Мир внутри нас. Угроза Империи

© Алекс Милкович, 2024

ISBN 978-5-0064-5497-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1. Прощание с Линдой

По улице быстрым шагом шел человек, он сильно хромал на левую ногу, которая кровоточила от укуса безумного пса. Эта зверюга вцепилась в его голень, словно в кусок кровяной колбасы! Нога болела, но не настолько, чтобы скулить, как щенок, человек знавал боль и сильнее.

Ночь густой кляксой накрыла город, и человек растворился в ней. Он хорошо знал дорогу, но опасался наткнуться на военный кордон. Тогда разговор был бы короток: очередь из свинца – и новый труп готов, комендантский час давно наступил. Он быстро нашел нужный подъезд, а затем и дверь квартиры и что есть мочи забарабанил в деревянную перегородку. Послышался топот легких ног, а затем дверь отворилась: прямо перед ним стояла маленькая черноволосая девочка лет восьми. Вначале, в ее глазах промелькнул испуг, но тут же исчез, когда девочка узнала стоящего на пороге человека.

– Вы такой грязный и усталый. И нога ваша кровоточит, опять не бережете своих маленьких человечков! – и девочка, надув губки, укоризненно посмотрела человеку в глаза.

Из коридора вынырнула новая фигура, мать девочки, внешне очень похожая на дочурку.

– Линда, – почти шепотом произнес человек.

В ее взгляде также промелькнул испуг, но тотчас исчез: она тоже узнала человека, что не помешала ей сделать выговор дочке:

– Аннет, я тебе сколько раз говорила: не открывай входную дверь без моего разрешения! Мало плохих людей на улице ходит?!

– Но я знала, что это был он! Тот болеющий дядя из больницы! – воскликнула Аннет и, покраснев, убежала в свою комнату.

– Входи, – устало произнесла Линда. Человек прошел в маленькую и уютную прихожую. Линда жила одна с дочкой, человек определил это по отсутствию валяющихся нестиранных носков и использованных по назначению бутылочек со светленьким, от которых еще долго ощущался запах зеленого змия.

Линда протянула человеку компактно сложенные бежевые брюки и бежевую футболку.

– Иди умойся и смени одежду, а потом я обработаю твою рану.

– Чье это? – спросил человек.

– Моего мужа.

– Мужа? – хрипло переспросил тот.

– Бывшего, – добавила Линда и повернулась к нему спиной, дав понять, что разговор завершен.

Человек вздохнул и направился в ванную комнату. Закрыв за собой дверь и сняв одежду, он вновь ощутил уже въевшуюся вонь нечистот, тухлятины и бродячей псины. И как только Линда пустила его внутрь? Поистине добрейшая женщина. Она понравилась ему с первой встречи, еще тогда, в больнице, когда его пожирал изнутри рак желудка, а он изрыгал проклятия вместо слов благодарности.

Человека носил имя Рик Бучер, и он все еще был жив. Он перенес несколько операций, рак желудка, переболел гепатитом C и подхватил ВИЧ, его пичкали таблетками и прочей медикаментозной дрянью, но все-таки вытащили с того света. Теперь он не в опасности, однако в опасности его единственный друг, Адам. Габриэль Томсон, глава крупнейшей фармкомпании и самолюбивый ублюдок, похитил Адама с целью изучить на нем действие нового лекарства. Якобы это плата за дорогостоящее лечение Рика. Но Рик не верил в эту хрень, он хотел выяснить, какова настоящая плата за его лечение. Он собирался отправиться на спасение друга этой же ночью, однако перед этим решился зайти к единственной женщине, к которой он питал теплые чувства.

Когда Рик вымылся и вышел из ванной, Линда уже ждала его в гостиной, предложив кружку горячего ароматного чая. Рик рассказал как он бросился в погоню за черным лимузином, в котором увезли его друга; про разговор с Габриэлем Томсоном и унизительное событие после этого. Он до сих чувствовал на себе вонь пригородной свалки, несмотря на то, что тер кожу мочалкой чуть ли не до крови. По крайней мере от его злополучного приключения была единственная польза: он узнал, куда увезли Адама.

– Тебе нужно отдохнуть хотя бы эту ночь, ты очень многое пережил, – сказала Линда, когда Рик закончил свой рассказ.

