- -
- 100%
- +
– Я тоже! – С жаром произнес парень.
Мы с орком уставились на него с изумлением.
– Сейёзно? Ты-ы?!
– Я! – Убежденно откликнулся Дагон. – Гномам, как выяснилось, повара не нужны, они сами кого хочешь вместо кабана на вертел посадят! Почему бы не попробовать свои силы в Белом Храме?
– Ты умеешь готовить? – Не поверила я.
– Учусь, – уклончиво отозвался бродяга. – Итак, решено?
Я растерянно замолчала: потратить кучу времени на отбор, чтобы потешить самолюбие орка и бывшего заключенного? С другой стороны, почему бы и …да?! Воог будет под присмотром, а Дагон – ближе к телу.
– Ва-аль?! – Заныл орк, уловив мою нерешительность. – Пожалуйста, Ва-аль?! А я больше тебя в своих йасказах упоминать не буду! Честно-честно!
– Поклянись!
– Клянусь бойодой своей маман!
Дагон стал очень задумчивым, видимо, представил маму орка. Я же сделала вид, что поверила: была я недавно у Воога в селе и видела всех его родственников. Чего-чего, а бороды ни у кого из них не было. У орков в принципе растительности на теле нет.
– Ладно! Но условимся сразу: действуем без тайн, без подножек и подлостей! Узнаю, что друг против друга козни строите, накажу!
– Это как же? – Не поверил Воог.
– Дагона сдам гномам, а тебя отведу домой и расскажу твоей маман о клятве и её бороде. Понял?
Воог понял, побелел, икнул, но кивнул. А вот Дагон только зыркнул на меня из-под бровей. Гномов парень, судя по всему, не испугался, но подыграть моей могущественности согласился. Ой, зря, красавчик, ты не веришь в мстительность вампиров!
На том и порешили. Ребята с азартом принялись строить план покорения Белого Храма. Рассчитали, сколько нужно золота, чтобы снять комнаты, приобрести новую одежду и запастись едой. Ужаснулись полученной сумме и столь же яростно начали ее сокращать. По всему выходило, что орк будет кушать раз в день и ходить голышом (единственные труселя и те придется продать!), Дагон сомневался, голодать ли ему месяц или купить меч. Меня в расчет не брали, предположив, что в таком крупном селе наверняка есть коровник или свинарник, а, значит, и еда для меня. Я решила, что убью наглецов чуть позже, и завалилась спать.
Разбудил меня скрежет и ругань. Солнце стояло высоко в небе. Зяблики и вертишейки трещали в густых кронах, бабочки носились над головой, муравьи под боком. Скинув с себя несколько любопытных насекомых, я прислушалась к бормотанию орка.
– Ах, ты ж, подлец! Петунью тебе в жопец…
– А если мечом? – Тихо поинтересовался Дагон. – Не думаю, что Валери будет против.
– Пьотив того, чтобы ты себе йуку оттяпал? Это не-ет, это она даже обьядуется!
– Тогда иди, бери!
– Да, ага, бегу и спотыкаюсь! Сам бейи, коли жить надоело.
– Почему?
– Она спьёсонья что увидит? Что над ней ойк стоит с мечом в йуке. Она мне ту йуку и откусит!
– А если разбудить?
– Знаешь кто хуже вампия? Только невыспавшийся вампий!
– Тогда давай камнем ещё раз?
Мне стало интересно. Я приоткрыла один глаз и с удивлением воззрилась на Дагона и Воога: картина «Два идиота и браслеты» во всей красе!
Гномы умели обращаться со сталью, перерабатывать руду и шлифовать камни. Но лучше всего у них получалось создавать сложные запорные механизмы. Двери, изготовленные гномами, ставили в покои королей и оружейные, на сокровищницы и обычные кладовки. Стоит ли говорить, что оковы на ногах Дагона – тяжелые, блестящие и невскрываемые! – снять, не имея ключа, было практически невозможно. Судя по расщепленным палкам и расколотым камням, валявшимся на земле, – разбить тоже. Идея стащить у меня меч и попытаться разрубить сталь, была логичной. Хоть и глупой.
