- -
- 100%
- +
Пролог 1
– Поймать и привести ко мне! И чтобы ни один волосок с её головы не упал: девка тоже нужна мне живой, – проорал мужской голос, и за спиной у меня затрещали кусты.
В полном отчаянии я побежала еще быстрее, хотя легкие уже рвало от нехватки воздуха. Но страх за себя и ребенка подгонял, заставляя забыть об усталости. Я бежала и бежала, лес вдруг расступился, и я выскочила на край глубокого ущелья с бурлящей на дне мутной рекой.
В ужасе я завопила и попыталась затормозить, чтобы не свалиться вниз. Подошвы заскользили по мокрой траве, и, ногами вперёд, я полетела на землю.
Шлёпнулась, отбив себе всё, что можно, и по инерции проехала на спине несколько метров, остановившись на самом краю. Лежала и, прижимая к себе продолжавшего вопить малыша, с ужасом смотрела, как небо надо мной накрывает что-то черное и огромное.
Раздался шум, словно захлопали гигантские, размером с парашют, крылья. Затем – мощный порыв ветра, едва не столкнувший меня с обрыва, и испуганный рев десятка мужских глоток:
– Драко-он! Уходим! Живо!
Тут я подумала, что в соответствии с жанром пришло время потерять сознание, и закрыла глаза. Ребёночек решил меня поддержать и тоже замолк. Только продолжил возиться в своём одеяльце, из-под которого потекло что-то тёпленькое…
Так мы и лежали: писающий на меня младенчик и я, делающая вид, что в обмороке. Лежали, лежали, пока незнакомый мужской голос не рявкнул над нами:
– Тамила, вставай! Я знаю, что ты притворяешься.
Пролог 2
Незадолго до этого. Наш мир
Говорят, увольнение – это лучшее, что может с вами лучиться. Когда вас увольняют, вы перестаете толочь в ступе воду и начинаете что-то менять в жизни… Правда, мне казалось, что я и так не сижу на попе ровно, но Вселенная решила, что этого недостаточно…
– Ты уволена! – визгливо выкрикнул Альберт Альбертович, генеральный директор компании.
– За что?! – изумилась я.
– Тамила, меня достало твое нахальное поведение и наплевательское отношение к субординации. Я тебя предупреждал, что еще одна твоя выходка, и ты пойдешь на биржу труда!
– Какая выходка? – я все равно ничего не понимала.
– Какая?! Какая?! – большой босс ростом метр шестьдесят уперся пухлыми ладошками в стеклянную столешницу и подался вперед. Брызгая слюной, завизжал:
– Кто вчера сказал Андрею Германовичу, что он осел?!
– Андрей Германович вчера пытался продать нам три вагона некондиции по цене премиум-класса и заявлял, что я ничего не понимаю в своей работе! – я уперлась ладонями в стол с другого края и тоже подалась вперед. Слюной, правда, брызгать не стала, нечего добро разбазаривать.
– Да, он погорячился, – неожиданно согласился Альберт Альбертович. – Но ты не имела права говорить ему таких слов.
– Я должна была проглотить оскорбления в духе «курица не птица, баба не человек»? Закрыть глаза на то, что он назвал меня идиоткой и подзаборной швалью?! Осел – это просто цветочки по сравнению с тем, кто он на самом деле!
– Ты знаешь, чей он сын?! – взвыл начальник.
– Депутата Синичкина, – фыркнула я. – И что?
– То! – Альберт Альбертович поднял пухлый, похожий на сардельку указательный палец. – Сегодня он звонил мне! Синичкин!
– И что?
– И то! Теперь у нас проблемы! Ты уволена, Тамила. Две недели можешь не отрабатывать. Все, убирайся, видеть тебя не могу!
Из офиса я вышла на подгибающихся ногах и с маленькой коробкой в руках. В ней, как попало сваленные, лежали кружка с надписью «8 Марта», две новые упаковки колготок, старенький калькулятор, керамическая собачка, подарок нашего айтишника Славика, и начатая пачка красного чая.
