Моя нелюбимая девочка

Она тут же надулась и ручки на груди сложила.

– Кичик— апа, я же нечаянно! – заявила мне малая, будто ничего страшного не произошло.

– Это у вас, похоже, семейное.

Как в замедленное съемке поднимаю голову и приоткрываю рот от удивления. Такого просто не может быть, ведь невозможно войти в одну реку дважды, а уж тем более трижды. Но мы с Асланом умудрились случайно столкнуться в третий раз. Что это за выкрутасы судьбы? Меня и так от одного его вида в дрожь бросает, а тут он во всей красе – в темных джинсах и черной футболке— поло от Ральфа Лорена – поняла по значку. Руки у него невероятно красивые, мускулистые, венами увитые. Наверное, они очень крепко обнимают и нежно ласкают.

– Здравствуйте, Аслан, – стараюсь казаться гордой и невозмутимой.

– Привет, Ирада, – без лишних эмоций здоровается он, но продолжает смотреть. Ну что же ты глядишь на меня так? У меня что— то на лбу написано или рожки неожиданно отрасли? – Неожиданно.

– Да, – встаю рядом с Нафисой и беру ее за руку. – Мы с племяшкой гуляем, пришли цветы возложить.

– Я тоже, – невозмутимо говорит Аслан. – Мой покойный аташка (каз. – дедушка) – был ветераном.

– И мой тоже, – зеркалю его тон, а в душе цунами. – Дошел до Кенигсберга.

– Надо же! – хоть он и восклицает, а на лице ни один мускул не дрогнул. – И мой тоже. Какой фронт?

– Белорусский, пехота.

– А мой в авиации, лётчик. Был ранен.

– И мой тоже.

Встречаемся взглядами, не улыбаемся, ничего не говорим, а просто стоим несколько секунд в полном вакууме. Не знаю, как у него, но я, кажется, перестала реагировать на посторонние шумы, потому что их заглушил сильный стук сердца, несущегося галопом в невиданные дали.

– Кичик— апа, ты обещала мороженое! – требовательно дергает за руку Нафиса. Ей взрослые разговоры неинтересны.

– А? Да— да, я помню. Сейчас куплю.

Я не успеваю ничего ему сказать, но он вдруг опускается на корточки напротив племяшки и улыбается ей так, как никогда не улыбался мне.

– Привет. Я – дядя Аслан, – протягивает ей руку.

– Привет. Я – Нафиса, – она вкладывает в его ладонь свою.

– Хочешь мороженое?

Она довольно кивает.

– А какое? Я тебя угощу, – ну почему я не четырехлетняя девочка сейчас? Я может, тоже хочу, чтобы дядя Аслан купил мне мороженное.

– Шоколадное, – улыбка на маленьком личике расцветает. Нафиса, губу— то закатай обратно – у тебя есть Савва из детского сада.

– Хорошо, – переводит взгляд на меня. – А ты?

Ох неужели?

– Клубничное.

– Окей. Ждите.

Он поднимается на ноги и идет в сторону палаток, где торгуют сладкой ватой, шоколадками и мороженым. Идет так, будто по подиуму вышагивает. Позер? Нет. Просто у него такая мощная энергетика, что любое, даже простое движение воспринимается мной, как нечто. Снова смотрю ему вслед и понимаю, что пропадаю каждый раз, когда он рядом. Я сошла с ума.

– Кичик— апа, а что это за дядя? – хлопая длинными ресницами, спрашивает Нафиса.

– Просто знакомый. А что?

– Красивый. Такой же как На— ри— ман (герой книги “Он.Она.Другая”, будущий отчим Нафисы).

– Ну по поводу Наримана не знаю, а вот Аслан да, хорош чертяка.

– Ааа?

– Не бери в голову, Нафиска, – подмигиваю ей. – Станешь старше, поймешь.