– Меч не поможет, – лениво пробормотала я и потянулась, похрустывая позвонками.
Удивительно, но я выспалась. Ещё неделя-другая и осень, конечно, возьмет своё: ветер станет свирепее, земля холоднее. Без костра уже не поспишь. Но пока отдыхать под сенью деревьев было комфортно.
– А что поможет? – Заметно оживился Дагон, одаривая меня широкой улыбкой.
– Дай гляну. – Я вскочила, помахала руками, разгоняя кровь, и придирчиво осмотрела браслеты. – Молот и наковальня. И огонь. В Паксамахе есть кузнец, к нему и обратимся.
– В Паксамахе? – Взгляд Дагона стал холодным и колючим. – Думаешь, он не узнает работу гномов?
– Плохой он будет кузнец, если не узнает! – Даже растерялась я. – Он глазастый, не переживай.
– Не переживай. – Повторил парень и осторожно добавил. – А нельзя найти кузнеца где-то тут, а на отбор прийти уже без браслетов?
– Тут – это где? – Подал голос Воог, до этого внимательно прислушивающийся к нашему разговору. – Тут – это плохая идея! Тут нас сдадут с потьёхами!
– А в Паксамахе не сдадут? – Насупился Дагон.
– Там же Легойия! – Орк перевел на меня потерянный взгляд и ошарашено выдал. – Он такой глупый!
– Я не понял, Легория воюет с гномами или нет? – нервно поинтересовался парень.
– Нет!
– Значит, дружит?
– Скорее, держит нейтралитет.
– Тогда зачем кузнецу из Легории мне помогать?
– Потому что тебе нужна помощь? – Я наклонилась и попыталась положить ладонь на лоб Дагона, но парень как-то нервно отшатнулся. – Тебя не знобит? Горячки нет?
Дагон смотрел на меня долгие десять ударов сердца, потом как-то обреченно махнул рукой и выпалил:
– Сдаюсь! Я запутался.
– Вот и отлично, – обрадовался Воог, подтягивая сползающие труселя. – А тепей в путь?
До Паксамахи добирались долго. Сначала шли по проселочным дорогам, потом долго тряслись в попутной телеге, прикорнув на мешках с мукой. Я всю дорогу чихала, доводя до инфаркта лошадь, орк чесался, Дагон дремал, набираясь сил. Когда телега свернула на восток, пришлось снова топать на своих двоих. Ночью натолкнулись на перекопанное поле и перекусили репой, найденной в комьях земли. Орк красочно и слюновыбивательно описал, как бы он приготовил сей овощ, нафаршировав его грибами и эльфийским сыром, за что был побит и позднее затолкан в следующую попутную телегу под протекающий бочонок с карасями. Честно сворованную рыбу мы потом на костре и зажарили. Без сыра и грибов.
На исходе третьего дня пейзаж изменился. Исчезли кривые деревья, пропал аромат вереска, уступив место желтеющим борам и черным прогалинам полей. Потянуло дымом, в воздухе всё чаще слышались крики гусей и хохот пастухов. Мы обогнули небольшое село, переночевали в лесу и уверенно потопали на северо-запад.
Дни потекли друг за другом. На охоту я уходила одна, дабы не смущать Дагона. После перекуса тщательно умывалась, но по вечерам всё равно ловила на себе его внимательные настороженные взгляды. В конце концов, мне это надоело. Я провела парню короткий инструктаж, объяснив, что питаюсь редко и только кровью животных. Это была медвежья услуга самой себе! Дагон понял, что его жизни ничего не угрожает и засыпал меня вопросами:
– отличаются ли на вкус мыши и зайцы,
– считаются ли орки и тролли животными.
Воог так возмущался, что охрип.
– сколько должно пройти времени после последнего приема пищи, чтобы я сожрала его, если под рукой и клыком не будет перекуса.
