Пробоина 3: Тень Пса
- -
- 100%
- +
Зато, кажется, я начал подозревать, куда запропастился мой оракульский пистолет.
Эвелина вырвала меня из раздумий:
– Или этот заблудший ждёт, когда пирус рассыплется в порошок, – предположила она, – Правда, я даже не знаю, как появляется «порошок счастья». Знаю только, что его тоже выплёвывает Вертун.
Мы обошли лужу, в которой помойник так и стоял, уставившись в воду. Он ни разу не шелохнулся, хотя мы производили достаточно шума.
– Помни, привратник, что нам не их надо бояться.
Я, последний раз оглянувшись на зомби, повернулся к Эвелине.
– Ты говоришь про Пульсары?
– Ага, – она кивнула, – Они тут особые.
– Ты говорила, что блуждающие…
– И это тоже. Что ты знаешь про Вертуны, привратник?
Я пропустил «привратника» мимо ушей, решив не спорить, и ответил:
– Ну, Вертуны, они на земле. Шумят. Я видел их, закрытые бетонными саркофагами.
– Неплохо, – Эвелина кивнула, – Значит, ты их слышишь.
– А я тоже, – скромно добавил Хромой, – Они гудят, как ветер в небе.
Мы оба обернулись на пацана, и спустя пару секунд чернолунница добавила:
– Однозначно я определю тебя алтарником к отцу Афанасию. Быть может, племянник мой дорогой, из тебя выйдет хороший служитель Чёрной Луны.
Она ласково взъерошила пацану волосы, но тот только вздрогнул. Несмотря на симпатию к Избраннице, мальчишка до сих пор был уверен, что в Церкви Чёрной Луны обитают людоеды.
Я усмехнулся, услышав обращение «племянник». Получалось, по вере чернолунницы, все вокруг – это братья и дети братьев Последнего Привратника, её будущего мужа.
– Вертуны – это врата в другой мир, именно оттуда и рвутся к нам эти «угольки», «снежки» и другие исчадия. Пробоина в небе – это тоже врата, только огромные и постоянные. И она связана с Вертунами на земле.
Чернолунница увлеклась, повторяя мне примерно то же, что я слышал в Маловратской академии. Мол, в основном Вертуны бывают маленькие, их называют Карликами. Бывают большие Ординары – их на земле гораздо меньше, но это и хорошо, потому как они гораздо опаснее.
– А Гиганты? – спросил я.
– Гиганты… – задумчиво отозвалась Эвелина, – Они возникают лишь на миг, вырастая из Карликов, но приносят огромные разрушения. Так было в Магославском крае двадцать лет назад, когда…
– Знаю, – прервал я, – Борзовы исчезли, Великий Лунный Род.
Эвелина поморщилась, недовольная тем, что я перебил. Потом продолжила о том, что Вертуны подвержены влиянию Лун, и поэтому каждый имеет свою стихию.
– В Красногории в основном Красные Вертуны. Это огонь. Есть, конечно, стихии земли, воды и воздуха, но это редкость.
– Мы говорили о Пульсарах, – напомнил я.
– Невидимые Вертуны оракулов, – кивнула Эвелина, – Обычные Безлунные и маги материи не чувствуют их. Но именно Пульсары дают оракулам силу мысли, напитывая четвёртую чакру, и позволяют чувствовать… кхм… Иных.
Она на миг стрельнула по мне глазками, сделав особый акцент на слове «Иных». Да уж, проницательная особа – она явно догадалась, что со мной не всё ладно. Радовало только, что реакция чернолунницы довольно спокойная, а значит, у неё свои планы на меня.
В этот момент моего слуха коснулось тонкое, едва слышное гудение, и я снова остановился, подняв руку.
Эвелина нервно вскинула посох, будто он мог защитить от невидимых Пульсаров. Хромой выставил лезвие, тоже испуганно прислушиваясь и бегая глазами по стенам.
