Культ ясеня

Ночная свежесть настраивала на вдумчивые поиски. Хал поставил фонарь на землю и огляделся.

– Так, – сказал он себе, – ищейки у меня больше нет, но посмотрим, что можно сделать… Компас поиска и кольцо предвидения, взять след Оленевода!

Он протянул руки к порогу и постоял с минуту неподвижно. Потом взглянул на запястье, вздрогнул и выругался. Стрелка компаса бешено крутилась; кольцо же покрылось ржавчиной, камень помутнел и стал похож на гнилой зуб. Хал схватил фонарь и нагнулся над тропинками, ведущими от крыльца. Обошёл два раза вокруг дома, всё больше злясь, и вернулся к главному входу. Уже собрался гасить фонарь и возвращаться в дом, как вдруг внимание его привлекло серое пятно на газоне у тропы. Хал пригляделся.

– Вот как! – сказал он. – Да это живодёры, а не бандиты. Ещё один мёртвый пёс!

Он опустился на колени, потрогал зверя и закусил губу:

– Страшнее войн Древних, лохматая и нелепая, как смесь козы с овчаркой, но ещё живая. Пожалуй, в хозяйстве пригодится; если не сдохнет – хорошо, дворняги тоже бывают умными. Возьму в дом, пока не очнётся.

Неожиданно у лесника закружилась голова и сознание помутилось. Пейзаж перед глазами расплылся, потеряв смысл, померк; исчезло то немногое, что было видно в темноте. Лесник покачнулся, попробовал ухватиться за несуществующее дерево и упал.

Хал пришёл в себя – стоя – и увидел серую спину собаки, лежащей на боку. Его рука, сжимавшая клевец, была занесена над неподвижным телом, а каблук впечатал правую переднюю лапу собаки в землю. Хал попятился, отшвырнул оружие и судорожно огляделся. Потом приложил руку ко влажному лбу и припомнил события последнего часа. «Помутнение, – подумал он, – просто временное помутнение». Он присел на траву, покрытую росой.

Лианна домыла последнее блюдо в деревянном тазике и собралась немного попрясть, чтобы успокоиться перед сном, но передумала и поставила на таганок ещё один ковшик кофе.

Входная дверь отворилась. Девушка невольно вздрогнула, хотя сразу поняла, что это Хал, вот только…

– О Ясень, что это волосатое на тебя напало? – Лианна бросила кружку. – Сейчас, уже бегу! Я его!

– Да успокойся, солнце, чёрт тебя! – Лесника наполовину не было видно за серой лохматой ношей. Он с трудом развернулся и затворил дверь. – Иди в мою комнату и постели какой-нибудь коврик.

Лианна всплеснула руками:

– Что за день! Кого ты притащил? Зачем нам этот медведь? Постой, это собака? А зачем она? А ты знаешь, что она не шевелится? А как…

– Хватит балаболить! Делай!

Через десять минут Хал и Лианна вновь сидели в гостиной и пили полуночный кофе. Лесник молчал, Лианна виновато глядела в кружку. Она не помнила, когда в последний раз осмеливалась столько перечить Халу.

– Как там? – нерешительно спросила она.

– Жить будет, – отмахнулся лесник. – Пока не до собак. Наведаешься завтра к Ясеню? Отнести зайца, что я утром подстрелил. А я, как рассветёт, пойду по следам этих мерзавцев. Ночью искать не вариант; тем более посмотри на мой компас.

– Ого, крутится, жуть какая! Это ведь эльфийская железка?.. Да, а я, пожалуй, завтра навещу Древо, как вернусь с базара, ближе к вечеру, – ответила Лианна. – Нужно расслабиться после такого. А ты?

– Позже. Я дойду до Анатолио, может, он что видел на своём участке, ну и до нашего Айна. Не бойся, бандиты сюда ближайшее время не сунутся.

Лианна напряжённо зевнула.

