Криминальные истории. Исчезнувший миллионер

Глава 1: "Кровь на холсте"

Московская галерея "Арт-Центр" встретила майора Анну Морозову непривычной тишиной. Обычно в это время дня здесь царило оживление – посетители рассматривали экспонаты, гиды проводили экскурсии, сотрудники готовились к вечернему вернисажу. Но сегодня просторные залы галереи опустели, а единственными звуками были шаги оперативников и щелчки фотоаппаратов.

"Анна Владимировна, жертва в третьем зале", – доложил старший лейтенант Игорь Крылов, подойдя к руководителю группы. Морозова кивнула и направилась к месту происшествия, автоматически отмечая детали обстановки. Галерея производила впечатление дорогого заведения – мраморные полы, приглушенное освещение, картины в позолоченных рамах. Здесь явно бывали люди с толстыми кошельками.

В третьем зале Морозову встретил знакомый хаос места преступления. Оцепление, криминалисты в белых комбинезонах, вспышки фотоаппаратов. В центре зала, рядом с большим мольбертом, лежало тело мужчины среднего возраста в измазанной краской одежде.

"Сергей Красильников, сорок два года, известный художник", – начал доклад Крылов. "Тело обнаружила сотрудница галереи Ольга Васильева в восемь утра. По ее словам, вчера вечером Красильников остался работать над картиной для сегодняшнего вернисажа. Охранник подтверждает, что художник был в здании до десяти вечера."

Морозова подошла ближе к телу. Красильников лежал на спине, раскинув руки. В правой руке была зажата кисть с засохшей краской. Лицо мужчины выражало удивление – видимо, смерть застала его врасплох. Кровь запеклась на виске и стекла на мраморный пол, образовав темно-красную лужицу.

"Дмитрий Павлович уже здесь?" – спросила Морозова, имея в виду ведущего эксперта-криминалиста Дмитрия Соколова.

"Работает возле мольберта. Говорит, что там что-то странное", – ответил Крылов.

Соколов действительно стоял у картины, вооружившись лупой и фонариком. Высокий, худощавый мужчина с седеющими висками, он обладал почти феноменальной наблюдательностью и способностью замечать детали, которые ускользали от других.

"Что у нас, Дмитрий Павлович?" – обратилась к нему Морозова.

"Интересная картинка получается, Анна Владимировна", – не отрываясь от работы, ответил Соколов. "На первый взгляд все выглядит как несчастный случай. Художник работал, поскользнулся, ударился головой о край мольберта, получил травму, несовместимую с жизнью."

"Но есть нюансы?"

"Есть. Взгляните на картину." Соколов отступил в сторону, давая Морозовой возможность рассмотреть полотно. "Пейзаж. Осенний лес, река, очень реалистично выполнено. Но видите эти мазки в правом нижнем углу?"

Морозова присмотрелась. В углу картины действительно виднелись несколько свежих мазков темно-красной краски, которые выбивались из общей композиции.

"Краска еще не высохла", – продолжал Соколов. "И вот что интересно – анализ покажет точно, но визуально эта красная краска очень напоминает кровь. Консистенция, оттенок… Подозреваю, что это и есть кровь жертвы."

"То есть, кто-то намеренно добавил кровь в картину после смерти художника?"

"Возможно. Но есть еще одна странность." Соколов подошел к телу и указал на руку Красильникова. "Кисть зажата в правой руке. При этом художник был левшой – это видно по расположению палитры и основных мазков на картине. Левша не стал бы держать кисть в правой руке."

Морозова нахмурилась. Детали не складывались в картину несчастного случая. "Елена Сергеевна уже осматривала тело?"

В разговор включилась судмедэксперт Елена Громова – энергичная женщина лет сорока, которая подошла к ним, стягивая латексные перчатки.

"Предварительный осмотр закончила", – сказала она. "Причина смерти – тупая черепно-мозговая травма. Удар пришелся на правый висок. Судя по характеру повреждения, жертва ударилась о тупой предмет с острым краем."

"Край мольберта?" – предположил Крылов.

"Могло быть и так, если бы не одно но", – Громова покачала головой. "Направление удара не соответствует падению. Если бы Красильников поскользнулся и упал, травма была бы другой. А здесь след говорит о том, что удар наносился сверху вниз, под углом примерно сорок пять градусов."

"То есть убийство?"

"Скорее всего. Окончательно скажу после вскрытия, но пока все указывает именно на это."

