Мой страшный, страшный опекун
- -
- 100%
- +
– Садись и ешь, – Чезаре указал на стол. – К началу сезона ты должна быть аппетитной румяной булочкой, а не бледной поганкой. Бледных поганок, знаешь ли, женихи не любят.
– Вы глухой? – теперь она смотрела не только с ненавистью, но и с самым великолепным бешенством. – Или совсем без сердца? Я же говорю, что не выйду замуж ни за кого, кроме…
– Села и начала есть! – повысил голос Чезаре. – Или кормить тебя, как рождественского гуся? Так я могу, не сомневайся, – и он многозначительно хрустнул пальцами.
– Не сомневаюсь! – прошипела леди Блаунт почище любого гуся.
Садиться за стол она не стала, а взяла кусочек хлеба, намазала маслом, положила ложечку икры и начала есть с видимым отвращением. Потом залом допила остывший чай из своей чашки. Зло спросила:
– Довольны?
– Почти, – Чезаре тоже направился к столу, потому что поесть надо было.
Внутреннее чутьё подсказывало, что в ближайшее время силы ему понадобятся. Да ещё какие.
– Я хочу прогуляться к морю, – сказала Рэйчел. – Я никогда не видела моря.
– Ещё насмотришься, надоест, – Чезаре проверил, на месте ли ключ от балкона, припрятанный в кармане. – Пока не появится нянька, сидишь под арестом, – он указал в сторону соседней комнаты. – А выходить в свет начнёшь, когда будешь одета, как леди. А не как девица из борделя.
– Как вы презираете девиц из борделя! Только сами-то чуть слюной не захлебнулись! – крикнула она и даже ножкой топнула.
Растопалась тут… копытами.
– На тебя, что ли? – Чезаре окинул её взглядом. – Не обольщайся. Ты не в моём вкусе. И вообще, забывай про свой притон. Лучше помолись, чтобы твой Адам не узнал, что ты вытворяла там, в «Жареных цыпочках».
– «Цыплятах»!..
– Без разницы, хоть куриц. Арест, – он снова указал в сторону её комнаты.
Леди круто развернулась и скрылась за дверью. Правда, задержалась на пороге. Посмотрела искоса и быстро, состроила гримаску, а потом от души хлопнула дверью.
– Взбрыкнула… овца, – пробормотал Чезаре, чувствуя себя, тем не менее, не победителем, а почти что проигравшим.
И вот почему такое гадское чувство? Он всё правильно сказал и сделал. Нечего смешить людей и потенциальных женихов. Ну, женихи тоже люди, конечно, но…
Ладно. Думать об этом – заведомо сойти с ума.
Пока надо позавтракать. А потом всё станет проще.
Чезаре сел на диван, и под задницей что-то противно хрустнуло, а потом стало мокро даже через штаны.
Ругаясь сквозь зубы, он поднялся и увидел, что по обивке дивана растекаются жёлто-белые потёки раздавленного яйца. Яйцо было всмятку, кстати.
Он взглянул на стол.
Так и есть.
В одной подставке яйца не было.
Эта маленькая дрянь, которая вроде как леди, решила отомстить хоть таким образом.
И месть получилась, да. Запасных штанов он с собой не возил. Придётся вызывать посыльного и отправлять за новыми штанами. Вот ведь…
Чезаре, продолжая вполголоса ругать девчонку, на чём свет стоит, стащил штаны, бросил их в бельевую корзину и уселся в кресло, прежде чем налить совсем остывшего чаю.
Пить остывший чай было невкусно и даже противно.
Чезаре сжевал бутерброд с икрой и поймал себя на том, что тянет время. Давно уже надо было вызвать посыльного и отправить за подштанниками и штанами, чтобы одеться, а не сидеть тут голым задом.
Но если бы леди Блаунт сейчас высунула нос из комнаты…
От одной мысли об этом всё подпрыгнуло и напряглось, и Чезаре мысленно обозвал себя дураком. Прошёл в ванную, взял из аккуратной стопки белья полотенце, обернул вокруг бёдер.
