Концептуальные основы криминалистического изучения неизвестного преступника

1.1. Систематизация криминалистических знаний об изучении лица, совершившего преступление: генезис, современное состояние. Соотношение понятий «лицо, совершившее преступление» и «неизвестный преступник»

В целях уточнения сущностного содержания криминалистического учения о неизвестном преступнике исследование проблем его формирования представляется необходимым начать с рассмотрения дискуссионных представлений в криминалистической литературе о термине «лицо, совершившее преступление» и разработки авторского определения данного понятия с указанием двух аспектов его толкования.

В юридической литературе широкое распространение получило использование термина «личность преступника». В разных науках изучение личности преступника затрагивает различные стороны данного явления, обусловленные предметом и целями исследования. Например, в криминологии изучение личности преступника «подчинено выявлению закономерностей криминального поведения и преступности как массового явления, их детерминации, причинности и разработке научно обоснованных рекомендаций по борьбе с преступностью»[1]. Криминологическое изучение личности преступника, отмечает Ю. М. Антонян, направлено на выявление и оценку порождающих преступное поведение индивидуальных особенностей человека в профилактических целях[2].

В криминальной психологии исследуются психологические явления, механизмы и закономерности личности преступника, а также преступлений, совершаемых им, и преступности в целом как массового социального явления; разрабатываются соответствующие методы и средства воздействия на криминальную деятельность[3].

Криминалистическое изучение личности преступника носит комплексный характер. Изучаются его различные индивидуальные особенности, которые отображаются в различных следах, указывающих на его закономерные связи с совершенным криминальным деянием. В. В. Николайченко отмечает, «задача криминалистического изучения – выделение индивидуальных признаков преступника, то есть тех признаков, которые работают на цели уголовного судопроизводства»[4].

Анализ научных и учебных работ по криминалистике показывает, что термином «личность преступника», как правило, обозначается один из основных компонентов криминалистической характеристики преступлений. При этом в большинстве случаев «личность преступника», «неизвестный преступник», «подозреваемый», «обвиняемый», «подсудимый», «субъект преступления» и т. д. в контексте исследований используются как тождественные понятия. По нашему мнению, такое отождествление понятий, равно как и использование термина «личность преступника», является достаточно условным.

Во-первых, необходимо учитывать, что понятие «личность» охватывает только специфически социальные признаки, личность – это «человеческий индивид как продукт общественного развития, субъект труда, общения и познания, детерминированный конкретно-историческими условиями жизни общества»[5].

Во-вторых, понятия «подозреваемый», «обвиняемый» и «подсудимый» имеют свое специфическое юридическое содержание, связанное с их процессуальной ролью (во всех случаях речь идет о конкретном человеке, который выступает в качестве определенной процессуальной фигуры). Определение данных лиц преступниками обуславливает нарушение принципа презумпции невиновности[6].

Учитывая данные положения, на наш взгляд, более верным будет говорить не о личности, а о человеке (лице, совершившем преступление). В понятии «человек» воплощено неразрывное единство разнообразных сторон его существа: биологической, социальной и психологической. Обоснование данного положения находит свое подтверждение, в частности, в философии: «Человек – это субъект общественно-исторического процесса, развития материальной и духовной культуры на Земле, биосоциальное существо, генетически связанное с другими формами жизни, но выделившееся из них благодаря способности производить орудия труда, обладающее членораздельной речью и сознанием, нравственными качествами»[7]; «Человек есть живая система, представляющая собой единство физического и духовного, природного и социального, наследственного и прижизненно приобретенного»[8].

С этих позиций человек рассматривается, например, и в психологии. Так, А. Н. Леонтьев в изучении человека выделяет следующие уровни: 1) биологический (человек рассматривается в качестве телесного, природного существа); 2) психологический (человек выступает как субъект одушевленной деятельности); 3) социальный (человек проявляет себя как реализующий объективные общественные отношения, общественно-исторический процесс). Сосуществование этих уровней, отмечает ученый, и ставит проблему о внутренних отношениях, которые связывают психологический уровень с биологическим и социальным[9].

Необходимость перехода акцента на изучение человека, а не личности, наблюдается и в современных философских научных исследованиях. Отмечая важность данной проблематики, ранее уже был поставлен вопрос о необходимости создания единой науки о человеке, предметом которой был бы человек во всех свойствах и отношениях, во всех своих связях с внешним миром. Создание данной науки в настоящее время представлено теоретически актуальной и практически важной задачей ввиду угрожающего человечеству напора глобальных проблем и реальной антропологической катастрофы[10]. Представляется, что в криминалистических исследованиях также следует обратить внимание ученых все-таки на изучение человека, а не личности.

