Наследие Эвата. Мифы Аталии 4

Глава 1.

Мяун изнывал от боли. Энергия восстанавливалась с трудом, и он не знал сколько проспал, но был уверен не один день. Его, впрочем, никто не трогал. Только Даби приходила. Он слышал её голос сквозь сон, но было настолько херово, что реагировать не стал.

Вот он, тот момент, когда больше всего не хватало Дарки. Рядом с ней и её лемуром было тепло, спокойно, и энергия восстанавливалась за секунды. И главное рядом с ней любое недомогание проходило. Почему он раньше того не ценил?

Приподнялся, почесал макушку, огляделся. Внутри палатки было холодно. Артефакт-обогреватель исчерпал заряд и больше не грел. Шмыгнув носом, Мяун нащупал свитер и натянул через голову. Делиться с артефактом энергией сил не было. Все крупицы, стоило им появиться, тут же утекали в тату.

Он тихо выдохнул, осел обратно. В такие моменты он жалел, что сделал их так много. До первой серьёзной потери сил даже не знал, что они будут жрать его живьём и отравлять.

Огляделся. Плотная ткань палатки пропускала тусклый свет – скорее всего, было утро или день. Рядом со спальником лежали книги, артефакты, чертежи. Всё в той же куче, в каком он их оставил. В углу было его боевое снаряжение, грязное, прожжённое, пахнущее гарью.

Очень хотелось завалиться обратно и не вставать, но нужда звала его. Поморщившись от боли, он натянул на себя тёплые носки, штаны и вышел наружу.

Лагерь дремал. Костры тлели, над ними подрагивал пар. В стороне, под навесом, как обычно, устроили «санитарную зону»: яма с деревянным ограждением, бочки с растаявшим снегом и железные вёдра, стоящие на углях. Кто всё это каждый раз готовил – Мяун не знал и знать не хотел.

Закончив со всеми процедурами, он пришёл немного в себя, почесал живот и осмотрелся в поисках чана с кашей. Пусто. Видимо, ещё слишком рано. Лагерь был тихим. Только одинокие шаги где-то между палатками – шлёпающие по тающему снегу.

Мяун уже повернул назад, шёл меж рядами, кутаясь в ворот и думая только о том, как бы снова завалиться. И тут из-за одной из палаток вышел Тамас. Мяун сразу скривился, увидев, как тот лениво махнул ему рукой и кивком указал в сторону общего костра.

– Я уж думал, не очнёшься, – сказал Тамас, не торопясь. – Медики только руками развели, сказали не знают, что с тобой делать.

– На что они вообще способны, – буркнул Учур, – только резать людей и могут.

Он нехотя подошёл к костру, опустился на бревно, чувствуя, как древесина под ним отдала морозом. Лагерь ещё не проснулся окончательно, над тлеющим углём вяло поднимался дым, где-то в стороне скрипнула палаточная стойка. Посмотрел на Голову ордена рядом с собой.

Тамас сидел, откинувшись назад, вытянув ноги вперёд, на которых были тяжёлые чёрные сапоги, заляпанные грязью, видимо, со сражений. Лицо его было умиротворённое и расслабленное, на губах стояла вальяжная улыбка. Про него в академическом районе ходило достаточно слухов, и все, как один, рисовали его ленивым пьянчугой, избалованным своим положением. Мяун почти усмехнулся. Про него самого говорили и хуже. Кто он такой, чтобы верить сплетням.

По небу медленно плыли белые облака. Лёгкий ветер тянул от костра слабый запах золы, и сырых полен. И солнце грело. Хорошо. Мяун прикрыл глаза, наслаждаясь минутой спокойствия, вдыхая полной грудью воздух.

– Будешь?.. Для здоровья полезно.

