Твой психолог был неправ. Почему терапия бывает бестолковой и ранящей

Собирай себя как пазл – каждый день, из мелочей.

Не разгадывай загадок – ведь у счастья нет ключей,

нет законов, предсказаний. Есть лишь каждый новый день.

Принимай себя всецело, чувствуй собственную Тень.

А любовь… полюбишь позже. Для начала признавай.

Дыши глубже, чувствуй шире, мысли тише. Замечай

каждый крохотный шажочек незаметного Пути;

оглянёшься – удивишься, сколько смог уже пройти.

В дневники пиши про слабость, зависть, злость, обиды, боль,

то, что знать другим не нужно – признавай перед собой!

Собирай себя как пазл: лампа, кружка, бусы, цвет…

выбирай по вкусу вещи – лишь что нравятся тебе!

Оставляй других в покое – каждый сам себе Судья.

Помнишь песню: "А сегодня что для завтра сделал я?" –

ну так делай! Шаг за шагом. Капли скатятся в ручей.

Собирай себя как пазл. Каждый день. Из мелочей.

Нузирова Алиска

От автора. Что же помогает сохранять себя при несовпадении «клиент – терапевт»?

Мне нравится ощущение, что психология – это такой способ сделать произведение искусства из своей собственной жизни. Чтобы собирать себя бережно, как пазл. Чтобы быть себе верным другом, а не погонщиком с плёткой. Чтобы с самим собой было очень хорошо.

Я люблю эту профессию и считаю её по-настоящему важной. Поэтому хочу сегодня поделиться с вами темой, открывающей практическую психологию для меня во всей её многомерной красоте и сложности. Может ли психолог в своей работе «вместить человека целиком», без упрощения и искажений? Быть «достаточно чистым зеркалом достаточно большого размера»? Должны ли мы видеть и слышать клиента как можно точнее, не загоняя его в картонные коробочки неподходящих ему, пусть и самых научных, теорий, методов и интерпретаций?..

«Твой психолог был неправ» – довольно пикантная формулировка, особенно для психологической литературы, и мне обязательно нужно объяснить её прежде, чем мы продолжим знакомство. А то получается как в одной шутке: «Оценочные суждения – это плохо!».

Слово «твой» здесь – это личное приглашение к беседе, адресация к человеку, который оценивает собственный опыт терапии (или его часть) бестолковым или травмирующим. Тому, кто задаётся вопросами в духе: «Что же на самом деле произошло? Это я какой-то не такой клиент? Это я что-то сделал не так или всё-таки мой психолог? А если таких психологов было несколько? Могли они все «промазать»? Или вот теперь уже гарантированно я?». Это моя попытка сказать: у меня есть взгляд на эту тему, который может в этом случае быть полезным.

И, уж конечно, «твой» – это точно не утверждение, что именно ваш психолог «делал что-то не то». Я понятия не имею ничего об опыте каждого из моих читателей. Более того, как бы это, казалось, ни противоречило названию, в этой книге вообще не заложено намерения судить о работе моих коллег. Наша профессия настолько сложна! То, что считается базовым принципом в одном подходе, может оказаться нарушением этики в другом.

Кроме того, субъективно ощущаемая «бестолковой» работа может приносить очень неожиданные результаты. Как минимум, если бы мой опыт общения со специалистами, даже если некоторые из них и «мазали» мимо моего запроса, не был именно таким, каким оказался, я бы, вероятно, никогда не заинтересовалась настолько глубоко такой темой. Теперь это приносит выдох не одной только мне, но также моим читателям, слушателям и клиентам. А значит, весь этот опыт уж точно был не напрасным.

Что же, в таком случае, я заключаю в формулу «психолог был неправ»? Для меня как для психолога это, в первую очередь, источник моей собственной внутренней силы, моих степеней свободы. Ведь если я в процессе консультации могу допустить о себе «неправ», оставляю долю вероятности ошибки в рабочей гипотезе, то получаю также и возможность сделать с этим что-то дальше. Это удерживает мой фокус на «Могу ли я сделать что-то ещё? Найти другое решение?» как на чём-то, что зависит, в том числе, и от меня.

