За тридевять земель

Жила-была царевна. Жила на болоте, а была в меру прекрасной. На любителя, так скажем. Потому что ни одна порядочная царевна не будет жить на болоте. Удел коронованных особ – это замки, терема и дворцы, так уж повелось, и не нам менять этот порядок. Поэтому в главные героини мы выбрали не стандартную представительницу голубых кровей, чья судьба вполне себе предопределена многочисленными феями-крестными (как добрыми, так и злыми – тут уж кому как повезло), а совершенно непонятную без дополнительных пояснений царевну. Ведь нетипичная героиня всяко интереснее автору. Который переходит наконец к упомянутым выше дополнительным пояснениям.

Итак, жила царевна на болоте. Да, согласимся, место выбрано оригинальное. И полагаем, что сообразительный читатель (а иных мы не приветствуем) уже вскричал с уверенностью: “Заколдована!” Выдержав многозначительную паузу, мы согласимся. Да, царская дочь была заколдована. Еще будучи младенцем, она оказалась жертвой а) амбициозных планов родителей с одной стороны и б) тщеславных брачных планов с другой.

Согласно историческим хроникам, в день рождения царевны к радостно упивающемуся вдрызг лучшими винами из дворцового погреба царю-отныне-батюшке явился некий странного вида царевич. То, что это царевич, было фактом: на голове его висела корона. Немного помятая, зато с прекрасно сохранившимися драгоценными камнями. И эта корона представлялась самой приятной деталью облика гостя: кожа да кости смутно голубовато-зеленоватого оттенка, злые мелкие глазки, жиденькая, хотя и длинная, борода с полным отсутствием волос на голове… Царь-отец мгновенно протрезвел от паники: не каждый день увидишь перед собой самого Кащея! По слухам (неподтвержденным) – Бессмертного.

– Дошли до нас вести, – гость сразу перешел к делу, – что нынче дочурка у тебя народилась.

Царь покивал и осторожно пододвинул Кащею бокал с вином. Тот не замедлил опрокинуть содержимое прямо в глотку. Содержимое глухо булькнуло где-то в недрах тела (бессмертного).

– Как же-с, как же-с, аккурат сегодня, ровно в одну минуту после полуночи и родилась! – поддержал беседу (не)счастливый папаша.

– И как? Хороша? – Кащей протянул венценосному собеседнику кубок, и тот поспешно наполнил его весело пузырящимся игристым вином.

– Да как сказать… – замялся царь, склонный к умалчиванию фактов, – бабки сказали, что здоровенька.

– А это главное! – поднял палец Бессмертный. – Остальное приложится.

– А зачем пожаловал? – заискивающе выговорил царь. – Мала еще дочурка-то, чтоб с нами разговоры говорить.

– Предсказание мне было, – задумчиво перешел к сути дела Кащей. –Мол, в жены я должен взять девицу, родившуюся сразу после полуночи. По всему выходит, что это дочь твоя.

– В жены?! Так ей же… и дня еще нет! – поднял брови до самой короны правитель-отец.

– Ничего, я подожду. А как исполнится ей шестнадцать лет, так свадебку и сыграем. Приданое стандартное запишем?

По щелчку пальцев Кащея посреди бокалов возник пергамент с типовым брачным договором.

– Ну да, ну да, – промямлил царь. – Полцарства, как положено. А ты ее и вправду в жены возьмешь?

– Чего ж не взять? Пора уж мне и остепениться. А раз суженой моей оказалась сама царевна, так и грех не воспользоваться ее полцарством. Соединю с моим царством, будем править с нею.

– Ну что ж, ну что ж, – задумчиво сопоставил размеры своего Полцарства с владениями Кащея (известного своими завоевательными действиями по всему Тридесятому миру) царь, – жених ты завидный, ничего не скажу. Вот только…

– Да-да? – ласково поощрил собеседника Бессмертный.

Царь поежился, но все же решительно промямлил:

– Как же с разницей в годах-то? Дитя ж совсем, а ты по слухам уж не один столетний рубеж перешагнул. Мне бы внучат…

– На этот счет можешь не волноваться, – с легким скрипом Кащей подмигнул почти что тестю. – Я ого-го сколько тебе внуков обеспечу!

– А, ну тогда ладненько, – с облегчением закрыл тему царь.

– Значит, подписываем. Вот тут, пожалуйте. И здесь еще.

– А это что? – царь прищурился, разбирая мелкий шрифт.

