Невинность. Наизнанку

Вновь дурнота подступила к горлу с характерным звуком.

– Ого, ты серьёзно? – протянул Берн, и в первый раз Лея видела, что что-то не забавляет его.

Он залпом выхлебал свой кислый суп, и от этого Лее показалось сначала, что он нашёл самый изощрённый способ над ней поиздеваться. Но секундой позже он схватился за их подносы, подгадал момент, когда сёстры успокаивали близняшек, и в одно движение обменял их с Леей обеды.

За происходящим наблюдал аккуратно стриженый одуванчик, который вёл себя вроде обычно, но вроде был слегка отсталым. Он ни с кем не заговаривал. Хотя и стремился проводить время в команде, но никогда при этом сам не участвовал в тех активностях, где так охотно забирал себе место. Кроме его глаз никто не видел, как Берн поменял их с Леей подносы. Но кое-кто услышал – сестра. Она уже не могла понять, что издало резкий звук, поэтому подошла к столу Леи и Берна, чтобы выяснить.

– Что за шум? – собралась было она вновь ругаться, как вдруг заметила перед Леей пустую миску из-под кислого супа. – Вот как! Молодец! Совсем другое дело! Но приборами шлёпать не надо мне тут!

С тем она возобновила свою охоту на нарушителей, проплывая между столами. Невольно Лея вновь заметила одуванчика. Тот смотрел ей прямо в глаза. Не успела она испугаться, как парень увёл взгляд в сторону. Его тарелка быстро опустела. С тем же безразличием он ждал, когда разрешат вставать.

Лея не знала, настоящий ли он. Она могла лишь подозревать, что некоторые существа в Изнанке созданы лишь для массовки. Возможно, они даже не умели разговаривать.

Когда очередь на приём лекарств подошла к ней, она закинула таблетки в горло, и глаза её вдруг округлились. Вкус был совсем не такой, как обычно. Оно и понятно, ведь она только что выпила лекарства с подноса Берна.

Внутри возникло жжение. Голова закружилась. Лея не знала, чего ожидать от таблеток Изнанки, и напряжённой походкой прошла до дивана. Она боялась потерять сознание, таращилась со всей концентрацией перед собой. Но ничего не случилось. Сердце её билось ровно, на прежнее место усадили Меделин, близняшки крутили волосы любвеобильному Яксли – зал наполнялся привычным ритмом.

Вскоре рядом с ней присел Берн. Его сильно знобило, и от этого он обнимал себя обеими руками. Даже слегка покачивался в стороны. Это вызывало в нём сходство с детской игрушкой, которую так же должен кто-то обнимать. Лея вдруг подумала – может, ему очень сильно не доставало объятий?

Она обхватила его своими руками. Её удивило, насколько напряжены оказались его мускулы. Прежде ей не доводилось замечать, что у парня такие внушительные мышцы! Их хотелось даже пощупать.

– Лея, не трогай меня пока что, пожалуйста, – цедил Берн, как совершенно чужой, будто она сделала что-то плохое.

Она даже поморщилась. Как кому-то может быть холодно в такой жаркий день? Кожа буквально горела. Лея не понимала, почему вечно беззаботный парень, не упустивший при ней ни одного повода для глупой шутки, решил закрыться в себе именно в тот момент, когда у неё, пожалуй, впервые хорошее настроение. Быть может, именно в этом и проявляется его мания величия? Никто не должен походить на него, а если это происходит, то тогда он изменится, чтобы снова быть уникальным.

– Ты странный, – буркнула Лея и по-детски тыкнула в него пальцем.

Но тот вскочил на ноги. Точно воздушный шарик, что отпустили с ниточки. Руки его трясло.

– Не называй меня странным! – требовал он, как прежде не кричал ни один пациент. – Что ты знаешь!? Не называй меня странным! Не зови меня так!

Голос вибрировал в стенах. Они отражали его друг от друга, и вот уже диваны вокруг стали поддакивать узорами из цветов: «Я не странный!» Им вторили раскиданные на полу карты, и подпевало пятно на ковре. Такое же пятно расплывалось в студии радиостанции, где записывали подкаст Алияна «Перевозчика».

Лея подняла глаза и увидела кумира перед собой. С непослушными завитками и неизменно чёрными линзами. Настоящий. Живой. Она кинулась к его креслу. Но не смогла прикоснуться. Между его кожей и ею сохранялось непреодолимое магнитное отторжение, что не давало ей притронуться ни к чему во всей студии.