– Что не так с Пульсарами под Межедаром? – прошептал я, прислушиваясь.
Впереди и вправду, как выразился мальчишка, гудел ветер, будто сквозняк гулял по туннелю. Вот только воздух был неподвижен…
Как по мне, этот звук был больше похож на гудение трансформатора. Но что с мальчишки взять, в этом мире до трансформаторов ещё не додумались. Да и додумаются ли, с их то магией?
– Пульсары обычно двигаются очень медленно, почти стоят на месте, – послышался тихий ответ Эвелины, – И они не причиняют вреда ни Безлунным, ни магам. Но только не здесь.
– Это из-за них помойники сходят с ума?
– Скорее, просто теряют разум, когда Пульсары пролетают через них.
Гул приближался, и я подошёл к спутникам поближе, заставив сгрудиться. Так мне легче будет оттолкнуть их в сторону, когда я смогу определить, где именно находится опасность. Мне даже вспомнились тренировки стрельбы, когда нас учили поражать цель в тёмном помещении на слух.
Вот жжёный псарь! Я не видел, но чётко ощущал, что Пульсар уже близко. И, как назло, звук прерывался – мне не хватало внутренней настройки, чтоб держать постоянный контроль.
Я попытался вызвать тепло в затылке. Ну же, чакры мои небесные, надо постараться!
Сконцентрироваться не получалось. Так, а если через оракульную чакру в груди? Увидеть её, а потом по отблеску нырнуть вверх, как уже делал до этого…
«Мы ждём…»
Едва слышный шёпот заставил меня вздрогнуть и потерять концентрацию. Твою псину, а ведь я уже, кажется, слышал эти голоса.
«Здесь нужен привратник…»
Эвелина осторожно взяла мои пальцы и больно сжала, чуть не заламывая. Я возмущённо покосился на неё.
– Не используй магию мысли. Именно поэтому Стражи Душ боятся Межедара – их магия притягивает блуждающие Пульсары.
Я облегчённо выдохнул. На хрен, вот женская логика! Эвелина должна была мне сказать об этом сразу же, ещё на входе.
– А если магию духа? – поинтересовался я.
– Ты не можешь ей управлять, привратник. И не спорь! Не можешь… пока, – Эвелина нахмурила брови, – Просто слушай.
Расслабившись, я последовал её примеру. Кажется, понятно, что имела в виду Эвелина. Нужно было стать своего рода «приёмником», не излучая при этом псионику самому.
«Здесь явно нужен привратник…»
Шёпот повторился, а потом исчез. Осталось только гудение Пульсара.
Я сделал шаг в одну сторону, в другую. Оценил разницу, попытавшись найти точку, из которой идёт звук. Судя по источнику, сам по себе Пульсар был небольшим, наверняка не больше футбольного мяча.
Поэтому через несколько секунд я взял чернолунницу за руку и, кивнув, потянул за собой. Пацан сразу же схватился за руку Эвелины и засеменил следом за ней.
Прижавшись к стене, мы все втроём протиснулись вдоль источника шума, потом спокойно пошли дальше. Теперь я знал примерно, к чему прислушиваться, поэтому следующие Пульсары уже не стали для меня неожиданностью.
Голоса, конечно, немного пугали меня. Но мне и до этого уже приходили видения, и гораздо более страшные, чем какой-то шёпот в ночи. Да и обсуждать мои галлюцинации здесь было не с кем.
Мне казалось, что скажи я Эвелине о голосах, и она меня потащит силком под венец в ближайшую церковь Чёрной Луны, и даже обстрел солдатами её не остановит.
На самом деле меня больше напрягало другое – мы уже почти час блуждали по туннелям, обходя гудящие и медленно блуждающие Пульсары, и заворачивая в разные тоннели и проходы, но так и не встречали никакого намёка на выход в город.
Зато нам всё чаще стали встречаться помойники. Некоторые из них отскребали со стен и пола какой-то рыжий налёт, так похожий на ржавчину.