Содержание исследуемой категории («лицо, совершившее преступление») должно рассматриваться с точки зрения полезности его использования в криминалистике, возможности решения ее специфических задач и эффективности введения его в научный оборот, т. е. с позиций прагматического подхода.

В криминалистическом аспекте под термином «лицо, совершившее преступление», по нашему мнению, следует понимать человека с присущим ему комплексом индивидуальных особенностей, в той или иной мере отобразившихся в окружающей действительности в виде последствий его деяния, квалифицированного уполномоченными на то органами как уголовно наказуемое:

• такое понимание данного термина позволяет в первую очередь определить лицо, совершившее преступление, как человека, существующего объективно, независимо от знаний следователя, суда о нем, что дистанцирует его от обвиняемого или подсудимого за совершение преступления при наличии следственной или судебной ошибки, соответственно, в обратном же случае, наоборот, приводит к их отождествлению;

• использование термина «лицо, совершившее преступление» как самостоятельного позволяет показать его отличия от других смежных понятий (например, подозреваемый в рассматриваемом аспекте есть лишь человек, подозреваемый в том, что он является носителем свойств и состояний лица, совершившего преступление);

• данный термин позволяет определить юридическую природу категории «лицо, совершившее преступление», как категории, указывающей на лицо, совершившее именно преступление (что говорит о наличии вины, признаков субъекта преступления и т. д.)»[11].

Представляется логичным и необходимым осуществлять сбор сведений об индивидуальных особенностях лица, совершившего преступление, наряду с изучением подозреваемых (обвиняемых), не исключая пересечения таких сведений с данными, например, различных учетов.

На наш взгляд, в криминалистике термин «лицо, совершившее преступление» допустимо употреблять в двух случаях, определенных условно выделенными двумя ситуациями.

Во-первых, ситуация, когда преступник неизвестен (не установлен). В данном случае термин «лицо, совершившее преступление» используется для обозначения динамической модели искомого преступника, создание которой осуществляется в процессе расследования преступления. В данном случае уместно справедливое замечание Н. Т. Ведерникова о том, что «в момент совершения преступления преступник существует фактический, а не юридический»[12]. (В таком понимании «лицо, совершившее преступление», «неизвестный преступник», «искомый преступник» определяются нами как синонимы.)

Во-вторых, ситуация, когда преступник известен (установлен). В этом случае термин «лицо, совершившее преступление» используется для обозначения одного из элементов дескриптивной (описательной) криминалистической характеристики преступлений, под которым понимается научная категория, обладающая свойствами описательной модели[13], построенной на основе изучения эмпирических данных о лицах, совершивших преступления. (В данной ситуации «лицо, совершившее преступление» и «установленный преступник» рассматриваются как тождественные понятия.)

Небезынтересным является тот факт, что если в науке данные вопросы до сих пор толкуются неоднозначно, то в практической деятельности большинство сотрудников правоохранительных органов усматривают четкое разграничение указанных понятий, что подтверждает вышеизложенные рассуждения. Так, в ходе интервьюирования 52 следователей 79 % респондентов указали, что понятия «лицо, совершившее преступление», «подозреваемый», «обвиняемый», «подсудимый» не тождественны, под лицом, совершившим преступление, следует понимать либо искомое лицо, либо установленное в законном порядке субъекта преступления.

С учетом высказанных положений, во избежание двусмысленности в контексте настоящей работы термин «лицо, совершившее преступление» в понимании искомого, неизвестного преступника рассматривается нами при разработке концептуальных основ криминалистического учения, положений о динамической информационной модели лица (динамической криминалистической характеристики лица), в представлении установленного преступника при рассмотрении вопросов, касающихся дескриптивной (описательной) информационной модели лица (дескриптивной {описательной} криминалистической характеристики субъекта).

Формирование криминалистического учения о неизвестном преступнике (лице, совершившем преступление), как и любой частной криминалистической теории, осуществлялось поступательно путем накопления эмпирического материала с переходом к созданию научных положений по вопросам изучения искомого преступника.

Периодизация процесса образования криминалистического учения о неизвестном преступнике включает четыре этапа. Выделим характеризующие признаки каждого из них и укажем основные наиболее значимые работы по исследуемой проблематике.