Вот и все, что осталось у меня от шести лет, отданных компании «Строй и Ка». Еще небольшая сумма, поступившая на карту, и сочувствующие шепотки коллег за спиной. Негусто…
– Здравствуй, Тамила, – поприветствовала меня пожилая соседка, сидевшая на лавочке у подъезда. – У тебя что-то случилось?
– Добрый день, Изалия Модестовна. У меня все в порядке, – вежливо поздоровалась я. Мысленно добавила: "Не считая того, что теперь я безработная", – и собралась пройти мимо.
Неожиданно старушка привстала и крепко ухватила меня за локоть. Потянула за собой на лавку:
– Садись-ка, дорогая, и все расскажи бабушке Изалии. Вижу, вижу, что лик у тебя печальный. А это непорядок: нельзя юным девам пребывать в тоске.
Я невольно улыбнулась: Изалия Модестовна была странноватой, но милой старушкой. Подкармливала всех кошек в округе, а летом ловко гоняла на самокате и роликовых коньках. Изъяснялась витиеватыми фразами и круглый год носила темные платья в пол, украшенные вышивкой «ришелье». Зимой, правда, накидывала сверху потертую шубку из чернобурки и обувала валенки со старомодными галошами. Но ни перчаток, ни шапки я никогда на ней не видела, ни в мороз, ни в снег. Да, интересная бабуля эта Изалия Модестовна.
Влекомая ее не старчески сильной рукой, я плюхнулась на лавочку. Поставила рядом с собой коробку, ссутулилась и с грустью призналась:
– Уволили меня. Вытурили буквально в одночасье ни за что, ни про что. А у меня ипотека, и учусь я на заочном платно…
– Так уж ни за что, ни про что уволили? – прищурилась старушка.
– Ну… нам поставщик хотел подсунуть некондицию вместо элитного товара, а когда я завернула всю партию обратно, вылил на меня такое количество дерьма, стаду слонов хватит утопиться.
– Ну а ты? Неужто, смолчала? – черные глаза соседки довольно сверкнули.
– Ослом его назвала и папенькиным сынком. А он побежал к этому папеньке и нажаловался на меня. Ужас, что за мужики пошли. Мелочные, мстительные, трусливые…
– А ты бы какого мужика хотела? Принца, поди? – насмешливо поинтересовалась соседка.
– Зачем принца? Обычного. Сильного и смелого, способного отвечать за свои слова и поступки.
Тут я вспомнила бывшего мужа, у которого при слове «ребенок» начиналась икота, и добавила:
– Чтобы хотел детей. Чтобы мог взять ответственность и за них, и за свою женщину. И чтобы рядом с ним жить было интересно…
Старушка неожиданно закашлялась, оборвав мои мечты вслух. Я подозрительно покосилась на нее и махнула рукой:
– Да какая разница, чего я хотела! Все равно в нашем мире таких мужчин не осталось.
– Не осталось в нашем мире, говоришь… – задумчиво проговорила старушка и вдруг властным голосом скомандовала:
– Так иди туда, где они есть! Ну, чего расселась – ждут уже тебя. Иди, иди давай!
Под гипнозом ее голоса я вдруг послушно поднялась с лавочки и пошла к подъезду. Открыла дверь, шагнула в прохладный полумрак, и тут меня накрыла темнота…
Другой мир
– Тамила… Тамила… – донесся до меня слабый женский голос. – Сестренка, очнись… пожалуйста…
Что за сестренка? Я попыталась открыть глаза, и не получилось: веки никак не желали подниматься. В голове гудело, во рту перекатывались пески пустыни Сахара, а в ушах что-то бабахало. Или это не в ушах?
Похоже, в подъезде я запнулась о порог и упала. Возможно, ударилась головой, отсюда такое состояние.
