка. Тела стали кружиться по краю света, в котором они стояли. Захватило дух, и перехватило дыхание. Всё вокруг вибрировало странными проникающими волнами, которые не поддавались никакому объяснению. Потом всё закончилось. Они лежали на песке, не в силах осознать, что произошло. Вирасаа пришла в себя первая, аккуратно нажала на какие-то точки за ухом каждого, и всё восстановилось. Все чувствовали себя преисполненными какой-то небывалой силы.

– Что это было? – почти одновременно произнесли он и Тарлинна. – Как такое возможно? Почему звезда услышала тебя?

Наверное, это были самые удивительные дни в его жизни, думал он. Всё то, что открывалось, превосходило любое понимание.

– Люди мало знают о любви и о том, какие возможности она скрывает, – ответила Вирасаа. – Они оставили в своём распоряжении только движения тел и возможность успокаивать свой темперамент. Не более того. Но знание, настоящее знание любви имеет безграничные возможности и безграничные энергии. Когда вы покинете оазис, вы начнёте стареть, живя свою жизнь, как обычные люди. Джинн не оставляет вечной молодости тем, кто полюбил. Но сила, которую вы сегодня приобрели, поможет вам оставаться энергичными и абсолютно здоровыми до старости и выглядеть очень молодо. Это мой подарок вам за то, что вы те влюблённые, которые осознанно согласились взять меня с собой. – Помолчав, она добавила: – Первые за тысячу лет.

Прошло два месяца учёбы и посвящения в этих удивительных таинствах. Лица влюблённых светились искренним счастьем, и никто в оазисе не мог понять, что одна из них готовит себя к смерти. Он и Тарлинна действительно полюбили не только друг друга, но и Вирасаа. Она отвечала им полнотой своих искренних чувств. Праздник прощания длился три дня в честь трёх полюбивших друг друга людей. Описать его, мой дорогой читатель, не представляется возможным. Поэтому я предлагаю каждому в своём воображении представить, как это было. Ведь каждый, кто читает книгу, немножечко становится соавтором.

Ветер пустыни особенный. Он не живёт без жалящих песчинок в лицо. Он всегда говорит о предстоящем, но мало кто понимает этот язык. Она почувствовала, что песчинка уколола её чуть сильнее других. Значит, где-то невдалеке был взмах огромными крыльями. Он опять появится в виде дракона, – поняла Вирасаа.

– Готовьтесь. Он рядом, – только и успела произнести она, когда огромная тень низко пронеслась над их головами.

– Я поздравляю вас, – произнёс дракон громовым голосом, плавно приземлившись невдалеке после грациозного резкого разворота своего могучего тела. Он был по-своему красив и грациозен. Его чешуя, переливаясь металлическим блеском в лучах палящего солнца, излучала огромную силу.

– Здесь действительно присутствует любовь. Я чувствую её, – сказал он, осмотревшись вокруг, будто подозревая, что в пустыне кто-то мог подслушивать их разговор.

Они сжались в комок, плотно прижавшись друг к другу. Дракон взмахнул крылом над их головами, и страх куда-то исчез, будто его не было совсем.

– Не бойтесь меня, – расхохотался он. – Поверьте, я искренне радуюсь каждому случаю любви, которые происходят не так часто, как хотелось бы мне. Я ценю ваше общее счастье и выполню то, что обещал. Искренняя любовь втроём – это большая редкость. А я люблю редкие драгоценности. Подойдите ближе и не бойтесь.

Они повиновались и сделали несколько осторожных шагов вперёд.

– Драконам свойственно приписывать жестокость, агрессию, и якобы от него исходит страх. Поверьте, это не всегда бывает так. Мы, джинны, сотворены так же, как и весь мир вокруг. А бесконечного зла в мире не существует. Бесконечна только любовь.

И он расхохотался опять.

– Я удивлён тому, что произошло между вами. Это интересно и играет лучами искренности. Что само по себе весьма ценно и редко в нашем мире. Поэтому я решил – для вас испытания не будет. Ведь именно его вы боитесь больше всего. Даже больше моего грозного вида.

Дракон расправил в вышину огромные крылья и издал такой рёв, что всё пространство задрожало вокруг. Они невольно сжались. Потом опять взмахнул крылом над их головами, и страх вновь исчез, как не бывало.

Они уже долго летели над пустыней на его могучей спине. Солнце щедро посылало свои палящие лучи, но на высоте было прохладно и комфортно. Они заранее, ещё в шатре, договорились о месте, куда хотят, чтобы их отнёс дракон. И путь был не близкий. Мысли сливались с проплывающими мимо облаками, и от напряжения дня клонило то ли в сон, то ли в какое-то плавное забытьё. Облака превращались в сказочные образы, увлекая за собой в нереальный заоблачный мир.

