- -
- 100%
- +
1 Глава
…Сильный встанет с оружием в руке. Пойдет далеко и отвергнет зло. Но сильных немного среди нас, и посему – берегите их, храните их покой и придерживайте подле себя до худых времен. А они наступят, знайте. Хорошее время зыбко и уж слишком призрачно в нашей юдоли. Не долог час покоя среди людей…
Отрывок «Трактата» Пророка. Девятый текст.
Рульф открыл глаза. В висках мерно постукивала тупая боль. Он поморщился, отстранился от света, перевернулся на бок и осмотрелся. Никого. Солнечные лучи, врываясь в сарай сквозь щели, высвечивали клубы пыли и от того казались живыми и подвижными. Они будто вонзались в него, заставляя жмуриться, почесываться и недовольно стонать. Он прикрыл глаза рукой. Похмелье.
Сон сгинул. Из-за стен доносился мерный шум деревенского быта. Каждый новый звук, словно новый удар молота, забивающего здоровенный гвоздь в голову, приносил новые же мучения. Ко всему прочему сильно пахло навозом, соломой и… медом. Затошнило.
Рульф медленно поднялся с сена, сел на лавку, поерзал сухим языком во рту. Продолжая хмуриться, он натянул сапоги, стряхнул пыль и остатки сухой травы с мундира, подошел к выходу. Некоторое время стоял, щурился и вглядывался на улицу через щели над дверью. Затем толкнул ее. Та со скрипом раскрылась; с ног до головы его обдало солнечным светом. Прикрывая глаза ладонью, Рульф по обыкновению проклял прошедшую ночь. В ноздри ворвался плотный дух свежескошенной травы. Очередной сухой ком подступил к горлу.
Он заметил стадо коров, медленно уходящее в поле, а в центре дворика колодец. Офицер немедленно направился к нему. Рульф был взлохмачен, запылен и выглядел так, словно только что прибыл из рейда. Сощурив глаза и продолжая прикрывать их ладонью, он шел по двору. Мундир был расстегнут и являл миру некогда белую, а сейчас практически серую рубашку.
Подошел к колодцу, бросил вниз ведро, набрал воды и поднял его, полное до краев. Поставил на борт, прильнул к воде губами и протяжно застонал от удовольствия. Мимо с гвалтом пронеслась стайка босоногих детей. Становилось лучше.
Орденом было приказано встать на постой в деревне близ городка Регинт, центра провинции Теневория у подножия Карнаутских гор. В ясную погоду отсюда можно было видеть замок Готтлихдреф, словно царящий над поросшими лесом вершинами. На фоне гор, он выделялся слабо и отсюда был еле различим. До него еще очень далеко и на подступах непролазные чащобы, болота и высокие подъемы.
Рульф наконец напился, отстранился от ведра и глянул поверх деревенских крыш на горы.
Что болота, горы? Стриги и упыри – вот главное препятствие на пути. Отродье тьмы на службе зла. Не мертвы они, но уже не люди. Проклятые создания, так схожие с людьми по облику.
Рульф отошел от колодца и направился в сторону основного массива деревни.
Кем он был? Последнее время всё меньше он сам задавался этим вопросом. Память о прошлом с каждым новым днем застилалась всё более плотной пеленой тумана. Всё реже он вспоминал себя таким, каким был до прохода через туман. Да и что вспоминать? В старом умирающем мире он стал никем. Бродил по городскому безумию в тоске и пьяном бреду, стараясь как можно быстрее покончить с собственной сутью. Унестись в забвение. Он и представить не мог, что когда-нибудь увидит иной путь своего существа. Проход через туман оказался важнейшим событием его жизни. С того момента он запомнил всё: яркую вспышку, жуткий холод и настоящий первобытный страх. Затем последовало недолгое забвение. После он очнулся абсолютно нагой и лишенный всех вещей, коих и так было немного.
Рульф шел по узкой улочке, вдоль небольших аккуратных домишек. Деревня была довольно зажиточной и снабжала провизией близлежащий Регинт, столицу провинции. Расположилась она в исключительном месте около реки, окруженная обширными лугами и пшеничными полями. Со всех сторон слышались весёлые детские крики. Виляющая хвостом рыжая собака залаяла из-за забора одного из домов, не ругаясь, но, давая понять – здесь надежный охранник. Рульф хмуро улыбнулся. Резкие звуки все еще гулко и больно отдавались в голове.