Морозова медленно обошла место происшествия, восстанавливая возможный ход событий. Художник работал над картиной. К нему кто-то подошел. Произошла ссора или нападение. Красильников получил смертельный удар. Убийца попытался инсценировать несчастный случай – уложил тело, вложил кисть в руку, добавил кровь жертвы в картину, чтобы объяснить ее присутствие на месте.

"Дмитрий Павлович, нужно тщательно исследовать всю галерею", – распорядилась она. "Ищем следы борьбы, отпечатки, любые улики. Особое внимание к системе видеонаблюдения."

"Уже проверили", – вмешался Крылов. "Камер в залах нет – администрация считает, что они портят эстетику. Есть только на входе и в служебных помещениях."

"Записи с камер изымаем. Также нужен полный список всех, кто имел доступ в галерею вчера вечером и сегодня утром. Охранники, уборщицы, сотрудники."

Соколов тем временем продолжал осмотр картины с помощью портативного спектрометра – небольшого прибора, способного определить состав вещества без взятия образцов.

"Анна Владимировна, подтверждаю", – сказал он через несколько минут. "В краске действительно присутствует гемоглобин. Кто-то смешал кровь жертвы с художественной краской."

"Зачем? Чтобы скрыть следы крови на месте происшествия?"

"Не только. Видите, как аккуратно нанесены эти мазки? Это не случайные капли или потеки. Кто-то намеренно дописывал картину кровью Красильникова."

Морозова почувствовала, как по спине пробежал холодок. Убийца не просто замел следы – он создал некий символический акт, дописав картину кровью убитого художника. Это говорило либо о ненависти к жертве, либо о серьезном психическом расстройстве.

К ним подошла молодая женщина в деловом костюме – сотрудница галереи, которая обнаружила тело.

"Ольга Васильева?" – уточнила Морозова.

"Да. Я… я до сих пор не могу прийти в себя", – голос женщины дрожал. "Сергей Анатольевич был таким талантливым… Кому он мог помешать?"

"Расскажите подробнее о вчерашнем вечере. Во сколько вы ушли? Кто еще оставался в галерее?"

"Я уехала около семи. Сергей Анатольевич сказал, что хочет закончить картину к сегодняшнему вернисажу. Ему оставалось совсем немного – несколько завершающих штрихов. Кроме него в здании были только охранники."

"А посетители? Кто-нибудь интересовался работами Красильникова?"

Васильева задумалась. "Вчера днем приходил один коллекционер. Игорь Семенович Новиков. Он очень внимательно рассматривал картины Сергея Анатольевича, задавал много вопросов о технике исполнения."

Морозова и Соколов переглянулись. Первый потенциальный подозреваемый.

"У вас есть контакты этого Новикова?"

"Конечно. Он постоянный клиент галереи, часто покупает картины."

Пока Васильева искала номер телефона в записной книжке, к группе подошел техник-криминалист Алексей Борисов с планшетом в руках.

"Предварительные результаты осмотра", – доложил он. "Следы борьбы отсутствуют. Никаких посторонних отпечатков пальцев, кроме жертвы и сотрудников галереи. Орудие убийства пока не найдено. Предположительно, это был тяжелый предмет с острым краем – может быть, скульптура или тяжелая рамка."

"Что с системой сигнализации?"

"Не отключалась. Значит, убийца либо знал код, либо находился в здании на законных основаниях."

Картина постепенно проясняется, думала Морозова. Убийца – кто-то из близкого круга жертвы или галереи. Человек, который имел доступ к зданию и знал о том, что Красильников остается работать допоздна.

Соколов закончил фотофиксацию улик и подошел к руководителю группы.

"Анна Владимировна, я бы рекомендовал особое внимание уделить экспертизе краски", – сказал он. "Тот, кто дописывал картину кровью, неплохо разбирается в живописи. Мазки нанесены профессионально, с пониманием техники. Это может быть художник, реставратор или искусствовед."

"То есть, круг подозреваемых сужается до людей, связанных с миром искусства?"

"Скорее всего. Обычный человек не стал бы возиться с дописыванием картины – просто убил бы и ушел."

Морозова кивнула. План расследования начинал формироваться в ее голове. Нужно проверить всех, кто имел отношение к Красильникову и галерее. Выяснить, не было ли у художника врагов или долгов. Изучить его последние работы и заказы.

"Громова, когда будет готово заключение вскрытия?"

"К вечеру. Также возьму образцы крови с картины для сравнительного анализа."

"Хорошо. Соколов, нужна полная экспертиза места происшествия. Каждый сантиметр. Борисов, изымаем все картины Красильникова для исследования. Крылов, начинаем опрос сотрудников галереи и охранников."