Дракон плавно снизился, хотя никто этого не заметил и не осознал, что закон проверки влюблённых начался! Молниеносным движением напряжённой спины крылатый зверь подтолкнул сидящую сзади Тарлинну, увлекая её к неизбежному падению. Толчок, резкий наклон, и все очнулись от забытья практически одновременно. Вирасаа, на секунду раньше других почувствовав, что падает, крепко вцепилась за костяные шипы, которые росли на спине дракона, и, крепко ухватив их руками, в сотую долю секунды прижалась к спине, полностью сохранив равновесие. Тарлинна вскрикнула от такого броска, но было поздно. Она падала на расстилавшийся внизу, как дорогой ковёр, бархатный песок пустыни.

Вирасаа пыталась повернуть голову назад, чтобы сказать ему, чтобы он смог также зацепиться и не упасть. Ей почему-то показалось, что его армейских навыков может не хватить. Но это не удавалось из-за быстрого, кренящегося в разные стороны полёта. Наконец, хоть немного она смогла вывернуть шею, чтобы взглянуть назад, и холод ужаса пронзил её тело. Сзади никого не было. Она летела на шершавой спине дракона одна. Повернув свою голову назад, она глаза в глаза встретилась со взором дракона, который, изогнув длинную шею и не прерывая уже плавного, неспешного полёта, в упор смотрел на неё пламенеющим взглядом.

– В тот момент, когда ты вцепилась и прильнула вниз, чтобы не упасть, он прыгнул за ней, – молвил дракон, глумливо улыбаясь своей страшной пастью. – Прыгнул, не задумываясь, потому что по-настоящему любит её. У тебя не получилось. Даже мысли такой не скользнуло в твоей душе. Ты в этот момент думала о себе и только потом о них, поэтому показала мне самым правдивым образом, что в тебе любви к ним не существует. Любящий человек жертвует собой сразу и не задумываясь. Жаль, что ты решила меня обмануть, – сказал он каким-то другим, как ей в тот момент показалось, немного грустным голосом. Он перешёл в пике и резко приземлился. Она кубарем скатилась на песок, больно ударившись головой о что-то твёрдое. Перед её глазами был метеоритный камень. Она попыталась встать и вдруг поняла, что уже прикована к нему железной цепью.

– За них можешь не беспокоиться. Они не погибли и не разбились. У них всё будет хорошо. Лучше подумай о своей страшной участи. Я должен лететь к ним, чтобы выполнить то, что обещал. Джинны не могут нарушить свои обещания, ты это знаешь. И не бойся змей, – страшно прошипел он. – Они не тронут тебя. Потому что ты заслуживаешь ещё более мучительной смерти. Просто жди того ужаса, который предстоит тебе вскоре.

Вирасаа поняла, что дракон по-настоящему рассвирепел и еле сдерживает свою ярость. Она опустилась на песок, понимая, что это конец.

Он и Тарлинна были вместе. Песок смягчил падение с высоты. Да, они были живы и были вместе – это самое главное из того, что произошло за этот удивительный день. Оба прекрасно понимали, что Вирасаа погибла. Она не смогла перехитрить Джинна. Но в мыслях оставалась надежда, что Всевышний способен изменить её судьбу. Мечта о будущей встрече не оставляла обоих.

Солнце давно миновало полдень, но ещё ярко освещало жёлтые барханы до самого горизонта. Они шли, держась за руку, куда-то вдаль. Чувство любви соединяло и не требовало ненужных слов. Была только уверенность: раз мы вместе, значит, теперь всё и всегда будет хорошо.

Джинн изменил свой образ, превратившись в старого дервиша – худощавого старика с обветренным лицом и пронзительными голубыми глазами. Он был одет в атласный халат, опоясанный широким матерчатым ремнём, и сафьяновые туфли с загнутыми мысками. На его голове был синий тюрбан с красивым драгоценным камнем посередине. Сложив ноги на песке, он читал молитвы в такт ритмично раскачивающемуся телу.

Подойдя, они увидели, что он сидит на ковре, расстеленном прямо у подножия невысокой одинокой пальмы, почему-то затерявшейся в раскалённых песках. Ковёр был вышит золотым узором удивительной работы. Его края с кисточками на концах немного изгибались вверх, будто собираясь взлететь.

– Я не знаю, кто вы и что с вами связано в этой жизни, – произнёс он первым.

– Я не попрошу милостыни и не задам вам ни одного вопроса. Подойдите ко мне.