– Перед записью альбома я много времени провёл с людьми, которые давно это практикуют, бро. Это не байки, это опасные практики. – Репер не стеснялся курить прямо в студии, что-то сильно беспокоило его. – Они говорили, что нельзя окунаться самому. Всё взаимодействие должно проходить строго дистанционно – через ритуалы, обряды. Потом ты оттуда не выберешься.

– Из секты? – Молодой ведущий в шапке, натянутой до бровей, крутил в руках карандаш и не сводил строгий взгляд с гостя. – Раз сам ты ушёл, ты согласен с мнением, что это движение следует запретить?

Кажется, обоим было необходимо держать что-то в руках. Лею они совершенно не замечали.

– Нет никакого движения, бро. – Выдерживал Перевозчик стойко битву взглядов. – Всё наоборот. Они строго охраняют свои знания. После выпуска альбома я больше не могу их найти. Но, бро, я говорю о реке! Выбраться нельзя из реки!

– «Река жизни», твой второй хит, который ты пытался изъять. Почему не вышло с «Рекой»? – Ведущий нервно кинул карандаш на стол.

– «Реку» я выпускал под лейблом. Но никто не понял, о чём она. Ты знаешь о поверхностном натяжении воды? Это когда капли друг к другу сильно притягиваются. Ты капаешь рядом две капли, они станут одной. Вот так работает река. Она достанет тебя, где бы ты ни был. – Многозначительно репер затянулся сигаретой.

– Я пытаюсь понять. Если ты хочешь уберечь людей от того, что считаешь злом, зачем писать об этом песни, зная, что молодёжь захочет повторить?

– Но, бро, я никогда не писал об исполненных желаниях. Это придумали фанаты.

Лея оставила попытки прикоснуться к живой легенде и присела на стол между ним и ведущим.

– Сам-то стал всемирно известным! – воскликнула она, – А другим, может, всего-то нужно вернуть свою жизнь.

– Я полностью утратил контроль над творчеством, – продолжал Алиян, – и нижний мир захватил умы миллионов.

– Нижний мир, – повторил интервьюер, поглядывая на бегущий чат в монитор. – Мы всё ещё говорим о культе?

– Да, бро, они называют это всё нижним и верхним миром. То, что мы живём, всё привычное нам, наши тела, мир – это просто тени того, что происходит на самом деле. Там. По идее, если называть, как надо, то это мы – Изнанка. А настоящие события там, в нижнем мире.

– Я тень? – За небрежностью ведущий старательно скрывал то же напряжение, что ощущала и Лея, когда впервые слушала песни Алияна о том, что неосознанно её тревожило уже давно.

Её не пугало пограничное состояние гостя, не смущала его жёваная речь и шуршание дыма в микрофоне. С тем же наслаждением, что и весь чат – а она знала, что они ловят каждое его слово – Лея глядела на него, покрытого татуировками от кончиков пальцев до лба, напряжённо крутящего свои кольца музыканта, что давал своё последнее интервью.

– Да, бро, ты тень. Ты типа тень твой души. Она делает реально важные вещи, а ты за ней следуешь. Иногда ругаешься типа на пустом месте, потому что в нижнем мире твоя душа взаимодействует с душой этого кента, и у них там что-то взрывается, свои происходят вещи. В реакторах.

– В реакторах?

– Это не я придумал, бро. – Алиян сразу выставил руку в защиту. – В том культе никто не говорит «душа», все называют реактор. Но для меня важнее было, что ты сам тоже можешь влиять на него, бро! – Он резко сел в кресле прямо, чем напугал и Лею, и интервьюера. – Ты можешь закинуть туда что-то! Понимаешь, что я имею в виду? Можешь создать связи, которых не было, которых не должно было быть. Я думал, я смогу что-то оттуда вытащить.

– Теперь так думают миллионы! Сдаётся мне, ты хотел бы это исправить?

Одним глазом ведущий успевал читать комментарии, что летели нескончаемым потоком. Его внимания не хватало, чтобы заметить вымотанное состояние приглашённого гостя. Тот же был настолько погружён в себя, что выглядел почти пьяным. Хотя Лея не ощущала запаха. Только нагретую резину проводов и пыль от ковролина.

– Если бы я знал, сколько пацанов и девчонок начнут тупо фанатеть от идеи залезть в эти дебри, я бы точно не стал писать этот альбом. Поймите, граница миров существует не просто так. Разуму не надо видеть Изнанку! – последнее предложение он закричал в микрофон, наплевав на правила звукозаписи.