Он шел в сторону церквушки, стоящей на самом краю. По пути ему попадались редкие незанятые крестьяне. Рульф прошел уже всю деревню, а пока не увидел никого из своих подчиненных. Отпустив их с утра на все четыре стороны, он завалился спать мертвецким сном, совершенно не думая о том, чем могут заняться бравые бойцы. Его ребят скорей всего нужно искать где-то поблизости городских трактиров. Неужели все же они поскакали в город?
Он обошел очередной дом и остановился, упиваясь тишиной. Лишь издали, с полей доносилась стрекотня многочисленных насекомых. Умиротворение этого места быстро приводило в норму. Рульф упивался тихим солнечным днем, глядя в голубое небо. Погода выдалась замечательная.
Иной раз у любого пришлого складывалось впечатление, что здешний мир создан в каком-то идеально сбалансированном порядке. Дождь идет ровно столько, сколько нужно земле и растениям, время ночи всегда равно времени солнечного дня. И кто знает – почему так. Пришлым поначалу это кажется диковатым, но и они привыкают, забывая своё прошлое довольно быстро. Даже слишком быстро, как все плохое и мерзкое. Для тех же, кто здесь родились, мир всегда был таковым.
Рульф знал многих, родившихся и выросших внутри тумана. Их мышление заметно отличалось от мышления пришлых. Они не ведали иной жизни, не терзались обрывками воспоминаний о ином мире. Не знали другой реальности, потому и думали что мир таков, каким им является. Что же касается самого тумана, опоясывающего земли от внешней действительности, то до него совершенно никому не было дела. Здесь хватает других забот. И уж точно земля эта никогда не будет перенаселена. В действие вступала известная многим «балансовая теория», написанная некогда одним ученым. На одного рожденного здесь всегда один погибший. И именно погибший, потому как силы, создавшие этот баланс хорошо «поразмыслили», видать, обо всем. Противостоящей человеку силой была сила нечистая, вселяющая в души страх и терзающая плоть. Если люди и в этом вопросе думали прогрессивно, изобретая новые виды защиты и убийства, то и сила противная не стояла на месте, и на любое новое ухищрение отвечала достойно. Вечный бой за место на земле.
Ходят слухи, что нечто невообразимое охраняют упыри в старых замках и катакомбах. Что-то, что дает им силу и что-то, что дало им жизнь. Таинственные артефакты, один из которых он, Рульф, должен теперь добыть.
В остальном – мир обычен. Если Рульф порою вспоминал прошлое, то только сравнивая его с настоящим. В прошлом была грязь и похоть, там был закат технического прогресса. Здесь же наблюдается его заря, притом в совершенно ином течении.
Взгляд его переместился с необъятной голубизны неба на далекий и темный еле различимый силуэт замка. Губы невольно сжались.
– Капитан Генрик, – услышал он знакомый голос и обернулся. К нему быстро, подшаркивая ногой, облаченный в черную рясу направлялся отец Кэлин, местный священник ордена Правого креста.
– Капитан Генрик, – подойдя ближе, повторил святой отец. – Я уж решил, вы не придете и сам отправился к вам. Госпожа Копош сказала, вы в сарай спать пошли, на сено.
Он был еще не стар, но уже близко к тому. По обычаю носил короткую монашескую стрижку, а борода его наоборот разрослась во все стороны и торчала белеющими проседью космами. В лице его, покрытом множеством мелких морщин, читалось благодушие и разумение, а глаза, голубые и чистые как у младенца, сверкали на солнце, словно две капли утренней росы.
– На сене как-то привычней, – вяло улыбнулся Рульф и сделал шаг навстречу священнику.
– Ваше дело, – кивнул священник. – Мы вчера с вами договорились встретиться днем, а ночью я получил новые сведения. Потому и иду сам.
– О как. Новые сведения? – Рульф поравнялся со священником, и оба они двинулись в сторону церкви.
– Да, – закивал тот, – вот письмо пришло голубем. Идемте, идемте в дом. Я его вам покажу, – отец Кэлин сделал паузу и достал из широкого кармана свиток.
– Голубем? – смутился Рульф.
– Да, в наших кругах это достаточно распространено, – улыбнувшись, ответил святой отец и отвернулся.