Глупо получилось бы. Может, мамзель Зизи покраснела бы на пару секунд. А может, даже глазом бы не моргнула. То, что она девственница – это ничего не значит. И девственница может ублажить мужчину по полной.
Сразу вспомнился розовый и нежный рот.
Вот зачем вспоминать, какой у неё рот?
Так себе, если честно. Болтает гадости и глупости, только и всего.
Но полотенце спереди медленно вздыбилось, и это не добавило Чезаре приятных переживаний. Эдвард правильно сказал, что на Горячую Зизи встало у всех. Ну вот встало! И что тут, прикажете, делать?
Стараясь думать о чём угодно, только не о своей подопечной, Чезаре написал записку и дёрнул шнур вызова. Посыльный явился минуты через две, получил записку и монету, и отбыл, чтобы принести смену белья и чистые штаны.
Хотя от гостиницы до дома Чезаре было от силы пятнадцать минут ходу, посыльный пропал больше, чем на час.
Когда, наконец, в номер постучали, терпение у Чезаре полностью закончилось.
Он распахнул дверь, собираясь сразу же отругать медленного дурака, но на пороге стоял вовсе не посыльный. Там стояла незнакомая дама средних лет, очень чопорная, в пенсне и с чемоданчиком.
Одета она была в строгую коричневую юбку и приталенный жакет, под которым красовалась наибелейшая рубашка. Седые пышные волосы были разделены на прямой пробор и уложены в старомодную причёску.
Дама ничуть не удивилась, когда увидела Чезаре босого и в полотенце пониже пояса. Лишь поджала губы и высокомерно вскинула голову.
– Его светлость, я полагаю? – холодно спросила дама. – Гунда Дастанвиль. Меня прислала госпожа Бельведер по просьбе леди Хадингтон. Мне сорок лет, моим отцом был граф Дастанвиль, и у меня лучшие рекомендации. Где девушка? – и она, не дожидаясь приглашения, вошла в комнату, чуть потеснив Чезаре.
– Рекомендации, – хмуро потребовал он, не желая показать, что слегка растерялся перед таким напором.
Да ещё видок был – тот ещё. С полотенцем. Хорошо, что не с голым задом дверь открыл.
Дама четкими, немного резкими движениями открыла чемоданчик, вынула оттуда пачку рекомендательных писем и протянула Чезаре.
Он взял, с унынием отметив, что пачка толстая.
– Где девушка? – строго повторила госпожа Дастанвиль.
– В соседней комнате, – проворчал Чезаре, с отвращением начиная читать первое письмо.
– Позовите, – она не попросила, а почти приказала. – Только сначала извольте одеться.
– Изволю, когда будет, во что, – отрезал Чезаре и позвал, повысив голос: – Леди Блаунт! На выход!
Мамзель Зизи тут же выглянула из комнаты – явно, подслушивала.
– Твоя нянька пришла, – оповестил он, делая вид, что внимательно читает рекомендательное письмо, хотя на самом деле не видел ни строчки, ни словечка.
Потому что бессовестно косился на овечку.
Она вышла, как воплощение скромности. Опустив глаза, сложив руки и чуть склонив голову к плечу.
Набедренная повязка из полотенца снова стала несколько тесноватой.
– Прошу садиться, – проворчал Чезаре не столько ради хороших манер, сколько чтобы поскорее сесть самому.
Когда сидишь – то не слишком заметно, что полотенце стоит. То есть не полотенце, а…
– Благодарю, – сухо отозвалась госпожа Дастанвиль и села на краешек кресла, поставив чемоданчик рядом на пол.
Она сурово разглядывала девушку поверх очков, а та, сделав книксен, тоже села на краешек стула. Ни дать ни взять – воспитанная девица из хорошей семьи.
– Будем знакомы, – представилась дама. – Моё имя – Гунда Дастанвиль. Но вы можете называть меня просто бонной.