Тяжёлым телом опираясь о стол, он надолго погрузился в мысли, уставившись в пепельницу, и уже не слышал ведущего. Тот зачитывал комментарий, что редактор выделил для них подсветкой:

– Я нашла изъятую из доступа песню «За тобой», где была инструкция, и уже несколько дней меня преследуют эти странные люди. Они выглядят как настоящие! Но я не могу найти выход.

Кумир миллионов вздохнул. Его взгляд не отрывался от тлеющего окурка.

– Оно может выглядеть как обычный мир. – Ведущий попросил его говорить в микрофон, но тот не двинулся с места. – Тут всё выглядит так же. Но всё это ложь. Если ты достаточно внимателен, то заметишь нестыковки. Сутки тянутся слишком долго, небо не темнеет. Все подходят друг к другу слишком близко и не замечают этого. Твой телефон белого цвета, а был всю жизнь чёрный. Это может быть, что угодно. Но если что-то выглядит ненормальным – ты внутри. С тобой уже вступили в игру.

– И как же выйти из этой игры? – парень в шапке закрыл окошко комментариев и сделал гостю сигнал через похлопывание по запястью – время.

Слегка он откатился на кресле, но микрофон удерживал его в рамках одного метра. Лея спрыгнула со стола. Хотя бы в качестве призрака ей хотелось побыть последние минуты рядом с легендой.

– А кто сказал, что из этой игры есть выход? – Устало приложил Алиян сигарету к губам.

Его фигура погрузилась в облако серого дыма. Медленно тот рассеивался, пока репер задумчиво покачивался в кресле.

– Но ты ведь вышел, Алиян?

Тот не сразу ответил. Он долго смотрел в сторону ведущего из ямы глубочайшей усталости, как бы собеседник ни старался вывести интервью на положительную ноту. На лице парня, скрытого рисунками, лишь появилась изможденная улыбка.

– Я же сказал «Тут всё выглядит так же», – ответил он. – Как в твоём самом страшном кошмаре.

– Но ты же… сейчас у нас в студии, Алиян?

– А что если я скажу тебе, – продолжал тот с тяжестью в голосе, – что прямо сейчас за твоим креслом стоит мёртвая женщина с простреленной головой? И улыбается мне.

Лея тут же обернулась к ведущему. За его спиной растворялась едва уловимая дымка. На очертания женщины это было не сильно похоже, но девушка была согласна, что столь чёткое скопление дыма в одном месте вызывало подозрения.

– Тогда я бы тебе посоветовал обязательно поговорить о ней с профессионалом, Алиян. – Ведущий вновь придвинулся ближе к столу, где ему не требовалось бы далеко тянуться до панели управления звуком. – Только не с экстрасенсом, договорились, друг?

– Да, – усмехнулся в ответ репер. – Я знаю.

– Обещай мне.

– Да, я обещаю.

Диктор прочитал завершающую реплику на прощание, оставив ссылки для отслеживания канала и небольшой анонс к следующему выпуску. Репер тем временем снял наушники и молча дымил в тени студии. На завершение программы поставили его хит «Река жизни».

«Ты через реку оказался на Изнанке, тебя не выведут наружу её знаки» – заполнял собой пространство мотив, что напевало пятно от чая перед диваном, где лежала Лея.

– Через реку! – Вдруг села она прямо, как струна, на своём прежнем месте. – Граница – это река! Раз там вход, там и выход!

– Тебя тоже доставили с утоплением? – откликнулся на её инсайд Берн.

Взбудораженная своей идеей Лея только убрала с лица волосы, но на её вопросительный вид это не повлияло. Берн пояснил:

– Меня выловили из реки перед поступлением сюда. Я знаю, что Яксли доставили так же. Правда, его слегка помутнило.

– Я бы назвала её скорее болотом, если честно. Я закончила ритуал, но не смогла вернуться домой. Заблудилась в лесу. Земля буквально проваливалась в болото, хотя там не было раньше воды. За мной охотились какие-то твари. Я кое-как выбралась. – Вдруг Лея заметила, что по центру зала активностей проходит толстая нить.

Она встала. Кроме них с Берном в комнате никого не было. За окном потемнело, лил дождь. Все двери стояли открытыми. Но в этот раз не было портретов. Больница выглядела буквально так же, как и всегда. Если не считать нитей. Некоторые шли через потолок, другие тянулись по стенам, как на клею. К той, что шла посреди зала, Лея приблизилась.