Когда же звучит только что-то вроде «мы не совпали» («не твой психолог» или «не твой клиент»), для меня в этом больше фокуса на бессилии. Что-то, с чем вообще ничего нельзя сделать, уж либо совпали, либо нет.

Разумеется, я не хочу сказать, что момента несовпадения тандема «клиент – психолог» не существует – ощущение «свой или чужой» может зависеть от большого количества фильтров: от глубинных ценностей и чувства юмора до манеры здороваться или темпа речи.

Решения психолога определяют далеко не всё. Мы с клиентом действительно можем не совпасть. И в методе, и даже по-человечески я могу оказаться другому несимпатична, а чувство доверия в нашей профессии играет значимую роль. Однако до тех пор, пока мы продолжаем работу, я всё-таки хочу держать фокус на том, что могу сделать в связи с этим.

Кроме того, когда в консультации я помню, что могу ошибиться в своей гипотезе или точности того, как понимаю человека, то остаюсь готовой по-настоящему услышать от клиента что-то вроде: «Алиса, подожди, сейчас происходит что-то не то» – и не сделать вид, будто ему это показалось, или что он «просто сопротивляется». Вместо этого мы можем сверить компасы и работать ещё точнее.

Почему тема точности отражения и полноты «вмещения» сложности другого человека интересует меня настолько глубоко? Я преподаю психологию вот уже больше 10 лет, консультирую и веду терапию. Но есть кое-что, что позволяет мне смотреть в это глубже, чем только как преподавателю или психологу-практику: я могу видеть и чувствовать всё это «со второй стороны».

Мой собственный опыт в терапии не всегда был простым: что такое быть «сложным», «сломанным», «сопротивляющимся» клиентом – я знаю очень хорошо. Как и то, что это само по себе не определяет вас как человека на всю жизнь.

Знаю, как непросто бывает идти по этому пути, и какое количество сокровищ можно найти и присвоить там.

Знаю также, что пути помощи психолога клиенту в обретении целостности и внутренней силы, в подлинном взрослении, могут быть такими неоднозначными.

Иногда решения помогающего практика словно бы по волшебству меняют человеку жизнь. Иногда – могут ранить очень глубоко. Как сохранить себя в этом болезненном опыте и остаться устойчивым в своём решении продолжать?

Я пишу это сейчас с теплотой и большой благодарностью той двадцатилетней девчонке, которая не свернула с тропы поиска после первого травмирующего опыта в терапии, и после десятого опыта «мимо» не свернула тоже. Которая когда-то выбрала продолжать, и затем продолжать снова – до тех пор, пока не нашла то самое «своё», и дала этим шанс теперь уже взрослой мне жить такую жизнь, которую я могу жить сейчас! Любить свою повседневность, проживать и продолжать себя в работе и в хобби, быть в отношениях, которыми хочется дышать, стать любящей мамой для своей дочки. Доделывать дела, не бросая на половине дороги, и быть способной воплощать свои задумки. Поймать ощущение себя-«неба» за облаками «непогоды» проживания самых непростых состояний, и быть способной оставаться верным другом и опорой самой себе.

У меня не было ничего подобного в «настройках по умолчанию». Я всегда чувствовала себя «сломанной», будто бы расколотой на тысячу осколков, ледяных и острых, продолжающих ранить каждый день, разрушающих любые отношения и мою повседневную жизнь. Только решение той взрослеющей в этом опыте Алиски-из-прошлого раз за разом продолжать, выбирать, нащупывать, искать и кристаллизовать «своё» год за годом – стало тропинкой к моей нынешней жизни. Разной, конечно; но часто внутренне сытой и повседневно счастливой.

Что же помогает сохранять себя при несовпадении «клиент – терапевт» и даёт силы продолжать поиск?

Тему совпадения или несовпадения модели (теории, метода, интерпретаций, взгляда) психолога и клиента для меня раскрывает шкала «грязных» и «чистых» подходов в психологии и психотерапии. Откуда приходят именно такие слова? Означает ли «чистый» – «хороший», «правильный», «высокоморальный»? Означает ли «грязный» – «плохой», «нужно избегать»?