– Это я обезопасить свою будущую жену хочу, – пояснил Кащей. – Чтоб никакой Иван-царевич не позарился.

– Что ж ты, зятёк, – обиделся царь, как же ж можно? Все чин по чину организуем – помолвку там, оглашение, пир горой. Какой уж царевич?!

– Знаю я нас, царское племя! – постучал пальцем по царской короне Кащей. – Подвернется молодец какой, и девка сбежит, не обернется. А ты только руками всхлопнешь, мол, дело молодое. Нет, мне гарантии нужны. Вот тут эти гарантии и прописаны.

– Ну ладно, ладно, – проворчал царь. – Держи свои гарантии.

– Значит, жду сегодня оглашения, а завтра пир горой, – Кащей поднялся с резного кресла, оставив после себя на подушке характерную вмятину.

Царь тоже встал. А поскольку сидел на жесткой лавке, то с легким стоном поморщился.

– Будет тебе оглашение и пир. Давай обнимемся что ли? Родственники уж считай.

– Не до обниманий, папа, – сурово отрезал Кащей. – Вот как станет женой моей девка твоя, так и облобызаемся.

– Через шестнадцать лет, стало быть, – подытожил царь.

– Не раньше, – кивнул почти что зять и, щелкнув каблуками сапог-скороходов, удалился.

– Э-хе-хе, – резюмировал визит Бессмертного царь. И, тяжко вздохнув, пошел к жене осчастливить ее сообщением о состоявшемся сватовстве.

Царица после родов еще не оправилась, лежала себе потная и красная, любуясь на плод трудов своих. Плод лежал в многочисленных пеленках, из кружев чепчика высовывался только нос кнопкой. Нос производил спокойное впечатление.

Царь покосился на кружевной сверток и бочком подошел к супруге.

– Как ты, душенька? – начал он беседу.

Душенька демонстративно покряхтела, не отводя взгляда от кнопки.

– Красавица! – припечатала довольная мать.

– И не говори! – согласился царь.

Выдержал паузу, делая вид, что любуется тонкостью кружевной работы.

– А я тут жениха нашел, – промямлил наконец.

Супруга проявила живейший интерес, даже позабыв о роли Матери, Только Что Родившей Ребенка.

– Ух ты! – вскричала она радостно. – Уже? Кто?

– О! Очень выгодная партия! – с воодушевлением ответил царь. – Богат, свое царство имеет, за наше приданое даже не обиделся, статен, высок. Девочке понравится!

– Полцарства его не отпугнули? – порадовалась и царица. – Хорошо. А то потребовал бы целое царство – и что бы ты нашему сынульке оставил?

– Нет-нет, тут чудесно все разлеглось! – царь поднялся, намереваясь на этом завершить беседу. – Ну, отдыхай, душенька. А у меня дела, дела…

– Про пир горой не забудь, – напомнила роженица. – Не каждый день царевны рождаются. И проследи, чтобы поросенка как следует пропекли. И бражки не переусердствуй, а то потом никакого рассолу на тебя не хватит. И … А жених-то кто?

Но получить ответ на этот вопрос царица не смогла – под ленту ее монолога царь уже выскользнул из родовой.

А на следующий день, когда царица открыла глаза и велела подать ей дочь, она испытала величайший шок. В колыбельной на месте великолепно сложенной царевны лежала завернутая в фамильные кружева… лягушка. Долго вглядывалась царица в холоднокровное создание, размышляя, сразу ли упасть в обморок или сначала испустить долгий и пронзительный визг. Затем подняла глаза на няньку.

– А позови-ка сюда царское величество, – процедила она сквозь зубы.

Нянька, ошарашенная не меньше господи, поспешила выполнить указание – по крайней мере, оно было простым и понятным.

Царское величество поспешило на зов супруги, бросив на полдороге недопитый кубок. Царица встретила его сурово сдвинутыми бровями.

– А позволь-ка поинтересоваться, супруг любезный, какого этого лешего ты нашей деточке в женихи сосватал? – обманчиво тихими интонациями царица прикрыла клокочущие басы гнева.

– И вовсе не лешего, – обиделся царь, поняв претензии супруги буквально.

Царица добавила металла в голос:

– Кто посватался? Имя? Звание? И не надо мне про имущественное положение и про твои Полцарства! Ах! – запнулась на полуслове царица. – Богатый, но не … Уж не Кащей ли это?