– Ой, прости, – сказала она. – Спать охота, несмотря на всё и на кофе. Убраться – убралась, и раз пока спокойно и тихо, я пойду прилягу…

Из комнаты лесника раздался грохот: что-то твёрдое и не очень попадало на пол, рухнула мебель, разбилось стекло. Хал вскочил и одним прыжком очутился в кабинете.

Стол лежал на боку; свечи упали и, к счастью, погасли; полка болталась на одном гвозде; книги валялись на полу вместе с коллекционными топорами, на стене остался висеть одинокий бердыш с узорчатым лезвием; из бутыли на полу вылетела пробка, и красное вино медленно вытекало на ковёр. Посреди комнаты застыла большая лохматая собака с раскрытой книжкой на голове под названием «Роща из одного дерева». В разбитое окно дул прохладный ветерок. Увидев Хала, собака приветливо замахала крючковатым хвостом.

Хал прошипел что-то нечленораздельное, поднял и закупорил бутылку, взял клевец, который не успел повесить на место, и рукояткой ударил собаку по спине. Та забилась за упавший стол, книга с её головы дополнила кучу на полу. Хал снова занёс орудие наказания.

– Я уберу, – затараторила Лианна, – всё уберу. Может, ляжешь спать в моей комнате, а себе я постелю в гостиной возле камина?

– Добро, – сказал лесник, опуская топорик. – Оставим воспитание на завтра, уже очень поздно. Но ты, хвостатая, ответишь за каждый проступок, поняла?

Из-за стола мигнули два синих глаза.

Через полчаса Лианна задула последнюю свечу и легла спать в полной тишине.

Под утро ей приснился кошмар. Лысый разбойник упорно целил в неё серым рогом, она раз за разом отталкивала руку и стремилась подойти к столу, чтобы разгрести гору немытой посуды – вот-вот вернётся Хал и увидит этот ужас. Потом нагромождение тарелок исчезло, осталась одно блюдо, которое она сжимала на груди.

Сквозь ставни пробился солнечный луч. Лианна приподняла голову: на её груди лежала тарелка, а на ней – половинка откусанного пирога. Рядом с диваном сидела собака с довольной лохматой мордой. На полу и одеяле было много крошек.

Лианна поняла, что проснулась.

– Это мне? – спросила она. – Правда мне?

– Гав!

Сонные глаза Лианны затуманились. Она растроганно посмотрела на собаку, крепко обняла её. Тут увидела крошки, вскочила и воскликнула:

– Надо быстрей всё убрать, пока Хал не пришёл! Разоспалась я!

Когда Лианна вытерла пол, заправила кровать и раскрыла ставни, она обнаружила, что собака исчезла.

– Лохматая, ты где? Вот где, у меня в комнате. Что делаешь? Смотришься в зеркало? Ну и как? Девочка девочкой, только страшненькая… Ой, извини.

Собака неподвижно уставилась на своё отражение, словно её парализовал призрак из зазеркалья. Потом, не обращая внимания на Лианну, побрела, чуть прихрамывая на правую переднюю лапу, в комнату лесника и улеглась на коврик.

В эту минуту вернулся Хал. Лианна увидела, как он рассержен, и промолчала. Лесник сразу пошёл в кабинет.

– Поднимайся, – сказал он собаке. – Время заниматься.

– Может, её покормить?

– Ни в коем случае. Не за просто так. Ау, подъём, как там тебя! Был бы пёс, назвал бы Гарик, конечно, а так – будешь Мартой. Ты, Лианна, иди уже на базар, а потом к нашему Ясеню – скормить зайца. Марта, стоять!

Последнюю фразу Хал рявкнул так, что Лианна подскочила. А собака лишь перевернулась на другой бок. Хал схватил её за ухо и потащил за собой, Марте пришлось встать и идти за ним – к удивлению Лианны, молча.

Во дворе хмурые тучи и порывистый ветер обещали дождь. Марта села спиной к леснику, мордой к соснам и игнорировала как команды, так и тычки. Через пять минут «занятий» Хал почти охрип:

– Первый раз вижу такую бестолковую псину! Стоять! Сидеть! Ко мне! Лежать! Сделай уже хоть что-то, получишь эту вкусную кость!