Он открыл глаза. Тамас протягивал ему открученную флягу. Мяун уставился на неё, обдумывая, потом поднял взгляд к солнцу, то стояло ещё невысоко, не было и полудня. И организм у него и без того был ослаблен. Однако… почему бы и нет. Он неловким движением подхватил флягу и сделал глоток. Жёсткий спирт перехватил горло, и он едва не закашлялся. Жидкость обожгла язык, провалилась в желудок, оставив в груди тяжёлое тепло.

– Пха! – Тамас хлопнул его по спине, отчего тот качнулся вперёд, откашлявшись с удвоенной силой. – Сказал бы, что твой отец гордился бы тобой… но, думаю, он бы не гордился.

– И вы… хорошо с ним знакомы? – спросил Учур севшим голосом.

Тамас усмехнулся, поднёс флягу к губам, отпил и запрокинул голову, несколько секунд молча глядя в небо. Потом шумно выдохнул и только тогда заговорил:

– Хорошо – не то слово, – отозвался он лениво, будто смакуя воспоминание. – Аарн некогда был молодым воином, который рвался доказать себя. Служил в отряде Акмата.

Мяун удивлённо приподнял брови. Он не знал этого. Почему-то всегда думал, что его отец уже родился с первым отрядом, возможно сразу его капитаном. Или что капитанство там передавалось по наследству.

– Ммм… – Тамас повернул голову, впервые по-настоящему взглянув на Мяуна. – Я слышал, ты с его дочерью… задружил. Ты ж знаешь, что официальный опекун – я, а не её брат? – Он подмигнул ему, и лукаво закончил. – Ты бы Акмату не понравился. И отца он твоего не долюбливал.

– Ну что значит не понравился? Он любит свою дочь, и я к ней не равнодушен. Он недолюбливал моего отца, и я недалеко ушёл… у нас с ним много общего.

Тамас громко захохотал и протянул ему флягу – весело, как будто всё, что только что сказал Мяун, его исключительно позабавило.

– Когда Акмат ушёл из Ордена, твой отец занял его место. Первый отряд, власть, капитанство… Акмат всегда считал всё это переоценённым.

Он замолчал, вновь поднимая глаза к небу.

– Ну что ж, мо́лодец, – проговорил он в том же ленивом тоне, – отвлеклись мы…. Как ты смотришь на то, чтобы занять место брата? Временно, конечно… пока он не вернётся.

Мяун скривился быстрее, чем успел взять эмоции под контроль.

– Пас. Я тут не по своей воле и ненадолго.

– «Ненадолго», говоришь? Забавно. Я вот не слышал, чтобы Аарн собирался тебя отзывать, – Тамас склонил голову, глядя на него с прищуром, и протянул руку за флягой.

Мяун сделал вид, что не заметил жеста, и отпил ещё. Крутанул рукой, выдохнул, вернул флягу.

– А ему, знаешь ли, шлют отчёты о тебе. Всё хвалебное. Ты ж теперь любимчик. Сколько ты там турниров выиграл? По личам, некросам…

Мяун чуть замешкался. Откуда он это знает?.. Такие турниры шли среди офицеров отрядов, капитаны вроде о них не знали.

– Я, уважаемый Голова, крайне близок в своих убеждениях к вашему другу, – натянуто уважительно говорил Мяун, тщательно подбирая слова. – Считаю: власть, приказы – всё это переоценено.

Голова выпучил глаза и резко, раскатисто захохотал, словно Мяун сказал редкую хохму.

– Ох, насмешил старика! Да ты, малец, либо выпендриваешься, либо сам себя не знаешь.

– Мне вообще-то всего двадцать три. Какой из меня капитан? Я официально и офицером-то никогда не был.

– Ох… мдааа, – причмокнул Тамас. – Знаешь, мы, некроманты, народ простой. Примем и без бумажек, – он наклонился ближе, прикрыв рот ладонью, и прошептал заговорщицки: – В отличие от Ассоциации артефакторов, мы тут таланты не бумажками мерим.

Мяун уже собрался заговорить, вдохнул.