– Я не могу. Мне надо ехать. Устроюсь на ферму к Грязевому Царю и вызволю Адама из этой медицинской тюряги, – спешно пробормотал Рик, он не мог терять ни минуты. Из подслушанного разговора служащих Томсона, Рик знал, что его друга увезли в пригород, а конкретнее – в место под названием «Свиные пустоши», где располагалась ферма крупного землевладельца, в народе известного как Грязевой Царь. То, что Адам прежде слышал об этом месте и о владельце фермы, вызывало у него отвращение, смешанное со страхом, но он уже решился на этот шаг, а колебаться не входило в его привычки.

– Но ведь ты даже не знаешь, какие опыты на нем ставят! – воскликнула Линда. – Тебе нужна помощь человека, который разбирается в медицине и будет на твоей стороне! Что бы Томсон не делал с твоим другом – это явно не разработка нового лекарства, а что-то более опасное. Если даже ты выкрадешь Адама, то ничего не сможешь поделать с той субстанцией, что ему вкололи. Без медицинской помощи он может умереть у тебя на руках!

Рик до боли сжал кулаки, осознавая собственное бессилие. Он знал это, но не хотел признавать. Громадная корпоративная машина, на которой восседал Габриэль Томсон, грозила раздавить его. Помощь Линды была необходима ему. Проблема состояла в том, что он всегда действовал в одиночку и изменить свою привычку ему было ужасно тяжело. Однако это была не единственная причина: Рик чувствовал, что в его прежде черством холодном сердце просыпается теплое и легкое чувство к этой женщине, прежде никогда не испытываемое им. Позволить ей ехать с ним туда, где опасность была не пустой угрозой, он не хотел. Уже достаточно того, что Адам по его вине влип в эту передрягу.

– Мне пора ехать, – хрипло выдавил из себя Рик. Он уже выставил одну ногу за порог, когда Линда догнала его и схватила за руку. От этого прикосновения его охватил жар и он остановился.

– Постой! Рик, я знаю, почему ты выжил на самом деле! Ты можешь спасти Адама точно так же, как он спас тебя! – выпалила Линда на одном дыхании.

– Помнишь, Аннет рассказывала тебе сказку про маленьких человечков? – продолжила она уже в более спокойном темпе.

Рик согласно кивнул.

– Я понимаю, что в это сложно поверить, но все это правда. Существует секретная технология уменьшения человека до микроскопических размеров. Она разработана Габриэлем Томсоном, и о ней знает лишь ограниченный круг лиц, в число которых вхожу и я. Я свела Адама с Томсоном, так как видела, что тебя больше ничем не спасти. Врачи бы просто работали вслепую, они не знали, чем ты болен. Это была единственная надежда, Рик. Адама уменьшили и ввели тебе в кровоток. Там внутри все выглядит иначе. Клетки твоего организма ведут себя как живые люди: работают, разговаривают, ходят, спят, едят, а бактерии и вирусы похожи на хищных зверей, чудовищ. Адам попал внутрь твоего организма и выяснил, что с тобой происходит на самом деле, причину твоей болезни. Поэтому тебя удалось спасти.

– Значит это ты спасла меня? Но… но зачем? – для Рика до сих пор было трудно осознать, что существуют люди, которые делают добрые дела просто так без всякого на то умысла. До этого момента он знал лишь одного такого человека – Адама.

– Моя работа – спасать людей, Рик. В этом нет ничего сверхъестественного, – ответила Линда. – Теперь ты знаешь, что делать. Уменьшающий лазер наверняка есть в лаборатории, где держат твоего друга. И тебе нужен помощник, а желательно два: один будет управлять лазером, а вместе со вторым ты внедришься в организм Адама. Будет отлично, если они разбираются в медицине.

– Спасибо тебе, – впервые в жизни произнес Рик. Он выплюнул непривычное слово, будто оно было несъедобным клочком бумаги.

Заметив, легкое сомнение, отразившееся в его глазах, Линда произнесла:

– Рик, я правда не знала, что замышляет Томсон на самом деле. И тебе нужно быть очень осторожным с ним: не верь ему.

Последние слова были излишни. Рик с рождения не доверял никому, включая собственную непутевую мать. Быстрыми шагами, насколько позволяла левая нога, он покинул квартиру Линды и отправился в сторону своего дома: нужно было собрать скудные пожитки, пожрать, а затем выдвигаться в путь.