– Э… Хм… Как ты… Ты как всегда проницательна, душенька! – постарался подлизаться к разгневанной супруге царь. – Так все на лету улавливаешь, просто диву даюсь!

– Кащей?! – взвизгнула царица. – Ты отдал нашу кровиночку этому кровососу костлявому?! Этому душегубу болотному?! Этому злодею пиявочному?!

– Зато сколько получим! – царь попытался повернуть ситуацию иным боком. – Царицей станет? Станет. В масле кататься будет? Будет. Зять на родственников нападать не будет? Не будет.

– Это смотря какие отношения с тещей сложатся, – процедила мать невесты.

– Ты же не будешь, да, душенька? – просительно заглянул супруге в глаза царь.

– Там видно будет. И глянь-ка сюда! – неожиданный переход к верхней октаве оглушил царя, и он не сразу сообразил, что разгневанным перстом царица тычет в колыбельку.

Супруга пихнула мужа к пене кружев.

– И да, наша дочур… Боги и герои! Что с ней?!

– Надо же, так заметно! – язвительно прокричала царица. – Куда дитя дел, ирод?! Почему в пеленках лягушка?

– Подменили? – предположил царь. – Или украли?

– Тогда корону зачем оставили? Да еще фату нацепили?!

– Издеваются?..

– Балбес! – припечатала царица. – Ты договор с женихом подписывал?

– Ну как же! Все по правилам.

– А мелкий шрифт читал?

– Ну ты же знаешь, у меня со зрением так себе, – замялся царь. – Не буду же я при женихе очки надевать.

– Мелкий шрифт – это самое главное, идиот! – завопила царица так, что стены опочивальни подозрительно задрожали, а волнистый попугайчик в золотой клетке предусмотрительно упал в обморок.

– Ты, конечно, права, душенька…

– Неси сюда договор, окаянный!

Желая ублажить разгневанную супругу сам было кинулся за документом, но опомнился на пороге и дрожащим голосом приказал челяди за дверью:

– Принести мою шкатулку с документацией!

В молчании ожидали супруги прихода слуги. Тот вошел в покои на цыпочках и поспешно вручил царю шкатулку. После чего не замедлил удалиться. От греха.

– Вот, душенька, вот документик, – раскидав прочие бумаги, царь извлек искомое. Царица выдрала у него из рук брачный договор дочери и молча вчиталась в мелкий шрифт, игнорируя словоплетения на тему "вручаем дочь царскую…"

– Ну слушай, чудище! – царица приступила к чтению вслух. – "Обязуемся дорастить невесту до брачного возраста, уберечь от посягательств и искушений. Со своей стороны считаем необходимым оказать всевозможную помощь и содействие. Посему любезно предоставляем свою волшебную силу для обращения царевны. Сразу же после вступления в законную силу брачного договора (помолвки и оглашения) царевна будет обращена в лягушку, дабы скрыть ее неземную красоту от искушения посторонними лицами. Рекомендуем поселить обращенную царевну в среду, наиболее соответствующую ее зачарованному облику (болото). Во избежание досадных недоразумений в виде покушений на жизнь царевны-лягушки различного вида цапель, я своею колдовской силою прикрепляю к ее голове корону (символ ее царского и человеческого происхождения). Цапель и прочих я предупрежу. В качестве защиты от традиции поиска невест разными Иванами-царевичами на болотах посредством запуска колющего оружия выступит фата, прикрепленная к короне околдованной царевны. Заклятие обращения вступает в силу в оговоренный срок. Обратное превращение произойдет в день свадьбы царевны с ее нареченным. То есть со мною". Дальше ваши автографы.

Царица свернула свиток грозно уставилась на мужа.

– И хочешь сказать, что ты это все не читал? А сразу поставил свою закорючку, в которой ни один потомок не признает имя царя? – попутно сделала выпад в постороннюю тему разгневанная супруга.

– Я же говорю, мелко очень, – пробубнил царь и взглянул на лягушачий профиль в кружевах. – А корона и впрямь золотая.

– Не увиливай! Дочь обратил? Обратил. Колдуну отдал? Отдал. И какой ты после этого отец?

– Плохой, душенька, – покаялся царь.

Еще раз сурово поведя соболиными бровями, царица задумалась. Царь тоже хранил осторожное молчание. Только нерешительное "ква" и нарушило эту тишину. Родители дружно вздрогнули и уставились в колыбель.

– Народу нельзя говорить, – вздохнула царица.