– Помолчи, дай мне договорить, – проговорил Тамас, махнув ему рукой. – Восьмой отряд – твой. Делай с ними что хочешь. Хочешь командовать – командуй. Хочешь играть в героя – играй. Цель оттеснить нежить обратно на пустоши. Чем дальше, тем лучше. Ты ведь уверен, что справишься лучше нас? Ну вот и докажи. Я даю тебе тот шанс, который тебе не дадут именитые артефакторы города Исы. Докажи всем и своему отцу, что ты умнее.

Мяун продолжал смотреть на него, не в силах поверить, что его так легко уговорили. Ещё сложнее было поверить, что каждое слово Тамаса попало в цель, и самое страшное ему хотелось этой роли, что он ему предлагал.

Он бросил на Тамаса быстрый, недоверчивый взгляд – словно тот сейчас усмехнётся и скажет, что всё это шутка.

Все капитаны Ордена строго следовали правилам, которым их обучали для защиты Исы, и никогда не отступали. Даже его брат считал, что правила созданы, чтобы им следовать.

В голове уже пронёсся обряд, который он не так давно вычитал – для его выполнения требовалось много людей. Мысли перескакивали с одной на другую: рождались тактики, явно удачнее тех, что использовали их отряды. Пусть и опаснее – но без катастрофы прогресса никогда не будет. Эти слова он вычитал, изучая Синаму Учура, и они навсегда отложились в его памяти.

– Разумеется, самые безумные идеи – только через меня. Мне ведь потом за всех отдуваться.

Почему он вообще хотел отказаться, Мяун уже не помнил – идеи вспыхивали одна за другой. И вместе с ними рос азарт.

***

– Подожди, – Рин уже стояла в своей любимой шубке, с сумкой, набитой учебниками, и направлялась в коридор за обувью. Чувствовала она себя превосходно, впервые за последнее время. А главное, к ней вернулся боевой пыл. Она была готова рвать и метать, ругаться с одногруппниками, доказывать госпоже Суре, что свою пятёрку по менталистике получила заслуженно. Она нахмурилась, глядя на мужа. – Что значит остаться дома?

Морт преграждал ей путь, возвышаясь в проходе. Облокотился на косяк – высокий, спокойный, с ленивой ухмылкой, в которой не было и тени извинения.

– Прошлым днём его величество Равенар Тарух покинул наш мир.

– Ну… путь Инферно будет ему пухом, – бросила Рин. Морт приподнял брови, не считая, что её слова требовали пояснений, она все же снизошла. – Отец всегда говорил: ни один из их рода не поднимется наверх. Их удел – гнить с нежитью. Даже не личи.

– Ясная из тебя так себе, – протянул Морт лениво. – Тем не менее, наш будущий король первым делом отменил указ Говена о свободе Ясных. А твоя энергия сияет ярче солнца. Будет непросто убедить кого-то, что ты не ясная. Особенно учитывая, что меня в их партии не жалуют.

– Как неожиданно, – протянула Рин голосом, наполненным сарказмом. Она скрестила руки на груди.

Смотрела на него, всё ещё пытаясь осмыслить его слова. Девушка не могла не пойти в Академию – госпожа Сура придиралась к ней и на каждом занятии выставляла её тупой. Если Рин перестанет приходить, то этим признает, что проиграла. А ведь она всё это время готовилась! Нет. Рин подняла упрямый взгляд к Морту – и вздрогнула. Он двинулся ближе. Протянул руку к её лицу, провёл пальцами по щеке – тепло, медленно, не столько ласково, сколько изучающе. Взгляд скользнул к её губам, и он подался вперёд.

Рин резко отклонилась назад, нахмурившись сильнее.

– И что, я теперь должна сидеть дома, пока он не состарится? Иди и помоги ему присоединиться к Инферн… ох…

Слово оборвалось на полуслове. Мысль о том, что будущего короля стоит убить, мелькнула быстрее, чем она успела себя одёрнуть. Взрыв боли раздался где-то в висках. Пошатнувшись, Рин едва не рухнула, но сильные руки подхватили её под локти.