Они повиновались.

– Я должен выполнить волю визиря, который приказал ждать тех двоих, кто сегодня должны пройти мимо меня. Он странный, этот визирь, да хранит Всевышний его дом, родных и его друзей, – немного испугавшись своих нелестных слов о визире, уважительно пробормотал старец. – Ковёр, на котором я сижу, умеет летать быстрее птицы. В сказках его называют – ковёр-самолёт. Надо только подумать, чтобы он взлетел, и сказать, куда хотите добраться. Просто сядьте на него поудобнее, и он доставит вас в любое место мира, конечно, кроме метеоритного камня, где уже умерла та, о которой так болят ваши сердца. Да и не надо вам туда, ведь её уже больше нет. Хотя если не хотите лететь на этом ковре, то можете идти дальше. Там, кроме пустыни, ничего нет и не будет ещё тысячи долгих лет. Мой визирь, да хранит Всевышний его здоровье и здоровье его родных, сказал, чтобы я передал вам вот это. Дервиш снял с пояса упругий кожаный кошель, протянул им и… исчез. От удивления они уронила подарок на ковер и из него высыпались драгоценные камни, которые разными красками заиграли в лучах заходящего солнца засыпающей пустыни, в которой до сих пор тихими вибрациями органных труб продолжали петь барханы.

– Они улетели. Теперь я свободен от своих обещаний, – произнес дервиш, превратившись в свирепого дракона. Его глаза и разверзнувшаяся пасть в этот момент олицетворяли бесконечное зло. – Готовься к расплате, Вирасаа. Твои мучения будут сверкать бриллиантом в моей короне тысячелетней ненависти ко всем женщинам Земли, – громогласно проревел он.

Подлетев к метеоритному камню, дракон одним рывком оскалившейся пасти вырвал из него железную цепь и, взмахнув головой, закинул пленницу себе за спину. Его тело вибрировало от злости. Она больно ударилась о его шипы. Глубоко глотнув раскалённый ветер пустыни, собравшись с силами и упёршись руками на шершавую чешую, она нежно погладила его ладонью по спине. Касание удивило и очень странно понравилось ему.

– Превратись в человека, – сказала она.

Он замер, поняв, что что-то произошло, и теперь почему-то был не в силах лететь. Такое касание он помнил в своей жизни. Оно было! Было когда-то очень давно. Память о нём влекла к себе. Казалось, он ждал его от самого создания мира. Эта нежность, текущая сквозь женскую руку. Единственное, что останавливало и удерживало от зла и негодования. Покой, за этим следовал покой, который так долго искал в эти прошедшие миллионы лет своей мучительной жизни. Но в этом касании было что-то ещё, что он не мог объяснить. Что-то совсем неведомое. Оно наполняло незнакомой волной и не просто согревало, а изменяло невидимое в глубинах его сердца, останавливая зло, которое начинало куда-то исчезать. Тепло и нежность, идущие от её руки, превращались в неведомые волны, неподвластные его силе. Он не мог этому противостоять.

– Превратись в человека, – повторила она.

Слеза, упавшая на его могучую спину, казалось, прожгла его чешую насквозь. Он издал оглушительный рёв, не понимая, что с ним произошло, встряхнув всем телом и подняв вокруг себя облако раскалённого солнцем песка. Когда оно рассеялось, перед Вирасаа стоял высокий, статный мужчина с пламенеющим взглядом. Средневековый камзол и широкополая шляпа делали его чем-то похожим на испанского идальго, волею судьбы оказавшегося посреди песков. Правой рукой придерживая золотой эфес изогнутой восточной сабли, он, не мигая, смотрел ей в глаза. Сила, исходящая от него, была огромной.

– Я люблю тебя. Я давно люблю тебя, – произнесла она заветные слова, и её стан грациозно изогнулся. – Я не лгала тебе. У меня не было возможности рассказать об этом раньше, ведь мы ни разу не были наедине. Я использовала солдата, чтобы появилась возможность объясниться с тобой один на один посреди пустыни. Кругом безмолвие песков, нет людей и только мы вдвоём. Пусть эти пески и солнце будут свидетелями моих признаний.

Он не шевелился. Потом, повернув голову, взглядом проводил летевшую вдалеке одинокую птицу, похоже сбившуюся со своего пути. Казалось, он не слышит её слова.