Через пять минут к нам возвращается Аслан, держа в руках два рожка в красочной обертке. Одно, присев, вручает моей кнопке, другое, поднявшись, – мне. Я старалась не касаться его пальцев, но не получилось и вот результат: меня ударило током. Электрический разряд в тысячу вольт прошел через все тело, задев мозг и в очередной раз сердце. Но он этого, конечно, не заметил.

– Нафиса, что надо сказать?

– Рахмет! Открой, пожалуйста, – протягивает упаковку не мне, а ему.

– С удовольствием, – улыбается Аслан и с легкостью выполняет ее просьбу.

А то есть так, да? Четырехлетке мы улыбаемся, помогаем, а мне даже не предлагаем. И не надо, я сама справлюсь.

– Держи, – возвращает ребенку его шоколадный рожок.

– А где твое? – интересуется малышка.

– А я не ем сладкое.

– Почему? – допытывается девочка, пока я молча облизываю свое клубничное.

– Не знаю, – пожимает плечами. – Наверное, я переел его в детстве.

– Его невозможно переесть, – с умным видом заявляет она. – Ведь оно такое вкусное!

Аслан не то коротко смеется, не то усмехается и обратив, наконец, на меня внимание, замечает:

– Очень на тебя похожа.

– Да, так все говорят, – убираю волосы за спину и снова натыкаюсь на его задумчивый взор.

– У тебя здесь, – мужчина указывает указательным пальцем на свои губы, – мороженое.

– Да? Где? – прикладываю ладонь ко рту, но видимо не с той стороны, потому что в следующий миг Аслан поднимает руку и подушечкой большого пальца касается левого кончика чувствительных губ и медленно стирает с него сладкий белый след. Наверное, это мой рай, – смотреть в его глаза, искать свое отражение, замирать рядом, не дышать и не слышать весь мир. Зачем он так со мной?

Глава 10. Кажется, я…

Ирада

– Спасибо, – не своим голосом шепчу я, не сводя с него глаз. А взгляд этого хищника такой внезапно темный, что я растрачиваю остатки благоразумия. И все равно, что он делал мне искусственное дыхание и уже касался моих губ своими. Я ничего тогда не чувствовала. А сейчас горит кожа, пылают губы и здравый смысл выкидывает белый флаг.

– Пожалуйста, – быстро убирает и опускает руку.

– Нам пора домой, – хватаю Нафису как раз в тот момент, когда она откусила вафлю с рожка.

– Я могу подкинуть вас. Я на машине, – на лице снова маска безразличия, хотя несколько секунд назад я видела его другим.

– Нет, мы пешком. Мы недалеко живем.

– Кичик— апа, у меня ножки устали, – захныкала Нафиса. – Можно на автобусе?

– Можно. Пошли тогда на остановку.

– Эх, пошли, – обреченно вздохнула она. – Спасибо, дядя Аслан.

– Не за что, Нафиса. Ирада, давай я все— таки вас отвезу. Ну куда ты сейчас с ребенком? Столько людей на автобусе отсюда уедут.

Открываю рот, чтобы отказаться, но племянница меня опережает.

– Ну кичик— апа, ну поехали с дядей. Я домой хочу уже, к маме.

– Ладно, – соглашаюсь, потому что он все— таки прав: автобусы отсюда уедут битком набитые.

– Ура! – довольно пищит Нафиса.

Через десять минут мы уже сидим в салоне дорогой черной Бэхи (BMW). Здесь даже дышать страшно, не то, что ехать. Я знала, что деньги для Аслана – не проблема, но его машина стоит как квартира в Алматы, и меня это пугает. Интересно, кто его родители? Может, папа депутат, раз сынок закончил американский университет? В интернете о нем мало информации, только сухие факты, но что— то мне подсказывает, что не такой уж он простой.

Чувствую себя не в своей тарелке в отличие от довольной Нафисы, которая раскрутила нового знакомого на шарики И главное – так легко и просто, как будто так и надо. У этой девочки большое будущее, раз она уже сейчас знает, как получить свое от мужчин. Жаль только, что родной отец у нее мудак. Но это лично мое мнение. Сестра просит меня говорить о нем либо хорошо, либо никак. Прям как о покойнике.