– Рэйчел Блаунт, – скромно ответила мамзель Зизи. – Мне очень приятно.
– Сколько вам лет, леди? – продолжала расспросы госпожа бонна.
– Двадцать один.
– Где вы воспитывались?
– Пансион Кротких Агнцев…
– Какое совпадение! – на лице госпожи Дастанвиль промелькнула лёгкая улыбка. – Я получила образование там же.
Рэйчел не ответила, пожав плечами и с непонятным выражением приподняв брови.
– Представляю, как вы радовались, когда покинули пансион, – тон госпожи Дастанвиль слегка изменился, и теперь уже Чезаре приподнял брови.
– Мне там было очень хорошо, – ответила овечка смиренно и словно читая по бумажке, – все так заботились обо мне, я получила столько любви и участия…
– И чуть не умерла со скуки, – закончила за неё дама. – В свете вы, конечно же, никогда не бывали?
– Нет…
– Теперь вы должны забыть обо всём, чему вас учили монахини, – решительно продолжала госпожа Дастанвиль. – Реальный мир диктует свои законы. Вы должны ходить в театры, на чаепития, посещать развлекательные мероприятия – скачки в Аскоте, воскресную игру в крокет на Зелёном поле. Вам надо два раза в неделю посещать ботанический сад и обязательно ходить в церковь Святого Бонифатия, это негласное правило столицы. Если леди хочет показать свою набожность, она ходит к Бонифатию.
– Боже! Я так люблю святого Бонифатия! – чуть не пропела леди Блаунт. – Всегда молилась ему!
– Вот и замечательно, – поддержала её госпожа няня. – А послезавтра мэрия устраивает регату, будут участвовать двадцать яхт, на пристани собирается всё высшее общество, вам надо обязательно быть там. Юной леди всегда надо находиться на виду. Ну и конечно, ежедневные прогулки по набережной. Два раза в день. Это ритуал. Завтра леди Хадингтон поможет вам с гардеробом… Кстати, – теперь госпожа бонна обращалась к Чезаре. – Леди Хадингтон сказала, что вы планируете поселить девушку в своём доме? Я возражаю. С вашей репутацией подобное проживание – это немыслимо. Вы должны снять для своей подопечной отдельное жильё.
Чезаре медленно поднял голову, оторвавшись от чтения письма.
Очкастая змея смотрела на него, как будто только и мечтала укусить и впрыснуть яд. А юная негодяйка разом отбросила свою напускную скромность и сейчас смешливо щурила глаза, высунув кончик языка между белыми, как жемчуг, зубами, и явно издеваясь.
– Моя репутация, уважаемая дама, это моё дело, – сказал Чезаре без словесных реверансов и извинений. – Если вы здесь, чтобы сплетни собирать, лучше собирайте чемоданчик и убирайтесь обратно. Я другую няньку найму. Вы не подходите.
Он швырнул пачку писем на стол, едва не попав в тарелку.
Госпожа Дастанвиль даже не дрогнула.
– Я сказала правду, – с достоинством заявила она, подбирая письма и складывая их аккуратной стопкой. – Ваша репутация в свете такова, что точно навредит моей подопечной. Поэтому повторяю – нам следует поселиться отдельно.
– Чемоданчик, – Чезаре указывал на её багаж, а потом на дверь.
– Эй, опекун! Вы полегче! – мамзель Зизи тоже решила обойтись без реверансов. – Вы для меня няньку нанимаете, значит, я решаю. Она остаётся, – и противная девчонка точно так же, как эта старушенция, высокомерно вскинула голову.
– С чего бы? – мрачно поинтересовался Чезаре.
– Полагаю, нянька нужна не вам, ваша светлость? – холодно осведомилась госпожа Дастанвиль.
Это был какой-то бабский бунт. Только бабского бунта не хватало.
Чезаре не успел ей ответить, потому что дверь в номер распахнулась без стука, и ввалился Кингстон – кучер, конюх, повар и, по совместительству, камердинер.