– Порошок счастья, – прошептал Хромой, спрятавшись за Эвелину.
– Лунная гниль, – Избранница едва не сплюнула, – Как можно до такого извратить природу магии?
Мы присели отдохнуть, наблюдая за монотонными движениями помойника. Он долго и нудно сгребал пальцами налёт, потом так же стряхивал его в корзинку на груди. Часть снова падала на пол, и помойник, замерев, несколько минут размышлял, что ему делать.
Затем он наклонялся… и опять пара минут на раздумья. И медленными движениями сгребал оброненное с пола. Эта процедура повторялась медленно и бессчётное количество раз. Любой нормальный человек уже с ума бы сошёл от такого труда.
Упоминание о магии заставило меня спросить чернолунницу:
– Так ты всё-таки маг?
– Нет, я же… кхм… Безлунная.
– Ой, я тебя умоляю, – я закатил глаза.
– Ты, привратник, наверняка слышал, что Безлунных ещё называют Ночными Магами?
Я кивнул, вспомнив градацию всех местных магов. От слабых Утренних, Полуденных и Вечерних до сильных Магов Первого и последующих Дней. И да, солдаты в степи возле Маловратска, как я помню, забавлялись над тем, что Безлунных называют Ночными Магами. Чаще, правда, просто чушками.
– Так вот, нельзя меня считать Лунной. Я такая же Безлунная, как… как этот мальчик, например.
Хромой вздохнул. Судя по его глазам, пацан очень сильно мечтал о том, что когда-нибудь в нём чудом проснётся магический дар.
– По воле Незримой мы, Дети Чёрной Луны, обладаем особыми знаниями, позволяющими чувствовать этот мир. Иначе как мы узнаем, что наступают последние времена? Ведь уже когда выйдет Чёрная Луна, и когда увидим мы собачью тень Незримой на ней, будет уже поздно.
– Только давай без проповедей, – улыбнулся я, а потом вдруг спохватился, – Какую тень?!
– Ну, деверь мой неразумный. Неужели ты не слышал, что Незримая часто является самым праведным своим последователям в образе собаки?
Я ошарашенно покачал головой. Эвелина с видимым удовольствием приготовилась прочитать мне очередную проповедь о Незримой, как вдруг стены вокруг осветились красным.
По туннелю пронёсся мощный порыв ветра, заставив нас с Эвелиной пригнуться. Мальчишку даже сдуло с камня, на котором тот сидел.
Бедный помойник потерял равновесие и рухнул рядом со стеной. Он так и остался лежать, некоторое время ещё шевеля руками, будто отскребая порошок. Кажется, до него ещё не дошло, что он упал.
Тут же под сводами пронеслись целые мириады искорок и осыпались на нас мелким крошевом. Я с удивлением достал из волос крошечный красный камушек, мерцающий неровным светом. Пирус?
Весь тоннель будто был усыпан красными звёздочками, мигающими, словно гирлянды.
– Кажется, это Вертун чихнул, – вставая, сказала Эвелина.
Она с недоверием смотрела на кончик её посоха – тот сиял, как звезда, сильно напитавшись энергией. Наши глаза до того привыкли к темноте, что теперь я мучительно жмурился, пытаясь прикрыться ладонью.
Из темноты туннеля послышался хруст, будто кто-то весьма тяжёлый раздавил камушек. Одновременно всё моё нутро сжалось, предчувствуя опасность.
Я обернулся, пытаясь рассмотреть хоть что-то в том конце тоннеля, откуда прилетела взрывная волна. Через пару секунд в круге света показалась безглазая морда, расколотая клыкастой пастью и обрамлённая огненной гривой.
«Уголёк» издал звук, отдалённо похожий на рычание, но больше напоминающий треск углей в костре.
– Да, ну твою мать, – вырвалось у меня.
– Незримая, храни нас, – с ужасом прошептала Эвелина.