– У вас красивая машина, – нарушаю тишину и бросаю быстрый взгляд в зеркало заднего вида. Вижу кусочек его сосредоточенного лица и в животе снова активизируются бабочки. Чтоб вы там все сдохли!

– Спасибо. Она долго стояла без дела, пока я был за границей.

– Вы сюда вернулись или как?

– Или как, – кивает он. – Я уеду в Дубай в июне.

Сильно сжимаю кулаки и кусаю щеку, боюсь расплакаться. Значит он скоро улетит и его больше не будет в моей жизни? Боже, о чем я только думаю? Ведь это к лучшему: я избавлюсь от соблазна, я перестану думать о нем двадцать четыре на семь, я смогу убить в себе чувства, пока они разрослись до размеров Вселенной.

– Ваша невеста, наверное, по вам очень скучает, – смотря в окно предполагаю я. Да, Ирада, у него есть шикарная женщина, к которой он вернется. Не забывай об этом.

– У меня нет невесты, – хмыкает Аслан.

– Ну тогда девушка. Мила, кажется? Очень красивая и вы классно смотритесь.

Остановись! Вот просто закрой рот с той стороны!

– Милена не моя девушка. Она – мой друг, – ровным тоном выдает он.

– Оу, прям так? То есть в мужском роде? Друг? Как кент что ли?

Аслан смеется, а я украдкой наблюдаю за его отражением в прямоугольном зеркале.

– Она моя подруга. Мы просто дружим.

“Друзья по постельным интересам” – ты забыл сказать. Потому что язык тела их выдал, да и она вцепилась в него своими клешнями – фиг оттащишь. Всем видом мне показывала в торговом центре, что это ее самец.

– Ааа, – мне правда нечего сказать.

До дома доезжаем быстро/ Аслан паркуется на свободном месте, глушит двигатель и поворачивается к нам.

– Приехали, девочки, – он дарит нам с Нафисой улыбку, которой лучше бы не было.

– Спасибо. Ну мы пойдем. Малыш, на выход.

– Спасибо, дядя Аслан. Ты и правда хороший черт!

– Нафиса! – быстро закрываю ей рот рукой и виновато смотрю на офигевшего Аслана. Я, а тем более он, точно знает, что в дворовой и тюремной иерархии “черт” – это низшее звено. Ниже среди зэков только “петухи”. – Она пошутила.

– Ммммм, – вырывается из моих рук мычащая племяшка.

– Спасибо еще раз, что довезли с ветерком! Хорошего вам вечера! И было приятно познакомиться, – улыбаясь, как дура, тараторю я, а он молчит и глядит на меня исподлобья.

Быстро выхожу сама и тащу за собой Нафису, которая крепко держит свои разноцветные шары. Щеки горят от стыда, а спина – от взгляда черных, как ночь, глаз льва. Прекрасное завершения дня: племянница меня страшно подставила и только Всевышний знает, что он обо мне подумал.

В лифте отчитываю малую за выходку, а она парирует:

– Ты же сама так сказала!

– Я сказала, что он хорош, как чертяка. Это другое. Пожалуйста, больше не ляпни это кому— то еще.

– Ладно, – сделав одолжение, отвечает Нафиса.

Войдя в квартиру, оставляю в прихожей Сабину с дочкой и прямо в обуви бегу к окну на кухню. Еле слышно бубню себе под нос: “Только не уезжай. Постой хотя бы минутку. Если у тебя что— то ёкнуло, постой, пожалуйста”.

Но нет. С высоты наблюдаю за тем, как крошечная фигурка садится в машину. Считаю про себя до десяти и провожаю “БМВ” затуманенным взглядом.

– Ирад, ты чего? – спрашивает сестра, когда я отхожу к раковине, включаю воду и подставляю под холодную струю пальцы.

– Не постоял, – пожимаю плечами грустно. – Сразу уехал.

– Кто? – Саба подходит сзади и обнимает.

– Аслан.

– Какой Аслан? – удивляет она. – Тот самый Аслан? Дубайский.