Под мышкой у него была дорожная сумка, и он волок за шкирку посыльного, который даже не упирался, а только удручённо шмыгал носом.
– Что-то я не понял, ваша светлость! – загремел Кингстон с порога. – Вы где потеряли штаны?! Со штанами, надеюсь, больше ничего не… – тут он заметил женщин и озадаченно замолчал, с неприязнью разглядывая их. – Это кто?.. – спросил он уже тише и отпустил посыльного, который тут же метнулся в коридор и предусмотрительно закрыл за собой дверь.
– Штаны принёс? – хмуро поинтересовался Чезаре.
– Держите, – Кингстон без предупреждения швырнул ему сумку.
Леди Блаунт и госпожа Дастанвиль подскочили от неожиданности, когда сумка пролетела над их головами, едва не задев.
– Полагаю, этого достаточно, – произнесла госпожа бонна с невообразимым высокомерием и встала, укладывая письма в чемоданчик. – Я сейчас же забираю леди Блаунт, мы поселимся в гостинице «Дельфин» и будем ждать, когда вы соизволите арендовать квартиру или дом. Я бы рекомендовала дом. Протеже его светлости надо устраивать приёмы и чаепития. Дом подходит лучше, чем квартира.
– Да! – в тон ей подхватила мамзель Зизи, точно так же высокомерно задрала нос и с готовностью вскочила. – Идёмте, дорогая бонна.
Она подхватила очкастую змею под руку, и они вдвоём поплыли к выходу, а Кингстон озадаченно отступил, давая им дорогу.
– Стоять!.. – заорал Чезаре, бросил сумку на пол и для верности ударил кулаком по столу.
Чашки и тарелки жалобно зазвенели, и дамы оглянулись.
Но если в глазах юной овечки плескался страх, то старая овца даже не моргнула лишний раз.
– Куда отправились? – Чезаре встал, наплевав на полотенце и то, что было под ним. – Никакого «Дельфина». Понятно? Кингстон, отвези их ко мне домой. Пусть займут две комнаты в правом крыле. И если кто-то сделает хотя бы шаг в сторону… – он посмотрел выразительно на мамзель Зизи, – то кое-кто узнает о прекрасном заведении из Саверна, где кое-кто очень весело проводил время.
Он попал в цель, и овечка сразу притихла и стала белой, как меловые скалы Дувра.
– Какое заведение? – строго переспросила госпожа Дастанвиль.
– Ваша распрекрасная овчарня, – грубо ответил ей Чезаре, продолжая буравить леди Блаунт взглядом.
– Не выражайтесь так вульгарно, – тут же сделала ему замечание госпожа бонна. – И не вижу ничего постыдного в том, чтобы там обучаться. Это одно из лучших заведений в королевстве.
– Не будем спорить, – юная овечка оказалась сообразительной. – Пойдёмте, бонна. Нам ещё устраиваться в логове… в доме его светлости. Ой, я только вещи заберу…
Она метнулась в соседнюю комнату, но тут подал голос Кингстон.
– Увезти их к вам домой?! – возмутился он и даже упёр кулаки в бока. – Вот этих куриц? Я вас правильно понял, ваша светлость?
– Ведите себя прилично, – осадила его бонна Дастанвиль.
– Как хочу – так и веду! – огрызнулся Кингстон и снова потребовал ответа: – Они будут жить у вас? В вашем доме?
– Ты, может, человеческий язык разучился понимать? – Чезаре сдерживался уже из последних сил. – Они будут жить в моём доме. Так что берёшь их и везёшь. И глаз не спускаешь. Я переоденусь и доберусь сам.
– Да сейчас же! – разбушевался Кингстон. – Вы обещали, что ещё год в вашем доме не будет баб! А тут целых две! Да ещё одна – явно ведьма!
Госпожа Дастанвиль спокойно развернулась к нему и так же спокойно отвесила аккуратную пощёчину.