Первый этап (конец XIX века – 50-е годы XX века) – зарождение научной идеи о необходимости изучения лица, совершившего преступление, накопление эмпирического материала по рассматриваемой теме.

Зарождение научной идеи о необходимости изучения неизвестного преступника связаны с проведенными учеными в данный период времени эмпирическими исследованиями. Например, Г. Гросс, изучая менталитет цыган, особенности совершения ими преступлений, установил, что существует неразрывная связь между проявлениями психических свойств преступника и следами, которые им были оставлены при совершении криминального деяния[14]. Ч. Ломброзо провел крупные эмпирические исследования преступников по различным сферам жизнедеятельности. «Собранный необъятный, неопровержимый материал, доказывающий, что и преступление, и преступник – продукты тех условий, в которых рождается, живет и погибает современный человек; отсюда прямой и неизбежный вывод, что аномалия души, называемая преступлением, должна воплощаться в аномалии тела – в тип преступника»[15]. А. Бертильон, проведя антропологические измерения осужденных, предложил собственный метод регистрации преступников (словесный портрет). Основные положения данного метода изложены в работе Р. А. Рейсса[16].

Начиная с 1907 года в Брюсселе, Бостоне, Чикаго и других городах были созданы специальные лаборатории, в которых проводились исследования по изучению и обобщению различных качеств осужденных (анатомических, психических, социальных и проч.) с целью их классификации[17].

Интенсивное развитие психологии и психиатрии в начале XX века способствовало активизации научных изысканий по исследуемой тематике. В России в 1923 году был создан Кабинет по изучению преступника и преступности, в состав членов которого входили представители различных областей знаний: психологии, криминальной социологии, антропологии, биохимии, психиатрии, статистики. Соответственно, свою деятельность кабинет осуществлял по нескольким направлениям: социологическое изучение преступности; психиатрическое, психологическое, антропологическое и биохимическое исследование преступников, тем самым формируя информационную базу характерологических особенностей лиц, совершивших преступления[18].

В 1923, 1926 годах С. В. Познышевым издаются работы, в которых акцентируется внимание на изучении психических свойств преступника, выражающихся в его поведении при совершении преступления; с учетом психического аспекта проведена типология данных лиц[19]. В этот период времени исследованию психических особенностей лиц, совершивших преступления, посвятили свои работы также К. И. Сотонин[20], Л. Е. Владимиров[21] и др.

Неоценимое значение для разработки научных положений по вопросам изучения лица, совершившего преступление, имели труды И. Н. Якимова, который систематизировал достаточно обширный эмпирический материал в целях последующего создания эффективной методики расследования преступлений, применение которой могло бы позволить быстро найти и изобличить преступника. Ученым разработана классификация преступников, базирующаяся на присущих им нравах, обоснована возможность регистрации лиц по способу совершения преступлений и проч.[22]

Немаловажное значение для отечественной практики в этот период сыграла и работа немецкого криминалиста Эриха Анушата «Искусство раскрытия преступлений и законы логики», которая была опубликована в 1927 году в нашей стране в переводе с немецкого под редакцией С. М. Потапова. В работе исследован круг вопросов, относящихся к «мыслительной работе криминалиста», которую автор считает «криминалистическим искусством умозаключений». В этом смысле он использовал и развил идею Ганса Гросса о том, что криминалист должен не только обладать здравым смыслом, но и уметь «последовательно мыслить и делать умозаключения», «правильно и положительно постигнуть естественное развитие дела» и т. д. Он выступил против рутинного, формального отношения к делу, при котором результат каждого расследования является случайностью, противопоставляя его заинтересованной работе криминалистов, «которые не поленились изучить и проверить логическую связь всех подвергнутых наблюдению событий и поступков, и исследовать все обстоятельства, которые обратили на себя внимание». По мнению Эриха Анушата, преступник может быть обнаружен лишь в случае, если правильно используются законы логики. Многочисленные примеры из художественной литературы детективного жанра того времени, следственной и судебной практики по наиболее известным уголовным делам конца XIX – начала XX века, материалы собственных расследований автора доходчиво, наглядно и убедительно иллюстрируют возможности «мыслительной лаборатории» любого профессионально подготовленного детектива[23].

Период 30-х – конца 50-х годов является достаточно стихийным в плане появления новых работ по исследуемой тематике, что предопределялось воздействием идеологических установок на науку, в частности на криминалистику.