Я сплёл пальцы в особом якоре. Вообще, режим берсерка так часто нельзя использовать, потому как можно повредиться умом. Но выбора особого у меня не было.
– Ярость пса, – прошептал я.
И ничего…
– Что за ярость? – испуганно спросила Эвелина, тихонько пятясь от приближающегося «уголька», – Какого пса?
Я не слушал её, обеспокоенно оглядываясь и поднимая глаза к потолку. Берсерк не сработал опять! Да, грёбаный насрать, почему?!
Ответом мне служило чувство беспомощности внутри, будто какая-то часть моей души рвалась к небу. Она пыталась дотянуться до Красной Луны, но не могла, потому как нас отделяли толщи камня и земли.
Твою-то Пробоину… Кажется, техника Пса, которой меня обучили духи Борзовых, каким-то образом сплелась с моими собственными навыками.
Глава 3. Единственная
Монстр тихонько двигался к нам. Выставив нож, другой рукой я попытался завести Эвелину с мальцом себе за спину.
– Пока задержу его, попробуете уйти, – твёрдо сказал я, хотя понимал, что под словом «задержу» скрывается скорее всего смерть.
Что собой представляет «уголёк» по сути? Что-то среднее между собакой и львом, только выскочившим из самого ада. Убежать от такого монстра не представлялось возможным – в памяти прекрасно сохранилось, с какой скоростью носятся все эти элементали стихий.
– И не думай, деверь! – чернолунница встала рядом, выставила посох красным концом вперёд, – Жена Последнего Привратника рождена для того, чтобы спасти этот мир. И, видит Незримая, нет высшей чести, чтобы отдать жизнь для защиты хотя бы частички этого мира.
Я усмехнулся. Это она, видимо, имела в виду Хромого… Красиво говорит, хоть и непонятно.
Судя по глазам пацана, тот бы и рад броситься бежать, но только ноги приросли к полу от страха. Ладно хоть мой Василий больше не устраивал гормональных истерик – пообтёрся со мной парень, возмужал.
«Уголёк» пока не кидался, водил безглазой мордой из стороны в сторону, словно принюхивался к стенам туннеля, и мне впервые удалось рассмотреть исчадие Вертуна так близко.
Тёмно-красная, почти чёрная шкура, с ярко-алыми прожилками, будто она тлела изнутри. Между прожилками перескакивали искорки, словно угли трескались, и эти всполохи напоминали редкую шерсть.
На загривке внутренний жар «уголька» вырывался на полную, образуя огненную гриву – языки пламени поднимались от шеи, бросая на стены вокруг отсветы, как от костра. Хорошо хоть, в туннеле теперь точно не было недостатка света.
У монстра не было глаз, просто вытянутая морда, так же испещрённая трещинками-прожилками. На носу угадывались ноздри, выбивающие струйки дыма. А из пасти на пол летела слюна – срываясь с раскалённых клыков, горящие капли падали с характерным звуком, будто потёк расплавленный пластик.
– Так вот ты какой, жжёный пёс… – вырвалось у меня.
В нос ударил запах гари, да и дышать стало труднее. Кажется, «уголёк» сжигал кислород в туннеле – да уж, магия магией, а законы физики работали и тут.
Кстати, о законах физики…
В холке огненный зверь доставал мне до пупка, и, предположительно, можно было попробовать справиться с ним, как с очень крупной собакой. Очень, очень крупной собакой.
Под удивлёнными взглядами спутников я чуть отступил и стал медленно снимать куртку.
– Жжёный ты пёсик, горелый ты пёсик… От Тимки уйди, от Васеньки уйди, а капита забери, – тихо приговаривал я.
«Уголёк» вдруг прислушался и повернул голову в сторону, где возле стены заворочался помойник. До зомби только-только дошло, что горизонтальное положение – это не вертикальное, и он начал вставать, всё так же бормоча про «порошок» и «пирус».