– растут ли зубы в момент укуса. А после? А во время?
Я окончательно уверилась, что парень был несколько неадекватным, и старалась держаться от него как можно дальше. Красивая мордашка и шикарное тело – ещё не повод прощать заскоки!
ГЛАВА 4
Паксамаха встретила нас распахнутыми воротами, гневными окриками извозчиков и пылью, поднятой колесами телег. Народ стекался в селение, чтобы поглазеть на отбор, реже – чтобы поучаствовать в оном. Претендентов на должность можно было распознать по растерянному виду и затравленному взгляду. Воог и Дагон выглядели не лучше: оба озирались и вздрагивали от каждого шороха. Такое чувство, будто они нанимались поварами к Загонщикам, а не в Белый Храм.
Мы прошли по извилистым тропинкам мимо уютных домиков, чадящих трубами бань, распахнутых дверей лавок. Дорога становилась всё шире, пока не уткнулась в центральную площадь.
Рынок развернулся правее у небольшого фонтанчика, изображавшего не то рыбу-переростка, из пасти которой вытекала вода, то ли лупоглазую русалку. Торговцы наперебой зазывали на бесплатные крендельки, а заодно втюхивали зевакам стулья, лавки, шелковые платья, овощи и фрукты. От обилия товаров рябило в глазах, от цен начинался нервный тик.
На главной площади спешно сколачивали помост, развешивали фонари и гирлянды. Я свернула к информационному столбу и вслух зачитала криво начерченные руны:
– «Отбор на повара будет проходить тута. Завтра с пополудни и пока один не останется». А место-то всего одно!
– С пополудни! – С восторгом повторил орк, не обратив никакого внимания на мое восклицание. – Надо комнату снять, а то мест свободных не останется.
– На что снять? – мрачно поинтересовалась я. – У тебя золотишко в труселях припрятано, а я не в курсе?
Воог замялся.
Я воодушевилась.
Дагон с любопытством взглянул на Воога.
Орки жили племенами, свои пещеры покидали редко, наготы не только не стеснялись, но и считали огромным оскорблением скрывать тело под одеждой. Потому ни самих орков, ни их вождей никуда не приглашали: кому понравиться на светском приеме наблюдать физиологическое «уважение» в полный размер?! Да и в пещеры с визитами ни одна из рас наведываться тоже не торопилась: редко какой правитель (король Легории не в счет!) был готов обнажиться перед свирепыми нелюдями, дабы выказать им своё почтение.
Воог отличался от соплеменников. С детства много читал (книга, не кошель, стащить много ума не надо), интересовался культурой других рас и прикрывал пах тканью. В общем, основательно и старательно позорил племя и свою уважаемую маман. Дабы не добавлять родительнице ещё больше седин, а роду – позора, Воог вне племени называл себя человеком. Не избалованный высокообразованными орками народ ему верил и даже сочувствовал его сильно специфической внешности: ну, ходит безволосый зеленоватый мужик и пусть ходит, может, в тине извалялся, а то, что в одном исподнем рассекает – так не от большого ума, пожалеть бедолагу надо…
Мы вытаращились на единственный предмет гардероба Воога (льняной предмет, в незабудку) с нескрываемым интересом. Где именно в нем могло храниться золото?
– Карман потайной? – С надеждой поинтересовался Дагон. – Скажи, что у тебя есть карман? Когда мы просчитывали траты, я думал, у тебя где-то в селе кошель прикопан?!
– Всё своё ношу с собой! – Важно заявил Воог.
– Тебя гномы не обыскивали что ли?
– Обыскивали! – Широко улыбнулся орк. – Комнату снимем одну на всех. Если не ньавится, сам себе оплачивай.
– Это ты мне? – Поразился Дагон. – Валери – девушка. Это она должна возмущаться, что не ночует отдельно.
Мы переглянулись с орком и одновременно улыбнулись.