– Я люблю и знаю, как спасти тебя из твоего древнего заточения – тюрьмы твоей души. У тебя не будет шанса одному спастись от своего собственного проклятья. Ты сам не сможешь этого сделать никогда. Нужен тот, кто полюбит тебя. Ты ниспал с неба, увлёкшись женщинами. Многими женщинами. А вознестись и вернуться назад можно, только полюбив одну. Полюбив, а не увлёкшись только страстью или забавой. Я в твоей власти и не могу настаивать ни на чём. Я донесла до тебя слова, которые важны для нас обоих. Они помогут нам, если ты сам этого захочешь. Это для меня было главное – успеть сказать их тебе. А теперь я готова принять твою волю и твою лютую смерть. Мне не страшно. Мне действительно стало сейчас не страшно. И я знаю, что это правда.

– Я поклялся, – спокойно произнёс он. – Ты это знаешь, Вирасаа.

– Это была глупая клятва, Джинн. Она принесла тебе и другим только страдания.

– Моё имя не Джинн. Моё имя было Альтерис, и я вспомнил его сейчас первый раз за последние миллионы лет, – произнёс он с явным напряжением. – Кто ты, что заставила меня вспомнить моё истинное имя?

– Я та, которая полюбила тебя, – услышал он тихий голос Вирасаа.

– А как быть с теми страданиями, которые я принёс тебе? Неужели сможешь забыть? Женщины не умеют прощать до конца. Ты это знаешь лучше меня.

– Зло, которое ты причинял, было лишь свидетельством твоей любви ко мне. Твоей ещё не осознанной любви. Любовь не бывает без страданий. Если бы я тебя не полюбила тогда, моих страданий не произошло бы. Меня бы просто не стало. Но это случилось, и я хранила каждую каплю боли, полученной от тебя, как искреннее признание в любви ко мне. Иного у меня не было. Но если у страдающей души остаётся хоть что-то, хотя бы боль, то тогда есть шанс выжить и дождаться того, кого ты полюбил.

Моему сердцу по-настоящему больно, когда я представляю твои собственные страдания. Они несопоставимы ни с чем. Не бойся полюбить меня. В тебе есть любовь, и я её чувствую всем своим сердцем. Она давно была скована твоей силой и твоей волей. Отпусти её ко мне. Я приму её и не обману. И разреши мне свою душу перелить в твою. Поверь, Всевышний помилует нас!

– Женщины не должны делать предложения мужчинам, – с каким-то странным неуверенным упорством произнёс он. – Взгляни на солнце, разве оно ждёт признания в любви хоть от одной из планет, которые вращаются вокруг него и не могут сойти со своих орбит? Не могут никогда, – ухмыльнулся он.

– Прекрати! – не выдержала она, подняв голос. – Ты не человек, а падший ангел. Я жрица любви, прошедшая все уровни высшего посвящения. Людские суеверия не действуют и не влияют на нас. Мы другие, и ты сам это знаешь лучше меня.

Внезапно она подошла, положила ладони на его щёки и прижалась к его губам своими губами. Он замер в тот удивительный миг. Он был совсем другим. Не тем, которым были раньше. Это была не страсть, не отчаяние, не попытка выжить в безысходной ситуации. Её поцелуй наполнял чем-то новым, чего никогда не было в его сути. Через него нескончаемым потоком струилась красота женского естества. То, чего всегда не хватает любому мужчине на Земле. То, ради чего мужчины тысячелетиями сражались друг с другом за право обладать той, которая несёт в себе эту нескончаемую силу женственности.

Он обнял её. Обнял и опять замер, внезапно осознав, что их тела и души соединились во что-то единое и совершенно нераздельное. Первый раз в своей жизни он понял, что у него по лицу текут слёзы. Слёзы очищали и давали возможность не сгореть от силы, которая исходила от её сердца. Очищали то, что держало его душу последние миллионы лет.

Солнце медленно вставало из-за горизонта. Они лежали в обнимку на песке, понимая, что прошёл не один день, пока они не могли оторваться друг от друга. Казалось, какая-то невидимая завеса накрывала их всё это время, защищая от жара дня и холода ночи. Не давая почувствовать голод, жажду или что-то ещё, чтобы прервать песню радости посреди бесконечных песков пустыни. Казалось, в эти дни ангелы служили им, утверждая любовь на земле.

Потом всё стихло и приобрело знакомый вид и очертания.

– Отпусти их всех. Тех, кто остался там, в Оазисе проклятия, – тихо произнесла она.

– Разве ты не хочешь проситься с ними? – переспросил он.

– Не хочу. Может, это неправильно, но сейчас на это нет сил. Со мной произошли такие же невиданные изменения, какие произошли с тобой. Я наполнена твоей силой, и теперь я стала абсолютно цельной. Мне надо привыкнуть к этим удивительным изменениям.