– На болото? – спросил царь.

– Сначала дом дочери подготовь. Чтоб с комфортом жила. На сколько лет с этим… договорились?

– На шестнадцать.

– Значит, дом должен минимум шестнадцать лет простоять и не сгнить в болотном климате.

– Терем! Сейчас быстренько теремок возведем на болоте, что в глухом лесу на границе нашего Полцарства. Я знаю там одно местечко!

– Ну хоть на что-то твоя страсть к охоте сгодится, – вздохнула царица.

Осознав, что буря миновала, царь быстренько подхватился:

– Пойду приказы раздам. А ты лежи, отдыхай. Может, поспишь?

– Заснешь тут, – пробурчала царица.

***

Дел действительно было невпроворот. Муженьку хорошо: гаркнул приказным тоном – и терем начал строиться. А сам лишь гарцует вокруг стройплощадки да перстом тычет – тут гвоздик не перпендикулярно вбили, там дощечку недообстругали. А вечером, после трудов царского контроля, рюмочку наливки да спать. А у царицы дел – куда там царю с его конем! Надо и мебель подобрать в новый дом, и ковров наткать (не лично, но узор все же матушка сама составляла), и провизии на шестнадцать лет запасти, и библиотеку богатую составить (умственным развитием деточки нельзя пренебрегать, пусть и обратили ее злые чары в лягушку). Так что оба родителя были весьма заняты обустройством будущего благополучия дочурки. Той оставалось только расти и хорошеть. Во всяком случае, для холоднокровного земноводного выглядела она весьма привлекательно.

И вот настал день, когда царь с царицею посадили дочь в золотую коробчонку и под покровом темной ночи совершили частную поездку в глухой лес, к дальнему болоту, где в рекордные сроки был возведен и обустроен терем для царевны. Дороги, наезженные строительной техникой, расторопные слуги уже засадили быстрорастущими кустарниками, следы стройки замаскировали мхами и лишайниками, а вокруг терема вкопали многочисленные побеги плющевидного дикого винограда девичьего, обещавшего заплести своими лозами строение в ближайшие пару лет.

– Вот твой дом, доченька, – обратился царь к царевне.

Та неуверенно квакнула, выглянув из золотой коробчонки.

– Ох ты, батюшки! – спохватилась царица.

– Что такое, душенька? – забеспокоился царь, который уже видел окончание трудов своих и мечтал отдохнуть от отцовских забот.

– Мы со всеми этими хлопотами имя не придумали деточке! – покачала головой царица.

– Ох ты, батюшки! – согласился царь. – И как же назовем?

– У меня было запланировано имя Василиса Прекрасная, – задумчиво оглядела лягушонку царица. – Боюсь, мало оно ей подходит.

Царевна-лягушка осмелела и высунулась из коробчонки.

– Щщщлп! – сказала она, ловко выбросив длинный язык и поймав комара.

– Да уж, Василиса бы Прекрасная на комара не позарилась бы, – проворчала царица.

– Ква! – ответила дочка и вывалилась на болотные мхи.

Еще один "щщщлп" – и царевна подкрепилась ягодами клюквы болотной.

– Что ж, пусть будет пока Клюковкой, – решила царица. – А когда по-человечески крестить будем, имя и подберем.

Нареченная Клюковкой царевна-лягушка несколькими грациозными прыжками преодолела водную гладь болота по выступающим на поверхность кочкам и приблизилась к терему, который должен был стать ее домом на ближайшие шестнадцать лет. Царь с царицей достали платочки. Дочь отправлялась в самостоятельную жизнь.

И потекли годы, а царевна жила себе да была. Жила на болоте, а была в меру прекрасной. Почему она оказалась на болоте, мы уже знаем. По поводу красоты вопрос пока оставался открытым. В первую очередь из-за разночтения мнений. Для местных лягушек – ни из кого не обращенных, а самых обычных – наша царевна являлась бельмом на глазу. Огражденная чарами (а эти чары любой мог разглядеть невооруженным взглядом), Царевна-лягушка катастрофически выделялась из общества тех, кому она была подобна. Поэтому подружек среди лягушек у нее не было. А мужской пол дружно оценивал внешность иностранки в положительном ключе – Кащей все-таки знал свое дело, обращал людей в животных с толком и знанием анатомии. Но шагов по сближению не предпринимал – опять же по известным причинам. Аисты, журавли и прочие цапли зорко выделяли лягушку среди прочих звеньев пищевой цепочки и с отвращением отворачивались при виде золотой короны. Но это вряд ли говорило о непривлекательной внешности.