Здесь, под Каменным Даром, помойники уже давно превратились в корм для «угольков», а значит, один вид и запах вонючего зомби означал для них лёгкую добычу. Поэтому адский зверь сразу же рванулся, чтобы сомкнуть пасть на шее помойника под крики Хромого и дикий визг Эвелины:
– Незри-и-и-и-и…
Двигался «уголёк» действительно наподобие собаки, и рвал свою жертву зубами так же: дёргал всем телом и головой, утробно рыча, и мотая жертву словно тряпку. Монстр клацал пастью, раз за разом вгоняя клыки всё глубже в бедную голову помойника, плоть которого шипела и шкворчала.
Мечущиеся по туннелю тени, летящие на стены и пол брызги крови, запах палёного мяса… и вечный визг. Твою псину, как Эвелине дыхалки-то хватает?
– …и-и-и-имая! – как раз закончила чернолунница, резко вдохнула, и снова, – Незри-и-и-и!..
Хромой прятался за её спиной, целясь в зверюгу… из моего оракульского пистолета?! Вот же засранец! Втайне я до последнего надеялся, что пацан не мог его у меня украсть.
Всё это время я стоял, хладнокровно наматывая куртку на предплечье. Можно, конечно, броситься на спину зверю и всадить нож, но я не был уверен, что смогу попасть, куда надо. Меня больше интересовала шея, куда в прошлый раз я «снежка» уложил ударом сабли.
Как нас обучали в корпусе?
Нужно спровоцировать собаку, дать ей уцепиться за обмотанное предплечье. Закинуть другую руку на загривок, нажать и, рывком дёрнув пасть кверху, сломать шею. Сейчас этому мешали, правда, несколько нюансов – зверина слишком крупная, да и на загривке у неё самый настоящий костёр. Пока буду прижимать, спалю себе руку…
Второй вариант: вместо того, чтобы ломать шею, всадить нож в ухо, ну или в ту же самую шею. Ожоги будут, но не такие сильные.
Всё это пронеслось в моей голове, когда Эвелина вдруг шагнула вперёд, упруго выстрелив посохом, и воткнула его красный кончик в заднюю ляжку «угольку».
Полыхнула вспышка, туннель заполнился оглушающим рёвом.
– Да твою же… – я едва успел дёрнуть Эвелину на себя, когда зверь резко развернулся и бросился на чернолунницу.
Раскалённое тело пронеслось как раз мимо того места, где она только что стояла. По счастью, Хромой успел присесть, и тварь пролетела над ним, задев пацану шевелюру, отчего та сразу задымилась.
«Уголёк» приземлился, крутанулся на месте и бросился уже на мальчишку. Я успел подскочить и рвануть крякнувшего пацана за шкирку, при этом выставив обмотанную руку вперёд.
Через миг раскалённые клыки сомкнулись на предплечье, и я заорал от боли – левую руку будто в тиски зажало, хрустнули кости. Ноги потеряли контакт с землёй, тварь легко подняла меня и со всей дури вогнала лопатками в стену.
Приложившись затылком и спиной, я чуть не отключился. В лицо полыхнуло жаром, когда «уголёк» попытался второй раз перекусить руку – обмотанная куртка уже висела лохмотьями, и раскалённые клыки вошли мне в мышцы.
– Твою-ю-ю!.. – заорал я, подтягиваясь и вгоняя нож твари в ухо.
Ну, где-то там точно должно быть ухо…
Есть, лезвие вошло на всю! Я ощерился, плавая между реальностью и обмороком:
– Получила, псина толчко…
Тут же «уголёк» рванулся всем телом, протащил меня лопатками по каменной кладке, доламывая руку. Дёрнул головой, и через миг я оказался у него на спине.
От рывков огненная грива разметалась в стороны, и я, почуяв, как горят волосы, замотал головой. Хотел ладонью сбить пламя, но тут монстр зарычал, и моя бедная левая рука оказалась на свободе.
Слетев с псины, я сгруппировался, кувыркнулся, и сразу же вскочил на ноги. Не было времени сгибаться от боли, ведь зверь просто нас убивал.