Хал помахал куском мяса перед Мартой, но та лишь покосилась на него и побежала к грядке с томатами, где из-под земли виднелся красноватый корень. Кончик корня обвился вокруг ноги сойки, та безуспешно пыталась вырваться. Прямо на глазах вырос ещё один, чуть поодаль, где рос виноград. Собака подозрительно заворчала.

– Чего ты там? – сказал Хал, подходя к ней. – Да, это корни Ясеня. Что, ни разу не видела? Вчера их тут не было, но последнее время они всё ближе. Так спокойней – они нередко задерживают странную живность. Появились бы вчера – может, и бандитов бы схватили. Отойди, не отбирай сойку, да и не получится всё равно.

Марта взялась зубами за корень, тот отпустил птицу и повис плетью. Сойка улетела.

– Не лезь, дура! – крикнул Хал. – И не топчи грядки! Ко мне!

Он схватил собаку за шиворот, отвёл к конуре, что осталась после Гарика, и посадил на цепь.

– Подумай о своём поведении, – сказал он. – Мясо я положу вот здесь, где ты не достанешь. Сообрази, как его получить, когда я вернусь.

Марта спокойно улеглась на землю, звякнув цепью.

Ближе к вечеру Хал возвращался домой, радуясь, что погода передумала портиться: мягко грело осеннее солнце, на глубоком синем небе – ни облака. В посёлке Дубни хозяин таверны уверил, что к нему регулярно заходит выпить человек с приметами Оленевода и его беззубый спутник. Хал воодушевился: теперь лишь оставалось придумать безотказную ловушку, и снова в его уголке Прибулья восстановится полный порядок. С приятными мыслями Хал подошёл к дому и тут вспомнил про собаку.

Ни Марты, ни будки возле крыльца не оказалось, кусок мяса исчез с порога без следа. Предчувствуя неладное, Хал обошёл дом.

Образцовые грядки, которые Лианна заботливо прополола и полила, были истоптаны и изрыты, часть кустов сломана, половина моркови повыдергана. От конуры остались одни обломки: видно, её хорошенько протащили по всему двору и ударили о курятник. Среди разгрома, под последними лучами солнца, готового скрыться в кронах сосен, нежилась довольная Марта, прикрыв лохматые веки; оборванная цепь тянулась по земле, рядом лежала кость без намёка на остатки мяса.

Хал обвёл диким взглядом двор в поисках тяжёлого предмета – запустить в бесячую псину. Он заметил на газоне дубину, которую обронил при бегстве Оленевод. Хал схватил её, подскочил к неподвижной Марте и врезал ей по боку. Собака вздрогнула, открыла глаза и с обидой повернулась к нему. Лесник, злясь, что не видит и тени раскаяния, огрел её дубиной по голове. Марта потеряла сознание и свалилась. Тут он услышал с другой стороны дома окрик:

– Хал! Ты дома?

– Я здесь, – глухо отозвался Хал, отшвыривая дубину. – Обойди дом, Айн, я здесь.

Из-за курятника показался молодой голубоглазый мужчина с добродушной широкой улыбкой, ростом выше среднего, несколько полноватый, в костюме защитного цвета; под мышкой он держал меч в ножнах.

– Привет, Айн, – сказал Хал. – Как дела?

– Ого! – сказал Айн. – Кажется, прибираешься? Ты новую собаку завёл? А где Гарик?

– После расскажу. Пока что вот, у меня живёт Марта.

– Спит?

– Угу… Притомилась от тренировок, – ответил Хал, снимая ошейник с собаки и убирая цепь.

Айн подумал, какая она нескладная, некрасивая, с шерстью цвета грязи, в колтунах, но вслух не сказал. Друид любил животных, ему захотелось погладить Марту. Он присел, протянул руку, но помешало оружие под мышкой. Айн выпрямился.