Когда дверь за Риком закрылась, на лице Линды мечтательность сменилась решительностью. Она хорошо знала, что Рик не согласиться принять предложенную ей помощь, однако она могла помочь ему, действуя независимо. Она быстро сняла трубку стационарного телефона и несколько раз крутанула телефонный диск, сердце ее с каждым кругом ускоряло темп. Скрежещущий шум наконец сменился медленными гудками, а затем кто-то поднял трубку. Линду окутала тишина: ни дыхания, ни каких иных звуков на другом конце провода, ее ладони покрылись липким потом, она еще сильнее сжала трубку и с придыханием произнесла:

– Вы сказали, что сможете мне помочь. Отплатить долг.

– Я вас слушаю, – ответил мужской голос на другом конце провода.

– Мне нужно получить данные по секретным разработкам «Глобал Фармасьютикалс» за последние три года.

На другом конце провода воцарилось глухое молчание. Линда знала, что с ее просьбой справятся не многие, она поймет, если он откажется.

– Хорошо, – вновь заговорил мужчина. – Сегодня в восемнадцать часов у западного съезда. Не опаздывайте. Линда хотела было ответить, но резкие гудки прервали ее. Тяжело дыша, она положила трубку, назад пути больше не было.

– Эй, идиоты! Куда это вы собрались?! А кто за вас сахар догружать будет?! – яростно воскликнул Чаф, догоняя двух молодых работников склада, попытавшихся по-быстрому улизнуть. Каждый шаг давался Чафу с трудом, и всему виной был не в меру выпирающий вперед живот.

– Наша смена уже закончилась на сегодня, Чаф, – небрежно бросил один из работников. – Хочешь, принесем тебе еще две порции макарон по-флотски? Мистер Инсулин оставил сегодня две лишние порции.

– Ладно идите, – бросил им Чаф, уже предвкушая вечернее поедание макарон за просмотром любимого телешоу, поэтому он не слышал задорные голоса работников, насмехавшихся над его обжорством. Честно сказать, и он устал за сегодня, но оставалось еще одно важное, доставлявшее ему наслаждение, дело. Он хотел полюбоваться на «яйцо».

«Яйцо» привез в Печень сам Инсулин и сказал, что из Мозга отдали приказ на время складировать это нечто на склад гликогена вместе с запасами поступающего сахара. Комиссия лимфоцитов проверила штуковину из внешнего мира и не выявила иммуногенности, поэтому было решено забросить «яйцо» куда-нибудь подальше, чтоб не мозолило глаза.

Сначала «яйцо» по размерам было «жемчужиной», но как-то раз, когда Чаф заглянул в дальний угол склада после прибытия чудного товара то заметил, что «жемчужина» выросла. После этого он каждый вечер наведывался туда, с удивлением отмечая, что яйцо увеличивается в размерах. Сейчас оно уже превышало в диаметре три метра. И было живым! Чаф был готов поклясться в этом: он явственно слышал ритмичное сокращение, как будто внутри билось огромное сердце. Он никому до сих пор не сказал о своем открытии и не хотел говорить. Этот чужеземный предмет стал его секретным сокровищем, на которое он приходил любоваться каждый вечер. И мысль о том, что «яйцо» могут увезти куда-то для дальнейших экспериментов, была для него невыносима.

Чаф подошел поближе и положил пухлую ладонь на твердую поверхность стального цвета. Он не удивлялся, почему этот предмет оказался в Печени: в этом мрачном и неприветливом городе все, кроме местных жителей – гепатоцитов и их одежды было изготовлено из стали и чугуна.

Внезапно стук усилился, Чаф приложил ухо к металлу и закричал от боли: прежде холодная сталь стала обжигающе горячей. Изнутри раздался резкий удар и толстяка отбросило в сторону, пыль густым облаком заволокла все вокруг. Потирая ушибленный бок, Чаф с трудом поднялся на ноги, стальная скорлупа лопнула и острые осколки разлетелись в опасной близости от его пухлого и мягкого тела. Он поднял глаза и вскрикнул от ужаса: прямо перед ним возвышалась гигантская омерзительная тварь. Она раззевала огромный рот, наполненный громадными зубами, едва помещавшимися в нем, которые походили на неровные и острые фарфоровые осколки. Это была жирная трехметровая гусеница, ее грубая бледно-зеленая шкура медленно колыхалась, как будто внутри чудовища ползали черви.

– Спасибо, что помог освоиться здесь, Чаф! – раздался тоненький детский голосок.