– Тамила, прошу тебя… вставай… – зашептал рядом тот же голос.
Где-то недалеко раздался детский плач, похожий на мяуканье котенка. Откуда здесь младенец? В моем подъезде ни в одной квартире нет малышей…
– Элизабет, я знаю, что ты здесь, прячешься у своей ведьмы-сестры! Отдай мне щенка, и за это я сохраню тебе жизнь, – сквозь гудение в голове пробился грубый мужской голос. Раздался грохот, словно удар грома, и пространство вокруг меня закачалось, вызвав приступ тошноты.
– Тамила, пожалуйста… уходи, пока не поздно. Забери Николаса, спаси моего мальчика. Подземный ход…
Я с трудом села, зажимая ладонями ноющие виски, и кое-как открыла глаза.
Никакой это не подъезд. Большая комната с деревянным полом, на котором я и сижу. Стол, накрытый к обеду или ужину. Шкаф, забитый книгами с потрепанными корешками, рядом кресло-качалка с накинутым на спинку клетчатым пледом. В углу большая, похожая на русскую, беленая печь…
– Тамила… – моей руки коснулось что-то ледяное, и я вскрикнула от неожиданности. С трудом повернула голову и встретилась с пристальным взглядом голубых глаз: на полу рядом со мной лежала молодая, очень бледная женщина, до подбородка укрытая одеялом. У нее нет кровати, и приходится спать на полу?
– Элизабет! Последний раз по-хорошему предлагаю: отдай щенка. Вели своей сестре снять защиту с ее хибары, и я зайду. Обещаю, вас не трону! – проорал с улицы тот же голос.
– Кто это там? – я кивнула в сторону окна.
– Эраст. Эраст Макхонан, мой деверь, – прошелестела незнакомка.
– Деверь – это брат мужа, да? – попыталась я вспомнить названия степеней родства.
– Бешеный Эраст, – непослушными губами выговорила женщина. – Тамила, пожалуйста, спаси моего мальчика. У тебя еще есть силы, это я… уже не жилец, – женщина медленно потянула с себя одеяло, и я едва не закричала от ужаса, увидев густо залитое кровью платье.
– Элизабет! Считаю до пяти и поджигаю дом! – закричали с улицы, и следом со звоном рассыпалось стекло в одном из окон. Резкий свист, и в деревянную стену напротив впилась стрела с намотанной на древко горящей тряпкой.
– Ах, ты, сволочь! Обещал до пяти посчитать! – неведомая сила буквально подбросила меня на ноги, от недавней слабости не осталось и следа. Я схватила со стола кувшин с какой-то жидкостью и, не раздумывая, выплеснула ее на начавшую тлеть стену. Огонь с шипением погас, и я облегченно выдохнула.
– Тамила, ради Превеликой Девы Марисы, поспеши! Стекло разбили заговоренной стрелой, скоро и за дверь возьмутся, никакая защита их не удержит. Возьми сумку: я кое-что собрала в нее, думала, вместе уйдем. Там немного денег, тебе хватит добраться до дома дядюшки Грегора… – голос женщины становился слабее с каждым словом.
Я опустилась возле нее на колени:
– Давай я посмотрю, что с твоей раной…
Она бледно улыбнулась и снова взяла меня за руку ледяными пальцами.
– Не стоит, мне уже не помочь. Я ведь тоже ведьма, хоть и слабенькая, знаю, что ухожу в чертоги Превеликой. Тамила, сестренка, прошу тебя, позаботься о моем мальчике… там, на столе альбом с нашими семейными магоснимками. Когда Николас станет постарше, покажи ему их. Расскажи про семью, и что мама и папа очень любили его… сообщи ему, что он истинный наследник своего отца Маршалла Макхонана. Он, а не подлый убийца Эраст.
Женщина замолкла и закашлялась.