– Эта «девушка» хьяпит почище десятника! – С жаром выпалил Воог. – Нам с ней ложе делить не в пейвой. А вот ты у нас паень нежный, вампийов доселе не видавший, могёшь и испугаться пейспективы…
Дагон возвел глаза к небу, подумал и как-то обреченно пожал печами:
– Мне всё равно. Я так устал, что даже если Валери вознамерится меня сожрать, у меня будет одна просьба – не будить.
– Вот и ладненько! Запишемся, снимем жилье и пойдем одёжу искать. – Возрадовался Воог. – Паень, ты «за»?
Дагон был «за». А вот я – против.
– Одежду сам купишь. Дагон со мной пойдет.
– Куда? – Поинтересовались оба.
– К кузнецу.
Не знаю, что обрадовало Дагона больше: план выспаться или освободится от браслетов, но воспринял он их с энтузиазмом.
Запись на отбор проходила тут же, на площади. Наскоро сколоченный стол приютился у лавки с копченостями. Добротная вывеска «Вяленое мясцо тут!» поскрипывала над головой писаря, вооруженного пером и пергаментом. Я оценила косую сажень в плечах паксамахского секретаря, лопатообразные руки и кудрявую бороду. С таким индивидом в темной подворотне лучше не встречаться!
– Имя, опыт. – Лениво отозвался писарь и склонился над столом, приготовившись увековечить наши имена на бумаге.
– Воог! – С энтузиазмом откликнулся орк и даже привстал на цыпочки, контролируя правильность написания рун.
– Не подходишь. Следующий. – Мужик перевел взгляд на Дагона. – Имя, опыт.
– Чё это? – Тут же заорал Воог. – Это где ж такое видано, чтобы отсеивать пьетендентов по имени?!
– Читай! – Писарь ткнул пальцем в клочок бумаги, грустно болтавшийся под вывеской.
Я с трудом разобрала корявые руны:
– «В отбор идут токмо люди. Одёжа своя. Жильё своё. Продукты выдадут. Кому шо не нравится, – сами виноваты». Очень познавательно.
– Так я людь! – Заверещал орк. – Самый что ни на есть!
Писарь бросил на Воога безразличный взгляд и отгрызнулся:
– Не похож.
– Я? Я не похож? Это ты не похож! У самого, небось, тъолли в йоду были, да?! Вон плечи какие, вон башка какая, вон бойода какая!
– И что? – Отстраненно поинтересовался мужик. – Не я ж в повара заявку подаю.
– Дискьиминация! Ущемление пьав по внешности! Йасизм! Шовинизм!
Писарь, наконец, заинтересовался, вскинул голову и уставился на беснующегося орка с неподдельным интересом:
– Так ты шо, баба?!
– Хто? Я-а? – Ошалел Воог и тут же выпалил. – Да! Я – она!
– Ох, и страшная! – Невольно вырвалось у мужика.
– Кто стъяшная? Я-а? – Орк побледнел, схватился за сердце. Потом подумал и прикрыл тощую грудь ладонями.
Дагон, не будь дурак, шагнул к столу, навис над писарем и сквозь зубы процедил:
– Попрошу мою жену не оскорблять!
У Воога челюсть упала. У мужика, впрочем, тоже. Я же тихонько сползла по стене лавки, сдерживая смех.
– Так вы это… того, что ли? – Пробормотал писарь. – Семьёй в отбор идете?
– Да! Это тоже пьёблема?
– Выиграет один. Хотя, ежели семья, то с победителем поехать все сможете.
– Всю семью отвезут в Легорию за счет Паксамахи? – Тут же заинтересовалась я, просчитывая, сколько смогу сэкономить времени и сил на дорогу.
– За счет Белого Храма. А шо?
– Тогда и меня не забудьте вписать.
– А ты хто? – растерялся писарь.
– Дочь она! – Завопил Воог, потеряв от происходящего и терпение, и здравый смысл. – Моя! Наша. Дочь наша. А я мать ваша. Её. А это муж наш. Мой. Отец её.
– Я запутался. – Честно признался писарь.