– О, как звучит, – горькая усмешка – это лишь маска. – Аслан Дубайский. Прям как Лоуренс Аравийский.

– Мам, дядя Аслан купил мне шары! – на кухне появляется Нафиса, которая все никак не отпускает разноцветную охапку.

– Мы встретили его случайно в парке. Он тоже пришел возложить цветы. Его дед тоже был ветераном.

– Я покажу шарики По, – говорит Нафиса и убегает к своей панде по имени По, которую ей подарил Нариман – ухажер и по совместительству шеф Сабины.

Развернув меня к себе, сестра кладет ладони на щеки и заставляет посмотреть на себя.

– Ирада! Не надо! Останови это пока не поздно!

– Что?

– Не влюбляйся в того, кто никогда тебя не полюбит. От этого очень больно. От этого задыхаешься, умираешь и потом долго не можешь прийти в себя.

Не в силах ей возразить, поэтому просто опускаю глаза, а она ошарашенно шепчет.

– Ты уже? Но как так быстро?

– Я не говорила тебе. Мы встречались уже несколько раз до парка.

– Ирада! Ты…с ним…– подозревает, видимо, что я с ним спала.

– Нет! Нет, конечно, – вырываюсь и снова подхожу к окну. – Ничего не было. Мы даже не целовались.

– Уфф, слава Аллаху, – вздыхает с облегчением. – Я не хочу, чтобы тебе было плохо, как и мне.

– С чего ты взяла, что мне будет плохо? Мне же не обязательно повторять твою судьбу! Он ведь может меня полюбить.

Очень стыдно перед Сабиной, что я не сдержалась и огрызнулась, ведь она – мой самый близкий человек.

– Я…я…не знаю, что сказать.

– Просто поддержи меня, – прошу ее негромко. – Не осуждай, пожалуйста.

В два широких шага она сокращает расстояние между нами и, обняв меня, кладет голову на мое плечо.

– Конечно, я поддержу тебя и всегда буду рядом. И если ты и вправду влюбилась в него, я пожелаю только, чтобы это чувство было взаимно. Потому что ты заслуживаешь самого лучшего!

– Ты права, Саба, – всхлипываю. – Кажется, я влюбилась в него.

– Ирада.

– Я не знаю, как так вышло, – слезы непроизвольно текут по лицу. – Но когда он рядом, я как будто ощущаю свое сердце, чувствую, что оно у меня есть. И от него идет тепло и я понимаю, что жива.

– Моя девочка, – обнимает еще крепче и гладит по волосам. – А он что?

– Он делает шаг вперед и два назад. Я не могу понять, что творится в его голове. А еще он скоро уедет в Дубай. И это, наверное, к лучшему, да?

– Да, – Сабина вытирает ладонями мои влажные щеки. – Так будет лучше. Переболит.

– Кичик апа! – крайне раздосадованная Нафиса снова появляется в дверях. – Мы потеряли мою любимую заколку с вишенками!

Прекрасный итог нашей странной прогулки. Эти вишенки с красными и зелеными стразами я привезла ей из Дубая, и сегодня мы украсили ими ее прическу, заколов волосы с двух сторон.

– Наверное, в парке незаметно упали, – предполагает Сабина. – Ничего страшного, Нафиса.

– Даа, кнопка, мне бы твои проблемы.

Глава 11. Заколка

Аслан

Она и так у меня из головы уже несколько дней не выходит: ее пухлые, розовые, как лепестки роз, губы с белой каплей мороженого в уголке; кожа нежная, молочная, упругая; запах клубники, лета и ее невинности, от которого сносит крышу.