– Элизабет, я позабочусь о Николасе, – пообещала, сама не знаю зачем. Какой сын, какой Макхонан?! Я вообще не понимаю, что происходит! Может, у меня галлюцинации? Да и женщина явно бредит: нет тут никаких мальчиков, в комнате нас двое, и еще кто-то снаружи, кто хочет зайти. Эраст какой-то…
Но женщина умирала: это было ясно видно – и я не могла не произнести слова, которых она ждала. Даже если все это происходит только в моем воображении!
– Спасибо, Тамила, теперь я спокойна, – женщина слабо улыбнулась. Помолчала, словно собираясь с силами, и призналась. – Знаешь, дорогая, я… я написала герцогу. Попросила его о помощи…
1/1
– Герцогу? – переспросила я.
– Герцогу Дэниэлу Кэмерону …
Элизабет с хрипом втянула в себя воздух и горячечно зашептала:
– Я знаю, вы с ним в плохих отношениях после того, как ты ему отказала. Но он единственный, кто может защитить нас от Эраста. Тем более, герцог встретил свою истинную после вашего разрыва, так что, наверное, не сердится на тебя больше.
– Наверняка не сердится, – я не стала возражать.
Элизабет с облегчением выдохнула.
– А ты на меня не сердишься?
– Нет, конечно. Ты правильно сделала, что написала ему, нам любая помощь пригодится. Давно ты отправила ему письмо?
– Позавчера, перед тем, как сбежала из дома… Герцог, наверное, скоро будет здесь. И еще, Тамила, я…
– Что?! – насторожилась я.
– Я написала ему, что Николас – твой сын. Сын от Маршалла, и что помощь нужна тебе…
– Да?!
– Подумала, что так будет надежнее… прощай, сестренка, – Элизабет закрыла глаза. Короткий выдох, и… все.
– Элизабет! – проорали с улицы. – Я начинаю считать! Раз!
– Гондурас! – прошипела я в ответ.
Аккуратно накрыла Элизабет одеялом:
– Прощай и покойся с миром.
– Элизабет! Два!
– В глаз тебе айва! – рявкнула я в сторону разбитого окна. – Сейчас она выйдет, успокойся!
– О, Тамила, неужели я слышу твой голос, моя сладкая булочка?! – в ответ раздалось похабное гоготание. – Только я тебе не верю, поэтому «три»!
– Сопли утри! – проорала я в ответ, судорожно оглядываясь: где этот потайной ход-то?!
Возле шкафа что-то закряхтело, и снова раздался младенческий писк. Это еще что?
Я вскочила, кинулась на звук и шокировано замерла: на сиденье кресла-качалки лежал пищащий и шевелящийся сверток размером с большую куклу. Так это и есть Николас?!
Не раздумывая, я схватила ребенка, прижала к себе, начала покачивать и еще активнее крутить головой по сторонам: где сумка, про которую говорила Элизабет, и где потайной ход? Да, еще альбом с магоснимками! А, вон он, на столе лежит.
В разбитое окно влетела еще одна горящая стрела. Просвистела в полуметре от моей головы, заставив меня испуганно шарахнуться в сторону. С треском пробила деревянную балку под потолком и закачалась, рассыпая во все стороны искры от примотанной горящей пакли.
С улицы заорали:
– Тамила, моя безответная любовь, уже четы-ыре!
– Утонуть тебе в кефире! – от души пожелала я невидимому счетоводу и метнулась подальше от окна: не хватало еще под дурную стрелу попасть. Забилась в угол возле печки и еще раз внимательно оглядела комнату.
К сожалению, повторный осмотр не выявил даже намека на тайный ход. Ну, он ведь на то и тайный, чтобы никто не знал, где он! Только как мне его отыскать? Элизабет-то думала, что я ее сестра Тамила, и в курсе, где потайная дверь. Только я никакая не сестра, хотя и Тамила.