– Пиши, – сжалился Воог и ткнул пальцем в пергамент. – Тьи пьетендента на отбой. Я, значит, Воог, – мать и жена. Дагон, значит, муж мой. И отец её. И Валя, дочь наша общая. Усёк?
– Об-ща-я, – по слогам проговорил писарь, старательно выводя руны. – А опыт у вас есть?
– Отож! – Важно подбоченился орк. – Тьи года у ойков, тьи месяца у людей, тьи дня у эльфов.
– Год в Дор-Атоне, – вставил Дагон и тут же объяснил. – Безвылазно сидел… на кухне. Такую толпу гномов кормил, что страшно вспомнить.
– А ты? – Писарь перевел на меня осоловевший взгляд и нервно моргнул.
– А я с маман. – Выдала я. – Мы вместе работали. И там, и там, и там… Мы в принципе неразлучны.
– Ох, и странная семейка… – Пробормотал мужик, делая пометки. Потом запустил руку в мешок, привязанный к груди, и выудил на свет нечто круглое, оранжевое и в количестве трех штук. – Лады. Вот вам значки. Носить, не снимать. Завтра сюда в полдень явиться.
Я сграбастала со стола медные метки, раздала их новоиспеченным родственникам и увела обоих с площади, пока писарь не начал думать.
– Это что ж получается?! – Бормотал Воог, топая за мной и нервно похрустывая пальцами. – Это мне тепей бабью одёжу покупать надо?
– Я бы больше переживал о том, что её придется носить. – Угрюмо заметил Дагон. – Что дальше, господа?
– Дальше снимем жилье.
Место для ночлега найти оказалось не так-то легко. В Паксамахе была всего одна таверна и та была нам не по карману. Название «Дохлая лошадь» подходило ей идеально: пять столов и одна общая комната для сна (забитая под завязку) оставляли не самое лучшее впечатление. Ушлые селяне тоже не терялись: сдавали свободные койки втридорога. Но даже если бы у нас хватило монет, свободных мест всё равно не было.
Много пришло народу в Паксамаху. Я бы даже сказала, – слишком много! Боюсь представить, сколько людей будет участвовать в отборе!
Нам «повезло» только во второй половине дня. Дойдя до конца села, мы уперлись в невысокий крепкий частокол, обозначавший границу Паксамахи. От диких животных забор защитить не мог при всём желании, от набегов диких племён тем более, но от него этого и не требовалось, – близость Легории приносила свои плоды. Сразу за оградой простиралось колосящееся поле, за ним – вековой лес. Плотный туман, обнимавший стволы, был виден даже отсюда.
– Легория? – С любопытством поинтересовался Дагон, пожирая глазами лесную границу.
– Она. – С грустью и обожанием протянул Воог.
– Красиво.
– Ты ещё Белый Хьям не видел. Вот тама мощь! Может, того, на ночлег в лесу останемся? А шо? И тепло, и сухо, и безопасно.
Дагон согласился тут же, а вот я сомневалась: вряд ли стражи границы обрадуются появлению чужака. Да и дорога до Паксамахи силы отнимать будет, пять верст в одну сторону каждый день проходить придется. По полю!
– Сарай! – Я присмотрелась к дощатому чуду, возвышавшемуся над ржаным морем в версте от нас. – Хорошее место. До села недалеко, округа просматривается, никто в гости неожиданно не нагрянет. Осталось только найти хозяина и договориться об оплате.
– Ой, а мне ньявится! Ей-ей, ньявится!
– В лесу лучше. – Угрюмо гнул Дагон.
– У кузнеца тебе лучше! – Огрызнулась я. – Воог, на тебе жилье. Мы с Дагоном идем снимать браслеты.
Воодушевленный орк чуть ли не вприпрыжку ускакал к ближайшему домику, спрятавшемуся в кустах черемухи, а я схватила парня за руку и потащила обратно к площади. Дагон тяжело вздохнул, но послушно поплелся за мной.