– Вот, держи палаш, – передал он меч Халу. – Как новый. Вижу, занят, тогда, наверное, потом посидим.

– И правда, – сказал лесник, принимая оружие, – не стану задерживать. Кстати, осторожней в лесу, друид, тут временно появились разбойники. Не встречал?

– Нет. Но не завидую я им, – покачал головой Айн, – показываться на твоём участке.

Он помахал рукой и скрылся за домом.

* * *

Оставим Хала наводить порядок в огороде, сколачивать новую конуру из прочных дубовых досок и дожидаться Лианну; оставим Марту, которая чуть погодя очнулась, вскочила и что-то неспокойно вынюхивала в воздухе – последуем в лес за друидом.

Айн покинул усадьбу Хала не без сожаления: он хотел увидеть Лианну, может, перекинуться с ней парой словечек. Вряд ли она обратит на него внимание, как обычно, но – кто знает. Айн не спеша спустился с пологого холма по лесной тропе и вышел на берег речки с незамысловатым названием – Булька. В этот вечер она не оправдывала имя – осенью здесь часто дул ветер, и с дубов в реку обильно падали жёлуди с характерным звуком. Иные, впрочем, утверждали, что булькали не жёлуди, а многочисленный жерех, что летом собирался в котлы и глушил малька на поверхности.

Айн дошёл до перекрёстка: одна дорога вела вправо по деревянному мостику через Бульку, к священной роще Ясеня, влево дорога уходила к дому Айна, прямо – в гущу леса и Змеиное болото. Время до темноты ещё оставалось, все дела сделаны, можно бы и прогуляться. Настроение вдруг стало сумбурным: Айн не знал, о чём думать, чем заняться, и это нервировало. Он присел на крутой берег и прислушался к мерно журчащей воде, прозрачной, но с железистым оттенком.

Айн не заметил, как задремал. Позади из земли неслышно появился красноватый корень, вырос на полметра и медленно потянулся к ногам Айна. Друид сонно и бессмысленно смотрел на воду.

Тут он услышал неясный напев с другой стороны реки. Айн вскочил и подумал, что, кажется, узнаёт голос. Он забрался на мостик через Бульку, не заметив корень, который сник и остался лежать на траве. Пение зазвучало громче, и Айн больше не сомневался. Из-за поворота появилась Лианна; пританцовывая, она размахивала котомкой в правой руке и окровавленной ногой зайца – в левой. Увидев Айна, она осеклась, остановилась и, чуть помедлив, спрятала ногу за спину.

– Ты меня напугал, Айн, – сказала она. – Привет!

– Привет, – ответил Айн, краснея. – Лучше не меня бояться, а разбойников – Хал сказал, что видел недавно. А ты хорошо выглядишь, и весёлая.

Он смотрел на левую руку девушки. Та заметила взгляд и поняла, что лучше объяснить.

– Это я взяла у Служителя, когда он отвернулся, – продемонстрировала она заячью лапу, – угощение для Марты. А то, боюсь, Хал не скоро её накормит. Ах да, Марта – наша новая собака. Непослушная, но здоровская и умная. Весело мне и спокойно – сам понимаешь почему: потому что я только что от Ясеня. Тебе бы тоже наведаться, а то у тебя вид какой-то грустный и путаный. Ой, извини. А про разбойников – да, ты прав, я их видела! Но у меня всегда чувство, что чуть какая опасность – сразу явится Хал и защитит. Вот вчера было страшно! Так что я пойду.

Айн подавил вздох. Он собрался что-то спросить, сделать комплимент её сиреневому платью и предложить проводить до дома, но Лианна уже прошла мимо.

– Пока, Айн! Заходи в гости. А я быстрей к Марте.

Айн с досадой подумал: «Надо было сразу начать с комплимента». Он засунул руки в карманы и побрёл дальше.