– В тех случаях, когда информация ни в коем случае не должна попасть в чужие руки. Вы ведь меня понимаете?
– Конечно, – кивнул капитан. – Самый надежный способ. Птица.
– Замечу лишь, что это очень прелюбопытно, – продолжил отец Кэлин, не обратив внимания на явный сарказм.
Он открыл дверь в дом возле церкви.
– Проходите.
Священниками становились лишь внутренние. Люди, не видевшие иного мира, истинно верующие в божественное начало тумана, защищающего мир от внешних невзгод, становились поистине фанатичными служителями культа. Рульф давно знал отца Кэлина, и сколько ни пытался понять ход мыслей этого человека, всегда в итоге забрасывал подальше эту затею. Разуметь мысли внутренних, а тем более священников, было не просто. Они думали иначе. Проще. Хотя, в то же время совершенно по-другому, нежели пришлые. В их голове, образе мыслей, было нечто прекрасно приспосабливающее их к этой жизни. Внутренние не стремились понять всего и сразу. Они просто были, зная, что во всём есть смысл и природа бога. Все пришлые же, к которым относился и сам Рульф, были как раз наоборот – личностями с богатым прошлым. Склонными исключительно к знанию, сомнению и желанию понять. Никто из них иначе не попал бы сюда. Те, кто тихо сидели во внешнем мире, так и остаются в нём сидеть.
Рульфу было тридцать два, семь из которых он уже здесь. Многое он повидал за это время; намного больше, чем в мире внешнем. Он убегал оттуда в никуда, надеясь на забвение и избавление от боли. Что, впрочем, в какой-то мере и получил. Тут он оказался свободен от прошлого. Неким странным образом вся душевная боль выветрилась из него. Он очнулся на опушке леса, недалеко от стены тумана. Его нашли солдаты легиона и, как всех других пришлых, одели, обули, умыли, отвели к наместнику, а тот направил на рассмотрение в орден.
Служил он хорошо. За пять лет, преодолевая все невзгоды, претворяя в жизнь смелые замыслы и идеи начальства, он достиг звания легионного капитана, а впоследствии командира особого отряда Серых, прикрепленного к легиону Цитадель королевства Теневория. Его подразделение было обучено всевозможным методам борьбы с упырями, стригами, стриксами и подземными носферату.
Рульф часто иронизировал по поводу своей персоны. Он видел себя гораздо ниже, чем находился на самом деле. Именно та самая ирония и не позволяла ему иной раз подняться куда повыше. Он никогда не торопился в принятии решений. Всегда ждал подходящего момента, но все же никогда не забывал об ответственности, долге и чести. И сейчас, входя в домик священника, он сомневался. Что ждет их впереди?
«Хорошо хоть удалось выспаться. Благо, голова перестала болеть».
В горной местности близ города Регинт, в маленькой провинции южного королевства Теневория, он уже чувствовал себя как в своей тарелке. Климат был прекрасен.
Рульф объездил многие тракты. Не раз пересекал княжества Чания, Слотския, Валансия. Бывал в северной Парийской империи. С Севера на Юг, с Запада на Восток, выполняя всевозможные поручения. Потерял троих друзей. Ходил к туману, пользуясь особым расположением наместника сопредельных земель. Там-то он узнал, что туман односторонний. Если оттуда, снаружи, можно было проникнуть сюда, то обратной дороги по-простому не существовало. Ты можешь идти хоть месяц, всё равно будешь оставаться на одном месте. Это было похоже на дыру в сущности мира.
Но границы тумана расширялись. Это было очевидно. Из года в год туман привносил в мир новые территории. Чистую первозданную природу. Туда сразу же спешили поселенцы, а посты провинциальной или королевской охраны переносились дальше. Начинались новые переделы границ между королевствами, княжествами и Парийской империей.
Отец Кэлин закрыл за собой дверь и обернулся к Рульфу. Жестом он пригласил его присесть в кресло возле камина. Тот кивнул, словно ожидал этого, и сразу сел. Окунувшись в прохладную атмосферу дома, Рульф разомлел. В воздухе витал запах ароматного табака. Само помещение было обставлено просто, но с подходом к делу и явным желанием достичь комфорта. У окна стоял письменный стол, на котором были разложены всевозможных размеров фолианты и свитки, на стене справа висел широкий гобелен на тему первых догматов пророка «Правого креста». Здесь были представлены две сцены. Одна из откровения о мучениках гор, вверивших свои тела в объятия зла с целью спасти свои семьи от нечисти. Другая сцена была фрагментом из «Первой крови». Дьявольская насмешка над богом, изображающая вырывающегося из-под земли вампира. Банальная религиозная пропаганда. Рульф никогда не доверялся таким сюжетам.