Второй этап (середина 60-х – конец 80-х годов XX века) – продолжение сбора эмпирических сведений, начало создания научных положений по отдельным аспектам установления лица, совершившего преступление. Данный период времени характеризуется повышенным интересом ученых к изучению неизвестного преступника.

В определенной степени развитию положений по исследуемой тематике способствовали работы 60–70-х годов, посвященные изучению подозреваемого, обвиняемого, в которых ученые предлагали, в частности, перечень криминалистически значимых качеств человека, подлежащих исследованию в ходе расследования преступления (М. Г. Коршик, С. С. Степичев[24], А. С. Кривошеев[25], Н. С. Лейкина[26], П. П. Цветков[27], Ф. В. Глазырин[28], Н. Т. Ведерников[29] и др.). Некоторые проблемы изучения неизвестного преступника затрагивались в работах по тактико-психологическим особенностям осмотра места происшествия (Ф. В. Глазырин[30], В. Л. Васильев[31] и др.), в рамках исследования отдельных качеств личности и ее поведения (Г. А. Самойлов[32], К. Е. Игошев[33] и др.), следов преступления (И. Ф. Крылов[34], Г. Л. Грановский[35] и др.) и др.

Однако более детальное исследование вопросов изучения неизвестного преступника связано с появлением научных трудов ближе к 80–90-м годам (В. Е. Корноухов[36], К. В. Скибицкий[37], Ш. Н. Хазиев[38], Г. А. Густов[39], М. Н. Хлынцов[40], М. В. Салтевский[41] и др.). При этом следует также отметить монографическое исследование Е. Е. Центрова, посвященное криминалистическому изучению потерпевшего, в рамках которого разработаны теоретические положения о взаимосвязи преступника и потерпевшего[42], и работы Л. Г. Видонова, в которых ученым обобщен большой эмпирический материал и разработана система типовых следственных версий о лицах, совершивших убийства[43], и др.

Третий этап (90-е годы XX века) – продолжение научной разработки исследуемой тематики, первые попытки упорядочения теоретических положений об изучении неизвестного преступника.

Важное значение для формирования научных положений по рассматриваемой проблематике имела фундаментальная работа В. А. Жбанкова (1995 г.), посвященная вопросам установления личности преступника в криминалистике, в которой предпринята попытка систематизации знаний по вопросам изучения неизвестного преступника: в авторском видении систематизированы криминалистически значимые свойства личности, исследованы особенности их отображения при взаимодействии лица с другими материальными объектами во время подготовки, совершения и сокрытия преступления; затронуты некоторые аспекты построения модели искомого лица, определены источники информации о неизвестном преступнике, направления поисковой деятельности следователя по установлению преступника[44]. Докторская диссертация В. А. Жбанкова – одна из первых работ по криминалистике, в которой в определенной степени упорядочены отдельные знания теоретико-прикладного характера об изучении неизвестного преступника, т. е. заложены основы для дальнейшей научной разработки проблем по исследуемому направлению.

В данный период времени появляются и иные работы, в которых в определенной системе рассмотрены отдельные аспекты изучения неизвестного преступника. Например, В. А. Образцовым исследованы основы деятельности по установлению и изобличению преступника[45], А. Ф. Лубиным – механизм преступной деятельности[46]. Ю. М. Антонян, М. И. Еникеев, В. Е. Эминов в своей работе акцентировали внимание на психологическом аспекте изучения преступного поведения, а также основах психологии следственной деятельности[47] и др.

Четвертый этап (2000 год – по настоящее время) – совершенствование имеющихся, разработка новых научных положений по отдельным вопросам изучения неизвестного преступника, переход к формированию криминалистического учения о неизвестном преступнике.

В начале 2000-х годов появляются работы по проблемам построения психолого-криминалистического портрета преступника (в подавляющем большинстве по серийным убийствам), в рамках которых ученые предпринимают попытки к созданию методических положений данной деятельности (с преимущественным акцентом на работу специалистов) (А. И. Анфиногенов[48], А. Ю. Лаговский, А. И. Скрыпников, В. Н. Тележникова, Л. А. Бегунова[49]). В основе данных разработок были использованы положения зарубежных исследований по рассматриваемой проблематике (Джеймс А. Бруссель, Д. Дуглас, Д. Кантер, Р. Ресслер и др.). В 2004 году В. Н. Чулаховым создано криминалистическое учение о навыках и привычках человека[50], изучению криминалистической характеристики личности преступника посвятил свою работу Р. Л. Ахмедшин[51] (2006 г.) и др.