Чаф закричал, но было поздно: огромные челюсти сомкнулись над его головой.

Глава 2. Угроза со всех сторон

Габриэль Томсон неподвижно сидел в темноте своего кабинета, вокруг стояла мертвая тишина. Хозяин кабинета походит на человека в состоянии близком к смерти: его блеклые рыбьи глаза были закрыты, сердце медленно и неохотно издавало слабую пульсацию в груди, а дыхание казалось неощутимым, однако в душе он испытывал взрывное ликование. После Адама он намерен провести исследования X6000 на ста заключенных, договор с директором тюрьмы был у него на руках. Разумеется, никто кроме Томсона и ограниченного круга лиц его компании не ведал о существовании искусственного вируса, но скоро люди узнают о нем: когда грянет эпидемия и лекарство от этой заразы будет только у него одного. У него будет власть над каждой человеческой жизнью, то о чем он мечтал долгие годы. Томсон не выдержал и улыбнулся.

Внезапно ему в голову пришла идея проведать Адама. Нет, никакого сострадания к пациенту он не испытывал, его побуждал чисто научный интерес: все-таки это был первый подопытный человек. Открыв ящик стола, он достал ключи от новенького Феррари и через десять минут уже мчался по шоссе, ведущему от столицы в сторону города.

Томсон узнал город сразу: грязно-серые здания из покрошившегося кирпича, грязь, смешанная с пылью и отбросами, и мерзкие людишки – алкаши и бродяги, от которых несло спиртом, мочой и потом. Томсон поморщился и закрыл боковое окно. Вдавив педаль в пол, он разогнал визжащий автомобиль до двухсот километров в час и вскоре скрылся из виду.

– — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – — – —

Крон потянул уставшими плечами, стараясь хоть немного сбросить накопившийся груз молочки: две ночные смены подряд давали о себе знать. Сегодня он будет тянуть, а для этого тоже требуется сила плеч.

Крон подошел вплотную к монолитной глыбе красноватого цвета, на которой полустертым мелом было напечатано: «Саркомер №38». Таких глыб, каждая из которых была размером с трехэтажный дом, насчитывалось неколько сотен на двигательном поле – месте, где каждую секунду, напрягая массивные мышцы, работали самые мускулистые жители Империи – миоциты. Двигательное поле в этот предрассветный час напоминало кладбище, где надгробиями являлись возвышающиеся ровными рядами саркомеры. К своим рабочим «станкам» подтягивались зевающие миоциты, Империя Организма пребывала в фазе сна, поэтому много рабочих рук и не требовалось.

Схватив тяжелую чугунную цепь, покрытую толстым налетом ржавчины, Крон внимательно изучил место крепления массивного крюка к железной скобе – вроде держится. Он не без основания считал свою бригаду, восьмое мышечное волокно, самым сильным подразделением в Икроножной мышце, городе, в котором они жили.

– Здорово, Крон! Мышцы готовы к бою?! – приветствовал его светловолосый здоровяк Драг, работающий с ним рука об руку. Он, как и Крон был одет в белую майку, обтягивающую массивные грудные мышцы, и красные шорты.

– Всегда готовы! – откликнулся Крон и две массивные ладони слились в крепком мужском рукопожатии.

Стоя по щиколотке в воде, Крон не чувствовал холода, лишь приятная прохлада обвивала его горящие икры. С разных сторон к глыбе подходили его товарищи и брались широкими мозолистыми руками за цепи. Сегодня они будут тянуть, в отличие от других крепышей-толкальщиков, пристроившихся рядом, которые тесно прижали ладони к холодному камню. Они будут отлично дополнять друг друга: одни сокращают Мышцу, другие расслабляют. Вследствие их работы город постоянно менял свои размеры и находился в движении, так что часто миоцитам приходилось хвататься за опору, чтобы не упасть.

Постепенно к Крону и Драгу подтянулись другие члены восьмого мышечного волокна. Помимо тридцать восьмого саркомера, они занимали места у соседних глыб. Потолок, который представлял собой свод пещеры цвета сырого мяса, внезапно осветился мерцанием тысячи лампочек.

Крон прикрыл от непривычно яркого света глаза и увидел идущего к ним командира.

– УТРО ДОБРОЕ, МУЖИЧАРЫ! – пророкотал раскатистый бас и вперед выступил здоровенный лысый детина, бицепс которого был в раза два шире, чем у самого крупного работяги среди миоцитов из их бригады.