– Ну, что ж, капитан Генрик, – сказал священник и уселся в кресло напротив. – Позвольте, я зачитаю вам послание отца Силвиу из Санборга. Вы ведь знакомы с ним?
– Да, встречались, – сухо ответил Рульф. Он прекрасно помнил надменного церковного чиновника от ордена. Человека хоть и умного, но страшно заносчивого и тщеславного.
– Это хорошо. Вы ведь знаете о расхождении наших взглядов с северной церковью, это особо-то в наше время.
– Что именно вы имеете в виду? – спросил Рульф. – «Наше время»?
– Я имею в виду напряжение на границе с Чанией и приверженность ее князя к догматам Северной церкви. Вы ведь слышали о сожжении наших храмов на его землях?
– Конечно. Северные королевства придерживаются северной веры. Что тут странного? Тем более Веритичество прекрасно укоренилось в Парии, – спокойно сказал Рульф, скрестив на груди руки.
– Что странного? Странно то, какими методами люди выражают свои предпочтения. Вот что. Но не в этом сама суть, капитан Генрик. Отец Силвиу пишет о поистине угрожающей активности приверженцев северного Веритичества в столице и о совершенном равнодушии нашего короля к этой проблеме.
– Что же в этом всём есть для нас, святой отец? Ближе к сути, прошу вас, – Рульф в нетерпении вскинул брови.
Отец Кэлин мягко посмотрел на офицера своими яркими глазами.
– Преподобный Силвиу говорил с первым магистром. У них есть все поводы предполагать скорую войну с Парийской империей, развязанную Чанцами и Слотами на религиозной почве.
– Слотами? Да я был там три месяца назад. Волнения в княжестве наблюдались лишь по поводу непредсказуемой власти и возможного переворота. Никаких связей с Чанией. А уж тем более, простите меня, на религиозной почве.
– Вот то-то и оно, мой дорогой капитан. Все поменялось, и уж очень скоро. Я таки зачитаю вам письмо. А вы сами думайте.
– Что ж, извольте, – равнодушно сказал Рульф и откинулся на спинку кресла.
– Слушайте, – отец Кэлин развернул свиток, повернул к свету и стал читать:
«Отец Кэлин. В ваши места отправлен отряд капитана Генрика с особым заданием ордена. Спешу сообщить вам, что этим утром в Братшале, столице Слотскии, произошел военный переворот, поддерживаемый обществом «Валес». Заговорщики казнили князя и, сформировав временное правительство, тут же присягнули на верность императору Парии Яру Парвусу. Церковь Правого креста в Слотскии и Чании тем же числом официально запрещена. Что же касается положения на границе – спешу сообщить: заметно усиление имперского военного присутствия. В свою очередь от лица всего ордена надеюсь на успех задания капитана Генрика и посылаю к нему брата Раду Мареша, специалиста во многих вопросах, так или иначе связанных с нашим общим делом.
За сим, хочу закончить послание. Мир вам и доброго пути капитану и его людям. Брат Раду выехал этим же вечером. Направляется инкогнито. Его никто не должен признать. Он облачен в полевую форму легионера. На дорогу у него уйдет день и ночь. Он остановится в «Гостинице Аурела» на Западной улице Регинта под именем лейтенанта Раду Мареша.
Отец Силвиу, третий приор ордена Правого креста».
Рульф молчал. Отец Кэлин оторвался от листка и поднял на него глаза.
– Что скажете, капитан Генрик? – спросил он тихим, вкрадчивым голосом.
– Зачем нам в отряде монах? – Рульф встал с кресла. – Они там с ума посходили со своими религиозными трениями? Ну, вы-то, вы, отец Кэлин, должны понимать, что не место монаху в наших походах.
– Раду Мареш – не просто монах. Этот человек нечто большее. Вы поверьте мне. Он один из выпускников «Третьего круга».
– Еще лучше! – воскликнул Рульф и уставился в окно. – Третий круг – это, простите, что? Ваша орденская разведшкола?