Морозова еще раз окинула взглядом место преступления. Тело художника, недописанная картина, кровь вместо краски… Убийца явно хотел что-то сказать этой инсценировкой. Но что именно?

"Последний мазок", – тихо произнесла она, глядя на картину. – "Кто-то решил, что Красильников создал свое последнее произведение."

Расследование только начиналось, но Морозова уже чувствовала – это дело будет непростым. За внешней простотой скрывалась сложная история, в которой переплелись искусство, деньги и человеческие страсти. И где-то среди холстов и красок ходил убийца, который считал себя достойным поставить последнюю точку в жизни талантливого человека.

Глава 2: "Тайна мастерской"

Мастерская Сергея Красильникова располагалась в старом доме на Малой Дмитровке, в переулке, где когда-то жили и творили многие московские художники. Анна Морозова поднималась по скрипучей деревянной лестнице на четвертый этаж, мысленно отмечая, что здание явно нуждается в капитальном ремонте. Стены были покрыты облупившейся краской, а окна так давно не мылись, что дневной свет с трудом проникал внутрь.

"Ключи от мастерской взяли у соседки", – доложил старший лейтенант Крылов, останавливаясь возле массивной металлической двери с двумя замками. "Красильников снимал помещение уже пять лет. По словам соседей, вел себя тихо, никого не беспокоил. Работал в основном по вечерам и ночам."

Морозова кивнула и дождалась, пока Крылов откроет замки. Дверь тяжело поддалась, словно за ней что-то препятствовало открытию. Первое, что бросилось в глаза при входе в мастерскую, – это беспорядок. Но не творческий хаос, характерный для художественных студий, а следы явной борьбы.

Мольберт был опрокинут, тюбики с красками разбросаны по полу, кисти валялись в разных углах. Несколько холстов лежали на полу лицевой стороной вниз. Стул с высокой спинкой перевернут, а рядом с ним темное пятно, которое при ближайшем рассмотрении оказалось засохшей кровью.

"Дмитрий Павлович, начинайте полный осмотр", – распорядилась Морозова. "И вызовите техническую группу. Здесь точно есть что исследовать."

Соколов уже облачился в белый комбинезон и начал методичный обход помещения с фотоаппаратом и увеличительной лупой. Мастерская была довольно просторной – около сорока квадратных метров. Большие окна выходили на север, что идеально подходило для работы художника – северный свет наиболее равномерный и не дает резких теней.

"Анна Владимировна, здесь определенно была драка", – сказал Соколов, присев возле опрокинутого стула. "Видите эти потеки крови? Они идут от стула к двери. Кто-то получил травму здесь, а потом двигался к выходу."

"Красильников пытался убежать?"

"Возможно. Или убийца пытался вынести тело, но передумал." Соколов сделал несколько снимков пятен крови и достал портативный анализатор. "Предварительный анализ покажет, одного ли человека эта кровь."

Пока криминалист работал со следами, Морозова осматривала картины. На стенах висело около десятка полотен – пейзажи, портреты, натюрморты. Все выполнены в реалистической манере, с отличным знанием техники. Красильников действительно был талантливым художником.

Но больше всего ее заинтересовали недописанные работы. Несколько холстов стояли у стены, повернутые лицевой стороной к стене. Морозова осторожно развернула первый из них. На холсте была изображена молодая женщина в белом платье, сидящая у окна. Картина была готова процентов на семьдесят – не хватало лишь мелких деталей и завершающих штрихов.

Второй холст поразил ее еще больше. Это был пейзаж, очень напоминающий работы Левитана – березовая роща, освещенная косыми лучами заходящего солнца. Техника исполнения была безупречной, но что-то в картине смущало. Морозова не могла точно сформулировать, что именно, но интуиция подсказывала – здесь что-то не так.

К ней подошла Елена Петрова – технический эксперт, специализирующийся на компьютерной криминалистике. Невысокая женщина лет тридцати пяти, она обладала удивительной способностью извлекать информацию из любых электронных устройств.

"В углу стоит компьютер", – сказала Петрова. "Довольно мощная машина для художника. Процессор последнего поколения, большой объем оперативной памяти, профессиональная видеокарта. На такой технике обычно работают дизайнеры или те, кто занимается обработкой изображений."

"Интересно. Красильников работал в цифровой живописи?"

"Сейчас проверим." Петрова включила компьютер и начала изучать установленные программы. "Здесь есть Adobe Photoshop, Corel Painter, несколько программ для создания цифровых изображений. Но это не все. Смотрите – программа для анализа картин, база данных произведений искусства, софт для изучения мазков и пигментов."