Долго ли коротко ли, однако время неумолимо стремилось вперед по своей временной оси. Царевна росла, хорошо питалась и много гуляла. Зимой укладывалась спать со всеми удобствами, в отличие от себе подобных – ведь обычные лягушки погружаются в зимнюю спячку закапываясь в ил или тину. Привилегированное положение царевны (пусть и в обличии земноводного) обеспечивало ей сон на мягкой перине под ватным одеялом. Весной она выбиралась на солнышко, питалась свежими комарами, к лету на болоте появлялась клюква. Да и погреб не слишком быстро пустел, забитый под завязку припасами на шестнадцать лет. Так что с пропитанием проблем у сосланной царевны не было.

Хуже дело обстояло с общением. Опять-таки из-за своего исключительного положения царевне не удалось обрести друзей-подружек, необходимых в детстве. Как было сказано выше, прочие лягушки сторонились заколдованной царевны, птицы не слишком жаловали, а иные звери редко заглядывали на зачарованное болото ввиду его малой доступности. Волшебные кусты разрослись, тропы исчезли, неподготовленному путнику пробраться к водной зыби было трудно. Да и незачем. Вот и куковала… то есть, квакала царевна в изоляции. Однако одинокой она себя не чувствовала. Потому что ее окружали Вещи. Волшебные. С ними мы познакомимся в свое время.

***

В день своего шестнадцатилетия Царевна двумя прыжками преодолела расстояние между постелью и Волшебным зеркалом, по велению матушки-царицы выполнявшему роль наставника и собеседника.

– Утро доброе! – поспешно поздоровалась Царевна, вглядываясь в отражение.

Глубины зеркала замерцали, оттуда же донесся звук мощного зевка.

– И тебе доброго утра! – сонным голосом ответило Зеркало.

– А почему я не превращаюсь? – высказала недовольство Царевна. – Мне было обещано, что в шестнадцать лет скину я лягушачью кожу и обращусь в прекрасную деву. И где?

Зеркало помолчало, оглядывая собеседницу.

– Да, превращение задерживается, – констатировало оно очевидный факт.

– Как узнать причину? – желала знать Лягушка.

– Посредством обращения к тексту договора.

Зеркало зашуршало в своих запасниках и развернуло на стекле договор, подписанный шестнадцать лет назад счастливым женихом и отцом невесты. Царевна недовольно пробурчала: "Ниже опусти!" и пробежала глазами текст.

– Я вижу тут про свадьбу в день шестнадцатилетия! – заявила она с огорчением. – Про свадьбу, а не про обратное превращение! Почему мне никто не сказал?!

– Говоря коротко, это было разумное умолчание в благих целях, – невозмутимо ответило Зеркало.

– И поэтому мне никто до сих пор не показывал текст договора! – осенило Царевну. – Чтобы я не расстраивалась раньше времени!

Она помолчала, измерив в лягушиных прыжках длину светлицы (пять). Зеркало невозмутимо молчало.

– Ладно! – Царевна вернулась на исходную позицию. – Значит, перед нами встает вопрос: а где, собственно, жених?

– Еще не приехал? – задало бессмысленный вопрос Зеркало. – Тогда ждем. До вечера времени много. А тебе, царевна, позавтракать надо. И корону поправить, набок свесилась.

Лягушка недовольно закатила глаза, но указания Зеркала-наставника выполнила. Затем прочитала отмеченную вчерашней закладкой главу из учебного пособия "Как стать принцессой". Приготовила обед из трех перемен блюд. Прогулялась вокруг терема. Вернулась. Кащея не было.

– И как я должна это понимать? – возмутилась Царевна, возобновляя прерванную беседу. – Где жених? Где превращение? Я рассчитывала встретить закат солнца в человеческом облике. Конец мечтам? Я разочарована! Очень разочарована! Как связаться с дворцом? Кому высказать претензию?

– Не кипятись, душенька, – безмятежно откликнулось Зеркало. – У меня, конечно, нет возможности послать сигнал бедствия, но в главе восемнадцатой твоего учебника есть инструкция по написанию жалоб в вышестоящие инстанции.

Лягушка квакнула в досаде.

– Жалобу я и без инструкций напишу. Отправить-то ее как?!

– А почтовые голуби на что? – зеркальная поверхность изысканной рябью на поверхности изобразила пожатие плечами. – Пиши, а отправим с ними.