Младенчик у меня на руках снова закряхтел и выпростал наружу розовый кулачок. Я осторожно откинула край одеяльца с его лица и замерла, глядя в голубые, как небо, глаза на крошечном личике. Малыш, нахмурив светлые бровки, внимательно, совсем не по-детски, смотрел на меня и вдруг доверчиво улыбнулся беззубым ротиком.
– Привет, Николас, – прошептала я, чувствуя, как замирает сердце и странно теплеет в моей бездетной душе. – Здравствуй, малыш. Я твоя тетя Тамила.
1/2
– Элизабет, уже пя-ять! – донесся с улицы довольный голос, и в окно влетела новая горящая стрела.
Тут у меня только одна рифма родилась, неприличная, но произносить ее в присутствии ребенка не стала. Вместо этого заговорила с Николасом:
– Малыш, сейчас мы с тобой будем убегать от злых дядек. Я тебя понесу на ручках, а ты веди себя тихонечко, ладно? Чтобы злые дядьки нас не поймали…
Осторожно погладила беленький лобик:
– Может, ты поспишь, пока тетя будет придумывать план спасения?
Словно поняв, что от него требуется, малыш сладко зевнул и закрыл глазки. Какой умница!
Я снова обвела взглядом комнату, прикидывая, где может быть замаскированный подземный ход.
Дверь была всего одна, скорее всего, ведущая на крыльцо, и там входа в подземелье точно нет. На стенах не висело никаких картин или часов, под которыми мог спрятаться поворотный механизм. Только везде развешаны пучки сушеных трав – это ведь домик ведьмы, если я правильно поняла.
Шкаф? Может, нужно сдвинуть на нем какую-то завитушку, и он отъедет, открывая проход в подземелье?
Конечно, хорошо бы попробовать простукать его, но вот засада: шкаф стоял как раз напротив окна. Из него уже торчало три или четыре горящих стрелы, и что-то мне подсказывало, что это не последние.
– Тами-ила! Элизабе-ет! Выходите, мои девочки, и выродка моего братца не забудьте! – донесся с улицы очередной крик, и снаружи по дому что-то с силой ударило, заставив стены затрястись, как в лихорадке.
– Следующее ядро будет в окно! – предупредили с улицы. – А мне хотелось бы видеть тебя живой, Элизабет, моя дорогая невестка. И тебя, Тамила, тоже. Ты ведь помнишь, как нежно я к тебе всегда относился?
– Эраст, скоро здесь будет герцог Кэмерон! Он откусит тебе голову и надает по заднице! – прокричала я в сторону окна.
Ответом мне стал дружный гогот десятка мужских глоток. Все тот же голос язвительно прокричал:
– Тамилочка, твой герцог в трауре после недавней смерти своей истинной и их не родившегося ребенка. Ему не до тебя, душа моя.
– Дерьмо скорпиона – твоя душа, – оскалилась я и с визгом обрушилась на пол, потому что в этот момент в окно залетело что-то круглое, во все стороны брызгающее огненными искрами.
Крепче прижала к груди Николаса и сидела, покачивая его и наблюдая, как искрящийся шар скачет по деревянному полу, поджигая половицы.
– Это тебе еще один подарочек, Элизабет! – раздался довольный крик с улицы.
– Элизабет уже начхать на твои «подарочки», урод! – пробормотала я. Интересно, почему Эраст упорно пытается выкурить нас наружу, а не штурмует дом через разбитое окно?
Словно отвечая на мой вопрос, Эраст крикнул:
– Выходите, или совсем скоро я зайду сам: твои щиты уже трещат, Тамила. Как только они обрушатся, в доме окажутся не только заговоренные стрелы, но и мои разозленные парни. И тогда вы очень пожалеете о своем упрямстве, мои девочки.
– Ты уж определись, кто зайдет, ты или твои парни, трус! – выкрикнула я в отчаянии: количество залетающих в окно стрел резко увеличилось. Стена напротив давно стала похожа на ощетинившегося ежа. По дверце шкафа зазмеился огонь, половицы в нескольких местах дымились, а на окне загорелась занавеска, наполняя воздух удушливым дымом. Еще чуть-чуть и начнется настоящий пожар, тогда нам точно не спастись.