Нам повезло: единственная в Паксамахе кузница стояла в паре десятков домов, обозначив своё местоположение грохотом молота, шипением раскаленного металла и высоченным столбом черного дыма, вырывавшегося из трубы. В ее глубине перемигивались угли, позвякивали развешенные по стенам угрожающего вида инструменты, пыхтели меха.
– Здрасьте! – Громко поздоровалась я, выглядев в темноте здоровенного, раскрасневшегося от жары оборотня. – Помощь нужна.
– И тебе не хворать! – Басом отозвался нелюдь. – Обожди, я ща.
Дагон прищурился, вглядываясь в нутро кузницы, я же прислонилась к опорному столбу, внимательно наблюдая за работой кузнеца. Тяжелый молот с грохотом опускался на заготовку, высекая столп искр. В том, что кузнец не был человеком, я была уверена на сто процентов: от него так и разило псиной, а желтые проблески в глазах выдавали звериную натуру.
Наконец гигант отложил заготовку и, стащив рукавицы, выплыл на улицу.
– Здрава будь, вампирша. Случилось чего?
– Кандалы снять надо, – я пожала протянутую руку гиганта за предплечье и кивнула на Дагона.
Кузнец уставился на оковы как собака на кость. Даже восхищенно языком поцокал:
– Гномья работа. Хоро-ошая сталь. Специально для каторжников делается. Сниму, конечно, но попотеть придется.
– Я заплачу, – нахмурился Дагон. – Только чуть позже.
Оборотень хохотнул, стрельнул в мою сторону ироничный взгляд. А я плечами пожала и буркнула:
– Не отсюда он.
– Аа-а, тады понятно. Парень, я про тебя говорил, – это тебе попотеть придется. А золота твово мне не надо.
– А чего надо? – Стушевался Дагон.
– Ничего. Не ты же просишь, а Валери. – Кузнец недовольно нахмурился и рыкнул. – Ты бы ему хоть азы объяснила, а то не ровен час, вляпается.
– Объясню! – Клятвенно пообещала я. – Только не знаю как. Не местный он.
– Сочувствую! – Кузнец похлопал Дагона по плечу и, проигнорировав его растерянный взгляд, подтолкнул в кузню. – Садись на пень. Ща глянем. Только я их потом себе заберу, идёт?!
– А вы, я так понимаю, к вампирам спокойно относитесь? – Осмелел парень, послушно присаживаясь на здоровенную чурку.
Кузнец пожал плечами, выбрал клещи, клацнул ими перед носом у Дагона и буркнул:
– Оборотни никого не боятся. А Валери – друг. Поймешь, когда подрастешь. Руку давай.
На лице Дагона отразилась бешеная работа мысли. Мне даже почудилось, что я слышу, как скрипит его мозг, обрабатывая информацию.
– Парень, у тебя глаза на затылок закатились! – Расхохотался кузнец. – Верни их обратно. И руку вытягивай.
Дагон обреченно подставил запястье под стальные челюсти инструмента. Хрустнул металл, заскрипела сталь. Сноп искр вырвался из-под оков, обжигая кожу. Парень побелел, но крик боли сдержал.
Мы с оборотнем переглянулись: молодец, чужестранец!
– Тряпку подложи, – кузнец заботливо затолкал под оковы нечто напоминавшее промасленное полотенце. – Пробуем ещё раз.
– Мне бы ещё меч, – вконец обнаглел Дагон, круглыми глазами наблюдая, как клещи коверкают браслет. – Это… Валери просит.
Оборотень крякнул, оглянулся на меня и захохотал:
– А может и не надо ему ничего объяснять, а, вампирша?! Осмелел – дальше некуда!
– Мы на отбор идем. – Скрывая стон боли, завопил парень. – А там конкуренция такая, что без меча ника-ак. О-ой!
– Лады.
Клещи сомкнулись. Дагон взвыл. Оковы свалились на землю.