Морозова нахмурилась. Зачем художнику программы для анализа картин? Если только…

"Елена Сергеевна, проверьте электронную почту и переписку. Особенно обратите внимание на последние несколько месяцев."

Петрова быстро перемещалась по файлам и папкам. Ее пальцы летали по клавиатуре с удивительной скоростью. Через несколько минут она остановилась.

"Анна Владимировна, вот это интересно", – сказала она, указывая на экран. "Папка с названием 'Специальные заказы'. А в ней переписка с неким N.K. Обратите внимание на даты – активная переписка велась последние три месяца."

Морозова прочитала несколько сообщений. Стиль переписки был осторожным, но содержание не оставляло сомнений в том, что речь шла о чем-то незаконном.

"N.K.: Работа должна быть безупречной. Эксперты не должны найти ни малейшего несоответствия."

"С.К.: Понимаю требования. Мой опыт позволяет создать изделие, которое пройдет любую проверку. Но цена остается прежней – 2 миллиона."

"N.K.: Согласен. Половину переведу авансом, остальное после получения результата."

Далее шла техническая переписка о размерах холста, типе красок, особенностях манеры письма. Из контекста становилось ясно, что Красильников взялся создать копию какой-то картины, причем копию настолько качественную, что ее можно было бы выдать за оригинал.

"Елена Сергеевна, нужно восстановить всю переписку с этим N.K.", – сказала Морозова. "Также проверьте банковские операции, если Красильников вел их через интернет."

"Уже работаю над этим", – ответила Петрова, не отрывая глаз от экрана. "А вот еще интересная находка – в папке 'Исследования' множество файлов с изображениями картин Репина. Причем не просто репродукции, а высококачественные снимки с детальным анализом техники письма, состава красок, даже рентгеновские снимки холстов."

В этот момент в мастерскую вошел оперативник Михаил Волков – крепкий мужчина лет сорока, с опытом работы в уголовном розыске. Он специализировался на финансовых расследованиях и мог по банковским операциям восстановить всю картину экономической деятельности человека.

"Анна Владимировна, есть информация о финансовом положении Красильникова", – доложил он. "Картина не радостная. Задолженность по кредитам составляет почти пять миллионов рублей. Квартира заложена в банке, автомобиль арестован за долги. Последние полгода он практически не продавал картины через официальные каналы."

"А неофициальные доходы?"

"Вот тут интересно. Три месяца назад на его счет поступил миллион рублей. Перевод от физического лица, но отследить отправителя пока не удалось – деньги шли через несколько промежуточных счетов."

Морозова задумалась. Картина постепенно проясняется. Красильников оказался в сложном финансовом положении и согласился на изготовление подделки за большие деньги. Получил аванс в миллион рублей и приступил к работе. Но что-то пошло не так.

"Михаил Иванович, нужно выяснить, кто такой этот N.K. из переписки", – сказала она. "Начните с художественных галерей, аукционных домов, частных коллекционеров. Кто-то из них заказал Красильникову подделку."

Соколов тем временем закончил фотофиксацию следов борьбы и перешел к изучению художественных материалов. Он внимательно осматривал кисти, палитры, тюбики с красками.

"Анна Владимировна, здесь использовались очень дорогие материалы", – сказал он. "Кисти из натурального волоса, краски известных европейских производителей. Некоторые пигменты стоят сотни долларов за тюбик. Это не то, что обычно покупает художник, испытывающий финансовые трудности."

"Значит, заказчик оплачивал материалы?"

"Похоже на то. И еще одна деталь – несколько тюбиков совершенно новые, еще не вскрытые. Специальные краски для реставрационных работ. Их используют, когда нужно максимально точно воспроизвести старинные пигменты."

Петрова подняла голову от компьютера. "Восстановила еще несколько писем. Заказчик требовал использовать только те материалы, которые применялись в конце XIX века. Красильников должен был изучить технику Репина, состав его красок, даже тип холста и грунта."

"Репина?" Морозова вспомнила пейзаж, который видела среди недописанных работ. "А какую конкретно картину Репина он должен был скопировать?"

"Сейчас найду…" Петрова полистала файлы. "Вот! 'Березовая роща у реки'. Картина датируется 1879 годом. По словам заказчика, оригинал считается утраченным с 1920-х годов."

Морозова почувствовала, как учащается пульс. Она подошла к недописанному пейзажу и внимательно его изучила. Березовая роща, река, характерная манера письма Репина… Если бы не знала истинного автора, вполне могла бы поверить, что это работа великого мастера.

"И сколько за это полагалось заплатить?"