Она решила снять тапок, чтобы не касаться нити рукой, и осторожно ткнула в натянутый старый канатик. Тапок сразу приклеился. Лея дёрнула, и нить загудела по всей протяжённости.

– Забрать её, брать её, рать её… – вибрировала нить эхом.

– Зря ты это, – несколько безразлично бросил Берн, повернувшись к ней на диване. – Сейчас прибежит болтук.

Не желая знакомиться с ним, Лея направилась по коридору на выход. Берн быстро догнал её и стал расспрашивать о новом плане. Прислушиваясь к барабанам дождя и неустанно оглядываясь по сторонам, Лея вкратце пересказала, что вспомнила из подкаста об Изнанке.

На лестнице они засекли небольшое существо, размерами около собаки, состоящее из одной головы с торчащими во все стороны зубами. При помощи языка оно тащило себя, как перевёрнутый фуникулер, скользя прорезями зубов по нити, что уходила вверх по лестнице.

– Они решили забрать её, они решили забрать… – повторял уже порезанный в кровь язык с каждым шагом.

Лея начала искать укрытие, но Берн продемонстрировал на своём примере, что болтук не опасен, пока ты не касаешься нити. Он обошёл его спереди, потом сзади, помахал руками над его головой, что была для существа так же и всем телом, и под конец просто пожал плечами.

– Почему он это повторяет? – Лея вернулась на лестницу к существу.

– Он же болтук. Болтливый паук, вот и повторяет.

– Я понимаю, что тебе было пятнадцать, когда ты попал сюда, но неужели тебе ни разу не хотелось разобраться в этом всём?

– Мне хотелось выжить.

Спустившись, они выглянули из-за двери на улицу. Видимость за пеленой дождя оставляла желать лучшего. Но казалось, за дверью было так же тихо – ни единой души.

Лея вышла под стену ливня. Она жадно втянула свежесть и расправила руки. Даже улыбка проявилась на её исхудавшем лице. Невольно расцвёл и Берн.

Перед ними лежали поваленные чем-то в груду металлолома главные ворота. Их будто спрессовало, хотя ничего тяжёлого рядом не было, и уж тем более чего-то подходящего размера. Думать о том, что здесь произошло, не сильно хотелось.

Отчасти даже играючи Лея полезла через этот сваленный забор, как вдруг в вахтёрской будке что-то заискрило. Искра отозвалась в ней самой, и следом прозвучал знакомый шмяк.

Они с Берном переглянулись. Из-за двери выплывала груда мяса.

В пять раз быстрее и уже без какого-либо удовольствия Лея поспешила через прутья. Они скользили и сжимались под ней. Один провалился под её стопой в зазор и чуть не схватил её ногу по принципу капкана. Она едва успела отпрыгнуть и упала на асфальт за забором.

Возле будки она услышала резкий хруст и круто развернулась за спину. Из тухлячника, прямо из его разверзнутого рта, выпала кость. Большеберцовая. Он вновь издал подобие нервного смешка, и вдруг всё его тело – если в его случае уместно говорить о каком-то теле – подтянулось за выпавшей костью. Он вмиг оказался возле забора, где возился с прутьями Берн.

– Не хочу пугать, но ты можешь быстрее? – прокричала Лея сквозь ливень.

– Тут застряло! – Берн нервно дёргал ногой, пытаясь удержать равновесие и цепляясь за прутья.

Тухлячник же выронил полуразложившуюся кость снова и через секунду был в паре метров от парня.

– Я знал, что это будешь ты! – не оборачиваясь, воскликнул Берн, и только яростнее дёргал ногой, хотя это ничем ему не помогало.

Лея бросилась на забор. Пару раз она ушиблась, соскользнув с мокрых прутьев, но добралась до парня раньше, чем склизкое мясо. Тут же она легла на поваленный металлолом, чтобы дотянуться до причины блока. Наугад ей удалось поймать ногу Берна, и он вскрикнул, не ожидая прикосновения. На его испуг существо ответило усиленным всхлипом, отдающим чем-то похожим на возглас «Ага», как это делал Дойл, парень с сильной задержкой в развитии. Делал он так от радости.

Прутья дрогнули, когда существо вновь обронило кость, в этот раз всего в метре от Леи. Она не хотела бросать здесь приятеля. В страхе глаза её глянули за плечо. Тварь переваривала втянутую в себя кость повторно. Теперь Лея даже ощущала приторный запах.