От такой наглости Кингстон замолчал, вытаращив глаза и открыв рот.
Самое скверное, что эту сцену видела и леди Блаунт, которая как раз появилась со своим нищенским багажом.
Несколько секунд можно было только гадать – не хватит ли кучера удар. Он побагровел, несколько раз натужно вздохнул, а потом помотал головой и заявил:
– С меня хватит! Я увольняюсь! Сегодня же! Прямо сейчас!
Глава 5. Чезаре Нагаропа
Это был уже бунт на корабле.
За свою жизнь Чезаре повидал немало бунтов, и знал, что самое главное – сразу показать, у кого тут сила, и кто хозяин положения.
Но ситуация осложнялась тем, что сейчас среди бунтарей были не матросы, которые не считали зазорным подчиниться грубой силе, а были эти чёртовы дамы. И при них нельзя было унижать Просоленного Джека ещё больше.
Поэтому он попросту схватил Кингстона за плечо и вытолкал вон из номера, рявкнув на няньку и подопечную, чтобы сидели, не высовывались и помалкивали.
Оказавшись в коридоре, Чезаре сказал сквозь зубы:
– Увольняться, значит, собрался? – он сжал пальцы покрепче, и Кингстон крякнул, поморщившись. – Даже не думай, – добавил Чезаре уже с угрозой.
– Вы же видели – ведьма меня прямо по морде!.. – Кингстон снова закипел, и Чезаре пришлось его встряхнуть.
– Если хочешь, я могу лупить тебя по морде всякий раз, когда забудешь, как вести себя в приличном обществе.
– Не придётся! Я увольняюсь! – огрызнулся Кингстон, но уже не так бодро.
– Эдвард велел взять девчонку под опеку, – перебил его Чезаре и снова встряхнул, для понятливости. – Так что это – королевский приказ. Ты кто такой, чтобы оспаривать королевские приказы?
– Мне он ничего не приказывал! – ощетинился Кингстон. – Вам приказал, вот вы и выполняйте. А с меня этих баб – хватит! – и он выразительно провёл ребром ладони себе поперёк горла.
– Значит, бросишь капитана, квартирмейстер? Во время войны за это вешали без суда и следствия.
Кингстон мрачно надул щёки и глянул исподлобья.
– Девчонка красивая, – продолжал Чезаре, – и далеко не паинька. Поэтому я не могу поселить её отдельно. Её надо держать за шкирку, чтобы глупостей не наделала, поэтому я не могу поселить её отдельно.
– Вот пусть ведьма и держит, – проворчал Кингстон.
– Не удержит. Я уже убедился, что эти умные, внимательные, добродетельные тётушки ни черта не видят дальше своего носа. Надо всего лишь переждать лето, Джек. Осенью отправлю девчонку замуж – и всё, больше никаких баб в доме.
– Вы через год женитесь, – буркнул Кингстон.
– Табита не будет жить в том доме, – успокоил его Чезаре. – Отец даёт ей в приданое особняк на Принцевой улице. Она будет жить там.
– Хорошо, – сдался Кингстон. – На девчонку – согласен. На ведьму – ни за что. Гоните её в шею.
По коридору проплыли две дамы, явно иностранки. Одна – совсем молоденькая, другая – старше. Молоденькая беззастенчиво таращилась на Чезаре, старшая смотрела искоса, поджимая губы, но глазёнки блестели.
Дамы прошли мимо, но продолжали оглядываться, глядя на Чезаре пониже пояса.
– Что смотрите? – не удержался он, отпуская Кингстона. – Это такая мода, – и похлопал себя по бёдрам, обтянутым полотенцем.
Старшая дама возмущённо ахнула, юная покраснела, и обе удалились в номер, не преминув, конечно же, оглянуться напоследок.
– Мне самому ведьма не нравится, – сказал Чезаре, когда они с Кингстоном снова остались в коридоре одни. – Как только появится другая нянька, я эту очкастую сразу рассчитаю. Сам сегодня съезжу и найду кого поспокойнее.