Дубы всё больше редели; разбавляя приятный запах листвы, пахнуло горелым мясом. Впереди показалась гигантская крона исполинского дерева: тропа привела в священную Рощу. Старый как мир, Ясень раскинул по Роще сеть узловатых корней; монументальный ствол метров сто в охвате у земли плавно сужался и терялся в пышной кроне, на ветвях хватило бы места построить небольшую деревню. Айну пришло на ум, что если прыгнуть с невидимой верхушки Древа, то будешь падать секунд семь – друид поморщился и отмёл странные мысли.

В стороне от гигантских корней неподвижно сидели на траве несколько сельчан. Неподалёку возвышался кирпичный алтарь, с которого Служитель убирал угли и золу. Рядом с ним спокойно сидел большой серый волк – символ престижа у друидов. Друиды издавна негласно соревновались, у кого питомец сильнее, умнее, красивее – конечно, те из них, кто мог себе позволить приобрести и содержать зверя. Служитель оглянулся на Айна и презрительно скорчился. Айн кивнул и чуть съёжился: что поделаешь, в иерархии друидов он в самом низу, ведь он не имеет отношения к Служению и из Школы его выгнали. «Какой из тебя друид, – нередко приходилось ему слышать, – если ты боишься вида крови и не можешь даже выпустить кишки из курицы!» Айн занимался низкой работой – эликсирами, что защищали древесину, и давно смирился с этим, находя утешение в хобби: в свободное время он варил лекарственные настои, самогон из редких трав, а также заговаривал древнее оружие и доспехи.

Как бы то ни было, при приближении к Ясеню Айн ощутил, как волнения и тревоги привычно уходят. Тело расслабилось, накатила эйфория; хотелось дарить счастье миру и впитывать радость. Даже Лианна, такая красивая, стройная и живая, наверняка на самом деле хорошо к нему расположена, как может быть иначе? Айн присел на траву в стороне от алтаря, с наслаждением потянулся и, блаженно улыбаясь, закрыл глаза под приглушённое пение соловьёв, что не смолкали в Роще даже осенью.

Вечерняя прохлада напомнила о себе. Айн поёжился, размял ноги и решил, что пора домой. В сумерках под Ясенем было пусто, лишь каменный алтарь чернел у выступа огромного корня. Неясный шум листьев доносился с невидимой высоты, обволакивая тихой, но монументальной музыкой. Айн не без сожаления покинул Древо, прошёл переправу через Бульку, миновал перекрёсток, рассеянно взглянул в сторону дома лесника и углубился в еловый лес.

Тёплые сумерки плавно перетекли в прохладную ночь. Темнота не мешала друиду, он мог сделать круг по Прибулью и вернуться домой с закрытыми глазами. Айн оставил позади поворот на Дубни и подошёл к калитке в частоколе вокруг своей уединённой усадьбы – деревянный дом с двускатной крышей, мастерская-пристрой и старая, но добротная баня.

Накатила сонная лень. Айн решил лечь спать и не растапливать печку, пусть в доме и прохладно. Он запер дверь на засов, разделся, пригладил каштановые волосы. Потом зажёг свечи на столе, аккуратно поправил на полке колбы с ценным содержимым и нахмурился, не найдя двух баночек. Затем пошёл ставить чай – и вдруг услышал ритмичный стук. Айн подскочил и обернулся: в его кресле кто-то сидел в полутьме и стучал ботинком о доску пола.

– Здравствуй, ботаник, – сказал неизвестный. – Принёс выпить? А то среди твоих склянок лишь две были с самогоном, да и то паршивым, я тобой недоволен.

– Оленевод! – воскликнул Айн, бледнея. – Ты? Чего тебе нужно? А в колбах, если позволишь, был драгоценный дистиллят из королевской мяты, и, наверное, тебе придётся…

– Ну, зачем так грубо! – перебил Оленевод, лениво поднялся и ткнул Айна мизинцем; тот отступил. – Не раскисай, дружище!

Оленевод потрепал растерянного Айна по щеке и уселся обратно в кресло, нога на ногу.

– Ты собирался сделать мне чай, приступай. Но-но, не болтай зря. А курятина или крольчатина у тебя есть на закусон?