Панически Лея перебирала в темноте все прутья, до которых дотягивалась рука. Она хваталась и дёргала их со всей силы, пытаясь поднять. Нога Берна была стиснута замком из трёх балок, и Лея пыталась найти, как ослабить хотя бы одну из них.

– Всё, уходи! – вдруг бросил парень и набрал полные лёгкие страха.

В грозовой вспышке Лея увидела, как у существа спадала челюсть до уровня живота, открывая расслабленный рот. Но она так и не смогла понять, страдает это создание или смеётся. Его звук повторился, когда существо достигло Берна.

Парень обмяк, намертво запертый в заборе, и в последний момент перестал сопротивляться.

Но Лея не переставала. Она подлезла глубже к острию одной из пружинящих балок и вдруг ощутила это – плотная масса, напоминающая застывшую кашу. В тот же миг существо вновь засмеялось. Оно заметно ускорилось, и Лея увидела, как клейкая плоть вываливается на плечи парня, бьющегося в дрожи, и стремится его поглотить.

Именно в эту секунду вдруг поддался пружинящий прут. Лея злобно схватила его и закричала во всё горло:

– Беги! – Тем же прутом она влезла во внутренности полужидкой твари, не зная, поможет ли это её отпугнуть.

По команде Берн пулей выскочил прочь. Лея воткнула прут в тухлячника и мигом понеслась за парнем. Уже через секунду она скатывалась на асфальт с забора, оттолкнулась от ворот, как пловец от бортика, и понеслась в темноту ночи.

Ей хотелось бежать без оглядки так долго, пока не закончатся силы, но внезапно крепкая нить уткнулась ей прямо в живот, от чего Лея едва не сложилась пополам.

– Не успели, пели, ели… – зазвучала нить, обретая под каплями дождя ещё более выраженную вибрацию.

– Живая? – встревожился Берн, но Лея была в порядке.

Её скорее волновало, живой ли Берн. Тому пришлось снять пижамную рубашку, чтобы стряхнуть остатки тухлячника. Парень заметно стеснялся своего живота, и Лея тактично отвернулась.

Откуда-то доносился бас другой нити болтука. «Действовал слишком медленно, медленно, медленно» – жевало оно.

Под дождём Берну удалось более-менее вымыть рубашку, но запах, конечно, никак не сбивался.

– В какой стороне река? – спросила Лея.

– Да ничего, всё равно сёстры в конце недели заменят.

– Берн, река – это портал, – напомнила ему девушка, обернувшись. – Мы сможем через неё выбраться.

Когда он снова оделся, потратил ещё с минуту, чтобы сориентироваться. Всё это время они слушали не затихающее «слишком медленно, медленно». В итоге парень указал направление, но всё равно неуверенно.

– Ты здесь три года! Неужели, не изучил?

По-детски передразнив её, парень проследовал в указанную сторону.

– Там опасно, – решил оправдаться он. – Там куча ломщиков.

Лею начинал раздражать голос нити. Едва затихнув, он начинал всё сначала, и каждый раз звучал, будто зажёванная лента. Только девушка решила её обругать, как сама же приклеилась к нити.

– Я думал слишком медленно! – вскричала нить, только Лея отодрала от неё в злости штанину.

Она позвала Берна продолжить их путь, но тот указал ей вдоль нити. На некотором удалении от них в толстой говорящей паутине запутался один из ломщиков. Он пробовал разные руки и ноги, но каждый раз увязал сильнее, чем и заставлял нить снова повторять всё сначала.

Обе головы этого существа повернулись на путников. Водоросль снова дёрнулась, но не смогла броситься на гостей из внешнего мира. Это очень рассмешило Берна. Как ребёнок он стал дразнить несчастного монстра и использовать слова нитей против него.

Лея собралась уже просто оставить их двоих, но Берн крикнул ей сквозь завесу дождя:

– Используем нити болтука! Защищаться от ломщиков!

Это было здраво. Лея вернулась назад. Она смотрела, как Берн устраивает засаду, чтобы дождаться животного, чьи зубы они смогут использовать для разрыва его же паутин.

Болтук приполз достаточно скоро, и хоть он и не причинял, почему-то, людям никакого вреда, Лея не решалась возиться с ним. Максимум помощи в их нелёгком деле, что она могла оказывать, это сбор уже нарезанных о зубы нитей. Их она укладывала в мотки друг на дружку.

– Пять, шесть…– считала она, не будет ли им уже достаточно, ведь нити были довольно тяжёлыми.