Тут мой взгляд упал на пол под креслом – там лежала тканевая сумка. Наверняка та, которую приготовила Элизабет.
Я осторожно положила спящего малыша в закутке между печкой и стенкой. Сама шлепнулась на пол и поползла на животе к креслу. По пути сквозь зубы призывала разные неприятности на голову мерзкого Эраста и молилась, чтобы никакая из залетающих в окно стрел меня не зацепила.
1/3
До сумки я добралась вполне благополучно, не попав ни под одну стрелу. Правда, когда попыталась ползти, то запуталась в длинной юбке. Надо же, я даже не заметила, как исчез мой офисный костюм и балетки, вместо них появилось серое холщовое платье и кожаные сапожки без каблуков.
На всякий случай я задрала подол и проверила наличие нижнего белья, не хотелось бы по чужому миру без труселей бегать. С облегчением выдохнула: на месте мои родненькие, из черного кружева!
Схватив сумку, я торопливо поползла обратно к печке. По пути завернула к столу и взяла альбом, про который говорила Элизабет. Думаю, это нужная для Николаса вещь. Если родители умерли, а из других родственников я слышала только про неведомого дядюшку Грегора, то кто расскажет мальчишке про его семью, когда он подрастет? Я ведь ненастоящая тетка, ничего про Маршалла Макхонана и саму Элизабет не знаю.
Да и мне будет полезно полистать альбомчик. Вдруг хоть какой-то информацией разживусь. Потому что пока я ничего не понимала в происходящем.
У печки я упаковала книгу в сумку, повесила ее наискось через одно плечо и взяла малыша на руки. Стараясь не вдыхать уже прилично задымленный воздух, в отчаянии заскользила взглядом по стенам, мебели и полу: ну, где же ты, тайный ход?! И опять ничего не увидела…
– Что же такое, мы ведь заживо сгорим! – застонала и в досаде топнула по половице.
«Пф-фуф» – раздался глухой звук, и боковина печки начала медленно отъезжать в сторону.
– Ура! – завопила я, бросаясь к открывшемуся проходу. Заглянула в отверстие и в ужасе отпрыгнула: ой, мамочки, как я туда пойду, если до одури боюсь темноты!
– Тамилочка, это ты кричишь от счастья, что я сейчас зайду в дом? – заорал с улицы Эраст, и раздался новый удар, заставивший дом закачаться, теперь уже по двери…
– Ага, заждалась тебя, гнида, – мгновенно вспыхнувшая злость помогла приглушить дурацкий детский страх перед темнотой.
Я крепче прижала к себе Николаса и шагнула к проходу. На секунду приостановилась, обернулась к лежащей на полу мертвой женщине:
– Прощай, Элизабет. Я тебя совсем не знала, поэтому скорбеть о тебе не получается. Но я обещаю, что позабочусь о твоем сыне, чего бы мне это ни стоило. Будь спокойна за него в тех чертогах, куда ты ушла…
Едва я вошла в потайной ход, как стенка печи с новым «пф-фуф» поползла обратно, отрезая меня от света. Я зажмурилась и зашептала: «Вот и славно, что проход закрылся. Даже если Эраст со своими бандитами ворвется в домик, до нас ему не дотянуться…»
После чего заставила себя открыть глаза и… оказалось, что в подземном тоннеле есть освещение! Слава тебе, Эдисон и прочие ребята, придумавшие лампочки!
Герцог Дэниэл Кэмерон
– Дядя, может, еще погостишь у нас? – Уильям с надеждой заглянул мне в глаза.
– Дядюшка, оставайтесь! Что вам делать одному в таком огромном замке? – поддержала его супруга.
– Зоуи! – мягко произнес Уильям.