– Нельзя же мясо, это против постановления архидруида. Всю дичь и домашнюю птицу надлежит сдавать Служителю ближайшего…

– Не занудствуй, – перебил Оленевод. – Как же вы достали со своими Ясенями! Тебе не надоела эта дурь? Не хочется уехать с этой трижды треклятой Долины? Эльфы вон свободно приходят и уходят, приносят вам дешёвое барахло в обмен на хороший товар, что дурни, как ты, производят. Книжки по истории Издола! Как правильно выпускать кровь лани! Тьфу! За кого они держат дураков вроде тебя?.. Хорошо, что у меня с собой есть солонина. Наливай!

Айн молча разлил чай, стиснув зубы; внутри боролись нерешительность, злость и сомнение. Оленевод тем временем достал из заплечного мешка копчёный окорок и откусил чуть ли не половину.

– Я не люблю выпускать кровь у лани и никогда не буду, – вырвалось у Айна. – Но без Ясеней… Как без них-то?

– Эх, друид, друид! – промычал Оленевод с набитым ртом. – И как друид ты не удался, и на нормального человека не тянешь. Сахару больше, не жмись! Во-от, другое дело. Через неделю я наведаюсь, сваришь ещё самогона, только в нормальную бутыль, как вон та, что на полу стоит, понял? Смотри, я с тобой по-доброму. Мясо с кости можешь за мной доесть, попробуй нормальную еду хоть раз.

Оленевод допил чай и кинул чашку за плечо, чашка разбилась о печь. Потом подошёл вплотную к Айну, недобро рассмеялся, достал кинжал и направил друиду в живот.

– Держи! Чего лыбишься? Почистишь, намажешь своим вонючим барахлом, зачаруешь! Всё, пока, мастер друид, – добавил он. – Не скучай!

Оленевод подошёл к выходу, отшвырнул засов, пнул дверь нараспашку и не торопясь удалился.

Айн вскоре пришёл в себя, и на него накатили запоздалое возбуждение и чувство собственной правоты. Он с возмущением вымел осколки любимой чашки и угрожающе взмахнул метлой перед пустым креслом:

– Вот с порога таких, как ты, надо по башке! Попадись мне в следующий раз! Да только прячешься по всему лесу, попробуй найди! Ого, а это что?

Айн заметил старую соломенную шляпу, по всей видимости, забытую на кресле Оленеводом.

– А ведь и правда можно выследить!.. Только я, пожалуй, один не пойду. Вот у Хала есть новая собака, пусть он и выслеживает.

Решив не откладывать погоню, Айн через полчаса уже стоял у дома лесника. Ставни были закрыты, тишину нарушало мерное посапывание большой дворняги на цепи рядом с крыльцом. Айн протянул руку – постучать, но засомневался. Похоже, хозяин спит, лучше, наверное, прийти завтра; Оленевод не волк, в лес не убежит. Да и воинственный пыл у друида поугас. Он уже собрался ретироваться, как в двери показался Хал.

– Айн! – сказал он. – Так поздно, случилось что?

– Вот, – друид протянул находку леснику, – держи шляпу!

На немой вопрос Айн торопливо рассказал, что произошло вечером. Хал оживился и, не дослушав, удовлетворённо щёлкнул пальцами, исчез с порога и уже через минуту, одетый, с мечом на поясе и с фонарём в руке, наклонился над спящей Мартой.

– Поднимайся, – сказал он. – Есть работа.

Собака заворчала, перевернулась на другой бок, но в ответ на энергичную тряску всё-таки открыла глаз, потянулась и повела носом. Затем поднялась и, не обращая внимания на Хала, встала на задние лапы возле Айна и положила передние ему на плечи. Хал одёрнул её и быстро заменил цепь на поводок. Потом сунул шляпу ей под нос:

– След!

Собака фыркнула, но тут же рванулась по тропе, натянув поводок и увлекая за собой Хала. Айн опомнился – слишком быстро всё – и побежал за ним.