– Пусть тогда здесь посидят. Пока не найдёте.
– Нет, надо их домой, – не согласился Чезаре. – Иначе точно слухи пойдут. Табита уже разнюхала. Если сейчас ещё и Барселона заявится…
Кингстон тяжело вздохнул, снял берет и взъерошил волосы.
– Давай, не бросай меня одного в бурю и без руля, – Чезаре позволил себе усмехнуться. – И так несладко. Эдвард обещал, что не будет никаких проблем. Даже не знает, как ошибся.
Просоленный Джек издал ещё один тяжёлый вздох и обречённо кивнул:
– Ладно. В бурю товарищей не бросают. Но если эта старуха будет и дальше руки распускать!.. – он свирепо вскинул кулак. – Я за себя не отвечаю!
– Не будет, не будет, – Чезаре похлопал его по плечу. – Вези их домой и помни – глаз с девчонки не спускай. Она хитрая, как сто чертей. Может сбежать.
– У меня не сбежит, – заверил его Кингстон.
– Сейчас выведу этих овечек, – сказал Чезаре и распахнул дверь в номер.
Леди Блаунт и госпожа Дастанвиль встретили его неприязненным молчанием. И судя по их виду, они уже сговорились, столковались и поклялись друг другу в верности до гробовой доски.
– Кингстон ждёт, – Чезаре мотнул головой на выход. – Ещё одна пощёчина, – теперь он обращался к очкастой ведьме, – и вы вернётесь туда, откуда пришли, с такими рекомендациями, что вас даже в тюрьму не возьмут.
Госпожа Дастанвиль не ответила, но всем своим видом так и показывала, что считает себя абсолютно правой, и что вероятность получить от работодателя волчий билет её совсем не пугает.
– Мы можем идти? – спросила Рэйчел, и по её виду тоже отчётливо читалось, что ей не терпится выйти из гостиницы и поскорее избавиться от его компанию
– Можете, – щедро разрешил Чезаре.
– Мерси, – ответила эта негодяйка по-французки, улыбнулась и присела в книксене.
Француженка, крокодил её за ногу. Мамзелька из притона. Горячая Зизи.
И всё же Чезаре ничего не смог поделать с собой – завернулся за ней, как флюгер по ветру, провожая взглядом, пока девушка под руку со своей бонной шла к двери.
Он опомнился, только когда дверь хлопнула, и он остался в номере один.
Узел на полотенце внезапно развязался, Чезаре подхватил его, хотя в этом не было необходимости. И совсем не потому, что его никто не мог видеть. Не было необходимости держать полотенце. И так бы не упало.
Спустя полчаса Чезаре шёл по Большой улице – в штанах, разумеется, и в отвратительном настроении. Госпожа Бельведер, оказавшаяся даже на вид хитрюгой и пройдохой, почти со слезами заверила его, что кроме госпожи Дастанвиль достойных кандидатур в компаньонки для леди Блаунт нет.
– Лето на носу, ваша светлость! Все разъехались, – она трагически заламывала и брови, и пальцы, и руки, убеждая его, что никого, никого, просто никого нет на замену. – К тому же, – она бросила убиваться и оживилась, – леди Хадингтон очень понравилась госпожа Дастанвиль. Леди лично проэкзаменовала госпожу Дастанвиль и осталась довольна. Но как только кто-то появится, я сразу же сообщу вам, ваша светлость. Нет-нет! При чём тут деньги?! Я готова услужить вам и за полцены… Но все разъехались… Лето на носу…
Настаивать было бесполезно, и Чезаре понял, что получил в дом ещё одного шпиона от семейства Хадингтон. Видимо, Табита не поверила насчёт королевского приказа об опеке и решила бдить до последнего. Ну пусть бдит… Хотя, это раздражает. Ведь ещё даже не жена…
В таком отвратительном настроении он вернулся домой и застал там Кингстона в такой же буре чувств.