– В чём дело? – голос Морта стал резким.

– Дурацкая ясная энергия… не даёт мне даже подумать плохо, – выдохнула Рин и устало прикрыла глаза.

– Ммм… – протянул Морт. Он неторопливо стянул с неё шубку, не отводя взгляда, и бросил на лавку у стены. Пальцы скользнули по её плечу. Развернув Рин, он повёл её на кухню, усадил за стол и с насмешкой прокомментировал:

– Видимо, наш малыш не хочет, чтобы ты делала из его отца убийцу.

Он хлопнул в ладоши и, с профессионализмом игнорируя откровенно недовольное выражение лица Рин, достал яйца из холодильного короба – то немногое, что он умел готовить.

– Ну, так что? Яйца… или яйца?

– Думаю, наш малыш со своими желаниями слегка запоздал, – процедила Рин, насупившись. Она села, скрестив руки, и метнула в мужа выразительный взгляд. Тот даже не обернулся – возился у плиты.

– Ты слишком плохого мнения обо мне.

Рин прищурилась. Этот его демонстративный покой и насмешливое настроение раздражало сильнее, чем любая вспышка.

– А как же Дарка? – внезапно спросила она. Голос её прозвучал чуть громче, чем нужно. – Она же точно ясная.

– Дарка – лекарь, и ей ничего не угрожает, – бросил Морт, не поворачивая головы.

Рин смотрела прямо на него, выжидая, и он, почувствовав этот взгляд, нехотя выдохнул, как будто сдался.

– Все ясные лекари перешли во владение Ордена, – сказал он, расставляя сковороду на огонь. – Их используют. И обязали быть на каждом ночной службе. Твой брат с ней каждую ночь. Удивлён, что они тебе этого до сих пор не рассказали.

Рин нахмурилась. Может, и рассказали – только когда они приходили, она едва различала слова. Она припоминала их присутствие, но скорее как сон.

Что-то пушистое задело её ногу. Она машинально опустила руку и подняла с пола белого лисёнка. Ярли жалобно пискнул и тут же устроился у неё на руках. Рин погладила его между ушами, а сама смотрела на Морта, который уже разбивал яйца в миску.

Запах разогретого масла начал наполнять кухню, смешиваясь с чем-то хлебным.

– Почему же новый “друг” Акима ей не поможет? – спросила Рин.

– Если ты о Литиане, – голос Морта стал тише, – то он в худшем положении, чем твоя сестра. Её хотябы не хотят… – он сам себя оборвал.

Рин отбивала пальцами ритм по столу. До неё только сейчас начали доходить слова Морта. Равенар Тарух мёртв. Власть переходит наследному принцу, и он собирается отменить указ о свободе Ясных. Как они могли это допустить?

Она положила руку на живот. Там внутри рос ребёнок, ясный. Они не могут позволить ему родиться в мире, где у него не будет прав.

– Я тоже лекарь… меня что же тоже отправят на сражения?

Морт хмыкнул, обернувшись к ней. Его взгляд стал более серьезным. Он чуть заметно цокнул языком – будто она сказала глупость.

– Ты не ясная. И уж точно не лекарь. Ты маг ментал. И наш ребёнок, пока у власти стоит Дэзмар Тарух, лекарем не станет. Так что не неси чепуху.

Рин уставилась на него, прищурившись. На лице стояла не обида, а уязвлённое недоверие. Ярли ткнулся ей в бок и начал тереться о её бок, как бы поддерживая её. Она опустила лисёнка на стол – тот тут же полез вверх, к её руке.

– Дарка не менее важна, чем я или наш ребёнок. – Голос Рин сорвался на резкость. – Откровенно говоря, важнее. И что дальше? Они, может, и её кинут против нежити сражаться?

Морт выдохнул. Подошёл, опустился перед ней на корточки и, не сводя с неё взгляда, подхватил её руку и сжал, поднимая к ней зеленые глаза.