Перекрёсток возле моста через Бульку собака миновала прямо, в сторону Змеиного болота. Хал запоздало подумал, что он мог бы предложить Марте взять след и по дубине Оленевода, которой он вечером её огрел. Собака свернула с главной тропы, и тут Хал засомневался.

– Постой, – сказал он. – Это тупик, дорога к Анатолио, он мой хороший сосед. Не могут там быть бандиты.

Собака упорно тащила его вперёд. Хал пожал плечами и позволил себя довести до калитки у большого кирпичного дома. Марта залаяла в ночной тишине, испугав, казалось, даже кузнечиков. Почти сразу отворилось окно, и послышался окрик: «Кто?»

– Сосед, – сказал лесник, – прошу прощения за поздний визит. Такой глупый вопрос: у тебя здесь не прячутся разбойники? Не попадались?

– Что ты, Хал! – ответил невидимый. – Ты выпил, что ли?

– Всё, понял. Ещё раз извини. До скорого!

Хал грубо одёрнул Марту и отправился домой, по пути рассказывая Айну о досадной смерти верного волкодава Гарика от руки Оленевода и о том, как появилась эта вредная, уродливая и бестолковая дворняга.

* * *

Анатолио убедился, что они ушли, дрожащей рукой закрыл ставни и обернулся.

– Всё хорошо? – спросил он у человека, что разлёгся на его диване, не снимая сапог.

– Вполне, – ответил тот. – Но этот лесник уже действует мне на нервы. Где чёртов капитан Акула? Нужно держать совет. А ты расстели пока для него кровать. Ага, вот и он.

– Жрать хочу! – прошепелявил дылда, появляясь из задней двери.

– Этому делу поможет наш уважаемый хозяин, как тебя там. Да неважно, руки в ноги и ужин на стол. До рассвета мы с тобой, Акула, поставим ловушку на диких лесников. Безотказный капкан. А ты, хозяин, нам поможешь.

– Да ведь, – пролепетал Анатолио, – Хал мой друг…

– Как его друг, ты и взведёшь капкан, а то нас опять могут выследить по запаху местные псины. А как всё кончится, получишь его имение и неплохую девку в придачу. После наведаешься к вашему ненаглядному Ясеню – чтоб он сгорел дотла! – за душевным спокойствием. Возражения есть?

– Н-нету, – съёжился Анатолио.

– Молодчик! Можешь даже сесть поужинать с нами. Не боись, долго в Издоле мы не проторчим. Уже голова болит от здешней вони, воздух так и норовит с ума свести. Скоро мы уйдём через Бесконечный лес.

– Бесконечный лес! – воскликнул Анатолио, трясясь. – Вот что действительно грозит безумием! Там ходят только эти бешеные эльфы.

– Искреннее ценю желание помочь, – ответил Оленевод, – но это не твоего ума дела, хозяин, уж извини.

Хмурясь, он хорошенько приложился несколько раз к фляге с вином и постепенно повеселел.

– Хотя от тебя, дорогой, никаких секретов, – сказал он. – У эльфов есть медальоны, а у меня – видишь этот скромный серый рог? Это Рог Божественной Помощи, с ним никакое безумие не страшно. Не станет мозг набекрень, как у вас у всех.

* * *

На следующее утро, по-осеннему хмурое и прохладное, Хал и Лианна рано собрались в посёлок, пополнить запасы съестного и вылечить зуб Лианне – одна она боялась. Марта смирно сидела между домом и курятником и смотрела на Хала. Махнув рукой, лесник снял с собаки ошейник, наклонился и погрозил пальцем.

– Остаёшься за главную, охранять дом, – сказал он. – Хоть ты и бестолковая, но воров-то сможешь облаять? Да? Ну и отлично. И отгоняй лис с волками!

Когда Хал отвернулся, Лианна обняла Марту, та прикоснулась носом к щеке девушки. Из курятника выпрыгнул петух – разобраться, что происходит, прокукарекал и залез обратно.