Отец Кэлин усмехнулся и тоже встал с кресла. Он подошел ближе к Рульфу и сказал:
– Третий круг готовит братьев к особой деятельности. Вам, капитан Генрик, еще многое неизвестно. Но то, что я вам сейчас скажу – думаю, поразит вас до глубины души.
– Я вас слушаю, – Рульф повернулся к священнику и посмотрел ему прямо в глаза.
– Отец Мареш – монах из пришлых.
Искреннее удивление действительно застыло на лице Рульфа.
– А как же ваши законы? – наконец выдавил из себя он.
– Это не я решил. Но для достижения цели – хорошее средство.
– Какова же ваша цель?
– Какова и ваша. Мы должны защищать мир, сражаться со злом, доносить до людей образ бога и слово пророка. Но самое главное нести знание, что именно Правый крест дает спасение от адского зла – нечестивых.
– Ох, святой отец. Как хорошо звучит. Вы сами во все это верите? – опустив голову, сказал Рульф.
– Верю! – вскрикнул священник. – И вы верьте!
– Я хочу верить! Но пока ничего мне так не помогало в спасении от этого адского зла, как мой клинок и кол побольше в самое сердце твари. Скажите лучше вы мне – многих ли нечестивых сами повидали? Многих пытались отразить своим Правым крестом? А что бог? Его образ дает советы?
Рульф говорил жестко, но спокойно, полностью контролируя эмоции.
Священник молчал.
– То-то и оно, отец Кэлин, – смягчил он тон, – Вера в бога и крест – нам отрада в борьбе нашей. Мы боремся и верим, что бьемся за правое дело и после смерти своей будем с богом…
– Но сейчас все иначе, Рульф, – тихо перебил отец Кэлин. – Ваша задача в ином. Вы должны не убивать первым делом. Вы должны найти истину. А истина в том, что где-то в катакомбах под замком или в самом замке то, о чем говорил пророк. «Это именно то, что даст людям силу и сделает их веру единой!»
Теперь затих Рульф. Он снова отошел к окну, затем, после продолжительной паузы, сказал:
– Мы сделаем всё, что нам приказано орденом, отец Кэлин. Мы сделаем это. С вашим монахом Третьего круга или без него. Я так понимаю – сегодня он должен прибыть в гостиницу Регинта.
– Так понял и я. Не забудьте – он лейтенант Раду Мареш, – улыбнулся священник.
– Тоже мне лейтенант. Ладно. Поеду в город. Буду к вечеру. Заодно соберу парней.
– Бог в помощь, – сказал отец Кэлин.
– Спасибо, – кивнул Рульф. – Вечером будем у вас, повторил он. – Ждите.
– В городе ярмарка началась, будьте осторожней.
Рульф усмехнулся.
– Святой отец, за меня не беспокойтесь.
Он вышел из комнаты и покинул дом.
Отец Кэлин еще какое-то время стоял у окна, вглядываясь вдаль.
***
Рульф покинул домик священника, остановился у крыльца и застегнул мундир. Он задумчиво глянул на горную цепь и двинулся дальше, минуя здание церкви и кладбище. Накануне он оставил лошадь в одной деревенской конюшне, принадлежащей вдове деревенского старосты, и теперь направлялся туда.
Люд в деревне жил суеверный и предельно безграмотный. И это учитывая постоянное вмешательство служителей церкви со своими проповедями. Население окрестных деревень поистине верило в силу Правого креста, но также, идя против всех церковных убеждений, упорно продолжало обвешивать свои дома чесночными головками и ветками омелы. Помогало ведь.
Рульф остановился у калитки большого, по местным меркам, строения. Увидев его, или просто так совпало – во двор вышел высокий худой крестьянин средних лет, облаченный в темные мешковатые штаны и белую бесформенную рубаху. На голове его неуклюже развалилась плоская меховая шапка.
– О, господин военный! – поприветствовал он. – За своей красавицей пожаловали?
– Здравствуй, Штефан. Да, запряги, пожалуйста, – ответил Рульф и полез в карман, где завалялась пара монет.
– Сейчас сделаю. Уже уезжаете?
– Нет, я до города. К вечеру буду.
Рульф протянул конюху монету. Тот с радостью принял её и засунул в единственный карман на штанах. Он исчез в тени конюшни, а Рульф уселся на скамью под навесом у поилки и стал ждать.