– Арина, я не хочу, – поцеловал в ладонь, затем в запястье, чуть выше, – чтобы наш ребёнок жил в мире, где у него не будет прав. – Он говорил почти шепотом, без нажима. – Я сделаю всё, чтобы поддержать Литиана. Прошу тебя… – он не торопился, оставляя лёгкие поцелуи вдоль её руки. Рин смотрела на него, не отводя взгляда. Не отталкивала.

– Дай мне время. Смерть короля выбила нас… из колеи, на время, но мы не отступили. – Он снова поднял на неё глаза. – Ты дашь мне шанс?

Рин неуверенно одновременно качнула головой и кивнула, словно и сама не знала, доверяет ли ему. В груди гулко билось сердце, кожа горела под горячими ласками этого человека. Она сделала глубокий вдох. Морт взял вторую руку, раскрыл её ладонью вверх – собираясь поцеловать так же, как и первую. Но замер.

Взгляд упал на тонкий, едва заметный шрам, пересекавший кожу. Его выражение не изменилось, но он выпрямился. В голове всплыли детали прошлой осени похищение Дарки, клятва, и как Арина узнала о том, что её похитили.

Он и сам не понял, как мог забыть. После всего. Особенно теперь, когда она сама сказала: Дарка – важнее.

– Клятва крови… – произнёс он почти беззвучно. – насколько буквально она работает?

Рин тут же сжала ладонь, прикрывая шрам.

– Это не важно. С моей сестрой ничего не случится.

Морт, однако, не выглядел убеждённым. Он уже собирался что-то сказать. Первой неприятный запах почувствовала Рин. Она прижала руку к носу и со смешком наблюдала, как резко подорвался на ноги Морт. Из-под крышки сковороды вырвался едкий дым, и воздух сразу наполнился запахом подгоревших яиц.

Дёрнул сковороду в сторону и начал трясти рукой – явно обжёгшись. Девушка уже не могла сдержать смех.

– Прекрасно, – пробормотал Морт, подхватил тарелку с хлебом и поставил перед Рин, добавил масло. – Приятного аппетита. Позже принесу тебе что-нибудь из Чайной.

Рин опустила лицо в руки, уже в голос хохоча. Вот так он поднял ей настроение и немного разрядил атмосферу. Но к этому моменту Морт уже не выглядел столь расслабленным – лицо было немного сморщено.

Внутри росло раздражение от понимания основной проблемы. Её сестра была безрассудна во всех отношениях. Он знал, что она сама лезла во все щели во время сражений. Плюс она была самой знаменитой ясной Академического района, ещё и Ясной Мяуна – а у него одного было миллион врагов. Самого Мяуна в городе не было. Морт с утраченным статусом и без поддержки короля защитить её не мог. А их брат… доверить жизнь жены с ребёнком ему он точно не собирался.

– Чем думали твои родители, когда решились на эту магию?

Рин удивлённо приподняла брови и покачала головой.

– Это были не они. Мама говорила, кто-то из её рода сделал это втайне. Она не хотела рассказывать подробностей – только сказала, что этого человека больше нет в её жизни, и она никогда его не простит.

– Честно, ни я, ни Аким никогда не видели ничего плохого в этой клятве.

Морт подавил раздражение при этих словах.

– Дарка у нас мягкая, добрая, не может о себе позаботиться – мы ей нужны. А так я всегда знаю, что она в безопасности. И ты не думай, – поторопилась добавить Рин, – это действует только если её атакует кто-то, чужая магия или ударит. Если Дарка заболеет на нас это не передастся. Или если сама поранится, или энергию израсходует.

– И если её убьют? – в лоб спросил мужчина. Рин опустила взгляд. – Ну просто гора с плеч.

Глава 2. Новая тактика

Мысли всплывали одна за другой: что делать, с чего начать, как всё провернуть. Мяун невольно улыбался, вспоминая обряд в книге, которую недавно листал – тот сразу показался ему гениальным. Но предложи он его Демьяну… лишь нарвался бы на очередную ссору. Он шагал быстро, почти не чувствуя ни снега под ногами, ни холода в воздухе, игнорируя взгляд Даби, прожигающий спину.