Как вообще сориентироваться во всём многообразии подходов и методов, ведь в психологии огромное количество научных и не очень школ?

И если мне не подходит метод – это со мной что-то не так, или метод выбран мной или самим психологом некорректно? Всё-таки «плох» неподходящий метод, или «плох» «сопротивляющийся» клиент?

Сложные вопросы и порой болезненные, на которые бывает не так-то просто нащупать ответы. И всё-таки, мы этим займёмся.

Глава 1. История встречи и неудобные вопросики

Встреча со шкалой «грязных» и «чистых» подходов в работе психолога

Про разделение подходов в психологии на «грязные» и «чистые» я впервые услышала на обучающем семинаре «Экология взаимодействия в практической психологии» моего дорогого преподавателя Татьяны Викторовны Дубининой. Тема заинтересовала бы меня гораздо меньше, но мне посчастливилось оказаться подопытным кролём для ведущего на одной из очень необычных, «чистых» техник, в числе многих и многих других упражнений, которые Татьяна Викторовна показывала нам тогда. В моём случае это было символическое моделирование (СиМ), техника на стыке психологии и когнитивной лингвистики.

В процессе работы в этой своеобразной технике я впервые столкнулась с настолько глубоким ощущением, что меня наконец-то поняли целиком «от и до», без упрощения и искажений. Прежде мне было всегда довольно сложно пытаться упаковать себя в рамки какой-нибудь психологической теории, удобной самому психологу, но тесной и малопонятной мне как живому, сложному, чувствительному к любым несоответствиям человеку, в которого юная Алиса-психолог быстренько превращалась, оказываясь «по ту сторону баррикад» в роли клиента.

Дело в том, что тема «меня никто не понимает достаточно точно» всегда оказывалась той ещё занозой, когда я садилась в кресло клиента в начале своего опыта в этом. Чаще всего казалось, что вопросы моих психологов почему-то вовсе не помогают мне понять себя лучше, а скорее сбивают и вызывают в голове что-то вроде «бжжжж», потерянность и «белый шум». Было не так-то просто услышать саму себя в темах, которые я не вполне осознаю (конечно, зачем бы я приходила в работу с темой, где мне и самой про себя всё известно!).

Кроме того, нужно было подбирать слова так, чтобы моё восприятие очень хорошо понял другой человек – а он будто бы понимает как-то очень по-своему, совсем не так, как я пробую свои мысли и ощущения передать.

Когда некоторые мои психологи использовали парафраз: «Правильно ли я понимаю, что…» – и дальше своими словами пробовали пересказать, что я только что сказала, то обычно мне приходилось отвечать что-нибудь вроде: «Подождите, я же немного не об этом пытаюсь сказать», потому что по моим ощущениям это действительно было существенной разницей. Казалось таким важным, чтобы психолог понял меня как можно точнее – разве не так он сможет мне наилучшим образом помочь?

Тестовая беседа в «чистом» подходе взорвала все мои привычные представления о том, как это вообще может происходить. Я бы, пожалуй, не поверила, что так не то чтобы вообще не бывает, но что это может происходить со мной, если бы не оказалась случайно в роли клиента на той обучающей встрече. Если бы сама не «пощупала» собственной мякоткой и нежнятинкой самого глубокого душевного нутра, что же происходило в той сессии.

То есть как это психолог может говорить на моём языке? А что, сразу-то нельзя было так?

Я впервые почувствовала себя по-настоящему понятой другим человеком, помогающим практиком. Или может быть так, что это я впервые саму себя настолько ясно увидела – такое чистое, неискажённое отражение давала техника в исполнении Татьяны Викторовны. Чистое зеркало огромного размера!

О моей «нерешаемой проблеме», об одной из болей, что мучила меня так много лет, к которой невозможно было даже прикасаться в психотерапии, когда пазл не складывался годами, мне вдруг за один-единственный разговор стало ВСЁ ПОНЯТНО! Изнутри понятно, телесно, чувственно, когда озаряет тихим и тёплым ощущением, что всё на своём месте и на самом-то деле работает именно так, как нужно. Что с тобой всё в порядке, особенно теперь.