Сначала на улице у бара, а потом в VIP— кабинке ресторана я почувствовал, что хочу ее – девчонку эту сумасшедшую, маленькую, непосредственную, кудрявую. От одного вида ее открытых плеч, обнаженной полоски живота, юбки, которая вроде бы все скрывает, но вместе с тем облегает и призывно подчеркивает ее изгибы и стройные ноги. А как она невинно провела ладонью по бедру – понятно, что не специально и без задней мысли, но для меня это стало последней каплей. Дышать было трудно, все мышцы напряглись и кровь прилила куда надо, приведя в состояние боевое готовности то, что надо. Я, почти сорокалетний мужик испугался своей реакции на девочку, которая только жить начинает. Ее нельзя трогать – она неприкасаемая. Не мой типаж, не моя женщина, не та, которую я могу брать сильно и жестко, как привык. Ведь она вся соткана из нежности, на которую я не способен, поэтому никогда не связываюсь с такими, как эта Ирада. Я знаю лишь одну подобную женщину, оставшуюся для меня идеалом, недосягаемой звездой, мечтой, которой, увы, никогда не сбыться.

Но меня влечет к Ираде и ведет просто от мыслей о ней, после чего приходится отжиматься или под ледяной душ вставать. Последняя капля – найденная на заднем сидении машина заколка— вишенка, которую потеряла ее смешная племянница. Заметил вещицу на коврике на следующий день после праздника, и как идиот с минуту пялился, думая, что с ней делать. Не придумал ничего лучше, чем промолчать и забыть, потому как они наверняка обнаружили пропажу, но мне не позвонили, а значит, не допускали мысли, что выронили ее в моем автомобиле. И слава Богу.

Вот только у меня не получилось и в пятницу вечером, сидя дома в одиночестве и страдая херней, я все— таки не выдержал, сфотографировал заколку в своей ладони и отправил с подписью: “Не вы потеряли?”

Прочитала через пять минут, ответ писала еще десять. Десять бл**ь минут ей потребовалось, чтобы прислать мне два слова: “Да, мы”. Следом отправила: “Как могу забрать?”

“Давай завтра в течение дня пересечемся. Отдам”, – пишу ей сразу же.

“Я работаю весь день. До пяти буду у клиентки”, – приходит следом.

“Ок. В каком районе?”

“Нурлы— Тау”. (бизнес центре в крутом районе Алматы – прим.авт.)

“Я рядом живу в AFD Plaza (крутой ЖК – прим.авт.). Могу в пять в парк подойти напротив прокуратуры”.

“Хорошо. Давайте в 17.30?”

“Ок”.

“Спасибо”.

“Пожалуйста”.

Вот и поговорили. Так и надо – четко, по делу, без лишних слов. Ирада молодец, тоже это поняла. Сам буду завтра в разъездах и вечером схожу в парк, отдам заколку и все на этом. Просто увижу ее в последний раз.

Но, как говорила моя мама, хочешь рассмешить Бога, расскажи ему о своих планах. Ночью у меня поднялась температура до тридцати девяти с половиной, голова гудела, мышцы болели. Я сто лет так не болел и для меня – здорового мужика – это смерти подобно, потому что я ненавижу это дело. Лежал в одиночестве в огромной кровати после того, как закинулся жаропонижающим. Постепенно меня сморил беспокойный сон, в котором я сначала тонул, потом видел маму, а в конце, чтобы уж совсем меня добить, Зару.

На следующий день пришлось остаться дома, потому что градусник снова показал 39.5. Написал Ираде, что придется отменить встречу и я скорее всего отправлю ей заколку “Яндекс Курьером”. Она ответила:

“Хорошо. Как вам удобно. Главное – выздоравливайте”.

“Спасибо”, – ответил я.

“Пожалуйста”, – пришло от нее быстро.

Умничка, хорошая девочка. Чем дальше ты будешь, тем лучше.

К вечеру меня отпустило, и я так и не понял, что за вирус без кашля и насморка я подхватил. Поговорил с отцом, убедил его, что уже в порядке. Старшей сестре, которая порывалась приехать, тоже дал отбой. После смерти мамы она забрала папу к себе и теперь ухаживает за ним. Хотя это должен делать я, как младший сын. Раньше я ежемесячно переводил отцу деньги на карту, но потом узнал, что он их не тратит, а собирает на “черный день”. Тогда стал отправлять еще на карту сестры.