Вдруг Берн застыл. Не зная, в чём дело, Лея тоже прислушалась. Но слышала только дождь.

Так же внезапно, как он застыл на месте, Берн резко закрыл лицо ладонями, будто его свело в сильной боли.

– Что? Покажи! – Лея подошла ближе, и вот теперь-то она услышала явный звук.

С макушек деревьев падало что-то большое. Очень большое. За ливневой стеной не удавалось ничего разглядеть, кроме тени, но звук оно издавало пронзительный.

– Это крыласы, – объяснил Берн раньше, чем Лея успела спросить.

– А почему крыласы?

– Потому что они с крыльями. Не показывай им лицо.

Лея сразу повторила движение за Берном – немедленно прикрыла лицо ладонями. Мотки нитей остались лежать перед её ногами, так что она стала наклоняться, чтобы их никто не увёл.

– Лея, брось! Они всегда ходят стаями. Если заметят нас, нити нам не помогут.

В полунаклоне девушка застыла. Ей было страшно подглядывать, но ничего не видеть казалось ещё страшнее. Впереди себя она услышала шорох травы. Тяжёлые ноги ступали всё ближе.

Она поняла, что стала дышать тяжелее. Как бы ей ни хотелось спрятаться, всё в её теле – от сердцебиения до вздохов – как назло лишь сильнее выдавало её присутствие. Совсем близко, самой шеей она ощутила горячее дыхание шумных ноздрей.

– Заметили, – сказал Берн за спиной.

Со всех сторон зашумели грузные крылья. Лея ничего не видела, вздыбленная как кошка, она только ждала конца бури. Широкие перепонки мокрые от дождя били её, толкая вперёд.

– Не открывай лица! Просто иди с ними! – кричал из-за спины Берн.

Шепча себе под нос просьбы не убивать её, Лея двигалась. Она не разбирала дороги. Её заботило только, как бы ни наткнуться на новую нить, ни споткнуться и ни открыть случайно лицо. Но, возможно, путь видели эти создания, и потому нитей перед ней не встречалось.

– Берн? – почти всхлипывая, окликнула Лея. – Ты тут?

Он отозвался. Если бы можно было, она, наверняка, взяла бы его за руку, но тогда бы их обоих, скорее всего, не стало. Так что она перебирала ногами в направлении ударов по спине.

Скоро дождь прекратился. Крылья били всё реже. Временами она вообще не понимала, в какую сторону ей двигаться. У пространства вокруг появилось эхо, а трава под подошвой сменилась на камень. Последнее мокрое крыло коснулось её, и всё затихло.

– Берн? – шёпотом позвала она снова.

– Ничего не делай. Попробуем просто уйти.

Она не поняла, можно ли уже открывать глаза, но на всякий случай не стала. Ногой она шаркнула в обратном направлении. Затем ещё. Впереди послышался звук, и Лея застыла. Но тихими шагами Берн за плечом продолжал отодвигаться назад.

С грохотом он наткнулся на что-то, заставив её вздрогнуть. Она сжалась, как только могла прижимая ладони к лицу, но, очевидно, Берн потерял равновесие и не мог себе того же позволить.

Нечеловеческий крик оглушил всё пространство, и Лея бросилась сама закрыть парню лицо. Он провалился в груду какого-то хлама. Вешалки, грязные детские игрушки, расчёски. Берн вылезал из настоящей свалки старых предметов, и в тот же миг на них с Леей вырвался столб огня.

Его выкрикивала гигантская птица. Это её логово было завалено сломанными вещами, сама она была голой, больше походя на динозавра, чем на птицу, а ещё больше – на человека.

– Закройте личики, девочки! – визжала она, обливаясь плавленой кожей вместо волос.

Каждый её пламенный крик распадался на десятки бегущих птенцов, чьи крылья оказывались одеялами, шторами, кружевным тюлем.

Гигантская птица продолжала визжать, и Лея закрыла лицо.

– Плевать, бежим! – Берн дёрнул её за руку, и потащил прочь.

Вместе они понеслись со всех ног из логова крыласов, но открывать лицо Лея больше не решалась. Этот визг засел в её голове, и она просто не могла ослушаться. Рождающиеся из пламени новые крыласы, бежали во все стороны, и не лезли из её разума.

– Лея, здесь выход!

Она не могла отнять от лица рук. Птицы за её спиной шелестели своими крыльями-шторами. Она знала, что если откроет лицо, они сожгут её заживо.