У меня не получалось почувствовать ничего подобного никогда раньше, хотя как клиент к тому времени я пробовала разные методы в психотерапии: групповые, индивидуальные, директивные, недирективные, долгосрочно, разово – несколько лет довольно бестолкового опыта до. Гештальт-терапия, когнитивно-бихевиоральная, психоанализ, всевозможный арт, разные телесно-ориентированные практики¹.

Что-то, конечно, накапливалось и, вероятно, потихоньку помогало. Я предпочитаю думать, что весь этот багаж пошёл впрок. Но скорее хочу «осознанно верить» сейчас, что это должно быть так, чем могла бы в том времени сказать, что действительно чувствовала хотя бы какую-то пользу.

В лучшем случае мои опыты в терапии вызывали острые болезненные побочные эффекты, хотя гораздо чаще просто проходили мимо. Годы ощущения, что в психологии как клиент я делаю только что-то не то!

Разумеется, как студент психфака я давным-давно знала, что говорят некоторые психологи о таких клиентах, которым «никто не может помочь», которые «порхают от психолога к психологу» и «не хотят работать нормально». Вы знаете, я привыкла им верить и думать, что это действительно со мной что-то не так. Что мне нельзя доверять своим ощущениям из роли клиента, что я должна только стараться ещё лучше.

В СиМ же всё будто бы по щелчку встало на свои места. Слушайте, это было удивительное переживание! То есть это не я «неправильный» клиент. Это всё могли быть «неправильные» относительно меня подходы и техники, которые делали неправильный мёд.

Вы даже представить себе не можете глубину моего выдоха в этом моменте!

Конечно же, мне захотелось узнать о «чистых» и «грязных» подходах немножечко больше, научиться творить эту магию для самой себя и для своих клиентов. О, я глубоко озадачилась вопросами соответствия техник, которые используют помогающие практики, специфике клиента, особенностям его психики, ситуации и запроса.

Для начала отправилась знакомиться с материалами Олега Матвеева, человека, который активно продвигает эту тему в нашей стране. Что-то в его текстах мне откликнулось, что-то показалось далеко не таким созвучным; но этого погружения было достаточно, чтобы укрепиться в своём интересе и отправиться к первоисточникам дальше. К текстам учеников создателя «чистого языка», психотерапевта Дэвида Гроува, авторов символического моделирования Пенни Томпкинс и Джеймса Лоули, их последователей Уэнди Салливан и Джуди Рэз.

Тема уместности «чистоты» подхода, «грязноты» и «чистоты» языка психолога оказалась многомерной и столько всего проясняющей для меня и как для преподавателя психологии, и как для практика, и как для клиента.

Сегодня я хочу поделиться этим опытом с вами.

Эмоциональная окраска слова «грязный»

Рассказываю ли я эту тему на мастер-классах, пишу ли в блоге, упоминаю ли в личных беседах – коннотативчик слова «грязный» всегда вызывает большое количество неудобных вопросиков.

Я имею в виду, что это слово само по себе несёт довольно негативную эмоциональную окраску в нашем языке, и его использование в адрес вызывающих симпатию методов воспринимается заведомо предвзято. У каждого из нас, психологов, есть любимые техники и школы: гештальт, КБТ, психоанализ, «телеска», арт-терапия и другие. Есть набор предпочитаемых моделек и у меня. Поэтому, конечно же, я представляю, насколько неприятно слышать в адрес любимого подхода, что он – «грязноватый» или «грязный».

Кажется, более удачных метафор того, что я хочу вам сегодня рассказать, не нашли до сих пор. Но тема задела меня лично и вызвала переживания, которые было сложно проигнорировать! Так что хотелось разобраться независимо от того, каким словом кто-то всё это называет.

А ещё мне как логику и отчасти математику не так сложно было абстрагироваться от эмоциональной окраски слова, оставив для себя только обобщённую суть. Но людям скорее эмоциональным бывает сложно провернуть подобный фокус. Иногда коллеги просят меня использовать термины «директивный» (специалист ведёт клиента за собой, управляет течением и направлением процесса) и «недирективный» (специалист скорее следует за клиентом и принимает его таким, как есть), чтобы не так резало слух.