Кузнец бережно переложил покореженные браслеты на стол и нетерпеливо помахал инструментом:
– Вторую руку давай, нахал, етит!
Далее дело пошло быстрее. Оборотень ухнул, навалился на клещи, с первого раза перекусывая металл. Дагон только потёр запястья, недоверчиво осматривая кровавые синяки.
– Железяки беру! – Снова напомнил оборотень, закончив с браслетами на ногах. – Пойдем, малец, подберем тебе зуботычку. Раз Валери просит.
Ритуал выбора оружия был нудным и долгим. Дагон придирчиво осматривал заготовки мечей, вертел их в руках, но так не один и не выбрал, объяснив свою позицию коротким: «Мусор!»
Кузнец поцокал языком и распахнул двери деревянного шкафа, являя парню жуткие ржавые клинки, – по мне, во сто крат хуже, чем предыдущие. Но Дагон заметно воодушевился и ринулся проверять их на баланс и кривизну. Выбрал несколько железок и принялся носиться по кузне, изображая ветряную мельницу. Я ужаснулась. Оборотень возрадовался, почуяв ценителя, и с пеной у рта начал расписывать достоинства металлолома.
Наконец, выбор был сделан. Дагон пристегнул к поясу длинный тонкий клинок с такой изогнутой гадой, что из нее вышла бы великолепная рогатка. Длинная рукоять добавляла мечу кокетства, а широкий округлый хвостовик намекал, что его следовало держать двумя руками.
Ну, приехали! Будто на войну собираемся, а не на отбор поваров!
ГЛАВА 5
До сарая добрались только поздним вечером. Я переступила порог, да так и остановилась, пораженная открывшимся видом. Дагон отставать не стал, глаза вытаращил, рот открыл.
Сарай оказался сеновалом: дощатые десятиметровые стены, два окна, зазор под самой крышей, под ним навесной мост, три скирды прошлогоднего сена и бочка с водой. Сбоку красовался наспех сколоченный стол, на котором слюновыбивательно ароматизировали хлеб, вяленое мясо и репчатый лук.
Воог стоял рядом, шмыгал носом и смущенно разглаживал складки длинного белого платья, при более близком осмотре оказавшегося корсетной комбинацией. На человеке она едва доходила бы до колен, но на орке чуть не подметала подолом пол. Затянутая по всем правилам шнуровка была качественной: убавила, где надо, приподняла, где следовало. Опять же, будь она на женщине! С орком приключилась оказия, – в этой комбинации он походил на лысое, женоподобное «оно» с кожей болотного цвета. Вдобавок под полупрозрачной тканью комбинации просвечивали льняные труселя в незабудку.
– Ничёси! – Выдохнула я.
– Это… пф-ф, – согласился со мной Дагон. – Оу! Ну… эм-м…
– Зачем ты повторяешь неопределенные и бессмысленные восклицания?
– А почему ты такая… какая есть, а? – Не остался в долгу парень. – Это же… хой-хо! Только посмотри на него!
– Опять восклицание!
– Плохо, да? – Стушевался орк. – Не похож я на маман?
– Скорее, на папан, переодетого в маман! – Выдохнул Дагон и с усмешкой добавил. – И как же я тебя такую замуж позвал?!
– По большой любви! – Оскалился орк и взмахом руки пригласил нас за стол.
Мы с Дагоном жеманиться не стали, расселись и вгрызлись в еду. Я налегла на вяленое мясо, дабы компенсировать нехватку крови. Сил такой перекус не прибавит, но на несколько дней обмануть желудок поможет. А там, глядишь, смогу выкроить время, добежать до леса и нормально поохотиться.
– Значит так, – важно начал Воог, с любовью расправляя на коленях комбинацию. – Сеновал ентот наш пьимейно на неделю. Хозяйка – бабка, монет не взяла, договоились, что живем тута как охьянники. От кого охьянять я так и не понял, ну и кинза с ним! Повайское одеяние купил, еду купил, монет не осталося, но если еду экономить, то на тьи дня хватит. А може и на пять.