Одним движением он одёрнул пологи палатки, забрасывая их наверх, впуская свет и свежий воздух в свой затхлый дом. Его блестящий взгляд сразу нашёл книги, разбросанные перед кроватью, и, скинув ботинки, он сделал шаг и остановился, краем глаза заметив знакомую сумку. Артефакт из Алдана! Он совсем позабыл о нём.

Эту сумку он бросил на безопасной зоне рядом с конём Демьяна. Видимо, кто-то принёс её ему. Он подхватил мешок, просматривая – все формы были целы.

Фигуру Даби, которая явно шла к нему, он заметил сразу, но его усталый организм не испытал ничего, кроме злости. Он швырнул мешок обратно в угол. Металл звякнул, но Мяун не обратил внимания и прошёл к спальнику.

Тень накрыла проход, закрывая солнце. Мяун не обернулся.

– Ты ничего не хочешь мне сказать?

Мяун замер, чуть откинул голову, громко выдохнул, раздражённо.

– Что? Я занят.

– Ты бросил всех умирать.

Даби вошла в палатку, задвинула полог, создавая мрак внутри.

– Твой брат был в худшем состоянии, чем Зен. Но ты даже не остановился, чтобы помочь ему.

– Был бы Зен моим братом, я бы остановился, – бросил Мяун, он не испытывал угрызений совести. Он бы и сейчас поступил точно так же. – А слушать жалобы от тех, кто сам не справился – у меня нет желания.

Молодой человек поднял взгляд к её лицу. Под глазами залегли синяки, на лице виднелись многочисленные царапины. В местах, где пальцы лича касались её, остались ожоги, покрывшиеся коркой и налившиеся мелкими пузырьками.

– Жалобы? – на лице проскользнула горькая улыбка. – Ты называешь это жалобами?

Она шагнула ближе.

– Меня чуть не убили. Я звала тебя, – сказала тихо, почти шёпотом. – Он жёг мне лицо, а ты просто стоял.

Она опустила голову, с шумом выдохнула и снова подняла взгляд.

– Он стоял к тебе спиной. Ты мог уничтожить его в одну секунду. Но ты… Просто. Смотрел, – говорила она, делая паузу после каждого слова, прожигая его взглядом человека, которого предали.

– Не на тебя.

– Что?

– Я смотрел не на тебя.

Её глаза были раскрыты, казалось она не понимала о чём он говорил.

– Ты сжигаешь всех, как только они выходят из строя.

В палатке было душно. Запах чернил, грязной одежды, сырости. Воздух почти не двигался, только слабо шевелился полог. Перед молодым человеком стояла Даби, родной ему человек. Обиженная, с ранами на лице. Он смотрел на неё и не чувствовал ничего, кроме глухого раздражения и изматывающей усталости.

– Тебя вообще хоть что-то волнует?

– Что ты хочешь, чтобы я сделал? Проявил милосердие? – он не прятал ни злости, ни сарказма. Шагнул к ней. – Оставил их? Чтобы они продолжили свою жизнь, но уже среди нежити? Чтобы ты, я, остальные, сделали спорт, убивая их каждый вечер?

Когда он впервые с ней встретился, Даби была выше него и казалась сильной, несгибаемой. Время прошло. Теперь он смотрел на неё сверху вниз – в глаза, которые отказывались верить, что он говорил это. Дарка, наверное, отреагировала бы ещё хуже. Но Дарка была ясная, им простительно смотреть на мир через призму. У Даби нет оправдания. Реальность далека от желаний. Если бы он мог… Хотя нет, даже врать себе не выйдет – он бы не спас всех.

Ему было всё равно.

Люди либо могут о себе позаботиться, либо они мертвы.

– Но ты не сжег Демьяна, что был на волоске от смерти.