«Ярмарка началась, говорите?»
Он окинул взглядом пустую улицу и посмотрел на небо. Чистое, безупречное. Не единого облачка.
«И кто бы мог подумать, что всего несколько лет назад эти места кишели стригами и ведьмами. Скольких тогда вытащили на свет и спалили на кострах».
Рульф сплюнул на сухую землю и встал со скамьи.
«Что он там возится?»
Через мгновение, ведомая под уздцы конюхом, на улицу важно вышла высокая вороная кобыла. Увидев хозяина, она радостно заржала и мотнула головой в сторону, указывая конюху на свое место.
– Ну, ладно, ладно, – заулыбался Рульф, идя навстречу, – полно тебе. Соскучилась, радость моя?
Он подошел, взял у конюха поводья и ласково погладил кобылу по шее.
– Всё хорошо, Джета. Всё хорошо.
Кобыла наклонила голову в знак согласия, который понимал только Рульф. Он вставил ногу в стремя, запрыгнул в седло, легко толкнул пятками и пустил лошадь шагом.
– Как ты думаешь, куда мы сейчас поедем? – спросил он у лошади. В ответ тишина.
– А, задумалась, – продолжал, улыбаясь Рульф. – Мы едем в город. Только сначала заберу вещи у нашей доброй хозяйки. Надо б и в порядок себя привести. Совсем поистрепался. Тебя-то вон как наскоблили.
Он погладил ее по шее. Лошадь зафыркала.
Рульф подъехал к одному из домов на окраине. Привязал лошадь к забору и вошел в калитку. По обе стороны от тропинки, ведущей к крыльцу, раскинулся обширный яблоневый сад.
– Госпожа Копош! – крикнул он.
– Да, да, – послышалось откуда-то из-за дома.
Рульф пошел на голос, обходя пристройки.
– Госпожа Копош, вот вы где, – улыбнулся капитан, завидев полную раскрасневшуюся женщину преклонных лет.
– А, капитан Генрик! – та довольно заулыбалась в ответ. – Проснулись. Я уж не стала вас будить. И так на рассвете расползлись…
Несмотря на возраст она выглядела бодрой и полной сил.
– Моих с утра не наблюдали в округе? – перебил ее Рульф.
– Так в город все подались. Вы ж всю ночь пили, а под утро отпустили их «ко всем чертям» и ушли спать в сарай. Неужто не помните?
– Главное, что пережили ночь, – подмигнул ей Рульф.
– Это вы о чем? – на лице женщины появился испуг. – Она огляделась.
Да, свежа еще память о прошлых временах, – подумал он.
– Это я о наших винных возлияниях, – засмеялся он. – Где мое оружие, случаем, не подскажете?
– Да как же не подсказать? Сабля и шляпа на веранде вон там, в сундуке. А ваш кинжал забрал господин Барн.
– Барн? – переспросил Рульф. – С чего бы это?
– Ну, мне-то откуда знать? Кошель и бумаги у меня. Сейчас принесу.
– Спасибо.
Женщина пошла в дом, а Рульф на веранду. В сундуке он действительно обнаружил клинок и шляпу. Госпожа Копош принесла планшет и кошель.
– Я могу у вас умыться? – спросил он.
– Да, конечно. Ступайте за мной.
Рульф выехал из деревни, проскакал мимо церкви и кладбища и направился к каменному мосту, перекинутому через быструю реку. На другом берегу начиналась дорога, петляющая по полям и перелескам, ведущая прямиком в Регинт, местный центр культурной и промысловой жизни. Его можно было увидеть отсюда, хорошенько присмотревшись. Высокие шпили башен на каменных стенах выглядывали из-за деревьев. Город строился в далекие времена, чуть ли не в те поры, как основался сам туман. Никто и не помнил уже толком. Люди просто жили, строились, плодились. Делали то, что обычно делают люди.
Город встретил его неспокойно. Уже издали Рульф различил скопления народа на площадях и у стен. Всюду проходили стычки и торг. Здесь сейчас было слишком суетно. Бродячие артисты и менестрели давали представление с одной стороны, а оживленная торговля кипела с другой.
«Ярмарка».
Рульф пригляделся, привстав в стременах.
«Неужели кулачный бой? Да, похоже».
Столпившиеся кругом люди. Гул азарта, вой падкой до зрелищ толпы.
«Неужели?»