Пылая негодованием, Царевна уселась за составление письма. За написанием время полетело еще быстрее, и вот уже раннее летнее солнце закатилось за верхушки густого соснового леса, а вскоре и последние лучи его перестали освещать небо. Раздраженным щелчком перепончатых пальцев Царевна зажгла волшебную свечку, и та осветила неровным светом исписанные страницы жалобы. Мощным звуком зевка Зеркало напомнило о себе. Лягушка немедленно тоже зевнула и поставила жирную кляксу вместо точки.

– Готово! – заявила Царевна.

Часы на стене начали собираться с мыслями, готовясь отбить полночные двенадцать ударов. Привычная к скрежетам кукушки, Лягушка не особенно обращала на нее внимание, но сейчас был ответственный момент: заканчивался столь ожидаемый день рождения, принесший исключительно разочарование. Кукушка высунулась из гнезда, прочистила горло и начала:

– Ку-ку!

– Вот, – с чувством процедила Царевна. – Уж полночь. А Кащея все нет. Обманул.

– Ку-ку!

– Посмеялся!

– Ку-ку!

– Надругался!

– Ку-ку!

– Предатель!

– Ку-ку!

– Злодей!

– Ку-ку!

– Душегуб!

– Ку-ку!

– Обманщик!

– Ку-ку!

– Проходимец!

– Ку-ку!

– Да просто хам!

– Ку-ку!

– И вообще – негодяй!

– Ку-…

Финальное "Ку-ку!" заглушил стук в дверь. Царевна поперхнулась последним ругательным словом. Зеркало встрепенулось, мгновенно потеряв умиротворяющий полумрак экрана. Кукушка закончила свою партию дуэта с возмущенной хозяйкой терема и, похлопав крыльями, удалилась за свою дверцу. Лягушка нервным прыжком подскочила к сундуку с волшебными вещами и извлекла из нее дубинку-самобиту. Переглянувшись с Зеркалом, Царевна произнесла тоненьким голосом:

– Кто там?

– Я.

– Хм, ёмко, – прокомментировало Зеркало с изрядной долей любопытства.

– А поточнее? – Царевна поудобнее перехватился рвущуюся в бой Дубинку.

Из-за двери донеслось задумчивое переминание с ноги на ногу.

– Через дверь представляться? – поинтересовались оттуда.

– Начнем с безопасного расстояния, – подтвердила Лягушка.

– Тогда разрешите доложить, – в голосе гостя появились уверенные нотки давно заученного текста: – Посланник его величайшего величества царя-батюшки Кащея Бессметного к нареченной ему в супруги царевне, временно безкоролевственный царевич.

Он замолчал. Потом спохватился и добавил:

– Иван.

Зеркало задребезжало, изобразив бурную радость.

– Вот, я ж говорило – объявится жених!

– Царевич? Иван? – переспросила Лягушка. – А сам где?

– А сам… то есть, его кащейское величество заняты, отвлечься не могут от своих завоевательных амбиций. Ну ни секунды свободной! Не спят-с, не едят-с, всё воюют. Мир-то большой!

– Ну тут соглашусь, – Царевна бросила понимающий взгляд на украшавшую стену теремной светлицы огромную карту сказочного мира. – А тебя зачем прислал? Заместителем?

– Сопровождающим лицом! – бодро откликнулся посланник. – Мне поручено сопроводить невесту к месту бракосочетания.

– То есть, ехать? Мне?

– Совершенно верно!

– А куда? За какие-нибудь тридевять земель? В тридесятое царство? Не поеду! – отрезала Царевна. – Где это видано – чтобы невеста к жениху ехала? Да еще не пойми с кем!

– Царевич я, – обиделся царевич. – Очень даже пойми кто! Обо мне даже в энциклопедии написано!

– Наверное, очень мелким шрифтом, – съехидничала Лягушка. – И две строчки: родился тогда-то, пока жив, ничем не отличился.

Она повернулась к Зеркалу. То поспешно зашуршало в личной библиотеке страницами, отыскивая необходимую статью.

– Точно, есть, – огласило итог работы Зеркало, заставив вздрогнуть застывшую в насупившемся молчании пару собеседников. – Царевич. Иван. Родственник Кащея по материнской линии. Троюродный праплемянник в шестом колене. Исполнительный. Верный. Находчивый.

– Это все в энциклопедии написано? – удивилась Царевна.