Узнав, что пока смена няньки не предвидится, Кингстон заявил, что ему необходим стаканчик крепкого карибского рома для успокоения нервов. И он удалился в свою каморку в дальнем крыле дома, оставив Чезаре один на один с новыми жильцами.
Подумав, он решил отказаться от рома, хотя это и казалось очень заманчивой идеей. С такими гостьями не следовало терять над собой контроль.
Он поднялся по лестнице, чувствуя тяжесть в ногах при каждом шаге, и направился к комнатам, которые велел занять подопечной и её «дорогой бонне».
Потом некоторое время топтался в коридоре, оттягивая момент, когда следовало постучать в дверь, спросить, как устроились, проявить элементарную вежливость…
Впрочем, он не обязан проявлять эту самую вежливость.
И не обязан обращаться с дамами, как с хрустальными рюмками.
Собственно, там и дама-то всего одна. И той скоро не будет. Потому что госпожа Бельведер – не единственная поставщица элитных нянек. Надо просто узнать, где ещё достают нянек для юных овечек.
Он уже собрался уйти, как вдруг дверь одной из комнат распахнулась, и оттуда вылетела леди Блаунт. Именно вылетела – как на крыльях.
И впечаталась в него, как пушечное ядро в борт. Вернее, не как ядро, а как горошина, потому что веса в ней было столько же, сколько в горошине.
Чезаре успел схватить её, иначе она улетела бы обратно в комнату, попутно врезавшись в дверь.
Всё это походило на танец – схватил, удержал, прижал, чуть повернул…
Локоны мамзель Зизи бросило ему в лицо, словно порывом ветра, и Чезаре ощутил знакомый запах – тех самых дорогих духов, запах тонкий и свежий. Свежесть и нежность. Словно повеяло ночным бризом, когда он особенно лёгкий и приносит с берега запах цветов.
Против воли Чезаре потянул носом, вдыхая этот запах.
Ещё и глаза захотелось закрыть.
Хотя, нет. Не захотелось. Наоборот, он смотрел на девчонку, трепыхавшуюся в его руках. Совсем близко – широко распахнутые глаза. Светлые, полные неба и солнца. И румянец заливает нежную щёку. Щёку – потому что она сразу отвернулась, и другую щёку он попросту не видел.
Она попыталась отстраниться, но руки как-то сами прижали её ещё крепче.
Возбуждение нахлынуло волной. Сильно. Остро.
Толкнуть бы сейчас Грячую Зизи обратно в комнату, на постель, и разложить на весь шпагат.
– Поосторожнее, мамзель! – Чезаре опомнился и разжал руки, сделав шаг назад.
Девчонка тоже сразу отступила и уставилась на него своими глазищами. Так и ела, что уж скрывать.
– Смотри, куда бежишь, – сказал он, одёргивая камзол. – Не подворотня.
– Это ваш дом?! – выпалила вдруг она и всплеснула руками. – Правда, ваш? А вы кто, вообще?
– Мой, – ответил Чезаре, слегка опешив от перемены темы и таких расспросов.
Кто он, вообще? В каком смысле – кто?
– Вы князь, я знаю! – продолжала овечка, захлёбываясь словами, и если Чезаре что-то понимал, сейчас она захлёбывалась от восторга. – Но этот дом – он же был построен для королевы Энн сто лет назад! Этот дом пережил даже Большой Пожар! Тут же всё – история! Интересно, в какой комнате жила королева Энн?.. А вам он достался по наследству? Кто такие Нагаропа? Они родственники королеве Энн?
Как-то это было не очень приятно. Чезаре думал, что про него знают все в королевстве. Князь Нагаропа… Морской Волк… Капитан королевского фрегата «Примула»… Того самого, между прочим, который взял на абордаж «Восходящее солнце» – судно Рыжебородого, пирата на службе лигурийцев, который много лет грабил торговые мирные судна и нападал на прибрежные города. Взяли, потопили… А прежде повесили Рыжебородого на рее его же корабля.