Нож остался в голове противника. Моё состояние было критическим, и я укрепил до предела внутренний стержень псионика, заставляя себя оставаться на плаву. Вот только с моими возможностями ничего особо не получилось.
Левая рука висела плетью, и я боялся, что для исцеления может не хватить одних только таблеток «вытяжки». Ещё и спина с рёбрами горели от боли – монстр тут мной все стены отдраил.
– Вася, не спи, – процедил я сквозь зубы, выпрямляясь, – Держи нас обоих, Васёк.
Мой седой сосед по телу не подавал признаков жизни, и я понял, что он уже давно отключился от болевого шока. Ну, что за дрищавая закалка?!
Эвелина как раз стряхивала пепел с опалённой шевелюры Хромого, когда монстр снова рванулся к ним. Чернолунница опять успела ткнуть посохом прямо в пасть «угольку», тот на миг замешкался, а через секунду я таранным ударом воткнул сапог ему в рёбра.
Сил хватило, чтобы сбить тварь с ног, но та сразу же вскочила. А вот я не удержался, завалился… и как раз на сломанную левую руку!
– А-а-а!!!
От моего крика по туннелю прокатилось оглушительное эхо. Перед глазами замелькали искры, взорвались тёмные пятна, в голове зазвенело.
Тим, вставай. А ну, псовая твоя рожа, вставай давай!
Я смог только поднять голову…
В горле «уголька» заклокотало, будто пламя бушевало. Тварь разозлилась, стала рыть лапой землю, из её пасти пошёл дым. Вот «уголёк» шагнул ко мне, но вдруг качнулся в сторону, неуверенно тряхнул головой.
Я оскалился от счастья. А мой нож в голове твари всё-таки делал своё дело.
Хромой всё сидел на пятой точке и дрожащими руками целился, жмурясь при этом. Как будто, на хрен, там патроны есть… Наивный сопляк.
«Уголёк» двинулся ко мне, чтобы добить, и Эвелина с визгом прыгнула вперёд, решив огреть монстра наотмашь посохом. Но тот вдруг извернулся, перехватив оружие пастью, и вырвал его из рук чернолунницы.
При этом тварь неожиданно задела синим концом посоха свои рёбра, и с ужасающим рёвом выплюнула оружие. Одновременно в месте касания что-то хлопнуло, зашипело, и под своды туннеля стал подниматься пар.
Это здорово меня впечатлило, я даже облокотился на целую руку. Так, смерть пока отменяется.
– Эвелина… – вырвалось у меня, – Почему ты сразу не атаковала его синим концом?
– Который с нэрусом?! – Эвелина удивлённо сделала шаг к своему оружию, отлетевшему к истерзанному трупу помойника.
«Уголёк», пар вокруг которого уже развеялся, с озлобленным рыком дёрнулся, заставляя чернолунницу отступить. На его рёбрах виднелось особо тёмное пятно, будто на костёр плеснули ведро воды, но эта потухшая зона потихоньку разгоралась и снова наливалась краснотой.
Монстр уже не кидался, а очумело вертел головой, рассматривая всех нас и не зная, от кого ждать атаки. С одной стороны безоружный и покалеченный я, посередине Хромой с бесполезным пистолетом, и растерянная Эвелина, тоже лишившаяся своего посоха.
Вообще, «уголёк» вёл себя довольно странно. Это не первый элементаль, которого я встречал, и обычно они просто бросались в атаку, даже не думая о смерти.
– Нэрус и пирус, вода и огонь, – тихо ответила мне Эвелина, на всякий случай прикрываясь руками от монстра, – Слишком разные стихии, и нельзя заранее знать, что будет, когда они столкнутся. Только сильный маг может предугадать это.