– Тебя бы сжёг.

Даби смотрела на него, не моргая, ничего не говоря, и Мяун выдохнул.

– Вас разгромили не из-за меня.

– Ты должен был быть там…

– И что изменилось бы? На месте Демьяна был бы я? Но меня бы не отправили в Ису, я бы остался там умирать и присоединился бы к нежити. Я был бы охрененным личи, – задумался Мяун, отшучиваясь, – вас бы всех уничтожил за мгновение.

– Мы не враги тебе.

– Что ты хочешь? Я тебе ничего не должен.

– Я думала, что ты… – она замолчала, смотря на него. Сделала глубокий вдох, протянула руку к его груди и положила ладонь. Мяун опустил взгляд, не понимая, что она хотела, чуть нахмурился. И девушка отступила, опуская взгляд.

– Забудь, – покачала головой.

– Иди, буди всех. Скажи, чтобы через… – он осмотрелся в поисках часов, хоть и знал, что их у него никогда не было. – Сколько времени?

– Полдень… – Даби остановилась на выходе, обернувшись.

– Дай им ещё два часа. И пусть все собираются у костра. Мне есть что сказать.

Она нахмурилась. Губы дёрнулись в мрачной усмешке.

– И с чего ты взял, что имеешь право…

– Меня, – Мяун смотрел прямо ей в глаза, и на губах появилась сухая полуулыбка, – наш Голова назначил действующим капитаном восьмого отряда. Пока Демьяна нет.

– Тебя? – судя по её голосу, она одновременно и усмехнулась, и отвратилась от самой идеи. – Но ты же безрассуден.

– Видимо, Тамас считает, что это то, что необходимо ордену.

Даби смотрела на него, и поджав губы покинула палатку.

Задёрнув за собой полог, он недовольно цокнул, прошёл и открыл его вновь.

***

Мяун вчитывался в ритуал, рассматривая его с разных сторон. Он сидел на спальнике, устроив на коленях самодельную столешницу с разложенным пергаментом, делая зарисовки символов и выписывая формулы. Но как он ни смотрел на обряд, подготовка займёт месяц. Если не спать, то можно уложиться в неделю… может, в две.

Он поморщился и отбросил в сторону исписанный лист. Бумаги было недостаточно, надо будет вновь поехать в Аладан… теперь он может отправить и кого-нибудь другого по делам, – с самодовольством думал артефактор. Отвлекаясь на приятные мысли, он подхватил книгу ближе, вчитываясь.

Вся идея обряда основывалась на ведьминском круге и их коллективной магии. Сами некроманты не способны на такую магию, тут и приходили на помощь магические символы. Каждый рисовал свой, вставал на место, и символы забирали энергию некромантов, соединяя её в круг, создавая коллективную силу, утроенную по мощности. По замыслу обряда в круге должна быть ведьма или ведьмак, который зажжёт огонь, и в круг начнут притягиваться неживые. Ведьмы у него не было, потому он решил, что и сам справится с этой ролью.

Да и потом, он не понаслышке знал, что ведьмы – народ трусливый, действуют только исподтишка, и всегда скопом. Поодиночке их не заставить работать. Даже бы Дея не согласилась, а если бы и согласилась, то он бы в жизни не расплатился с ней.

– Мяун, – раздался низкий голос. Внутрь заглянул Анпу, офицер восьмого отряда. – Все собрались. Ждут тебя.

– Две минуты, – отозвался Мяун.

Он настолько увлёкся, что потерял счёт времени. Позабыл даже подготовить речь для своего отряда… идеи-то в голове были, но упорядочить их для публики было бы неплохо.

Убрав книгу, принялся перебирать вещи и, наконец, нашёл нужный короб. Стоило приподнять крышку, как оттуда поднялся его шарф и закрутился спиралью, как бы приветствуя. Мяун провёл рукой по нему, он знал, что тот шевелится в такт ему, никакой воли у него нет. И всё же… он невольно одушевлял его.