– Доброе, товарищ командир! – ответил стройный хор голосов. Прошлепав по воде к центру каменной стены, командир ухватился за самую здоровенную цепь.

– Вы готовы к работе, парни?! – взревел он.

– ДА! – раздался стройный гул десятка огрубевших голосов.

– Отлично! Смотрите на экран, ротозеи!

Огромный экран, до этого висевший неподвижной черной кляксой у самого свода пещеры, внезапно замерцал, а затем, остановившись, выдал следующую информацию: «Мышечные веретена №38,57 и 24. Скорость – 10 сокращений в минуту, время работы до перерыва – 36 минут. Отсчет пошел». На экране появилось табло с цифрой десять, которая начала быстро таять, пока не снизилась до нуля и своды пещеры не огласил резкий гудок, возвестивший о начале работы.

– Тяни! Толкай! Рот не разевай! Эй, Фрод, штаны подтяни, не срами товарищей! – раздавал команды бригадир миоцитов. Толкальщики навалившись своей массой начали двигать красную глыбу навстречу другой глыбе, которая таким же способом пришла в движение. С оглушающим грохотом тридцать восьмой саркомер сократился.

Услышав удар, Крон схватил цепь и принялся тянуть красную глыбу в обратную сторону, рядом с ним старался его приятель Драг. Вены на руках миоцитов вздулись, как раскормленные пиявки, но ни один из работяг не выпустил цепь. Мышечные глыбы с протяжным воем разошлись на расстояние пятнадцати метров. Зазвучала сирена и цикл повторился вновь.

Мозг Крона уснул, запомнив только простую последовательность событий: сирена – грохот столкновения саркомеров – тяни цепь. Тем болезненнее было выходить из этого состояния – Драг с силой тряс приятеля за плечо.

– Что случилось? – непонимающе спросил Крон. И только сейчас до него дошло, что сирена звучит гораздо громче и настырнее, к тому же не собирается угасать. На экране выступила надпись: ВНИМАНИЕ! ВНИМАНИЕ! ЗАКРЫТЬ ВОРОТА! ОБНАРУЖЕНА УГРОЗА! ОБНАРУЖЕНА УГРОЗА!

Внезапно красные глыбы в большинстве саркомеров без посторонней помощи с чудовищным грохотом столкнулись друг с другом, раздался скрежет и часть породы отвалилась и посыпалась вниз. Работяги попадали на каменный пол, часть из них удержала цепи, но их сил не хватало, чтобы развести каменные стены. Те будто бы намертво приклеились друг к другу.

– Судорога, твою мать! – выругался бригадир. – Парни, быстрее к защитному механизму! К нам пожаловали незваные гости!

Однако два миоцита, бросившихся к дальнему краю пещеры не успели запустить ворота, запирающие Икроножную мышцу – навстречу им бежало трое нейтрофилов. С кровью, запачкавшей военную форму, и ужасом в глазах они ворвались внутрь города миоцитов, отстреливаясь редкими очередями от неизвестного врага.

– Бегите, спасайтесь! – кричали они. – Мы не справимся без антибиотиков!

Один из миоцитов все-таки потянул рычаг и железные ворота в мелкую сеточку с грозным рычанием медленно принялись закрываться, изолируя город. В темноте пещеры раздались чавкающие звуки. Они приближались. Когда лучик света высветил неизвестного гостя, то Крон похолодел: за решеткой стояло бесформенное буро-зеленое нечто из трепещущих складок, которого торчала человеческая рука. Хлюпс! С противным свистящим звуком рука исчезла в недрах существа. У монстра не было ни глаз, ни рта, ни конечностей. Он передвигался, неспешно перебирая возникающими из основного тела желеобразными лапами. Также не спеша, тварь без проблем просочилась сквозь защитную решетку, как вязкая жидкость. Пахнуло гнилью и разложением, после себя тварь оставляла склизкий маслянистый след. Крон сжал кулаки, понимая, что возможно это была его последняя рабочая смена.

Митч заглушил мотор самолета и, сняв шлем, вышел на посадочную площадку. Отсюда открывался потрясающий вид на СВТ – систему воздухоносных трубопроводов. Широченные бронхиальные трубы, достигавшие в диаметре несколько десятков метров, разветлялись на более мелкие, а те в свою очередь дробились еще много раз, образуя причудливое исполинское дерево. Митч отчетливо слышал, как поток воздуха бешеной волной мчится внутри стальных цилиндров, а где-то высоко наверху находилась верхняя граница его города, скрытая плотным слоем облаков, – чугунный кратер, переходящий в Трахею.