"Два миллиона рублей за копию. Но в последних письмах Красильников требует повышения гонорара до трех миллионов. Писал, что работа оказалась сложнее, чем он предполагал."

"А заказчик согласился?"

"Наоборот. N.K. отказался доплачивать и требовал сдать работу в согласованные сроки. Последнее письмо от Красильникова датировано позавчера. Он писал, что готов прекратить сотрудничество и вернуть аванс, если условия не будут пересмотрены."

Волков поднял голову от своих записей. "Значит, у заказчика был мотив для убийства. Красильников мог его шантажировать или требовать дополнительные деньги."

"Или угрожал разоблачить всю схему", – добавила Морозова. "Подделка картин – серьезное преступление. Если такую копию продать как оригинал, речь идет о мошенничестве в особо крупном размере."

Соколов закончил предварительный осмотр места и подошел к группе. "По следам крови могу сказать следующее: здесь было как минимум два человека. Один получил травму головы – об этом говорят брызги на стене. Второй, возможно, поранил руку – есть отпечаток окровавленной ладони на дверном косяке."

"Красильников сопротивлялся?"

"Скорее всего. Борьба была недолгой, но интенсивной. Жертва пыталась защищаться – на полу валяется мастихин с подозрительными пятнами. Возможно, Красильников пытался отбиваться этим инструментом."

Петрова вдруг издала возглас удивления. "Анна Владимировна, смотрите что я нашла! В корзине для удаленных файлов лежит письмо, которое Красильников начал писать, но не отправил. Датировано вчерашним днем."

Все собрались возле компьютера. На экране было незаконченное письмо:

"N.K., я больше не могу участвовать в этой схеме. Узнал, что вы планируете продать мою копию как подлинную работу Репина за двадцать миллионов долларов. Это мошенничество в особо крупном размере. Требую встречи сегодня вечером в мастерской для окончательных расчетов. Иначе я вынужден буду обратиться в полицию…"

Письмо обрывалось на полуслове.

"Значит, Красильников узнал о планах заказчика и попытался выйти из игры", – резюмировала Морозова. "Назначил встречу в мастерской. Заказчик пришел, но не для переговоров, а чтобы заставить молчать."

"Или чтобы забрать копию силой", – предположил Волков. "Если вложил уже миллион рублей, не захочет терять деньги."

Соколов тем временем изучал недописанную копию "Березовой рощи". "Работа выполнена мастерски", – сказал он. "Если бы не знал, что это копия, поверил бы в подлинность. Красильников действительно обладал выдающимся талантом."

"И этот талант его погубил", – мрачно заметила Морозова. "Елена Сергеевна, нужно восстановить всю переписку, включая удаленные файлы. Особенно важно установить личность заказчика."

"Уже работаю над этим. Пока могу сказать, что N.K. использовал анонимную почтовую службу, но у каждого анонимайзера есть слабые места. Дайте мне несколько часов."

Морозова еще раз обошла мастерскую, мысленно восстанавливая картину произошедшего. Красильников работал над копией картины Репина. Получил аванс, но потом узнал, что заказчик планирует мошенничество в особо крупном размере. Попытался выйти из игры, но заказчик не позволил. Произошла драка, в результате которой художник получил смертельную травму.

Убийца забрал недописанную копию и отвез ее в галерею, где попытался инсценировать несчастный случай. Дописал картину кровью жертвы, чтобы объяснить ее присутствие на холсте. Положил кисть в руку мертвого художника. Но не учел, что Красильников был левшой.

"Михаил Иванович, проверьте всех коллекционеров и арт-дилеров с инициалами N.K.", – распорядилась Морозова. "Также выясните, кто в последнее время интересовался утраченными работами Репина."

"Будет сделано. А что с галереей? Там тоже могут быть соучастники."

"Завтра займемся галереей. Сегодня нужно закрепить улики отсюда." Морозова посмотрела на часы. Было уже поздно, но расследование набирало обороты. Убийца думал, что сможет замести следы, но современные криминалистические технологии позволяли восстанавливать картину преступления по мельчайшим деталям.

Соколов упаковывал образцы крови для анализа ДНК. Петрова копировала жесткий диск компьютера. Волков составлял список финансовых операций художника. Каждый делал свою работу, но все вместе они постепенно приближались к разгадке.

Выходя из мастерской, Морозова бросила последний взгляд на недописанные картины. Красильников был талантливым художником, который оказался втянут в мир подделок и мошенничества. Его талант стал причиной гибели. Но теперь этот же талант поможет найти убийцу – каждый мазок кисти, каждая деталь техники расскажут свою часть истории.