Силы покидали меня, и слова Избранницы долетали уже будто сквозь пелену. Качнувшись на локте, я удивлённо выпятил губу:
– Вот оно, значит, как…
Нэрус и пирус. Вода и огонь. А шипело-то как… Что там нельзя предугадать? Либо затухнет огонь, либо вода испарится.
Я лёг на живот, и попытался снова залезть в кошель, чтобы достать «вытяжку». Там должна была остаться ещё таблетка… лишь бы помогло.
– Я не Лунная, и реакция двух стихий могла бы убить меня саму, – будто бы оправдывалась Эвелина, – Ну или, что ещё хуже, повредить посох!
Её слова уже с трудом пробивались в мой мозг. От ножа в голове монстр помирать явно не собирался, а я сделал уже всё, что мог… И вытяжку я уже не достану, немеющие пальцы с трудом различают предметы.
– Привратник! – голос Эвелины доносился будто за пару кварталов, – Привратник!!!
Да здесь я, здесь… Так-то ранение не смертельное, но сознание упорно скатывается в обморок. Надо отрезать боль, попытаться настроить внутренние потоки, разогнать все чакры.
Эх, Эвелина, а как жаль, что я с тобой поближе не познакомился. А вот если честно, в моём вкусе только блондинки… Не, ты не подумай ничего такого, я не привередливый. Ваську вон брюнетка нравится, так что и мне достаётся чуть-чуть от его предпочтений.
А от брюнеток одни проблемы. И ты, Эвелина, кстати, этому подтверждение… Ходячее, бедовое, катастрофическое подтверждение.
Твою ж псовую, толчковую, да жжёную Луну! А ведь как прекрасна… образ чернолунницы висел перед глазами, и у меня даже перехватило сердце от её красоты.
Распущенные чёрные волосы, подкрашенные глазки, надутые губки. Да и на теле уже не просторный дурацкий балахон, а белая рубаха с откровенным декольте, приталенная поддерживающим корсетом, отчего грудь так здорово приподнялась и округлилась. Ваше капитское бесстыдство, да откуда у этой бестии такое богатство при такой худобе?
Хотя почему худоба? Стройность! Чёрные кожаные штаны отлично подчёркивают фигуру, огибая округлости там, где они нужны.
Чернолунница смотрит на меня, как на того единственного, с кем она готова идти рядом всю жизнь. Эх, Эвелина, если бы ты знала, как же я тебя люблю!
Люблю?!
Твою псину! Погодите, я не понял…
Но мне не дали привести мысли в порядок. Картинка вдруг смазалась, и на прекрасную женщину, к которой я пылал самыми что ни на есть настоящими чувствами… да-да, на моё сокровище, на мою драгоценную жемчужину…
А-а-а, толчковые псы!!! Убью!
На мою женщину ринулись со всех сторон монстры – они тянули клыки и когти, чтобы разорвать и убить! Лишить меня той самой, единственной…
– Не-е-ет! – мои губы разлепил дикий крик, я распахнул глаза.
Рычание монстра и женский визг так и разносились под сводами туннеля. Эвелина прижималась к стене, «уголёк» был в шаге от неё. Хромой стоял сзади и целился, бессильно щёлкая спусковым крючком.
Неизвестно, какая сила подняла меня с пола, но та гормональная буря, которая металась внутри, грозила меня разорвать и ринуться к этому ублюдку.
Урою! Уничтожу! За ту единственную, которая есть в моей жизни… За мою любовь, за мою жизнь!
Взгляд Эвелины, полный ужаса, лишь придал мне сил.
– Ты, капитская душа, – прорычал я, шагнув к монстру, – Иди сюда!!!
Тот развернулся и даже удивлённо что-то прорычал, словно не понял, какие к нему претензии.
Я шёл к нему наглой походкой, опустив руки в кошель. Говорите, огонь и вода?! Ну, сейчас посмотрим…
«Уголёк» зарычал, будто гавкнул, пытаясь отогнать меня. Но я даже не вздрогнул, и сделал обманный выпад рукой, словно хотел дотянуться до ножа в его голове.