Если это важно для вас, то вы можете держать для себя в голове, что эти значения приблизительно похожи – на самом деле, я не могу согласиться с такой заменой. Ведь мой стиль как консультанта может быть недирективным, при этом в случае необходимости я могу использовать модели из «грязной» половины шкалы. Не то чтобы одно исключает другое.

Что ещё удивительнее, мне встречалось директивное ведение в близком к «чистому» методе. И уж конечно, не стоит ставить знак полного равенства между «недирективными» подходами вообще и «чистым» полюсом шкалы. Метафора «чистый» не является точным синонимом «недирективности» или «неэкспертности» стиля специалиста.

Словом, основание модели «грязных» и «чистых» подходов – другое. Мы разберём его дальше достаточно подробно.

Что гораздо важнее, использование метафоры «грязный» может осложнить восприятие для тех людей, которые больше всего нуждаются в помощи.

Я буду делать особые акценты на этом в тексте, где мы далее будем подробно рассматривать методы и адекватность их использования для разных ситуаций и состояний клиента.

Кроме того, там, где это возможно без потери контекста, вместо метафоры «грязный» я буду использовать оборот «методы с заданной структурой и содержанием помощи», чтобы не смешивать их восприятие с эмоциональной окраской оригинальной метафоры.

Однако я не везде смогу обойти это, поскольку не являюсь автором шкалы разделения техник. Так что позвольте мне использовать такие метафоры, которые я услышала когда-то сама от Татьяны Викторовны, которые встретила в материалах Олега Владимировича – в некотором смысле они, действительно, наиболее точны.

Что ж, призываю и вас по возможности абстрагироваться от эмоциональной окраски названий полюсов шкалы. «Чистая» техника не является безусловно «хорошей», «подходящей клиенту», как и «грязная», разумеется, не является безусловно «плохой». Вопрос в соразмерности, уместности использования в соответствии с особенностями клиента, его ситуации, запроса. Некоторым клиентам нужны «грязные» техники! Надеюсь, что у меня получится показать тему не однобоко.

Что же на самом деле означают слова «грязный» и «чистый» в описании психологических методов

Судя по всему, слово «чистый» пришло из названия одного конкретного метода – это «чистый язык» новозеландского психотерапевта Дэвида Гроува, работавшего с клиентами, попавшими в тяжелые травматические истории. То есть с людьми, которым бывает очень сложно говорить о своих переживаниях напрямую, источник которых они предпочли бы забыть или на самом деле могут не помнить.

Гроув заметил, что его клиентам бывает гораздо легче говорить о непереносимом опыте, используя язык образов и метафор. При этом описываемые ими символы и связи между ними настолько индивидуальны, что привнесение в это содержание чужеродных интерпретаций и готовых экспертных решений скорее сбивает и тормозит процесс, чем является помощью, и вызывает чувство помехи, несостыковки и искажения. То есть у каждого человека есть свой собственный метафорический мир, ландшафт которого отражает реальную организацию и течение его психических процессов, в том числе в той части, с которой он может быть вовсе не знаком на уровне сознания. Ведь именно незнакомое часто кажется нам таким пугающим и небезопасным.

Оказалось, что с этой удивительной индивидуальной метафорой можно работать, не вмешиваясь в структуру и содержание процесса инструкциями, невольными интерпретациями или «умными» аналитическими замечаниями. Достаточно особым образом помогать человеку концентрировать внимание на исследовании и построении собственного метафорического мира во всей его многомерной сложности, без искажений. Это необычное удерживание внимания позволяло психике клиентов Гроува создать или разглядеть свой собственный, уникальный, как ключ к замку ей одной подходящий, индивидуальный способ помощи.

Дэвид обнаружил, что такая работа делает возможным для страдающего человека мягко интегрировать, то есть выдержать, присвоить и исцелить, даже очень болезненный опыт. В том числе такой, о котором клиент или не готов говорить напрямую, или, может быть, даже не может «вспомнить», что является точным источником его душевной боли: что именно случилось с ним в его прошлом, и с чем именно связан отголосок боли в настоящем. Психологу же, в свою очередь, не обязательно знать, что же на самом деле произошло с клиентом, чтобы суметь быть его проводником в поиске этого ключа.