Митч подошел к одинокому неказистому сооружению, внутри которого было два обособленных помещения: диспетчерская и альвеолярная капсула – куда в конечном счете собирался воздух, обогащенный кислородом. Постройка, казалось, вот-вот сорвется со посадочной площадки в холодную пропасть, но Митч знал, что на самом деле, даже если он упадет, то не разобьется: внизу сквозь застилающий глаза туман было установлено батутное поле, от поверхности которого любой предмет отскакивал, словно резиновый мячик от стенки. Тем не менее все жители города: как левого, так и правого района Легкого передвигались на летательных аппаратах.

Включив аппаратуру, Митч тотчас услышал голос своего шефа, который несмотря на почтенный возраст, был полон сил и энергии.

– Так, так, молодежь, опять опаздываем.

– Простите, мистер Грифитс, закончилось топливо, пришлось заправляться у соседа.

– Снова одни отговорочки, – проворчал старик, однако в его голосе слышалось скрытое веселье. – Ну ничего, салага, сегодня у нас ответственная смена: нужно запастись кислородом на три дня вперед. После обеда прибудет команда Горди. Смею тебя заверить, что его гемоглобинчики чрезвычайно прожорливы, так что твоя задача на сегодня – шестьсот семьдесят килолитров.

– Я вас понял, сэр, – пробормотал Митч, осознавая, что закрепленная за ним альвеолярная капсула будет работать на износ. Но ничего не поделаешь: приказ, есть приказ. Прибывшим эритроцитам он будет должен отдать наполненные сырьевым воздухом мешки, из которых гемоглобины высосут весь кислород.

– Желаю удачи, – произнес напоследок мистер Грифитс, – в преддверии твоей трубы сидит Джеф, он будет подавать сигнал, когда открывать кислородные камеры. Если что, я на связи, и моя вышка всего в трехстах метрах от тебя, хи-хи.

Грифитс отключился, а Митч, сомкнув тощие пальцы на приборной доске, включил видеосвязь. Видеокамера осветила внутреннее неподвижное пространство альвеолярной капсулы, полукруглого помещения, пронизанного со всех сторон шестиугольными отверстиями. Эти отверстия, сборные камеры, были плотно закрыты металлическими дверцами, покрытыми облупившейся краской, часть из которых была выкрашена в красный цвет, а другая часть в синий.

– Приближается, фиксируй, – раздалась в преемнике короткая команда Джефа. И Митч почувствовал: по полу диспетчерской пошли сильные резкие вибрации, платформа на площадке закачалась, отчего он вместе со стулом отъехал к левой стене, а затем ураганный поток ворвался внутрь альвеолярной капсулы. Митч надавил на большую красную кнопку и красные дверки с глухим скрипом распахнулись, впуская внутрь себя беснующийся воздух, а затем с шумом захлопнулись.

– Команда на выдох! Инициирую цепь! – прокричал Митч всем операторам по громкой связи и нажал синюю кнопку. Дверцы, выкрашенные в синий цвет, тотчас открылись и обратный поток воздуха, обогащенный углекислотой, завывая ринулся вверх.

– Пошла команда на вдох! Через минуту дойдет до нас! – прокричал Джеф. Митч положил руку на красную кнопку, но тут шум отдаленных взрывов привлек его внимание: он выглянул в приборное окно и в отдаление увидел, как гигантские трубы деформируются, будто внутри них полз огромный червь, ломая железо массивными мышцами. Резкий гул наполнил кабину, Митч заметил, что бронхиальная труба, ведущая к его альвеолярной камере, изгибается и трясется, словно в припадке.

– Митч! Митч! Ты слышишь меня? Немедленно.., – раздался встревоженный голос его начальника, однако договорить он не успел, резкий удар сотряс платформу и Митч болезненно стукнулся головой о приборную панель.

Это был кашель, причем очень сильный. А если есть кашель, то есть и угроза. Это могло означать, что в скором времени в Легкие ожидается прибытие лейкоцитов. Митч поднял гудящую голову и приложил платок ко лбу, вытерев кровь. В кабине неустанно орала аварийная сигнализация, нащупав руками нужную кнопку, он выключил сигнал.