– Ой, простите! – смутилась она и отвела взгляд. – Простите, это так бестактно и зло с моей стороны! Я не хотела…
– Не извиняйся, племянница, – я поднял руку в успокаивающем жесте. – Со мной все в порядке.
– Нет, нет, это ужасно неделикатно с моей стороны сказать такое мужчине, только что потерявшему свою истинную, – Зоуи прижала руки к груди, прекрасные голубые глаза повлажнели, задрожал голос. – Не представляю, как вы можете быть так спокойны, лорд Кэмерон?! Это такое несчастье! Моя бедняжка-кузина была еще так молода, она не должна была умереть и унести с собой вашего нерожденного ребенка! Конечно, я не была особо близка с Лели, но я скорблю о ней. Почему она умерла?!
– Зоуи, дорогая, тебе нельзя волноваться! – кинулся к жене Уильям, напрочь забыв про собравшихся вокруг министров и советников. Принялся утешать, обнимая и шепча что-то в розовое ушко, украшенное крупным бриллиантом.
Я молча повернулся и вышел из зала, с досадой размышляя о том, что Уильям так и остался мальчишкой. Слишком слабым и мягким, неспособным выбраться из-под женского влияния сначала матери, теперь жены. Зоуи не так проста и нежна, как показывает окружающим. Жаль, племянник этого не видит.
– Ваша Светлость, – догнал меня в коридоре запыхавшийся голос моего секретаря Абрахама. – Ваша Светлость!
– Что-то срочное? – я приостановился, дожидаясь, когда старик доковыляет до меня.
– Письмо. Его доставили из вашего офиса, еще позавчера пришло. Личное письмо для вас, мой лорд.
Старик протянул мне слегка мятый конверт:
– От Элизабет Макхонан.
– Элизабет Макхонан? Кто она?
– Кх-м… сестра леди Тамилы, – кашлянул секретарь. – Я подумал, что в письме может быть что-то важное…
Тамила…
Сердце почему-то с силой ударило в грудную клетку. С чего бы это? С данной леди у меня давным-давно все закончено, и сама она забыта. Тем более, год назад я встретил Лелею, свою истинную… Какое мне теперь дело до Тамилы?
– Меня не интересуют письма от сестер Эллингтон, – рявкнул на изумленного Абрахама. Повернулся и пошел дальше.
Сделал несколько шагов и… вернулся к застывшему на месте секретарю.
– Извини. Где письмо?!
Через несколько минут я поменял ипостась. Взлетел со сторожевой башни и, сделав широкий круг над дворцом, повернул на север. Туда, где три последних года в маленьком лесном домике жила Тамила Эллингтон…
2. Лес не место для прогулок приличным барышням
Королевский дворец, покои ее величества королевы Зоуи
Едва за королем захлопнулась дверь, Зоуи резко села на кровати, где лежала бледная и печальная, пока супруг с тревогой хлопотал над ней.
– Лини, ты здесь?! – позвала негромко.
Плотная штора, прикрывающая нишу в стене, отодвинулась, и в комнату скользнула высокая, тонкая и гибкая, как змея, красивая девушка. Ее волосы цвета воронова крыла были заплетены в причудливую толстую косу. Чуть раскосые глаза раздраженно сверкали, а полные, яркие губы кривились в недовольной гримасе.
С ее величеством они составляли контрастную пару: смуглая, резкая и жгучая, похожая на хлыст брюнетка, и пухленькая, бело-розовая, словно зефирка, светловолосая Зоуи. Никто не подозревал, что девушки – сестры, а сами они тщательно скрывали этот факт.
– Какой же он жалкий, этот твой муженек, Зоуи, – произнесла Лини презрительно. Подошла к кровати и встала перед королевой, внимательно ее рассматривая. – Тебя еще не тошнит от этих его бесконечных: «Ах, дорогая, как ты себя чувствуешь? Тебе вредно нервничать и переутомляться, лучше полежи немного, моя сладкая…» Тьфу, слюнтяй!