Гроув разработал особый язык для психотерапевта, помогающий клиенту в исследовании и моделировании его индивидуальной метафоры без искажений, максимально исключающий привнесение собственного содержания терапевта (его интерпретаций, инструкций, решений, наводящих вопросов, собственного понимания ситуации, собственных метафор и т. д.) во внутренний мир другого человека. Гроув назвал свою систему вопросов, позволяющую терапевту работать без «загрязнения» внутренней метафоры клиента чем-то извне, «чистым языком».

Позже психотерапевты Джеймс Лоули и Пенни Томпкинс увидели вживую работу Гроува на одном из его обучающих семинаров, и скорость изменения процессов в психике клиента потрясла их! Они впервые увидели настолько мощные, глубокие и целительные изменения переживаний и состояния человека, происходящие за одну терапевтическую сессию. Лоули и Томпкинс не поняли, что именно делал Гроув своими вопросами, как именно он это делал, – но они очень захотели это понять.

Лоули и Томпкинс учились у Гроува, и на основании его «чистого языка» с опорой на исследования когнитивной лингвистики разработали собственную технику – символическое моделирование. То есть моделирование переживаний и индивидуального мира клиента с помощью особой работы с его собственными метафорами и символами, через «чистый язык».

Именно с символическим моделированием я познакомилась на обучении у Татьяны Викторовны и была так глубоко впечатлена и ощущением, что меня отразили во всей моей сложности, без упрощения и искажений, и скоростью и мягкостью произошедших со мной в течение одной-единственной беседы изменений. О, я очень хорошо представляю себе, насколько обалдели Пенни и Джеймс на семинаре у Дэвида!

Судя по всему, Олег Матвеев взял слово «чистый» из этого подхода. Я не нашла точного упоминания в его материалах, откуда в таком случае пришло слово «грязный», и предполагаю, что оно было использовано всего лишь как ожидаемый антоним для названия противоположного полюса шкалы.

Во всяком случае, нам важно запомнить, что слова «чистый» и «грязный» не означают «плохой» или «хороший», «подходящий» или «неподходящий», «праведный» и «аморальный» и тому подобное. Они отражают степень вмешательства терапевта во внутренний план клиента, «упаковку» мира клиента в одну из психологических моделей или в восприятие самого специалиста – или же отстройку от внутреннего мира самого клиента насколько возможно без фильтров и искажений.

Глубокое понимание факта, что любые психологические теории – это всего лишь модели, никогда, на самом-то деле, не отображающие происходящее во внутренней или внешней реальности целиком, принципиально важно как для психологов, так и для клиентов.

Первым важно быть способными не замыкаться на какой-нибудь, даже самой точной и научной, теории, и уметь видеть за моделями живого человека. Вторым важно «сохранять себя», если совпадения с моделью психолога не произошло. Есть очень разные в своей добросовестности, уровне образования и этичности специалисты, и некоторые в случае несовпадения могут достаточно жёстко давить. У клиента может складываться ощущение, что это он какой-то «неправильный», ведь «специалисту должно быть виднее»². В то время как дело бывает всего лишь в неподходящей модели или в том, что помогающий практик «не знает» или «забыл», что это может быть так.

Давайте поразглядываем отношения между моделями и реальным миром, внешним или внутренним, немножечко внимательнее. Если вы не планировали глубоко вникать в тему и рассчитывали скорее на лёгкое чтение, то следующая глава может показаться вам несколько сложной или скучной. И всё же я оставляю на этом акцент для той части моей аудитории, которой важно покрепче разобраться в задачке: как же так получается, что даже самый опытный и образованный авторитетный эксперт может иногда ошибаться в своих гипотезах о ситуации клиента и в решениях, которые должны обязательно сработать.

Это действительно проясняет большое количество затруднений и несостыковок в нашем ремесле, да и, в общем-то, в жизни в целом. Постараюсь обозначить тему настолько лёгкими касаниями, насколько у меня получится сделать это без потери содержания проблемы, а затем мы вернёмся к живым примерам и историям.